Последнее средство

Не бечено! Автор, покорнейше просит прощения за тот бред, что он нацарапал - уважаемая бета здесь не причем! Несколько мучительно–долгих секунд ничего не происходит, комната испуганно замирает, предчувствуя какие страшные последствия может иметь поступок Китнисс. Разбитые осколки упавшей кружки, безуспешно пытаются найти друг друга, чтобы вновь стать единым целым, но это невозможно – как невозможно принять и понять правду, которую только что узнал Пит: Китнисс любит другого. Теперь в этом нет никаких сомнений, и бесполезно пытаться найти что-то похожее на взаимность в ее словах и поступках. Если чашку, упавшую на пол, еще можно попытаться собрать воедино – то разбитые чувства не склеить ничем: они разлетелись в разные стороны, затерявшись где-то в дали, и достать все осколки теперь невозможно. Пит вцепился руками в подоконник, пытаясь удержаться на месте, парня трясет от переполняющих его эмоций. Резкий вдох и легкие разрезает кашель, словно кто-то невидимый со всей силы бьет его в живот, отчего на мгновение теряется всякая связь с реальностью. Остаются, только боль и пустота... Одинокая слезинка стекает по подбородку, дробя окружающий мир, на множество других, не менее жестоких, где сотни и тысячи Китнисс целуются со своим настоящим избранником, а не с досадной помехой в виде безногого булочника. В голове ни единой мысли, слышен только пульс, отбивающий какой-то рваный ритм, то замедляясь, то начиная биться быстрей. Кажется, целую вечность, Пит смотрит на сплетенные руки охотницы и ее любимого, видит страстный поцелуй, которым награждает Гейл свою возлюбленную, и в его сознании, рисуются множество таких же поцелуев, в которых эту парочку не сдерживает близость людского жилья и опасность быть обнаруженными. Чей-то мерзкий противный голосок начинает нашептывать Питу на ухо всякие мерзости, пробуждая где-то в глубине души что-то жуткое, тянущее и тревожное. Кошмары из снов оживают, густым белесым туманом заполняя собой реальность, оставляя только целующуюся парочку и жуткий голос в голове Пита. - Ты только посмотри, Пит, как красиво они смотрятся вместе, как пылко Китнисс отвечает на поцелуй, - начинает свою пытку неведомый голос, - Это тебе не игра на камеры, не ложь во спасение, а самая настоящая, правда! Им нравится общество, друг друга, Пит, кто знает, может быть там, в лесу у них были не только поцелуи. Там-то им никто не мешает... И богатое воображение широкими мазками рисует эти картины в его подсознании, подмечая малейшие детали, мельчайшие оттенки цветов и эмоций. Шелест ветра в голых кронах деревьев, тихий треск костра и мягкое журчание потока… Китнисс свернута в коконе чьих-то одежд и улыбаясь, слегка отстраняется в сторону, открывая любимому доступ к своему телу. Хоторн, проникает внутрь, накрывает собой девушку, чей пламенный взгляд направлен прямо на него. В глазах Китнисс видится только любовь и желание. Парочка сплетается в страстном поцелуе, где ее стоны смешиваются с его, затягивая любовников ярким водоворотом чувств и эмоций. Мягкие толчки, жар обнаженной кожи, рваное дыхание... и голос Китнисс зовущий Гейла на самом пике любви. Резкая вспышка и новая, еще более страшная картина заслоняет собой все остальное. - О, Боже, Гейл, пожалуйста, не останавливайся... Китнисс лежит, распластавшись на мягком одеяле из опавших листьев. Куртка Гейла уткнутая было ей под голову, сползла в сторону, отчего волосы девушки беспорядочно разметались по земле. Китнисс прикусывает губы, мнет в руках пожелтевшие листья, но не в силах больше терпеть испускает сладостный стон. Ее рука змеей тянется вниз, а дрожащие пальцы начинают лихорадочно гладить волосы Гейла, который лежит между ее ног. Нет, хватит, он не выдержит так больше! Пит мотает головой гоня прочь ужасные, но такие яркие видения, поднимая взгляд на окно. Осознание того, что Китнисс его заметила, почему-то совсем не помогает. Наоборот, от этого стало еще горше, ведь не заметить торжество в глазах Хоторна Пит не смог бы при всем желании. Быть третьим лишним на глазах у любимой девушки и ее избранника, смотреть на их прикосновения друг к другу, поцелуи – все равно, что воткнуть нож себе в сердце, самостоятельно проворачивая его рукой, при малейшем намёке на близость с их стороны. Ревность штука пострашнее любого яда – от нее нет лекарства! Пит больше не может выдержать ее взгляд, еще немного и нож в его груди зайдет так глубоко, что вытащить его будет уже не возможно: лезвие растекается внутри тела, словно жидкое стекло, проникая все глубже и глубже. Китнисс ненавидит его, иначе позволила бы умереть на этих чертовых Играх – лучше смерть, чем такая мука… Пит отшатнулся от окна, сделав шаг назад, но поскользнувшись, падает прямо на разбитые черепки от чашки. Боль в руках как это ни странно приносит облегчение: она хоть ненадолго позволяет забыть о Китнисс, и ее отношения