Римское вторжение

В Риме у Марка тоже был дядя, зажиточный и уважаемый человек. Правда, с ним, в отличие от Аквилы, он не ладил. Старик вздохнул с облегчением, сплавив племянника в Британию. Поэтому Марк так удивился, когда от римского дяди прибыл подарок. Дядя британский смотрел на этот подарок, стоявший на террасе, с подозрением. — Раб? Зачем тебе прислали раба? Марк повертел в руках письмо. — Вообще-то он от тетушки. — Моей глупой сестрицы? И что она пишет? — Решила вернуть мне часть моего наследства. — Мало же от него осталось... Аквила присмотрелся к юноше и оживился: — Он случайно не родственник Пробуса? — Его внук. — Помню деда, отличный был охотник! От этого, конечно, ожидать не приходится? Марк посмотрел на раба с сомнением. — Можно попробовать. Но Флавий — это, так сказать, домашний вариант... — Что ж, нам сгодится и домашний. Стефанос уже староват. Если мой племянник будет так добр, что позволит дяде использовать свое наследство, мы найдем ему работу. Или хочешь сделать его личным рабом? Марку в его словах почудился намек, и он помимо воли залился краской. Дядя вздохнул: — Боги, помилуйте мой дом. Меньше всего на старости лет мне не хватало любовных страстей. — Это не... — Я не осуждаю, Марк. Но мирить Флавия с Эской ты будешь сам. — Может, они поладят, — сказал Марк неуверенно. Но надежды на это развеялись, когда он представил их друг другу. Странное они являли собой зрелище. Флавий был выше и плечистее, а белая туника придавала ему сходство с греческой статуей. Он и красив был безликой классической красотой. Эска на его фоне выглядел чуть ли не дикарем из-за насупленного лица и разрисованных татуировками рук. Он нахмурился еще сильнее, когда увидел, что новичок смотрит на него не как на равного, а с праздным любопытством. — Флавий останется здесь. Взглядом, которым его наградил Эска, можно было убить. — Его родители служили в нашем доме, — счел Марк нужным объяснить. — Тетушка отправила его сюда. — Далековато от Рима, — заметил Эска. Марк не успел ничего ответить, Флавий его опередил: — Слишком наглая речь для раба. — Ты и сам язык не сдерживаешь. — Я, как и ты, на привилегированном положении. Эска бросил на Марка такой возмущенный взгляд, словно был девицей, которую соблазнили, пообещали жениться, а потом предъявили законную супругу. К ужасу Марка, Флавий смотрел на него так же. — Пожалуй, — сказал он торопливо, — Флавию будет лучше ночевать в соседней комнате со Стефаносом. — С этим стариком? А не лучше ли... — Не лучше, — перебил его Марк. — Эска... Хотя нет, пусть Стефанос сам покажет тебе комнату. А я... Мне надо к дяде. Его уход напоминал отступление с поля боя. Боя, который он явно проигрывал объединенным силам противника. «А дядя выбрал себе правильное место», — тоскливо подумал он, поднимаясь по ступеням башни. Хорошо, спокойно и можно отсидеться в случае семейных ссор. Аквила при виде племянника удивленно поднял брови. — Ищешь у меня убежища вместо того, чтобы разобраться с любовными делами? — Я даже не знаю, как с ними разбираться. Впервые оказался в центре интриги. — Ох, как это порадовало бы моего зятя! Почему, кстати, Флавия отправили так далеко? — Думаешь, он что-то натворил? Украл? — Может быть. Но если он и правда вор, я спокоен: у нас ему красть нечего. Кроме разве что моего целомудрия. Эска его не слишком любезно принял, так ведь? — Не напоминай про Эску. — Говорят, бритты очень ревнивы. На моей памяти одна добуннка отрезала сопернице голову и положила на подушку мужу. Так что, надеюсь, Флавий будет осмотрительнее. Иначе не миновать тебе трофея. *** Но осмотрительностью Флавий не блистал. Марк помнил это еще по тому времени, когда жил в дядином доме, чьи потайные уголки они с рабом знали наперечет. Тому, казалось, доставляло удовольствие подстерегать Марка в самых неожиданных местах и втягивать в любовную игру. Но за прошедшие годы тот совсем потерял бдительность, и Флавий застал его врасплох во время купания. Марк даже не сразу сообразил, что руки, начавшие разминать его плечи, принадлежат не Эске. — Что ты тут делаешь? — спросил он растерянно, натягивая на себя простыню. — Я же личный раб господина, меня и отправили в этот кошмарный путь, чтобы прислуживать. — Кажется, дядя велел тебе помогать на кухне... — Этой ужасной дикарке! Да и старик не лучше. Флавий начал неторопливо раздеваться. — Прекрати! Этого не нужно. — Дело в этом бритте? — Эска мой слуга. — А я был твоим слугой, — он выделил это слово, — гораздо