Связующий

      Люциан всегда понимал и ощущал, насколько же он нужен этим двоим. До боли в висках, до зуда в кончиках пальцах, до электрических волн по позвоночнику. Обращение к нему, его имя, выкрикиваемое Рю задорно и энергично, или же произносящееся будто бы отстраненно-холодно Каем, стреляет по нервам. Поворот в сторону источника звука, приветливая улыбка: "Что такое?"       Конечно, Кай и Рю существенно различаются между собой. Рю без Люциана — почти как ребенок без матери, ему нужна помощь всегда и во всем. Зато поцелуи — жаркие, нетерпеливые, несдержанные, требовательные и одновременно умоляющие, будто Рю — утопающий, для которого Люциан — спасительная соломинка, переходящие на шею и ниже. Но Люциан контролирует Рю, не позволяя тому зайти слишком далеко.       С Каем же иногда гораздо проще, а иногда — в разы труднее. Когда Люциану выпадает возможность побыть с Каем наедине, они могут просто сидеть рядом и молчать, глядя в глаза друг друга. Эта тишина не давит, нет. Просто Каю так легче. Когда молчание исчерпывается, Кай и Люциан много говорят, обсуждая что попало. Люциан обнимает холодного юношу, приглашая выпустить отрицательные эмоции, гладит его по спине и бокам, прижимается щекой к шее там, где бьется под кожей жилка. Легонечко целует в уголок губ, будто спрашивает разрешения. И Кай отвечает. Его поцелуи похожи на кусочки льда, вплавляемые под кожу, болезненные, но безумно приятные, затягивающие. Если Кая поцеловать за ухом, то он покраснеет и крепче стиснет в объятиях. Если же Кай поцелует Люциана за ухом, то тот выгнется дугой в его руках, на короткое мгновение теряя контроль над телом и ситуацией. За это мгновение Кай успеет коснуться губами ключиц блондина.       Люциан всегда помогает Каю освобождаться от накопленных отрицательных эмоций. Не зная, зачем и для чего, просто понимая, что так надо. Что если не делать этого, то может быть очень плохо.       Когда встречаются Рю и Кай, это всегда обычно заканчивается в лучшем случае — едкой ссорой, в худшем — серьезной дракой. Люциан знает, что поводом для этого является не только желание Рю заставить Кая показать всем свою способность, но и в некотором роде ревность. "Кому достанется больше Люциана". Но ведь Люциан не приз, не вещь, не чья-либо собственность. И он вечно разнимает их, успокаивает, отлавливает Кая, стремящегося исчезнуть после каждой такой стычки. А потом они сидят втроем в комнате Рю и Люциана, рядком на одной постели — Рю с Каем по краям и Люциан посередине. Дверь заперта, никто не войдет и из коридора ничего не услышит. Маленький кусочек вселенной, отгороженный четырьмя стенами и дверью. И Кай с Рю, вдоволь напереглядывавшись с раздражением, стискивают бока Люциана своими, выталкивают вверх, на сведенные колени в одинаковых форменных брюках, обнимают каждый со своей стороны, жадно целуют оголенные участки кожи, жадно охватывают его руками, впиваясь ногтями в бледную кожу, и там остаются красные полукружья. Жадно. Почувствовать Люциана, запомнить Люциана, попробовать на вкус, забрать себе как можно больше его. Сам же Люциан лишь выгибается под их ненасытными руками, пальцами, губами, языками, обнимая обоих за плечи, чувствуя, что если не будет держаться, то тотчас же упадет, провалится в блаженное, сладкое беспамятство и не всплывет из него, потеряет контроль над собой и ситуацией.       Такой исход, конечно, часто кажется ему куда более привлекательным, чем постоянное удерживание контроля.       Но нельзя, нельзя.       Вот и приходится Люциану терпеть. Служить подушкой безопасности для обоих. Гасить все вспышки. Помогать выпускать как ярость, так и страсть, не получая взамен почти ничего.       Альтруизм? Ну, в какой-то мере. Школа цела — и ладно.       А ещё Люциан просто не определился, кто ему нравится больше. Так почему бы не получить все и сразу, да ещё и с пользой для этих двух?       Они, собственно, и не против.