с Хоторном, не вспоминать их поцелуй. Да и вообще – ни о чем не думать, кроме порезанных осколками стекла рук. - Вот видишь, Лютик, оказывается, в Пите пропадает великий стилист, даже мама с этим согласна, - Прим улыбаясь, заходит в комнату, держа своего рыжего любимца на руках, но улыбка тут же слетает с ее лица, когда она видит Пита, сидящего на полу. Мертвенно-бледное лицо, безразличие ко всему вокруг и совершенно безжизненные, пустые глаза не на шутку пугают девочку: совсем не таким она оставляла его в этой комнате буквально пару минут назад! Тот Пит был пусть и не до конца здоров, но в нем чувствовалась какая-то искра, которая напоминала о старом Пите, добром, отзывчивом и жизнерадостном – таком же, как она сама. А теперь, от того милого парня осталась одна пустая, бездушная оболочка, которая ходит, разговаривает, ест, спит, но не проявляет абсолютно никакого интереса к чему-либо. Этот Пит был мертв. Нет, был жив, в биологическом смысле: у него бьется сердце и течет кровь, он дышит – но это все не имеет никакого значения, если умирает душа. «Да что же с тобой случилось то?» - Прим впервые с того самого момента как увидела бездыханное тело парня на операционном столе своей матери испытывает страх. Причем это чувство гораздо сильнее прежнего: там девочка была уверена в том, что Пита, удастся спасти, верила в волшебные руки своей матери и ее опыт врача, но сейчас, она понятия не имеет, как вытащить Пита из этого уродливого подобия жизни. Телесные раны вылечить легче всего – человек сам по себе существо живучее, нужно лишь дать ему толчок к спасению и помочь на первых порах. Да бывают увечья, которые невозможно вылечить до конца, как например нога Пита, замененная искусственной, но, организм, пусть и не сразу – привыкает к этому и человек живет дальше. Душевные раны вылечить невозможно! Они как паразит проникают внутрь тебя, въедаясь так глубоко в память, в мысли, в чувства, что растворяются тебе самом. Можешь думать, что со временем все пройдет, забудется – но это ложь. Забытые воспоминания просто ждут своего часа, чтобы снова заявить о себе в самый не подходящий момент, когда ты меньше всего этого ожидаешь. - Пит, что с тобой? – Прим старается говорить как можно мягче, тут она почти точь в точь копирует манеру речи своей матери, когда Марта успокаивает особо тяжелых больных. Пит, кажется, не слышит девочку, его взгляд направлен куда-то вбок, в стену, но когда Прим задает вопрос повторно – обращает на нее внимание. - Все в порядке, Прим, я просто немного устал, видимо еще не выздоровел окончательно. Да и рука немного пострадала, - Пит рассеянно смотрит на усеянный осколками пол, и поднимает к глазам правую ладонь, на которой уже виднеется кровь от порезов. «Ну, да конечно, эти сказки будешь рассказывать Лютику перед сном, а меня за дуру считать не надо!» - Прим прекрасно понимает, что то, что сейчас ей рассказывает парень – враньё, хоть и весьма складное, надо признать. Девочка имеет догадки, о том, что является причиной его отвратительного состояния, но свои умозаключения младшая Эвердин благоразумно оставляет при себе: сейчас ни в коем случае не стоит читать нотации и давить на Пита, слишком хорошо она понимает, что малейший толчок с ее стороны может привести к непоправимым последствиям. Прим кончиками пальцев осторожно касается подбородка юноши и заставляет посмотреть на себя. То, что она видит, ей совсем не нравится: да, Пит не врал про усталость, она лежит на поверхности, серым одеялом накрывая собой его израненную душу, да тут видны и следы боли физической, ярким, багровым пятном стекающее под одеяло. Но самое страшное, что видит Прим, это темнота, наползающая со всех сторон, потому, что разгонявшая окружающий мрак свеча – погасла. Пит перестал бороться, он сдался и уже не хочет ничего – надежда покинула его. Волосы на голове Прим встали дыбом, а ладонь, которая все еще держит лицо Пита – вспотела. Потерявший надежду Пит – это так же нелепо как Президент Сноу в роли уличного клоуна: это просто немыслимо! Пит воплощение надежды, которую он дарит людям. Надежды, без которой Китнисс бы не выжила на Играх, без которой не было бы в живых ни самой Китнисс, ни ее матери, ни Прим! Младшая Эвердин, хоть Китнисс никогда не рассказывала ей, откуда достала хлеб, который оказался настоящим подарком с небес в тот дождливый, холодный день несколько лет назад – догадывалась, кто именно спас их жизни, а после приснопамятного интервью перед Играми – ее догадка переросла в уверенность. Только один человек мог достать хлеб из булочной и отдать его Китнисс – Пит. А теперь их надежда умерла, растворилась в чем-то страшном, гадком и склизком. Есть только одна причина, по которой Пит, может умереть душой, а не телом – Китнисс. Ее сестра, сделала, что-то непоправимое. И теперь чтобы спасти Пита их усилий может оказаться недостаточно – поможет только чудо...