***
Стоя на обширном балконе, Фобос вполуха внимал речам своего троюродного или четвероюродного дядюшки и не пытался скрыть скуки, поскольку мысли его были далеко от залы, наполненной той частью меридианской знати, которая в его правление пребывала в благоденствии и роскоши. Князь Тьмы никак не мог перестать думать о стражнице, находившейся в простирающемся перед ним городе в обществе его опасного кузена, о репутации которого он знал не понаслышке. Он отправил девушку с ним, малодушно прикрывшись ею от специфической силы Леориса, потому что не хотел рисковать и вступать с ним в открытый поединок. Отчасти он сделал это еще и потому, что симпатия к Хранительнице, которую он уже не мог отрицать, раздражала и всерьез напрягала его. Осознание собственной трусости, прежде не имевшее над Фобосом власти, теперь, к вящему его неудовольствию, всерьез беспокоило. В прежние времена он поступал куда более низко, беспринципно и бесчеловечно, и чувствовал себя при этом прекрасно. Что же изменилось за то время, которое он провел в заключении и позже, на Земле? — Позвольте представить наших друзей с юга, — раздался позади голос первого советника Гилдвига — его внука, который в этот вечер находился рядом с Князем, помогая ему встречать и, что более важно, отваживать гостей, желающих перемолвиться с ним парой слов. Фобос отвернулся от города, белые стены которого были словно охвачены огнем под последними лучами заходящего солнца. — С нетерпением ожидал встречи, — в свойственной ему холодной манере сказал он, ставя бокал на перила балкона и обращаясь к тем единственным гостям, которых действительно ждал. — Это Зарус Грин, величайший ученый и автор небезызвестных трудов в области рунических наук, — представил советник пожилого узловатого мужчину в синей мантии. Серебристые волосы его были заплетены в длинную косу, на переносице блестели тонкой оправой круглые очки, а маленькие блеклые глазки смотрели столь цепко и колюче, что у Фобоса под их прицелом возникло ощущение, будто по нему прошлись скребком. — Для меня высочайшая честь наконец-то лично познакомиться с вами, мой Князь, — негромким, чуть скрипучим голосом поприветствовал Фобоса старик и согнул спину в поклоне, который тот встретил благосклонным кивком. — Позвольте сказать, что я сразу же собрался в путь, как только получил ваше письмо. Я был весьма заинтригован теми вопросами и задачами, которые вы поставили передо мной, и смею заверить, что с большим удовольствием возьмусь за эту работу. — И вы справитесь? — Я ознакомлюсь с чертежами и свитками, которые вы упомянули. — Старик снова согнулся в поклоне и рукой указал на стоявшего позади него юношу. — Мы с помощником сделаем все, что в наших силах, поэтому не сомневайтесь — вскоре строительство портала будет завершено. Подмастерье сдержанно и с гораздо большей искренностью поклонился. Фобос окинул высокого тонкого парня беглым взглядом и холодно кивнул. — Мы отбудем завтра, если не возникнет осложнений. На этом разговор был окончен. Оставшись один, Фобос вновь устремил задумчивый взгляд вниз, на город, который под покровом ночи медленно менял свой облик.***
Огни слепили, языки пламени лизали стены, опаляя собравшуюся на площади толпу людей под масками чудищ, но они почему-то не сгорали. Нет, Мелдор горел, но огонь не пожирал его, а только раскрашивал во все оттенки безумия. Вилл не уловила мгновения, за которое все так переменилось. Внезапно веселый гомон перерос во взрывы истерического смеха, визги и крики, взлетающие в ночное небо не то в миг серьезной опасности, а не то в разгар игры. Повсюду звучала музыка, какофония струнных и барабанных инструментов, кричали зазывалы, приглашая разделить очередную страшную забаву. Куда бы Вилл ни смотрела, она видела только пламя и маски, сливающиеся в дьявольском, истошном веселье. Невдалеке плевался и давился огнем человек в цветастом костюме шута, рядом с ним танцевала по углям девушка в разлетающихся полупрозрачных юбках; толпа вокруг них ликовала. Где-то впереди на растянутом над площадью канате балансировала еще одна тонкая фигура, а под