«Но я знаю, нам осталось Выжить осени назло. И я верю в эту малость, И больше ничего» Animal ДжаZ — Осень
Pov Tom Когда они ушли, я все еще стоял на коленях, упираясь руками в промерзлую землю. Боясь увидеть разочарование или укор в глаза Билла, я все же посмотрел на него. Прости меня. Прости. Если с ним что-то случится, то только из-за меня. — Успокойся! Все хорошо, — он подходит, чтобы помочь подняться на ноги. Эмоции берут верх, слезы не дают сказать и слова, а мне сейчас кажется таким необходимым попросить у него прощения за всё, в чем я мог оказаться виноват. — Встань же! — громкий возглас немного привел меня в чувства, я поднял глаза, ловя взгляд его глаз. — Всё будет хорошо. Я обещаю. Встань, — он устало все-таки поднял меня на ноги и провел ладонями по щекам, стирая слезы. — Прости меня, я не хотел… Это я виноват… — проговариваю, стараясь унять истерику. — Никто не виноват, — я почувствовал, как его руки сжали мои плечи, а глаза заблестели. — Я со всем этим разберусь, — легонько встряхивает меня, вынуждая смотреть на себя, — главное, чтобы тебе удалось сбежать. И ты это сделаешь, чего бы мне это не стоило. Я кивнул. Но в душе понимал, как это несправедливо. Пусть лучше я сам за все расплачусь! Я во всем виноват. Он ведь не хотел… — Обещай, Том… Нет. Клянись! Билл, зачем ты так, я ведь не смогу! — Клянись, Том! Он так напряжен, что мне страшно. Страшно от того, что ему моя жизнь дороже, чем мне самому. — Я клянусь! Клянусь… — Мной клянись. — Пожалуйста… — замотав головой, стараюсь выпутаться из его рук. Он крепче сжимает, заставляя смотреть в глаза. — Клянись! Ты хочешь сказать, что всё это зря? Если ты меня любишь так, как говоришь, то клянись, что сбежишь отсюда! — Я клянусь, клянусь тобой, что сбегу. Всё сделаю. Всё, что скажешь! — последний раз прижимаюсь к любимому телу. — Пора идти, — отстраняет меня, доставая часы из кармана. Как же он сейчас расстроен, просто убит. Что же теперь будет? Выйдя из беседки, Билл осмотрелся и пошел вперед, а я несмело последовал за ним. Войдя в гостиную и игнорируя устрашающий взгляд охранников, я шел, стараясь не отставать. Слабость накатила с новой силой, поэтому, когда поднимался по лестнице, пришлось держаться за перила. Все произошло так внезапно, что я до сих пор прийти в себя не могу. Предстоящее расставание, отчаяние, боль, страх. Я столько всего пережил за последнее время, что казалось: хуже и больнее уже не будет, но вот опять на меня обрушиваются новые, еще более тяжкие, испытания. Войдя в комнату и закрыв за собой дверь, я попытался поймать бегающий взгляд Билла. Каково ему сейчас? Злится? Боится? — Времени не так много, — он подошел к окну и достал сигареты. В его движениях чувствовалась нервозность, которую он не в силах был скрыть: старался казаться спокойным, но я видел, как он взвинчен. Зачем ему идти к Анису? Чего тот хочет? Я догадывался, но осознавать, что на это Билл идет из-за меня, было невыносимо больно. — Ты все помнишь? — выдыхая едкий дым, он прикусил губу, всматриваясь куда-то вдаль, будто отвлекая себя от навязчивых мыслей. — Все, — дыхание перехватило, а в груди что-то сжалось. Еле сдерживаю подкатывающий к горлу комок. Я не должен больше плакать, надо быть сильным и стойким. Как он. — Ты должен, наверное, меня ненавидеть. Столько всего из-за меня… — Как и ты меня. Меня ты тоже должен ненавидеть, — потушив сигарету о подоконник, он подошел ближе и коснулся рукой моего подбородка. — Мне сейчас кажется, что я не смогу теперь просто взять и оставить тебя, но я знаю, что там, на свободе, ты поймешь как ошибался и будешь благодарен судьбе, что она отвела тебя от меня и от этого места. — Неправда, — я перехватил тонкую кисть, прижимая к щеке. — Не говори так. Я буду всегда помнить тебя и мечтать увидеть. Дай мне просто надежду на это… Умоляю! — Мы еще встретимся, Том, — немного подумав, ответил он. — Я найду тебя. Если ты пообещаешь держаться, жить и ждать. — Обещаю, — улыбаюсь. — Буду ждать! Буду ждать сколько потребуется! — глаза наполняются слезами. Конечно, мне не верится, что это правда, что он действительно будет искать меня, но моя вера никогда не угаснет. Спасибо тебе за эту надежду! — Вот, возьми, — достает из кармана свои часы и протягивает мне. — На память. Я растерянно взял подаренную вещь и крепко сжал в ладони. — А это тебе, — я торопливо развязал веревочку с крестиком и вложил ему в руку. — Мне больше дать нечего… Он только вздохнул, с нежностью посмотрев мне в глаза, и прижал к груди, поглаживая волосы. Последний раз проведя рукой по моим волосам, он отошел к шкафу и достал оттуда свои брюки. — Надень, в дороге будет прохладно. — Кхе-кхе, простите! Вы куда-то собрались? — голос за спиной