Никто не услышит

      Наконец, поразмыслив минут пять, будто бы подготавливая Джеффа к тому, что ему придётся увидеть, тетрадь снова начала "говорить". Ровные строки появлялись одна за другой, но почерк был мелким, едва заметным, Убийца почти не мог разглядеть его, тем более, после долгого напряжения буквы уже плыли у него перед глазами и качались, как на ветру.       "И долго ли ты собираешься ныть о своей нелёгкой жизни?" — Джефф был готов поклясться, что тетрадь, если бы имела человеческие очертания, сейчас бы усмехнулась над ним. И это бесило его. Бесило больше, чем что-либо ещё. Эта беспринципная наглость и лёгкость, с которой тетрадь общалась с ним. Так, будто они знакомы вот уже не один десяток лет. И он не знал, откуда в ней столько духу, но был настолько заинтригован дальнейшим, что просто уже не мог оторваться от тетради.        — Всю свою "нелёгкую" жизнь, как видишь! — Джефф фыркнул. Он действительно не знал, на каких основаниях тетрадь так вольно и нагло общается с ним посредством письма.       "Почему ты ведёшь себя, как ребёнок? Что мешает тебе? Зачем ты стал таким?"       По мере прочтения Джефф всё больше и больше терял свой воинственный пыл и начинал уже доверять своей загадочной "собеседнице". Слишком много вопросов, но, с другой стороны, — будь они ненужными и пустыми, тетрадь бы не зацикливала на них своё внимание. А сосредоточение на вопросах, волнующих не только тетрадь, но и самого Джеффа, невольно вызвало у него доверие.        — Мешает? Мне? — Убийца горько улыбнулся, опуская голову. Если говорить честно — а что ему мешает? Может, всё дело в нём самом, в его внешности и характере, неуравновешенной психике, в конце концов, а может в чём-то, что... глубже.       "Да, тебе. Не мне же." Тетрадь будто бы откровенно наслаждалась этим разговором и возможностью позлить Джеффа.        — Вечная боль, что окружает меня, - внезапно пробормотал черноволосый. Он встал с пола и присел на стул, заботливо уложив тетрадь перед собой.       Та, тем временем, продолжала: "Неужели тебе действительно нравится быть рабом?"       Джефф было изумлённо открыл рот, чтобы возразить, но тетрадь опередила его. Что она имела в виду? К чему она клонит? Неужели...       "Рабом своих низменных желаний, конечно же, одним из таких твоих желаний является любовь к крови и смертям."       Убийца вдруг снова осел на пол, закашлявшись. Будто бы пыль с тетради попала ему прямо в нос, хотя это было невозможно — Джефф не так уж близко склонялся к тетради.       Строки, которые писались в тетради сами собой, окружали его, они желали ему то ли зла, то ли добра, они уже произносились вслух, забиваясь в уши и глотку. Он не мог понять их. Чего они от него хотят? Зачем все эти вопросы? Почему им нужно дойти до причины жестокости Джеффа? Чтобы устранить её?!..       Это невозможно.       Джефф кричал. Ему снова было больно. — Всю мою жизнь мне просто было больно! — он уже не обращал внимание на то, что буквально сотрясает своим голосом всю комнату. — Я просто хотел скрыться от боли! Я просто хотел, чтобы боль оставила меня в покое! Я не мог понять, за что! Почему именно я?!.. Мне больно!       Щелчок. Флешбэк. Щелчок. Боль. Щелчок!..       "Не ценой чужих страданий, Джефф. Не такую цену тебе необходимо внести, чтобы обрести долгожданный покой."