ней, обнажив мечи, поджидали монстры, в случае падения готовые поймать ее на бритвенной остроты лезвия. Вилл содрогалась каждый раз, когда охваченная буйной радостью фигурка сгибалась от неконтролируемого смеха, то и дело норовя упасть в стальной лес. Растянутые на мишенях люди, по которым целились другие пьяные люди, с вульгарным хохотом убегающие от преследователей женщины, безумные и бесстыдные танцы — все слилось для стражницы в один сплошной ночной кошмар. Паника охватила Вилл в море этого массового помешательства, но крепкая рука Леориса, стискивающая пальцы, не позволяла убежать. Когда перед ней выскочил вдруг какой-то старик в набедренной повязке, с барабаном, переброшенным через плечо и в маске кабана, она закричала от испуга и отпрянула столь резво, что не удержалась на ногах и упала. Леорис выпустил ее руку из-за импульса, а когда обернулся, стражницы уже не было.***
Вилл с трудом добралась сквозь плотную толпу до ближайшего темного переулка и прильнула к стене, надеясь, что смогла уйти от Леориса. Спустя минуту она немного успокоилась и глубоко задышала. Воздух вне пределов площади был свежим и чистым, так что девушка сразу поняла, почему ей стало дурно: над городом постепенно поднимался густой цветной дым, исходящий от разжигаемых жрецами трав и действующий, как дурман. Постепенно успокаиваясь, стражница возвращала трезвость ума и думала, что делать дальше. Для начала необходимо было отойти от площади, и тогда уже она беспрепятственно вернется в замок. Солнце село, так что не имело значения, будет она с Леорисом или нет. Возможно, он станет искать ее еще какое-то время на площади, так даже лучше. Вилл велела себе идти, но ноги не сразу послушались. Ее мутило. Гул толпы за спиной гнал обессилевшее от шока тело вперед. «Неужели так будет еще две ночи?» — думала Вилл, не в состоянии уложить у себя в голове два совершенно разных видения: Мелдор днем, с его ухоженными улицами и мирным укладом жизни, и Мелдор, каким он предстал перед ней в эту ночь. Он был наводнен алым пламенем, на площади лилась настоящая, теплая кровь, а дикость развлечений превращала этот страшный праздник в самую настоящую оргию. Вилл мотнула головой, отгоняя эти образы, и запретила себе даже думать, на что будет похоже веселье города через пару часов, когда клубы губительного дыма окончательно возьмут власть над умами двуликих горожан. Внезапно донесшиеся из-за угла звуки отчаянной борьбы и плача заставили Вилл замереть. Отойдя к стене, она осторожно выглянула и увидела, как неподалеку от нее молодая женщина отбивается от двух рослых парней. Голову одного скрывала деревянная маска, лицо же второго расчертили старые шрамы. С громким смехом эти двое бросали несчастную жертву друг другу, словно тряпичную куклу, а немного в стороне навзрыд плакал маленький мальчик. Увидев его, Вилл позабыла обо всем на свете, моментально выскочила из своего укрытия и бросилась к парням, не имея ни малейшего представления о том, как собирается останавливать их. Они не замечали ее, пока она не подхватила старую доску, валявшуюся на земле в куче мусора, и не треснула по затылку того, что был в маске. Ее удар не причинил вреда бандиту, однако привлек его внимание. Прежде чем Вилл успела понять, что происходит, мощная пятерня сгребла ее за горло и сдавила с такой силой, что перед глазами заплясали темные пятна. Взбесившись, парень в маске оторвал Хранительницу от земли и душил, явно не намереваясь отпускать, пока она не испустит дух, и в этот момент что-то вдруг щелкнуло у нее в голове – словно ключ повернулся, открывая запертую дверь. Девушка ощутила в руках странное жжение, сродни электрическому току. Пальцы, вцепившиеся в запястья парня, внезапно налились невероятной силой, наполнились смертельной дозой напряжения… и выпустили его прямо ему под кожу. Как он закричал! Отшвырнув стражницу, отскочил, держа обожжённые руки перед собой и беспрерывно вопя от непереносимой боли. Вилл и его приятель с расширившимися глазами наблюдали, как голубые разряды чистой энергии гложут дымящуюся плоть, подбираясь к голове. Затем человек