заставил похолодеть все внутри. Ну почему все так?! Pov Avt — Бен, какого черта тебе надо? — Билл посмотрел на стоящего в дверях шатена, который успел услышать разговор. — Так-так-так, — продолжил тот. — А не побег ли тут намечается? Я не помешал? — Выйди из моей комнаты, — возглас Билла, на который шатен лишь рассмеялся. — Могу предположить, что Анису это не понравится, да и отцу твоему тоже, — наигранно спокойно продолжил Бен. Обстановка накалилась, чувство отчаяния и безысходности переполняло каждого из присутствующих. Билл понимал, что оправдываться перед Беном бесполезно. Что все рушится на глазах, он тоже понимал. Если бы это было возможно, Билл бы просто убежал из этой комнаты, забыл всё как страшный сон, не чувствовал, не думал, не боялся. А лучше всего не существовал. О том, что он вообще мог не допустить всего случившегося, думать не хотелось. Не время размышлять об ошибках. Брюнет всего на секунду прикрыл глаза. Придумывать что-то не было сил. Да и что он скажет, если и так все предельно ясно? Он снова стал слабым. Никем. Ловушка, которую он сам себе поставил, захлопнулась. — Он просто уйдет, и всё, — начистоту начал Билл, смотря на бывшего любовника. — Просто сделай вид, что ничего не видел, я в долгу не останусь! — с надеждой добавил он. — Ты такой наивный, Билли. Я-то думал, ты знаешь себе цену. А ты… Как ты мог так просто променять всё на этого… — Бен с брезгливостью посмотрел на Тома, не находя подходящих слов. — Мог, — перебил его Билл. — Не об этом сейчас речь. Давай все уладим и поговорим позже. — Позже? Зачем мне это? Думаешь, я собираюсь покрывать тебя? Да я буду рад уничтожить вас! И тебя, и твоего щенка! — Прости, Бен. Прости меня. Прости за всё, чем обидел тебя. Я был не прав. — Билл в бессильной злости отшвырнул брюки, которые до сих пор держал в руках. — Что ты еще хочешь услышать от меня? — Прости?.. — парень горько усмехнулся. — И ты думаешь, простое «прости» решит все проблемы? Ну нет! То, как ты топтал мои чувства, я не забуду по щелчку твоих пальцев! — Я не хотел давать ложных надежд! — Билл не представлял, как оправдаться. Не виноват же он, что Бен оказался ему совершенно неинтересным, что не возникло между ними никакой любви. А вот вопрос в его сволочном к Бену отношении — это другой разговор. Тут он может и не прав, но слов в свое оправдание не мог подобрать. Он начинал закипать. — Ты сам выбрал меня, никто не заставлял тебя таскаться за мной, предлагая себя на каждом шагу. — Я ненавижу тебя! — сорвался на крик шатен. — НЕНАВИЖУ! После этих слов повисла тишина, было слышно лишь тяжелое дыхание. Каждый обдумывал, что делать дальше, как утихомирить нахлынувшие эмоции. — Прости, — спокойно повторил Билл, нарушив молчание первым. — Хм, тебя, кажется, Анис заждался, — со злостью ответил Бен, проигнорировав его слова. За окном послышался звук подъезжающей машины. Билл вздрогнул и посмотрел в окно, сердце заколотилось сильнее. Последний шанс на спасение для Тома. И первый шаг в пропасть для Билла. Том, всё это время стоящий в стороне и проклинающий себя за всё происходящее, тоже выглянул в окно. Надежда угасала, и он сам не знал, хочет ли уйти, готов ли оставить Билла с этими монстрами. Нет, однозначно не хочет и не готов. Но разве у него есть выбор? — Он просто откроет окно и выберется, — Билл посмотрел в глаза шатену. — Бен, пойми ты. — Что понять? Что ты выбрал эту мразь вместо меня? Променял на это ничтожество. Ты даже целовал его! А передо мной комедию ломал! — Том, иди к окну! — приказал брюнет, перегораживая дорогу парню. Он не знал, побежит Бен к двери, чтобы сообщать о побеге, или к мальчишке, чтобы остановить. Но парень стоял на месте, с яростью наблюдая, как Том неуверенно направился к окну. Сжатые кулаки говорили о том, что он в любую секунду готов кинуться к нему и, наверное, убить. — Мы будем вместе, как ты и хотел, — негромко проговорил Билл, подходя к шатену. — Ты и я. — Думаешь, поведусь? — прошипел Бен, отталкивая брюнета. — Твои слова хоть чего-то стоят? — Я обещаю, — Билл опять сделал шаг к парню, оказавшись очень близко. Бена обдало жаром от близости любимого тела. И эти бля*ские накрашенные глаза, так давно сводящие его с ума. Нужно было делать выбор, а шатен уже сомневался, что будет так же категоричен, как и пару минут назад. Внутри бушевали обида, боль и злость, но проклятая любовь и сжигающая изнутри страсть постепенно заглушали другие чувства. — Ты врешь, — уже не так категорично заявил парень. — Я сдержу слово. Мы уедем отсюда вместе. Только не горячись сейчас, если ты все еще испытываешь ко мне прежние чувства, не горячись и поверь мне. Бен хотел было что-то ответить, но, услышав грохот открывающейся, кажется, пинком