***
Фай резко распахнул глаза. Он лежал тихо, опасаясь разбудить своих спутников. Темная ночь очередного мира окутала их всех плотным коконом. Где-то справа Фай почувствовал Курогане. Ниндзя проснулся, но не шевелился. Фай закусил губу, и плотно зажмурился. С каким-то странным упрямством он не хотел подавать признаков бодрствования, хотя знал, что Курогане прекрасно понимает, что чародей не спит. Сердце разрывала черная тоска – вечная спутница снов о прошлом. Особенно, если Фай видел в них короля Ашуру. Сны никогда не были сюжетными – просто калейдоскоп цветных картинок, фрагментов-воспоминаний, вроде пёрышек принцессы Сакуры. Вот только Фай не терял их и искать не собирался. Воспоминания-сны приходили самовольно и вытягивали из тощего мага жилы, оставляя глаза подозрительно блестящими, а губы искусанными. После таких снов Фай бывал особенно весел и беспечен. Курогане же мрачнел и становился ещё более замкнутым. Не высыпался, наверное, но кто ему мешал уснуть снова? Фай лежал тише мыши, обречённо дожидаясь утра. Утром можно было натянуть маску балагура и скакать, шутить, дразнить Куро-папочку и озорничать с Моконой. Утром было столько дел, которые могли отвлечь от воспоминаний о теплых руках, собственной изувечено-изломанной любви-обожании и о чёрном, уродливом безумии, постигшем единственного человека, что был добр к Фаю. Лежать неподвижно, ощущая молчаливое присутствие Курогане, становилось всё тяжелее. Тело ломило, ныл левый глаз, а одеяло вдруг стало колючим и жарким. Фай не выдержал и плавно перевернулся на спину, одновременно прижимая руку к глазу. Получилось естественно. Во всяком случае, Курогане оставался неподвижен и безмолвен, но чародея вдруг бросило в жар. Между лопаток выступил пот, отвлекая от зудящего глаза, а губы пересохли. Ашура был теплым, Курогане же обжигал. Фай едва не подскочил на месте, настолько его поразила эта случайная мысль. Сравнивать короля Ашуру и случайного попутчика! Как он мог! Даже безумие, поразившее короля, не оправдание для такого кощунства! Маг нервно облизнул губы, глаз отозвался новой вспышкой боли, словно в наказание. Хотелось прошептать имя Ашуры, ощутить, как оно перекатывается на языке, медовыми каплями стекает с губ и растворяется в воздухе. Имя Короля. Его Короля… - Сильно болит? Вопрос Курогане застал Фая врасплох, и он вздрогнул. А японец смотрел из своего угла немигающим взглядом, словно змея на охоте. - Терпимо. Сейчас пройдет. – Маг улыбнулся уверенный, что ниндзя увидит это. Ниндзя они такие - всё видят. - Выйди. Отвлекаешь. - Да-да! – Фай дурашливо покивал головой и вылез из-под одеяла. Находиться рядом с Курогане уже просто невыносимо. Флоурайт чувствовал себя голым на полуденной площади под этим взглядом почти неразличимого в темноте хищника в человеческом обличье. Жар, охвативший тело, никуда не делся, и Фай поторопился из сарайчика. Ночная прохлада обняла нежно и ласково, как руки Ашуры. Фай бессильно привалился к стене и съехал вниз. Глаз почти перестал беспокоить, ноющая боль осталась в сарайчике. Лучше бы она не проходила, боль отвлекала от мыслей о короле и ниндзя. Фай любил Ашуру как короля, как отца, как спасителя, как бога. Сильно и невесомо, неистово и робко, благодарно и стыдливо, но чисто и непорочно. В этом глубоком чувстве не было даже намека на романтику. Но высокий японец что-то изменил в самом Фае. Что-то, что было так глубоко внутри, что теперь просыпалось и уродливой чёрной змеёй выползало наружу. Наверное, вот так же безумие подтачивало Ашуру. Безумием Фая стал Курогане. Маг горько улыбнулся – он и вправду проклятое дитя. Но в этот раз он не принесёт горя другим.***
Рассохшаяся дверь тихо отворилась, не издав ни единого скрипа. Ниндзя знал своё дело. Фай развернулся к Курогане и улыбнулся. - Тоже не спится, Куро-ня? - Ку-ро-га-не. Фай хихикнул и подскочил с места, намереваясь удрать в лес, но впечатался спиной в первое же дерево после толчка в плечо. - Что ты делаешь, Куро-пон? Жар снова охватил всё тело, одежда прилипла к спине. Фай нервно облизнул губы. - Мне плевать, что было раньше. Курогане мрачно сверкнул глазами, развернулся и ушел в сарайчик. Фай растерянно хлопал ресницами. От мужчины, когда он приблизился, пахнуло тем же жаром, что сейчас сжигал мага. Это было странно. Фай дал себе слово разобраться в этом, когда чёрная тоска по Ашуре выпустит его из цепких когтей.