с покрытым шрамами лицом развернулся и в ужасе сбежал, а стражница так и стояла, онемев от страха перед тем, что сотворила, пока опомнившаяся женщина не потянула ее за локоть прочь. — Госпожа, мы должны уйти! Сейчас же! Вилл едва слышала ее, но позволила оттащить себя от бьющегося в конвульсиях тела и увести дальше вглубь улицы, к одному из двухэтажных зданий, притаившихся в тени. Прихрамывая и утирая слезы порванным рукавом, женщина завела ее и своего сына в дом и закрыла дверь на пару внушительных засовов. Вилл застыла посреди маленькой скромно обставленной гостиной. Ее трясло. — М-мы боимся зажигать слишком много свечей, госпожа, — пробормотала женщина, быстро усаживая шокированного мальчишку в большое кресло. Достав пару толстых свечей, она зажгла их и повернулась к девушке. — Вы в порядке? Госпожа! Вилл вздрогнула. — Да? — Мы здесь в безопасности, не бойтесь. Они… они в дома не входят. Сейчас… мне сейчас бы переодеться… Вы за моим сыном присмотрите, а? Я быстро вернусь, а потом вы сможете умыться… Смыть… это… Только тогда Вилл заметила и грязь на своих руках, и обгоревшие рукава дорогого платья, и встрепанные волосы. — Мне нужно во дворец. Как можно скорее. — Нет! Нет, что вы! Нельзя выходить! Никак нельзя – слишком опасно! Тем более, вы ведь госпожа… Вы прибыли с Князем Фобосом, правда? Я видела вас на площади. Вы не должны сейчас выходить... — Хорошо. Хорошо, я поняла, — перебила ее лепет девушка, заметив, с каким трудом женщина сохраняет спокойствие. Ее трясло не меньше, чем стражницу, платье висело клочьями, на миловидном лице красовался синяк, разбитые губы дрожали, как и тонкие смуглые руки. Вилл стало стыдно за свою несдержанность. – Простите, как вас зовут? — Мира. — Мира, все хорошо, вам тоже следует успокоиться. Вы сами сказали, что тут мы в безопасности, разве нет? Дождавшись кивка, Вилл ободряюще улыбнулась. — Приведите себя в порядок, — сказала она. – Я пригляжу за вашим сыном. — Б-благодарю, госпожа.***
Женщина спустилась спустя короткое время. Выглядела она куда лучше. Ее сын к этому времени от усталости и пережитых потрясений уснул мертвым сном в уютном кресле, и Мира решила его не будить, вместо этого умыв с помощью влажной тряпки. — Госпожа, спасибо вам огромное. Если бы не вы, не знаю, что делала бы... На самом деле, я сама виновата. Мне следовало вовремя прийти домой и запереться, но Ноэль потерялся в толпе, и мы не успели уйти с рынка. Вы видели сами, что там за толкотня. Ненавижу этот праздник. — Последнее Мира прошептала так тихо, что Вилл едва расслышала. Стражница сидела на полу возле маленького камина, безвольно опустив руки, и тщетно пыталась найти в себе хоть немного сил. — Что с ним не так? Я имею в виду, с праздником, — спросила она вяло. — Я не понимаю, что происходит. — Это неудивительно, госпожа. Приезжим тяжело понять. Вы ведь слышали о Талири, богине азарта и неудержимого, губительного веселья? Древний Мелдор основали ее сподвижники, и культ Талири по-прежнему силен. В эти три ночи ее, по нерушимой традиции, чествует группа самых преданных фанатиков, мелдорских жрецов, под влиянием которых находится большая часть горожан. Они верят в могущество Талири и превозносят ее, принося кровавые жертвы, впадая в безумства и вредя себе и окружающим. Это чистое безумие, на самом деле. И не все поддерживают его. Многие влиятельные люди пытались запретить этот праздник, возникали даже вооруженные конфликты между дворянами и религиозной сектой... В результате праздник не был отменен, но было также принято правило, что не желающие участвовать в нем могут укрыться в своих домах, и те станут неприкосновенны. — Жители согласились? — Такое решение все же лучше открытых стычек и конфликтов, поэтому да. Всего три ночи за четыре года — не так много, можно и пережить. — А что... что с раненными? Когда «праздник» заканчивается, как люди продолжают жить? Как они могут смотреть друг на друга? — Все забывается, как только выветривается дурман. Люди не помнят большинства вещей, которые вытворяли. Но даже если помнят... вы ведь знаете, как слепы бывают