двери, обернулся. На пороге стоял Анис, крутя на указательном пальце пистолет и совсем недружелюбно улыбаясь. — Зашел выяснить отношения? — он с издевкой посмотрел на шатена и прошел в комнату. — А ты, братик, что-то не сильно торопишься! — Анис прошёл мимо Билла, продолжая крутить в руках оружие. — На часах уже целых две минуты седьмого. Я не люблю ждать! — Я уже собирался выходить, — спокойно ответил брюнет, не оборачиваясь на мужчину. Сердце колотилось с невероятной силой, Билл даже удивился, как оно еще не выскочило из груди. Он пристально смотрел на Бена, стараясь взглядом убедить молчать, не говорить о побеге. Он смотрел с отчаянием и надеждой. И Бену даже показалось, что с любовью, ведь Билл никогда до этого не смотрел на него так. Всегда только свысока, всегда позволял, а не просил — сейчас все наоборот. — Ну так выходи, — приказал Анис. Услышав щелчок предохранителя, брюнет резко обернулся. Том, вжавшийся в стену у окна, совсем безразлично смотрел на направленное ему в лицо оружие. — Анис, мы же вроде договорились. — Билл старался сохранять спокойствие и не злить брата, зная, что тому в голову может прийти всё что угодно. — Да, на шесть часов, — мужчина почесал подбородок с едкой улыбкой глядя на брата. — На шесть, Билли, на ше-е-сть! — Опусти пистолет! Если я сказал, что приду, значит, приду, и не нужно считать минуты! — Ну-ну, поосторожней, ты ведь видишь, что у меня в руках? — он покрутил стволом. Билл понимал, что Анис играет, что ему хочется еще раз увидеть страх и покорность в его глазах. — Живи, — снисходительно бросил мужчина, убирая пистолет от лица мальчишки и кинув на него насмешливый взгляд, направился к выходу. Проходя мимо Билла, он остановился и жестом предложил пройти вперед, — Только после вас, — добавил он, облизывая верхнюю губу. — Анис, постой, — вдруг окликнул Бен, но, когда мужчина обернулся, замолчал, раздумывая продолжить говорить или все-таки нет. Билл замер, обернулся и, встречаясь с взглядом шатена, который не предвещал ничего хорошего, прикрыл глаза в ожидании. Он уже не верил, что все получится, не верил, что Бен промолчит, что Том успеет сбежать, ведь покинуть комнату нужно как можно скорее. Напоследок он с отчаянием взглянул на Тома. Сердце сжалось от того, что сейчас от него ничего не зависит, что, возможно, сейчас Анис просто убьет их. Билл сунул руку под пиджак, нащупывая нож, которым он собирался прирезать брата, чуть позже: лечь под него у Билла и в мыслях не было. — Ну? — не выдержал Анис, глядя на Бена. — Ничего… — опуская глаза, ответил тот. В этот момент он понимал, что совершает ошибку. — Не ревнуй, — Анис по-своему понял действия парня. — Вон, развлекись как следует, — он кивнул в сторону Тома. — Билл ведь против не будет? — усмехнувшись, он еще раз глянул на Билла и вышел из комнаты. Брюнет, успевший тайком прошептать шатену: «Верь мне», вышел следом. Бен сверлил взглядом закрытую дверь. Да, он ревновал! Но еще больше он ненавидел. В данную минуту он действительно не знал что делать. Отпустить мальчишку или все же отомстить Биллу, не позволив тому сбежать. Возможность причинить Биллу боль кружила голову, ведь этого он так сильно хотел — отомстить. И если Биллу настолько дорога жизнь этого мальчишки, что он даже согласился пойти с Анисом, значит, сейчас это лучший момент для мести… Но тогда он потеряет даже малейший шанс быть с ним. Чувство мести отчаянно боролось с другим чувством: с любовью, которая испортила жизнь каждому из них. Том наблюдал за тем, как мечется шатен, за тем, как за окном водитель грузовика открывает капот машины. Он чувствовал безразличие ко всему происходящему: просто сил совсем не осталось, слабость, головная боль, страх за Билла. Он мог бросить все и просто ждать равнодушно развязки. Если бы не клятва, если бы не то, на что ради него пошел Билл. Если бы не надежда на то, что он увидит его снова. Когда-нибудь. — Я могу уйти? — спросил мальчишка, вырывая шатена из раздумий, разрывающих его на части.«Позови меня, небо, удиви меня правдой. Я, конечно, не первый, кто летал и кто падал. Ты как будто нарочно, ты со мною играешь, Потому что все помнишь, потому что все знаешь» Агата Кристи — Позови меня, небо
