Гувернёр

День был августовский, знойный, томительно скучный и ужасно нехарактерный для Лондона. Из-за невыносимой духоты и горячего ветерка, уныло гнавшего по голубому небу пышнобокие облака, у людей, находящихся вне прохладных стен поместья семьи Тревор, слипались глаза и сохло во рту. Двое молоденьких парнишек-слуг, облизывая пересохшие губы, неспешно подметали широкие мощёные дорожки, ведущие к поместью. Три тонюсенькие горничные то и дело появлялись из-за парадных дверей дома на улице, вдыхали раскалённый воздух, окликали нерасторопных слуг и забегали обратно, заслышав грозный голос экономки. В распустившемся благоухающем саду Треворов, слушая пение птиц, на пару со старым садовником Билли Тернером, постригающим кусты, работали рыжеволосая камеристка[1] Сара Сойер и молодой гувернёр Джон Уотсон. Странно конечно, что Джон вдруг оказался в саду, когда обычно в это время он находится в классной комнате и обучает близнецов. Разумеется, если бы эти мальчишки находились в поместье они бы, несомненно, учили уроки, но сегодня по случаю скорого визита неких Холмсов, по распоряжению мистера Тревора детей вместе с матерью отправили в ателье за новыми нарядами для предстоящего вечера. Ну а обслуге хозяин приказал привести всё в порядок, дабы не ударить в грязь лицом перед важными визитёрами. К Джону естественно этот приказ не относился, однако будучи в приподнятом настроение он решился помочь милой девушке, с которой уже успел завести дружбу, с собиранием цветов для букета. — И кто же такие эти Холмсы? — задал вопрос Уотсон, бережно уложив в плетеную корзинку Сары только что срезанную розу. — А вы не знаете, мистер Уотсон? — искренне удивилась девушка. — Нет. Я не имел чести водить с ними знакомство. К тому же, я родом не из Лондона, а потому не могу ничего знать о здешних людях. — Ясно, — хихикнула Сара. — Тогда я не буду утруждать вас длинными рассказами о братьях Холмсах, а просто скажу, что они очень богаты. И когда я говорю «очень» - это означает сказочно. — Братья? Я думал речь идёт о какой-нибудь семейной паре, — улыбнулся Джон. — Разве нет? — Что вы, мистер Уотсон, — расхохоталась Сара. — Они братья, да и к тому же ни один из них не женат. — И почему же? Неужели они не особо привлекательны для дам? — Глупости! Оба Холмса просто обворожительны! Честно говоря, проблемы заключаются не в их внешности, а в характере. Они… Как бы это сказать? Особо придирчивы, излишне прямолинейны и чрезвычайно категоричны. Да, Холмсы бывают учтивы[2], но если их что-нибудь раздражает или им что-нибудь не нравится, то они обязательно говорят об этом в лицо. Даже не задумываясь о том, заденут ли чьи-либо чувства. — Это объясняет то, что они водят знакомство с таким человеком, как Тревор. Он ведь тоже не особо учтив и весьма категоричен, — произнёс молодой человек, срезал три самые красивые жёлтые розы и передал девушке, уколов при этом палец. — Осторожнее, мистер Уотсон! — всплеснула руками камеристка. — Смотрите, у вас кровь! — Ничего страшного. Это ведь не смертельно. В этот момент из окна кабинета хозяина дома донесся грохот, напоминавший удар грома. От неожиданности Джон даже вздрогнул. — Убирайтесь вон из кабинета, твари! – послышался крик Виктора. — Боже! – пробормотала Сара, уронив секатор в корзинку. — Что там происходит? Мистер Уотсон, нам надо проверить, не убил ли хозяин кого-нибудь. Заявив это, она подобрала юбку и бросилась из сада в дом через вход на кухню. Джон поспешил следом. Как только они оказались в кухне, к ним приблизилась миссис Спарк, и Сара тут же сунула корзинку в пухлые руки домоправительницы. — Мистер Тревор чем-то недоволен? - спросила Сара. — Что случилось? — крикнул Джон через плечо. — Не знаю, — донесся голос миссис Спарк. — К мистеру Тревору зашёл дворецкий и всё. — Бенвик? — взвизгнула Сара. — Да. Джон и Сара переглянулись между собой и поспешили в холл. Пробираясь по центральному холлу к лестнице, ведущей на второй