верующие? Они не видят себя преступниками, и не станут осуждать друг друга, даже лишившись в эту ночь кого-то из близких — ведь значит, на то воля богини. — Мира тяжело вздохнула, пригладила встрепанные волосы сына. В вязкой тишине дома ее голос звучал успокаивающе. — Кто по-настоящему может пострадать в три ночи безумия, так это безобидные жители, не сумевшие спрятаться у себя дома и попавшиеся в руки одержимым... как мы с Ноэлем. К счастью, нам повстречались вы, а иначе... Даже думать не желаю! Половина населения охвачена сумасшествием, а другая попросту застряла среди них — Вилл было сложно даже представить жизнь в подобных условиях. Талири — страшный пережиток древнего Меридиана, по сей день имела власть. Это в очередной раз доказывало, что люди способны верить во что угодно, подобно стаду следуя за красноречивыми корыстолюбцами, какими Вилл считала всех жрецов без исключения. — Вам следует пойти наверх. Я оставила вам одежду и чистую воду в одной из комнат. Пожалуйста, переночуйте там. Вам действительно нельзя выходить. Я уложу Ноэля. С этими словами Мира подхватила сына на руки и ушла в соседнюю комнату, а Вилл еще некоторое время сидела, разглядывая в полутьме свои руки. В маленькой спальне наверху стражница обнаружила простенькое чистое платье и тазик с водой. Медленно умываясь, она думала о том, как вернуться в замок к Фобосу. Фобос. Почему ей кажется, что она не видела его целую вечность, хотя еще утром они обменивались неприязненными взглядами? Этот проклятый день по ощущениям был так бесконечно долог, что сошел бы за месяц, а то и за год! Во всяком случае, за это время она сильно постарела если не физически, то умом, и испытывала дикое желание оказаться сейчас в безопасности своего положения «игрушки» в обществе несносного Князя Тьмы. А она, наивная, еще совсем недавно полагала, что нет на Меридиане для нее опасности большей, чем он! Ощутив подступающие рыдания, Вилл с силой закусила губу и уткнулась лицом в чистое полотенце. — Вот ты где, маленькая волшебница, — внезапно раздался у нее за спиной до дрожи знакомый довольный голос Леориса. Вилл вздрогнула, широко распахнула глаза и резко обернулась, чтобы увидеть на пороге его высокую фигуру. Слабый огонек единственной свечи отражался в по-звериному желтых глазах. — Как?.. Дверь была... закрыта, — задохнувшись от неясного испуга, пробормотала девушка. Мысленно она уже просчитывала пути отступления, которых было не так много — только окна у нее за спиной. Даже если предположить, что она сможет достаточно быстро открыть ставни и ничего себе не сломать, прыгнув со второго этажа... — Я открыл ее, — ответил Леорис, обрывая тугой мыслительный процесс оглушенной шоком стражницы, и, поймав ее недоумевающий взгляд, слегка мотнул головой за плечо. — Дверь. Я открыл ее. — Но как... — Нашел тебя? — Тут он столь зловеще осклабился, что у Хранительницы по спине пробежала дрожь. — Это самое интересное, Вилл. Он шагнул в комнату и ровным, естественным движением закрыл за собой дверь. — Я почувствовал магию: такую сладкую, чистую и мощную, что уловил ее запах даже в толпе на площади. Я был готов разорвать любого, кто сможет учуять ее и пойти по следу, но никто из этих одержимых глупцов ничего не заметил! – Мужчина рассмеялся и медленно двинулся на девушку. С каждым шагом черты его лица искажались в неровном свете свечи почти до неузнаваемости. Вилл хотела отступить, но ноги налились свинцом, не позволяя тронуться с места, вынуждая выдержать жуткий взгляд, потому что отвернуться она почему-то не могла. Леорис остановился перед ней, изучая обращенное к нему бледное лицо с жадностью зверя, предвкушающего лучший обед в своей жизни. — Я знал, — прошептал он, поднимая руки и со странной осторожностью касаясь пальцами волос Вилл, — понял с самой первой встречи, что в тебе есть что-то особенное, что-то скрытое, замечательное и безумно притягательное, чем я хочу обладать. Я хочу распробовать это, раскусить и поглотить. Ты ведь поделишься со мной, стражница? У Вилл перехватило дыхание от этого обращения. — Когда ты узнал? – Она с трудом ворочала