POV Bill Порой наступает в жизни момент, когда ты полностью опустошен и раздавлен, когда кажется, что у тебя уже ничего не осталось. Нужно это пережить, прийти в себя, набраться сил, чтобы жить и бороться дальше. Но в любом случае для этого нужно время. А у меня нет этого времени. У меня нет ни плана действий, ни большого шанса выжить или хотя бы остаться прежним: тем, кем я сюда пришел. Я унижен, я слаб, я ничтожен — это реальность, которая отражает мое положение на данный момент. Не знаю, как поступит Бен, удастся ли Тому сбежать, смогу ли я убить Аниса. Я даже не знаю, буду ли я сам жив в следующую минуту. Всё, что я строил все эти годы, разрушено. Разрушено даже то, что я пытался возвести здесь. Вся моя жизнь — сплошные руины из несбывшихся надежд. Анис шел позади, его тяжелые шаги заставляли тело покрываться мурашками. Если я скажу, что не боюсь, то совру. Страшно пережить всё это снова. Чего мне только стоило перестать вспоминать все, что он делал со мной, а сейчас я снова ощущаю себя тем самым беззащитным подростком. Хлопок закрывшейся двери вернул меня в реальность. Мы стояли в его комнате, где каждой клеточкой теля я чувствовал его присутствие. Меня передернуло. — О чем задумался? В каких позах будешь мне давать? — Он снял пиджак и кинул на стоящее в углу кресло. Отвратительно чувствовать его превосходство. Я молчал, следя за его действиями. Нужно дождаться подходящего момента, чтобы осуществить задуманное. Нервы понемногу сдают, руки напряжены, дыхание сбивается. — Ты ведь понимаешь, зачем сюда пришел? — не дождавшись моего ответа, зло прищурился. — Не думал, что ты на такое решишься! И всё ради этого куска мяса? Его ведь всё равно прикончат! — Анис злился, ему наверняка хотелось знать, зачем я всё это делаю. Но я не смогу дать ответ. Не могу самому себе этого объяснить, не то что ему. — Ты же истекаешь слюнями при виде меня! Почему бы не сделать тебе такой подарок, — отвечаю, стараясь не показать своего страха. — На подарок ты не тянешь. Только если очень дешевый. — он обвел меня оценивающим взглядом. — Как жизнь твоего щенка, — добавил, подходя ближе и расстегивая верхние пуговицы рубашки. — Признайся, это повод, чтобы лечь под меня, — его руки коснулись моего плеча, сначала легко поглаживая, а потом крепче сжимая. — Тебя никто не трахал так, как я, и ты безумно хочешь повторить… — почувствовав горячее дыхание на шее, стараюсь держать себя в руках, чтобы скрыть нахлынувшее отвращение. — Не льсти себе, — усмехаюсь. Черт, как тяжело держать себя в руках. Облизываю губы, стараясь отвлечь его внимание, и осторожно тянусь к ножу, спрятанному за ремнем. Горячее тело прижимается ближе, отчего хочется взвыть. Перед глазами всплывают картины прошлого: грубость его рук и боль, с которой он оставлял меня, наигравшись. Нащупав рукоятку, крепко сжимаю и тяну. Я так решительно настроен, что даже страх перед предстоящим убийством не способен меня остановить. Ничто не смогло бы остановить меня, кроме грубой руки, перехватившей мое запястье. Он так резко дергает, что рука выворачивается, а нож падает на пол. Руку пронзает дикая боль, а на глаза наворачиваются слезы от понимания, что и тут я проиграл. Встретившись взглядом с парой черных глаз, теряю всякую надежду справиться с ним. Что я сейчас могу, безоружный и слишком уязвимый? — Ты думал, что всё так просто? — холодный металл скользит по моей шее, после чего дуло пистолета поднимается к скуле. — Ты действительно думал, что сможешь убить меня? — Я это сделаю, уж не сомневайся! — буквально выплевываю в лицо. — Открывай рот, — приказывает, выворачивая руку сильнее. Стиснув зубы от боли, с отвращением и ненавистью смотрю на него, но выполняю его приказ. Чувствую вкус металла во рту и надеюсь, что скоро всё закончится. Ну же, стреляй! Стреляй, это лучше, чем чувствовать твои прикосновения! Вместо этого он начинает медленно двигать пистолетом во рту. Становится противно от себя и от его действий. Глупо было надеяться, что он быстро оставит меня в покое. Этого я хотел? Этого я добивался все прошлые годы? Получается, я вернулся к тому, от чего так долго бежал. Стало невыносимо больно и обидно. Я должен быть сильным. Я столько пережил, столько вытерпел… И всё напрасно? Нет! Я любым способом его прикончу! Мне терять нечего. Пусть играет, надеясь, что я в его власти. Наконец он отталкивает меня, отчего я ударяюсь о стенку стоявшего позади шкафа. — Может трахнуть тебя им? — спрашивает, подходя к столу, кладя оружие. — А что, твой член уже ни на что не годен? — стараюсь принять правила его игры. — Дерзить в твоем положении неразумно, — наливает алкоголь в стакан, отпивает. — Неразумно то, что ты строишь из себя хозяина положения, — слегка пошатнувшись, подхожу и беру из его рук стакан. Отдает, наблюдая, как я выпиваю оставшееся. Он удивлен, а я решительно настроен. В конце концов, это не я от него завишу, а он от меня. — Я не строю из себя хозяина, я и есть хозяин, — достав второй стакан, наливает себе снова, как я уже понял, коньяку и жестом предлагает налить мне. Я не отказываюсь. Мне нужно это, чтобы пережить этот вечер. — Кажется, ты хочешь, чтобы я вернулся к тебе в комнату и завершил начатое? — кивает на пистолет. — Я это