этаж, сквозь толпу любопытных слуг, Джон окликнул дворецкого Бенвика. — Бенвик! — подхватила Сара. На верхней лестничной площадке появился дворецкий. Лицо его горело, он утирал каплю крови с губ. — Это была всего-навсего почта! Я даже не вскрывал конверт! Только проверил на свет! – возмущался он. Затем из кабинета вслед за дворецким пулей вылетела горничная Эмма, за которой гналось чайное блюдце. — На этот раз он чуть не убил меня, – задыхаясь, выговорила Эмма, прислоняясь к перилам. — А вам вообще там нечего было делать, – неодобрительно заметила Сара. — Эмма? Разве вы не должны были прибираться в спальне миссис Тревор? — задал вопрос Джон. — Должна была. Просто, я решила, что прежде чем пойти туда, следует протереть пыль у хозяина, а он… Он так неожиданно в кабинет вернулся и разозлился, что я просто не успела объяснить, что делает в моих руках его серебряная статуэтка. Я ведь просто протирала пыль! Я не собиралась ничего красть! Дворецкий фыркнул: — А я всего лишь принёс ему почту. Я не собирался читать или вскрывать его письма без дозволения, но хозяину вдруг взбрело в голову совсем иное. Бросив на слуг предостерегающий взгляд, Джон произнёс: — У мистера Тревора сегодня взвинченное настроение. Скорее всего, это из-за ожидаемых гостей. Скажите, Сара, такое часто бывает? — Да, каждый раз, когда Холмсы собираются наведаться, хозяин такой. Он становится излишне подозрительным и во всех слугах видит врагов. — Это странно, — удивился Джон. — Ничего странного в этом нет! — пробурчал дворецкий. — Просто эти Холмсы жутко его пугают! Они ведь его насквозь видят, вот он злится и отрывается на нас! — Холмсы неприятны Тревору? — задал вопрос гувернёр. — Нет, что вы! Он их просто обожает. Они его… друзья, но просто они ведь могут раскрыть при его жене кое-какие подробности из жизни. — Что? О чём ты Сара? Я не понимаю. — Ох и не нужно, мистер Уотсон. Просто забудьте и идите почитайте что-нибудь. Не стоит искать суть в обыденных для нас вещах. Ну, а вы, Бенвик и Эмма, займитесь своими делами. — А что это ты тут командуешь, Сара? — огрызнулся Бенвик. — Я дворецкий этого дома! И в нашей иерархии я тут главный! И то, что ты спишь с хозяином, не делает тебя… — Замолчи! — вскрикнула Сара и отвесила Бенвику пощёчину. Джон лишь стоял в стороне, широко распахнув глаза от удивления. Он, конечно, знал о грехах Виктора Тревора. Знал, что тот развлекается втайне от жены с девочками из публичного дома, но чтобы в этом была замешана Сара, девушка весьма набожная и верующая в истинную любовь. Невероятные вещи творятся в этом доме, а в каждых его закоулках хранятся удивительные постыдные тайны! Ну разве может стать мистер Тревор примером для своих сыновей? Нет, разумеется, нет! — Мистер Уотсон, — взяв в свои руки ладони Джона, жалобно простонала Сара, — прошу вас, не верьте в то, что сказал дворецкий! Он просто, просто жалкий лгун! Хорошо, что Бенвик уже не мог слышать её слов, потому как на пару с Эммой отправился выполнять свои обязанности, оставив гувернёра и камеристку наедине. — Сара, я бы с радостью не поверил, но ваши глаза выдают вас. В них так и плещется страх быть раскрытой! Боже, скажите, что вас к этому принудил Тревор и я разобью ему нос! — Нет! — воскликнула Сара. — Он не принуждал. Это просто любовь! Джон, прошу вас, не вникайте в отношения между здешними обитателями. Есть риск запутаться в этом клубке чувств! — Я уже запутался, — обронил гувернёр. — В этом доме всё так неправильно. Обманы, измены, жестокость. Я боюсь за будущее моих подопечных. — Не бойтесь! Вы ведь рядом с ними, а под вашим чутким руководством из них выйдут славные люди. — Надеюсь, — бросил Уотсон и, развернувшись спиной к Саре, отправился в большую библиотеку. Оказавшись в ней, Джон, как и в первый свой визит, когда его только привели в эту комнату, восхитился тому, какая всё-таки в этом доме прекрасная библиотека! Как рассказывала старая экономка, она пополнялась с тех давних