языком. — В ту ночь в твоих покоях, когда ты впервые использовала магию, я стал догадываться. Немного надавив на прислугу, я убедился, что прав, и «гостья» моего братца на самом деле плененная стражница. Представь себе мой восторг и ярость! — Хорошо, допустим, ты знаешь, кто я. И что дальше? Что тебе от меня нужно? — Твоя магия. Я хочу твою магию, всю! — У меня нет никакой магии. — Не притворяйся! Отпираться поздно — я чувствовал ее сегодня. Остатки еще теплятся здесь! — Ладонь желтоглазого легла на грудь девушки, прямо напротив бешено колотящегося сердца. — Просто отдай ее мне! В этот миг Вилл искренне порадовалась, что Сердце осталось у Фобоса. — Не могу, — честно ответила она. – Сейчас у меня нет и крупицы моей силы – ее всю забрал Фобос. И, признаться, я понятия не имею, что ты несешь… — Ложь! – взревел Леорис, и так сильно стиснул плечи девушки, что та вскрикнула от боли. Затаенная в ней сила всколыхнулась второй раз за вечер, отбрасывая желтоглазого на пару шагов, и в этот момент Вилл наконец поняла, о чем он говорит. В ней действительно открылся прежде неведомый ей дар, и если раньше она могла списать его проявления на помощь Сердца Кондракара, то теперь не оставалось сомнений, что это тот самый источник, о котором упоминал Фобос, когда жил на Земле. — Я был прав, — вдруг рассмеялся Леорис с нездоровой радостью, покоробившей бедную стражницу. — Не подходи, – вскинула руки девушка, едва он шагнул вперед. – Предупреждаю, я снова воспользуюсь силой! Но Леорис и не думал останавливаться. — О, конечно же, ты должна! Ты непременно должна сделать это снова! Она такая сладкая, но я был не готов и поглотил лишь малую часть. Дай мне еще! Вилл в панике отступила от сумасшедшего и заозиралась по сторонам в поисках тяжелых или острых предметов. Взгляд ее уткнулся в окно, однако желтоглазый в мгновение ока сократил расстояние между ними до нуля. Схватив ее за плечи, он в порыве яростного возбуждения почти оторвал девушку от пола и с такой нечеловеческой силой впечатал в стену, что у нее перед глазами запрыгали цветные пятна, а спина взорвалась болью. — Ну же! Используй ее! — Я не могу! – крикнула ошарашенная девушка. – Я это не контролирую! Он заскрипел зубами от нетерпения, тяжело дыша и не замечая, что продолжает сжимать пальцы, оставляя на хрупких плечах стремительно темнеющие синяки. От боли стражница ничего не видела перед собой и уже приготовилась остаться калекой, когда комната внезапно закружилась перед глазами, потеряв четкие очертания. В следующую секунду Вилл осознала себя лежащей на узкой кровати, а Леориса – хищно нависшим над ней. — Не контролируешь, значит? Ничего, к счастью, существует не менее приятный способ забрать то, что мне нужно! Вилл в ужасе расширила и без того огромные глаза, когда весь смысл слов и голодного взгляда мужчины просочился в ее парализованный паникой и болью мозг. — Не волнуйся, ты от этого не умрешь, хотя… — принимаясь расшнуровывать ее платье, широко оскалился он, затем наклонился и зловещим шепотом в ухо закончил: — ...это будет больно. Пока он, теряя терпение и становясь грубее в движениях, расправлялся с ее одеждой, Вилл в состоянии какого-то ледяного оцепенения слабо пыталась избавиться от чудовищно сильных рук. Она не могла ни нормально вдохнуть, ни заставить потяжелевшее, словно вдруг оказавшееся под толщей воды тело нормально функционировать. Никогда прежде с ней не случалось ничего подобного, и закаленная в битвах стражница недоумевала, в какой момент превратилась в обыкновенную беспомощную девчонку, не способную тягаться с кем-то, кто вдвое больше нее. Она подумала о родном городке, друзьях, матери – какой она вернется к ним, если вообще вернется? Воспоминание подтолкнуло к последней попытке избежать неизбежного: Вилл обратилась к своему новому дару. Громоподобный треск, сотрясший дом и со звоном выбивший окна, рывком вытащил ее сознание на поверхность, заставил глубоко, судорожно вдохнуть и закричать. Поток огромной, бесконтрольной силы прошел через ее хрупкое тело и отшвырнул Леориса в другой конец комнаты, впечатывая в