сделаю. Без проблем, — уже тянется, чтобы взять его, а я понимаю, что Том еще скорее всего не успел сбежать, а если сбежал, то они не успели далеко уехать, и его быстро поймают. Опять всё будет зря. Нужно продержаться еще немного… Ради него, ради его будущего. — Нет. Не хочу. А ты уверен, что хочешь уйти? — облизнув влажные губы, ставлю стакан на стол, стягивая с вывихнутой руки перчатку. Рука болит, но шевелить можно, если не обращать внимания на боль. То же проделываю и с другой рукой. Через пару секунд пиджак летит в сторону, и я медленно продолжаю начатое им: расстегиваю оставшиеся пуговицы на своей черной атласной рубашке. Вижу, как загорелись его глаза, следя за моими действиями, дыхание участилось, рука крепче сжала стакан. Ну и кто здесь хозяин положения? Откинув рубашку в сторону, пристально смотрю на него, подходя ближе, и провожу пальцем по его горячей груди. Чувствую, как сильно стучит его сердце, как сбивается дыхание. Он не ожидал такого, поэтому растерянно и в то же время жадно следит за моими руками, расстегивающими пуговицы на его рубашке. Я и сам от себя такого не ожидал. Скажи мне кто-нибудь, что я буду соблазнять эту тварь, я бы долго смеялся. Но сейчас мне не до смеха. Незаметно поглядываю на лежащее на столе оружие. Мне бы только до него добраться, и всё скоро разрешится. Приходится действовать по обстоятельствам, поэтому я разворачиваюсь к столу, чтобы оказаться ближе к пистолету, и притягиваю Аниса к себе. Надеюсь, увлеченный мной, он быстро потеряет бдительность, тогда у меня появится возможность дотянуться и схватить оружие. Но и тут мне не везет. Он хватает меня и сильным движением толкает в сторону кровати. С отчаянием понимаю, что мне придется пережить это. Еще раз. Как же долго он этого ждал. С такой жадностью раздевает, будто все эти годы вообще ни с кем не трахался. Стянув остатки одежды, жадно смотрит на мое тело. А мне хочется исчезнуть. Или как раньше — заплакать. А вместо этого я смиренно лежу на постели, отдаваясь в его полное распоряжение. — Ты почти не изменился, — проговорил Анис севшим голосом, отходя от кровати на пару шагов, чтобы лучше рассмотреть меня, и торопливо раздеваясь. Боится, что я передумаю? Стянув брюки и белье, он провел рукой по своему уже возбужденному члену. Меня передернуло. Я бы узнал его тело из тысячи, хотя старался почти всегда закрывать глаза, когда он меня брал, но всё равно помню. Это въелось в память и впиталось в кожу. Чтобы сдержаться, я закрыл глаза, голова закружилась, мне стало стало дурно. Откидываюсь на подушки. Не в состоянии больше себя сдерживать, накидывается, придавливая своим телом к кровати, заводя мои руки над головой. В голове бьется одна мысль: «Только бы не привязал». Если это случится, накроется весь мой план и эта жертва будет напрасной. А этого я точно не переживу. Ловко выдергиваю руку из захвата и обвиваю его шею, прижимая к себе. Он горячий, словно огонь, и знакомый запах его тела … Мне становится душно, кажется, вот-вот и задохнусь. Дыхание сбивается, а он, поняв это по-своему, отстраняется немного, и с… обожанием смотрит в глаза. Не отрывая своего взгляда, прижимаюсь ближе, проводя по его спине ногтями, слега царапая. Это срывает ему крышу, потому что он начинает целовать мои шею, грудь, живот. Жесткая щетина неприятно царапает кожу, отчего я морщусь. Или скорее от этих поцелуев… Раньше он так никогда не делал, раньше я видел только грубость, и это меня напрягает. Я не хочу так с ним. Я стараюсь не чувствовать всего, что он делает, как лапает мое тело своими руками. Вновь марает. Хотя, что мне поможет отмыться? Его прикосновения ничем не смыть. Возбуждаюсь, когда его ладонь несколько раз проходится по моему члену. Меня тошнит, кажется, я не сумею сдержаться, и из глаз польются так давно напрашивающиеся слезы. Неужели он действительно думает, что мне все это приятно? Что я так просто забыл прошлое и получаю удовольствие от его ласк? Его так легко обмануть, или он просто хочет обманываться? Хочет в это верить? Поцеловав колено, бесстыже разводит мои ноги ещё шире и нависает сверху. Знакомо. Я помню, как он делал это раньше. Я всё помню. Только теперь нет того дикого страха, есть только отвращение и надежда, что скоро всё закончится. Навсегда. Тянется к моим губам за поцелуем, но я отворачиваюсь, подставляя скулу, и, чтобы это не вызвало его ярости, обхватываю ногами его поясницу, притягивая к себе. Чувствую его член, упирающийся мне в бедро. Главное — пережить этот вечер. Привстав на локоть и потянувшись к тумбочке, достает какой-то тюбик. Крем? Мне хочется смеяться в голос. Таких почестей я не ожидал, что ж, Анис подготовился на славу. — Не надо, — перехватываю его руку. — Я хочу так. — А