пор, когда книгопечатание еще не было изобретено, и менялась в зависимости от смены вкусов и стремлений. Воистину, ничто так не убеждает человека в тленной и недолговечной природе вещей, как наследование древнего имущества! Превращения, как движущаяся панорама, проходили перед глазами потомков Тревора когда-то, а теперь медленно порхают и перед Джоном Уотсоном. Комната библиотеки была заполнена книгами под потолок; четыре комнаты (разных размеров и форм), в которые она плавно перетекала, сообщались между собой различными способами: дверями, арками, ступеньками, ведущими вверх и вниз. Это было воистину удивительное место, находясь в котором, гувернёр забывал обо всём. Однако, одна маленькая деталь интерьера частенько не давала Джону утонуть в спокойствии. Этой деталью был портрет, висящий над камином. — День добрый, мистер Тревор! — оскалился Джон. Для него разговоры с нарисованным хозяином поместья стали единственной отдушиной, ведь только портрету рассерженный Уотсон мог без опаски высказать все сои мысли. — Сегодня я узнал ещё одну вашу постыдную тайну. И это меня не радует! Почему вы, человек воспитанный благородными людьми, так себя ведёте?! Разве ваша супруга заслуживает того, что вы беспрестанно её обманываете? Я не понимаю, как можно быть таким эгоистом?! Как?! – высказав всё это, обессиленный Джон опустился в обитое бархатом кресло. Глубоко вздохнув, гувернёр продолжил свой монолог: — Боже, что я делаю? Трачу время на пустые разговоры с картиной, подобно душевнобольному человеку. Спрашивается зачем? — размышляя над этим, Джон Хэмиш Уотсон не заметил, как погрузился в сон. Молодому человеку снилась собственная семья, мирно устроившаяся на лугу под палящим солнцем. Мать, сидя на расстеленной по траве белоснежной материи ткани, аккуратно расставляла крохотные фарфоровые чашечки. Десятилетняя Гарриет извлекала из большой корзины блюдо с вишнёвым пирогом, а маленький Джонни вместе с любящим отцом, находясь за мольбертом, увлечённо писал сей чудный пейзаж. Смех, радость и какая-то безмятежность, царившая во всём этом, заставили Уотсона улыбнуться сквозь дрёму. Но недолго было суждено Джону Уотсону прибывать в царстве Морфея в окружении своей семьи. Едва малыш Джонни из сновидения, приглашённый матерью отведать угощение, поднёс к своим детским пухленьким губкам дурманящую сладость, чья-то холодная рука, коснулась его детской розовой щёчки и заставила распахнуть голубые глаза. Пробудившись, Джон несколько секунд не мог сфокусировать свой взор на чьём-то лице столь близко находящемся к нему. Но когда же это удалось сделать, Уотсон удивлённо охнул, а посторонняя холодная рука, всё это время покоившаяся на его щеке, и бледное лицо тут же отпрянули в сторону. — Мистер Уотсон, — растерянно пробормотала девушка, — я… Хозяин велел разыскать вас. Миссис Тревор, мастер Дэрил и мастер Дэрин прибыли и нуждаются в вас. — Вот как. Похоже, я задремал. Что ж, — Джон осёкся, он не знал имени этой служанки, признаться честно, он даже не был знаком с ней, однако неоднократно наблюдал ту в непосредственной близости, даже кажется, что именно эта служанка каждый день приносила ему тёплую воду для умывания в его скромную обитель. Это было очень мило и довольно-таки странно с её стороны, ведь другие слуги обычно подавали гувернёру ужасно ледяную воду. — Эгра, мистер Уотсон. Зовите меня Эгра. Так меня все тут величают. — А настоящее ваше имя? — Эмм… Мэри Морстен, — удивлённо протянула девушка, он была шокирована тем фактом, что кто-то поинтересовался её настоящим именем. — Что ж, спасибо вам Мэри, что разбудили меня, — улыбнулся гувернёр. — Да не за что. Хозяева ожидают вас в гостиной, — неразборчиво пробурчала отчего-то порозовевшая дама и поспешно ретировалась. Когда Джон Уотсон появился в гостевой комнате, к нему тут же бросились мальчишки и начали, подобно щеголеватым девицам , хвастать своими обновками. Близнецы говорили быстро, перебивая