стену. Взявшийся из ниоткуда ветер поднял в воздух осколки стекла и щепки разломанных оконных рам, закружив и обрушив их на то место, куда упал Леорис. Саму Хранительницу этот смертоносный поток не ранил, но, когда она открыла глаза и сморгнула пыль, то стало ясно, что и Леориса, наконец принявшего свою истинную ипостась, тоже. В полнейшем ужасе девушка уставилась на огромного золотистого паука, занявшего собой половину комнаты. Он стоял прямо над ней, и по его лапам к полу опускался прозрачный золотистый полог паутины, заключая их с Вилл в своеобразный кокон. Не успевшая затянуться после неожиданного выплеска трещина в сердце стражницы болезненно заныла, и девушка вдруг поняла, что сама открыла страшному паразиту доступ к источнику. Теперь он выпивал его жадными глотками, с каждой секундой становясь все более алчным. Силы покидали Вилл с колоссальной скоростью. Чувство было крайне болезненным, словно она стала проводником между материальным и магическим уровнями; ее тело не выдерживало этой нагрузки, но стражница не чувствовала конца бешеному потоку. Она знала, что происходит нечто ужасное, и ей нужно остановить это, однако не имела понятия, как! Собственная беспомощность убивала стражницу, по щекам полились неконтролируемые слезы... Вдруг что-то переломилось, а именно — балка, поддерживающая потолок. За ней следующая, и еще, потом начали трещать по швам стены, и через секунду половина комнаты вместе с чердаком оказались буквально оторваны от дома и подняты в воздух. Вилл с трудом повернула голову и с замиранием сердца поняла, что это дело рук не Леориса. — Достаточно, дорогой братец, ты поднял слишком много шума! — прогремел Князь Тьмы, чей внушительный силуэт парил в воздухе над ними, и Вилл невольно подумала: «Уж кто бы говорил!». Фобос предстал во всем великолепии своей чудовищной силы. Его изумрудные глаза светились изнутри, длинные белые волосы развевались под порывами магического ветра, как и роскошная парадная мантия; в ладонях, расправленных в стороны, казалось, сосредоточилась власть над всем Меридианом. Даже Леорис, перевоплощенный в свою вторую ипостась и далекий обычных человеческих чувств, в страхе отпрянул, прерывая трапезу, застыл, четырьмя парами глаз внимательно следя за опасным магом. Однако страх, боровшийся в нем с непреодолимой жаждой, проиграл, и огромный золотой паук бросился к новой жертве в слепом желании поглотить бесценную добычу. Фобос оставался неподвижен, и невнятный стон сорвался с губ Вилл, стоило ей подумать, что Леорис может натворить, если доберется сейчас до него. Ни Фобос, ни Меридиан, ни сам Леорис не спасутся, если он поглотит три Сердца, заключенных сейчас в Князе Тьмы. Однако ее страхи были напрасны: Фобос и сам прекрасно сознавал угрозу. Он взлетел над пауком и соединил ладони, посылая ему в спину ударную волну губительной мощи. Леорис отлетел к соседнему зданию и, тяжело ударившись и попутно снеся большую его часть, рухнул на землю. Магию он поглотил и поднялся, став еще больше, чем был, однако это, похоже, совсем не волновало Фобоса. Он продолжал посылать заряд за зарядом, а Леорис все поглощал, ловил и глотал, пока его тяжелая туша вдруг не пошатнулась. Затем еще и еще, с каждым пойманным зарядом уменьшаясь и уменьшаясь. Леорис понял все слишком поздно: трансформация завершилась возвращением в человеческую ипостась. Обессиленный и отравленный, он скрючился на земле в обломках разнесенного дома, слабо шевелился и пытался встать. Фобос мягко опустился рядом, и почти сразу из тени боковой улочки показался Седрик. Не обращая внимания на потуги кузена обратиться вновь, Фобос подошел, ногой высвободил руку желтоглазого из-под тела и, присев, нацепил на его запястье блестящий золотой браслет. — Что это?... Чт... Фобос, ты что делаешь?.. — зашипел тот, безуспешно пытаясь сломать абсолютно гладкий бесшовный ободок. — Ты допрыгался, братец, — похлопав его по щеке, Фобос встал. — Это самийское золото. Оно сдержит твои сверхъестественные «аппетиты» и поможет по-новому взглянуть на мир. — Что? – приходя в неподдельный ужас, переспросил желтоглазый. – Фобос!.. — Это твой поводок, Леорис, — оборвал Князь, растягивая губы в злобной, удовлетворенной улыбке. — И он в моих руках. Стоит мне подергать, — он шевельнул рукой, будто натягивая невидимую нить, и Леорис тонко взвизгнул, выгибаясь от острой боли, — и тебе будет плохо. Итак, теперь ты, надеюсь, понимаешь, что должен делать. Фобос дождался слабого кивка и велел: — Забери его. — Да, Княз-зь.***