я не хочу, — вырывает свою руку из моего захвата. Взгляд без такой присущей ему ненависти и злости, он сейчас кажется странным и уязвимым. То, что мне нужно. Проведя рукой по моей ключице, наклоняется и целует ее, проводя языком. Что происходит? Хочет, чтобы я был в восторге от его слюней? Хочешь? Ну получай! Постанываю, запрокидывая голову. Никогда не прощу себе этого. — Тебя имел кто-нибудь кроме меня? — шепчет куда-то в шею. — Нет, — шепотом же отвечаю. После него мне было противно даже думать, что кто-то сможет доставить мне удовольствие таким способом. Это стало моей фобией. Я действительно боялся кого-то подпустить настолько близко и отдаться. — Значит, в этот раз без боли, — отстраняется, выдавливая крем на пальцы. Правда? Ты можешь не только боль дарить? Какая щедрость! Как же хочется ему в рожу плюнуть, но пока не время. Промолчав, закрываю глаза, приказав телу расслабиться. Лучше бы он отодрал меня как раньше, а не разводил этот цирк, от которого еще противнее. Наконец, дойдя мокрыми поцелуями от ключицы до лобка, резко проникает в меня пальцем, и я прикусываю губу от этих ощущений. Отвратительных, ужасных, напоминающих только одно: моё прошлое. Растягивал он меня мучительно долго, надоело притворно стонать. Пусть мне и было страшно пережить всё это снова, желание, чтобы это скорее закончилось, намного сильнее. Давай, не медли, мне не привыкать! Я уже не знаю, от чего мне противней: от его действий или от моей наигранной реакции на них. Когда я наконец почувствовал его проникающий член, то сжавшись, зажмурился. Я вспомнил, как он делал это раньше. Сколько раз это было? Тридцать? Пятьдесят? Сто? Двести? Не знаю, но раньше я думал, что это количество нельзя сосчитать. В спальне, в коридоре, в подвале, на кухне. Везде. Как я тогда не свихнулся? Впрочем, похоже, все же свихнулся, потому что сейчас я добровольно раздвигаю перед ним ноги. Когда воспоминания схлынули, он уже толкался в меня. Движения сильные, узнаваемые, и с каждым из них меня охватывает ужас, что всё повторяется. Нет, боли я не чувствую, но как же невероятно противно ощущать его в себе, ощущать его руки, держащие мои затекшие ноги, слышать пошлые шлепки. Так и не открывая глаз, чтобы не сойти с ума от отвращения, я начал стонать, чтобы он быстрее кончил, а когда мне казалось, что я вот-вот разрыдаюсь, и мои всхлипы будут ему слышны, стонал еще громче. Это длилось мучительно долго. Когда я уже чувствовал, что он подходит к пику и вот-вот кончит, он останавливался ненадолго, а после продолжал с новой силой, словно не мог насытиться. Перевернув меня на живот и поставив на колени, он с наслаждением сжал мои волосы, вынуждая откинуть голову ему на плечо и чувствовать его дыхание и тихие стоны, а я уже не думал ни о чем, только ждал, когда же все это прекратится, покорно отдаваясь его власти. Кончил он бурно, сжимая до синяков бедра, не давая отстраниться, затем рукой заставил кончить и меня. Еще один пункт, за который я буду долго ненавидеть себя. Выйдя из меня, падает рядом, стараясь отдышаться. Всё закончилось, а как прийти в себя и найти силы открыть глаза я не знаю. Нужно действовать, пока есть время. Привстаю на локтях и поворачиваюсь. — Может повторим? — довольно смотрит, ухмыляясь. Ненавижу. Вот он момент. Всего лишь соскочить с постели и добежать до стола. Только я сбрасываю ногу на пол, как он перехватывает меня за талию, заваливая обратно и подминая под себя. Испуганно смотрю на него, встречая в глазах игривый огонек. Ничего не заподозрил? Или действительно хочет продолжения? Только не это… — Поцелуй меня, — произносит, в миг став серьезным. Он изначально знал, что сделает так, что я никуда не денусь! Почему мне вновь приходится переступать через себя, я и так натерпелся… Тянусь к нему и целую. Какая теперь разница после всего, что произошло здесь, мои принципы и гордость умерли, как только я шагнул в эту комнату. Засасываю его нижнюю губу, потом верхнюю, слегка покусывая, после задействовав язык. В этот поцелуй я вложил всю свою ненависть. Вскоре инициативу перехватил он, с жадностью вылизывая мой рот. Целовались мы долго, а в голове крутилась моя недавняя мысль о том, что я бы никогда не стал целовать Аниса — человека, который надо мной издевается. Никогда. Что ничто бы меня не заставило сделать это, даже смерть! Тогда я осуждал Тома за то, что он целует меня, а сейчас я в таком же положении, только Тома на это толкнула любовь, а меня — ненависть. Парадокс. Оторвавшись от меня, он провел ладонью по скуле, переходя на шею, несильно сжимая. — Придушить бы тебя, — слышу… боль в его голосе. — Так чего медлишь? Качает головой, отпуская, и проводит ладонью по моей груди, после чего опять