раньше и дольше. Сказать по правде, я не слишком счастлив приехать в Британию, но рад оказаться рядом с тобой. Мне тебя не хватало. И попробуй солгать, что не скучал. — Конечно, скучал... — Или отрицать, что я тебе дорог... — Конечно, ты был дорог... Разумеется, Эска не мог найти более неподходящего момента, чтобы войти. Он услышал последние слова и внимательно посмотрел сначала на Флавия, потом на Марка. У последнего возникло стойкое ощущение, что на трофей пустят его собственную голову. Второй раз за день он предпочел покинуть поле битвы: восстание бриттов не пугало его так, как возможность остаться наедине с этими двумя и выяснять вдруг ставшие такими сложными отношения. Нечего сказать, удружил дядя... Один в своей комнате он оставался недолго, Эска пришел почти сразу — к счастью, без отрезанной головы под мышкой. Хотя при виде его помрачневшего лица вероятность убийства из ревности показалась уже не такой плохой. — Значит, отставка? Марк не сразу понял, о чем он. — Что? — Мне — отставка? Ради нового... Прости, ради старого раба, с которым господин наконец воссоединился? Видимо, он и сам понял, что прозвучало это слишком ревниво, потому что поправился: — Не то чтобы меня это волновало... Марк возмутился, хватая его за руки: — И думать не смей! Я тебя не отпущу! Эска посмотрел на него удивленно: — А кто сказал, что я собираюсь уходить? Я еще способен побороться. Марк рассмеялся: — За меня? — А что? Что такого умеют ваши обученные рабы, что не под силу мне? — Ну, домашних прислужников иногда обучают искусству любви... — Тоже мне, искусство... Любая шлюха справится. Эска толкнул его на кровать и сел верхом, задирая его тунику. — Ну, рассказывай. — О чем? — растерялся Марк. — В чем так хороши римские ш... то есть рабы? — Они, ну... Марк пытался придумать что-то связное, чтобы продолжить игру, но руки Эски на бедрах мешали сосредоточиться. — Искусны в ласках... Эска хмыкнул. — Сдается мне, господину нежности не очень-то по вкусу. Он пристроился у его ног. — Ты рассказывай, рассказывай... Но первые же слова потонули в стоне, когда Эска взял его член в рот. Марк с радостью замолчал бы, но раб посмотрел на него выжидающе. И Марк начал рассказывать. Говорил о своей юности в дядином доме, о Флавии, который был моложе его, но гораздо искуснее в ласках. О первом оргазме, который этот юный цветок подарил ему в тетушкиной спальне, пока та ходила на рынок. О захватившем его чувстве, которое он, пятнадцатилетний, принимал за влюбленность — а на самом деле в голову ударила романтика первой страсти. Рассказывал обо всех глупостях, которые они творили. Поколебавшись, припомнил, как Флавий примерял тетушкино платье — Эска на этом месте хмыкнул, не отрываясь от дела. Он глубоко забирал член Марка, впуская до самого горла, самозабвенно сосал, отчего Марк словно таял, и его слова становились все бессвязнее, а образ Флавия — того мальчика, с которым его когда-то связывал роман — постепенно отдалялся. В самом деле, зачем ему кто-то другой, если он уже заполучил самое дорогое. Самое дорогое сказало, утирая испачканные губы: — Если хозяин так любит извращения, я выпрошу у кухарки ее платье и белила. Марк представил Эску в просторном платье и с припудренной щетиной и вздрогнул. — Нет уж, если пробовать извращения, то какие-нибудь другие. — Например, молоть языком? Я тоже так умею. Марк рассмеялся, но поперхнулся, когда Эска произнес: — Я хочу, чтобы ты засадил мне свой хуй по самые яйца. И пожал плечами, глядя на его вставший член: — Вот и вся наука любви... Делов-то! *** — Не будешь скучать по своему старому рабу? — Дядя! Аквила поднял глаза от шашек и усмехнулся: — Прости мне мою старческую язвительность, но наблюдать за твоими метаниями было забавно. Кстати, ты так и не сказал, почему тетушка отослала Флавия так далеко. — Потому что он был близок с дядюшкой, и об этом знали все соседи. — Хватит, не продолжай. Вдали от Рима я стал человеком целомудренным. Он подвинул доску для шашек, чтобы вошедший Эска мог поставить кубки с вином. — Хорошо, что Флавий нашел другого хозяина, — продолжил Марк. — Кажется, у них полное... хм... взаимопонимание. — Не жалеешь, что подарил его? Мог бы выручить денег. — Я рад избавиться от Флавия. — А я рад, что Эска предпочел разобраться с соперником бескровным способом. — Эска? — А кто, ты думаешь, нашел Флавию нового хозяина? Марк изумленно посмотрел на раба. Тот, наклонившись якобы поправить кубок, шепнул: — Вот так мы поступаем с завоевателями.