друг-друга. Дэрин твердил что-то о серебряных пуговицах, которые он выпросил у матери, на новый сюртук, а Дэрил взахлёб повествовал о том, как портной уколол его острой булавкой, а он даже не заплакал, следуя совету Джона о том, что мужчина никогда не роняет слёз понапрасну. Затем Дэрин уверял гувернёра в том, что тому бы следовало бы обновить гардероб, а Дэрил же напротив восхищался столь простым, но весьма элегантным вкусом учителя. Родители мальчиков всё это время любовались на своих чад и дивились тому, какие же они красивые, умные и скорые на язычок. — Мистер Уотсон, — вдруг раздался громогласный голос Виктора Тревора, — я бы хотел просить вас провести сейчас с мальчиками занятия, дабы они не слонялись по дому или улице без дела до прихода гостей. Возражений ведь не имеется? Это ведь не мешает вашему привычному графику занятий? — из вежливости поинтересовался мужчина. Джон уже было собирался ответить, что всё в полном порядке и на графике это ни в коим образе не отразиться, вот только звонкий голосок Дэрина остановил его. — Я не хочу учиться сейчас, сэр! — выдал мальчишка и его тут же подхватил младший близнец. — И я! Я тоже не хочу сейчас учиться, сэр! — Можно мы лучше поиграем около пруда за садом, сэр? — Нет! — воскликнула мать детей. — Вы перепачкаетесь и сильно меня расстроите! — Я спрашивал отца вообще-то! — грозно прозвенел Дэрин. На устах Виктора Тревора просияла довольная ухмылка, он был несказанно рад, что сынок считается с его мнением. А вот мать близнецов лишь грустно опустила глаза. Не такого поведения она ждала от своего ангелка. Джона охватило чувство стыда за поведение мастера Дэрина. Да, мальчик никогда особо не отличался манерностью, но говорить так с матерью непростительно. Уотсон не мог найти этому ребёнку оправдания, как ни старался, молодой человек даже не мог представить себя когда-либо разговаривающим с дорогой матерью в подобной манере. — Прости, Дэрин, но вам следует учить уроки. — Отмахнулся Виктор, и, подхватив супругу под локоть, направился к выходу из гостиной. У самой двери он обернулся к сыновьям и холодно бросил: — Мы с вашей матерью будем в моём кабинете обсуждать взрослые дела, а вы, господа, старайтесь не шуметь. — Да, сэр, — расстроенно выдохнули мальчики. — Мистер Уотсон, а к вам особое поручение, — продолжил Виктор. — Следите за ними и не смейте выпускать на улицу! Если увижу их гуляющими, сильно в вас разочаруюсь. — Я понял вас, мистер Тревор. Удачно вам с миссис Тревор обсудить дела. — Вежливо, но с особым нажимом обронил гувернёр. — Дела? — вскинул бровь Виктор. — Ах да, дела. Дела не ждут, не ждут дела… Осторожнее, дорогая, не споткнись о порожек. ____________________ [1]Камеристка-Комнатная служанка при госпоже в богатом дворянском доме [2]Вот, что имела Сара, говоря об учтивости: Светский тон (Устаревший) Главные правила учтивости: 1. Снимать шляпу при поклонах, когда находишься в общей компании, в которой все прочие мужчины остаются почему-либо с открытой головой. 2. .Отвечать на поклон. 3. Уступать дорогу дамам и старикам. 4. Становиться у камина так, чтобы не мешать греться другим. 5. Кресла уступать дамам и старикам, а самому довольствоваться стулом. 6. О чем бы вы не рассуждали, не говорите с излишней горячностью и страстностью. 7. Избегать всякого рода неприличных слов и тривиальных выражений. Речь должна быть приличной, приветливой, с выбором деликатных выражений, но без аффектации и педантства. 8. Никогда не спрашивайте у дам или стариков, который им год. 9. Не забывайте французскую пословицу: «В доме повешенного не говорите о веревке» . Эта пословица очень многозначительна. 10. Нельзя быть учтивым без снисходительности. Снисходительность есть начало учтивости. Поэтому не обращайте внимания на те маленькие слабости или упущения против принятых обычаев и светских приличий, которые иногда прорываются у некоторых людей. Предоставьте проповедникам, литераторам и судьям исправлять нравы.