наклоняется, коротко целуя в губы. Неужели он меня действительно… любит? Это больная любовь, да и не любовь это вовсе — этот человек не способен на это чувство. Привстав с меня, откидывается на кровать, а я как сумасшедший соскакиваю и несусь к столу. Схватив оружие, судорожно направляю на него. — Я убью тебя, просто пристрелю, тварь! Ненавижу! Думал, мне понравится? Да меня тошнит от тебя, от твоего запаха, от твоих рук! С наслаждением буду наблюдать, как ты подыхаешь! — кричу, почти ощущая вкус победы. Ни один мускул не дрогнул на лице Аниса, он спокойно лежит на спине и смотрит на меня, положив руки под голову. — Ну так стреляй, я устал, Билл. Действительно устал от всего этого дерьма. Я ничуть не сомневался, что выстрелю, но так хочется узнать, почему он так со мной поступал. А может, я хочу наконец увидеть страх в его глазах, который чуть позже появится. — За что ты меня так? Я был ребенком, Анис. Почему? — спрашиваю, в надежде услышать его раскаяние. Мне даже не суть ответов была важна, а слышать, как он будет оправдываться, а может, и просить прощения. Но он лежит спокойно, что меня злит ещё сильнее. Анис никогда не был такой тряпкой, как я, даже сейчас, перед лицом смерти, он в неком превосходстве. Он немного помолчал, разглядывая потолок, и все же начал. Голос был серьезен, да и сам он изменился. Будто до этого шутил и играл со мной, а сейчас вдруг решил поговорить о чем-то важном. — Во мне никогда не было ничего святого. Моё окружение, как ты понимаешь, не могло научить меня ничему, кроме жестокости. Нет, может, кто-то и рождается с добротой и прочей хренью, но меня это обошло стороной, чему все были только рады, особенно дед. И я никогда даже не задумывался, что что-то делаю неправильно, я был уверен, что так и надо жить, пока не появился ты. — Анис бросил на меня взгляд и вновь отвернулся. — Ты — причина, из-за которой всё пошло не так. Сжимаю сильнее пистолет, который до сих пор направлен на него. — Не помню, сколько лет тебе было, может, семь или восемь. Ты чертовски весело смеялся, играя с этим грёбаным псом. Я всегда его закидывал камнями, сколько себя помню, ну, или пинал, а ты играл, смеясь и целуя в макушку. Наверное, это первое, что меня поразило, — он опять перевел на меня взгляд, чему-то усмехаясь. — Да, Билл, даже такие простые вещи были дики для меня. А когда ты с восхищением разглядывал цветы, что росли под окнами. Я наблюдал за тобой, ненавидя себя за это. Мне иногда хотелось пообщаться с тобой, подойти и поговорить о чем-нибудь. Ты был необычным, я не знал таких людей, которые просто так улыбались долбаным цветам. Но ты так боялся меня, избегал, а подойти к тебе и просто подружиться я не мог, потому что я был не таким, понимаешь? Тебя ведь отец ненавидел за всё это, и я должен был. В комнате воцарилось молчание, он перевел дыхание и, горько усмехнувшись, продолжил: — Я знаю, как ты любил читать в саду, даже знаю, какие книги. Я пытался тоже что-то прочесть из этого, но меня начинало тошнить уже со второй страницы. Частенько подслушивал твои разговоры с поварихой, наблюдал, как ты занимался с учителем, как учился играть на рояле. И ты меня так восхищал, Билл. Ты был такой чистый и светлый, отличавшийся от всех, кто меня окружал. Но все мои попытки заговорить с тобой были провальными. Я просто не умел себя вести, я всё портил своим небрежным тоном, своим высокомерием, и ты боялся, отстранялся и тихо что-то мямлил под нос, стараясь поскорее скрыться из виду. Да, я, может, и был груб, но я не умел по-другому! Я не знал, как. А когда ты подрос… Кажется, тебе было лет тринадцать, я понял, что ты еще и чертовски красив. Ты рос и становился еще прекраснее. На тот момент я уже давно спал не только с женщинами, но и с парнями, и конечно понял, что ты меня привлекаешь. Это так злило. Видеть тебя и не иметь возможности побыть рядом и даже поговорить толком. Ты всегда убегал. И что мне оставалось? Мне было двадцать, я хотел секса, я имел власть, характер и мог позволить себе все что захочу. И еще этот уродец с конюшни… Как ты с ним лизался! Я думал, ты не такой, что у меня нет шансов стать твоим любовником, а ты за спиной вытворял такое! Это меня оскорбило, разозлило, и я готов был убить тебя! Ты представить не можешь, в какой ярости я пережил тот день. А потом я взял силой то, чего так сильно хотел. Я считал, что ты заслуживал этого, а когда остыл, было поздно что-либо менять, да и вряд ли бы это вышло. Ты ненавидел меня, я был тебе противен, и понимание, что я не смогу изменить твоего отношения и избавиться от своей зависимости от тебя, сделало меня еще более жестоким. Отказаться от наслаждения тобой я бы не смог: вседозволенность так затягивает… Всё случилось так