Разобравшись с Леорисом, Фобос вновь поднял себя в воздух и опустился на ноги в разрушенной комнате, где на кровати, скрючившись, неподвижно лежала обессиленная и истощенная Хранительница. — Ты собираешься ночевать тут, стражница? – скрывая беспокойство в голосе насмешкой, громко спросил мужчина, но девушка в ответ только слабо шевельнула пальцами и крепче прижала к груди разорванное по пояс платье. Поморщившись от нарастающего раздражения, Фобос повел ладонью в воздухе и соткал перед собой легкую серебристую мантию. Подойдя к кровати, он небрежно набросил ее на стражницу. — Одевайся и пойдем. С минуту она не двигалась, но затем, к большому облегчению Фобоса, медленно, с трудом закуталась в переливающуюся ткань и встала. Однако, едва попытавшись сделать шаг, пошатнулась и рухнула на пол. На секунду замерла, глядя перед собой бессмысленным взглядом и не замечая шагнувшего к ней Князя, затем уперлась рукой в кровать, собираясь с силами для очередного усилия. Мантия при этом распахнулась, позволяя Фобосу на мгновение увидеть некрасиво повисшее на стройном девичьем теле порванное платье и светло-золотистую нежную кожу, такую гладкую и совершенную, что почти черные синяки, оставленные грубыми пальцами Леориса, резали глаза, вызывая желание немедленно избавиться от них. Что Фобос и решил сделать первым делом, вернувшись во дворец. Серебристая ткань быстро скрыла эти детали от жадного мужского взгляда, но картинка все равно четко стояла перед глазами. Вилл уперлась, мучительно ища в конечностях остатки былой покорности, и Фобос, понимая, что ей не хватит сил, подал руку. Она оттолкнула не глядя. Вот так просто, устало и непреклонно, без малейшей злости, будто он и ее не заслуживал. Этот жест неожиданно обжег Фобоса, он оцепенел от охватившей его непонятной бури протеста. Зеленые глаза с ненавистью уставились на Хранительницу, но той было все равно. Она была бледна и явно боролась с обмороком, не в состоянии устоять на непослушных ногах. В конце концов ее подвело сознание, и девушка упала без чувств в своевременно потянувшиеся к ней руки Фобоса.***
Вилл очнулась в своих покоях во дворце. В комнате царил полумрак, рассеиваемый шарами-факелами, а за большими окнами слышался гул охваченного дьявольским весельем города. Попытавшись вспомнить, как оказалась здесь, девушка полностью пришла в сознание. Случившееся многотонной лавиной обрушилось на нее, придавив к холодной постели, отбрасывая мыслями в другую комнату, теснее этой, и в другую кровать… Перевернувшись набок, Вилл заплакала. Минуты текли незаметно, слезы не прекращались. Но в них было избавление, и когда стражница наконец выплеснула свои боль и страх в холодную пустоту комнаты, то почувствовала благословенное опустошение. Полежав немного, она поднялась; сперва удивилась незнакомой мантии на плечах, а затем, вспомнив, откуда она взялась, с презрением отбросила в дальний угол и ушла в ванную умываться. Она не взяла сменную одежду, поэтому, вернувшись и застав в спальне Князя, запнулась в шаге, отступила и зябко обняла себя за плечи под метнувшимся к ней взглядом. Зеленые глаза со странной задумчивостью изучили девушку с ног до головы, игнорируя ее стыд, затем метнулись к лицу и с испытующим любопытством впились в ее собственные. — Как ты себя чувствуешь? Она почти вздрогнула от вопроса, прозвучавшего как-то по-особенному сухо. Молча повела плечом, не желая лишний раз демонстрировать свою безграничную слабость осипшим голосом, и пожалела об этом, едва Князь стал приближаться. — Все в порядке! – резким тоном попыталась остановить его, но мужчина уже подошел так близко, что все грубые слова, пришедшие было на ум, тут же испарились. К