как случилось, — он выдохнул и поднял глаза на меня. — Ты доволен? — Ты был влюблен в меня? — напрямую спрашиваю, может, хоть здесь он даст слабину. Но Анис смотрел в упор, не выдавая не единой эмоции. — Если то, что со мной происходило, так называется, то, пожалуй, да. Я лишь покачал головой. Я не услышал ни капли раскаяния. Ничего из того, чего ожидал. Правильно он сказал, ничто уже не изменит моего отношения. Я набрался решимости и нажал на курок. Но выстрела не последовало. Я нажал на спуск снова и снова, но ничего так и не произошло. — Не утруждай себя, — сказал Анис, отвлекая от охватившей меня паники. Не спеша он встал с кровати и прошел мимо, поднимая с пола свои брюки. — Ты так предсказуем, Билл, — он достал из кармана патроны. — Думал, что я оставлю заряженным пистолет, который ты можешь в любой момент взять? Ты слишком сильно недооцениваешь меня. Я, опешив, стоял и обреченно смотрел на него. Он изначально все знал. Не может быть! — Ты знал… — не веря, я смотрел, как он закуривает сигарету, подходя ближе. — Было бы несправедливо отказаться от всего, что ты предложил, — поиграв бровями и выдохнув дым мне в лицо, он вытащил пистолет из моих, кажется, окоченевших пальцев. Я даже пошевелиться не мог. — Я не был сегодня груб, хотя мог бы, старался быть внимательным. Знаешь, это ведь мой дебют, никого я еще так нежно не трахал. Я признался во всем, что чувствовал к тебе, а ты всё равно выстрелил. Отойдя на пару шагов назад, я уперся спиной в стену и медленно съехал вниз. Застывшие, казалось бы, слезы наконец покатились из глаз. Обида и несправедливость сломали меня, я устал бороться с ним, я устал принимать поражения, я устал быть таким жалким. Я просто не хочу видеть и знать, как он смотрит на меня свысока, на голого, заплаканного и униженного. — Одевайся, — он швырнул одежду мне в лицо, будто дешевой шлюхе, впрочем, я себя сейчас так и ощущаю. Разве я мог подумать, когда ехал сюда, что всё так обернется? Не торопясь, натягивая одежду, мутным от слез взглядом ищу отлетевший нож на полу, но безрезультатно. — Ну, и куда делась твоя гордость, где вся надменность и принципиальность? Ты ведь так усердно доказывал, что можешь быть таким же как я? — он продолжал издеваться, а я молчать. Плевать уже, что он скажет или сделает, разве может быть хуже, чем уже есть? — Я тоже допустил слабину, когда увлекся тобой, — он продолжил, наблюдая, как я натягиваю рубашку на плечи. — Настолько увлекся, что стал зависим от твоего тела. Но я никогда бы не унизился из-за этого, не позволил бы никому вытереть об меня ноги, в отличие от тебя. Твоя слабость тебя губит, а моя делает меня сильнее. Наконец, одевшись, поднимаю на него потухший взгляд. Ты победил. Любуйся. — Если тебе достаточно иметь мое тело, чтобы создавать иллюзию, что я с тобой, мне тебя жаль. Ты никогда не узнаешь, что такое любовь, и не поймешь, как это, когда любят тебя. Потому что единственное, что можно испытывать к тебе, — это ненависть. — Уходи, — ничего не отвечая, открывает дверь и указывает на выход. — Проваливай. Не верится, что он так просто отпустил меня после двух неудачных попыток убить. Все как в тумане, и коридор кажется бесконечным. Мне определенно нехорошо, стресс и напряжение последних часов дают о себе знать. Дойдя до своей комнаты, медлю: страшно открыть дверь и увидеть там Тома. Нерешительно толкаю, проходя внутрь. Бен сидит в кресле, в комнате прохладно, штора слегка покачивается от морозного ветра, сквозящего из открытого окна. Подхожу и смотрю во двор — на улице машины уже, конечно, не было и Тома тоже не было. — Просто скажи, у него получилось? Бен кивнул, осматривая мой потрепанный вид. Не знаю почему, но я верю ему, или у меня просто не было выбора. Наконец, даю напряженному телу расслабиться, и, прикусив губу, падаю на кровать, позволяя себе слабость заплакать еще раз. Тяжелый груз всего случившегося лежал на сердце. Было мучительно больно и гадко, и я не знал, как убежать от этого. Бен не перебивал, не мешал, а просто молча наблюдал эту картину, и спасибо ему, что не задавал никаких вопросов, дав мне выпустить всю свою боль. Думаю, он и без слов всё понял. — Герр Каулитц, — в комнату виновато заглянула служанка. — Простите, но вас просят спуститься. Ваш отец, он… он скончался, — взволнованно проговорила девушка, с сожалением глядя на меня. — Сердечный приступ, — добавила она и тихонько прикрыла дверь. Я смотрел на закрывшуюся дверь и обдумывал сказанное. Рихард умер. Неужели этот ублюдок наконец оставил эту землю. Улыбаюсь мокрыми от слез губами. — Думаю, нужно скорее убираться отсюда, пока есть возможность. — Только соберу вещи, — не раздумывая, ответил Бен, вставая с кресла и выходя из комнаты.