полнейшей растерянности стражницы, его раскрытая ладонь опустилась на разошедшийся ворот платья – напротив сердца, в котором в ответ на это действие слабо колыхнулась знакомая энергия. — Все еще открыта, — почувствовав сопротивление, криво улыбнулся Фобос, и неожиданно спросил: — Ты знаешь, как опасно использовать источник без специального инструмента для концентрации, стражница? Вилл недоверчиво прищурилась и мотнула головой. — Конечно же, не знаешь. Я расскажу тебе. Всякий маг – всего лишь проводник магии, и когда он использует свой дар, то обычно делает это очень осторожно, с помощью специальных артефактов, заклинаний или рун. Потому что пользоваться собственным телом в качестве проводника очень опасно. Появляется надлом, в который может пройти, что угодно. Вот как сегодня: ты не знала, что делаешь, и создала маленькую брешь, из которой напился Леорис. Наверное, ты уже поняла, что он из себя представляет, и почему я так избегал его. Моя сила против него бесполезна. Он паразит, способный поглотить чудовищное количество магии в один присест. От этого он становится только сильнее и голоднее. Я долгое время держал его с тетушкой в пределах их имений, но она больше не в состоянии контролировать голод племянника. Видя, что девушка начала понимать весь масштаб случившегося, Фобос удовлетворенно кивнул. — Обращаясь подобным образом со своим даром, ты серьезно пострадаешь, стражница. Поэтому я дам тебе совет, как маг магу: научись пользоваться инструментами, а до тех пор – забудь про источник. Она сморгнула, потупила взгляд и как будто нехотя кивнула, признавая безусловную правоту его слов. — Это все? — Что? — Это все, чего ты хотел? – Она посмотрела на него с нескрываемой неприязнью, давая понять, что ему не рады. — Не все, — протянул Фобос, ловя себя на том, что добровольно теряется в мечущих искры карих глазах и получает от этого странное удовольствие. Замерцавший в его ладони розовый шар мгновенно приковал к себе внимание стражницы, у которой вдруг весь дух вышел из легких. — Возвращаю, — сказал он, заслужив полный недоверчивой, сдерживаемой, но такой очевидной радости взгляд, и за цепочку протянул ей Сердце Кондракара. Она колебалась секунду, потом руки взметнулись, все еще слабыми пальчиками схватили его и поспешно надели на шею. И снова Фобос невольно опустился глазами к раздвигающемуся при каждом движении верху платья, выругал себя за неуместные мысли, но не отказался от возможности рассмотреть девушку получше. Князь вообще не привык к ограничениям. С чего бы этому случаю быть особенным? Хотя чуть раньше, вспомнил он, пока стражница находилась без сознания и он почти позволил себе большее, что-то его все же сдержало. — Леорис… — начал он громче, чем хотел; замолчал на мгновение, ловя вспорхнувший от Сердца испуганный взгляд Хранительницы, и закончил вопрос более ровным: — сделал что-нибудь… лишнее? — Лишнее? – сощурившись, с негодованием переспросила она. – Не считая того, что чуть не… — Она запнулась, с вернувшимся смущением запахнула платье и стиснула зубы. — Ничего. Фобос склонил голову к плечу, почему-то не удовлетворенный таким ответом. Ему внезапно захотелось подробнее расспросить стражницу обо всем, что случилось между ними с кузеном, но он сдержал этот необычный порыв и кивнул. — Трещина скоро затянется. Держи мои слова в голове и контролируй себя, иначе в следующий раз все может не ограничиться простым физическим истощением, — сказал он перед тем, как уйти. – И еще, сегодня выходить больше не нужно. Завтра мы вернемся домой. Вилл некоторое время смотрела на закрывшуюся дверь, затем горько усмехнулась: — Домой! Да он издевается, что ли? Злясь все сильнее, Вилл подошла к гардеробу и поискала среди услужливо принесенных ей вещей что-то попроще. Остановив выбор на легком синем платье, она стала переодеваться, когда первое смутное подозрение заставило взглянуть в зеркале на свои плечи. Удивительно, но синяков не было! Хотя Вилл была уверена, что там должны быть не просто синяки, а как минимум гематомы. Со внезапной догадкой она оглянулась на дверь. Неужели?..