Агония

- Аргх! Криспин закатил глаза. Он стоит здесь, охраняет лабораторию доктора Лобото. И он считал совершенно нормальным стоять здесь день и ночь до завершения его работы. Однако, ему никто не говорил, что ему придется слушать бесконечные крики, визги и возгласы Фреда, который, похоже, перенес битву из своего рассудка во двор психбольницы. Как-то ему удалось нарисовать сетку для этой проклятой игры, и теперь Фред играл в неё практически бесконечно. - Это самое худшее. Я ненавижу эту тупую игру. "Почему же ты в неё до сих пор играешь, раз так её ненавидишь?" - подумал Криспин. Конечно, он не мог остановиться. Не в такой момент, когда в его рассудке происходит нечто подобное. Естественно, было нечто забавное в том, что бы наблюдать за нарастающим отчаянием Фреда, без конца проигрывающего в своей же собственной игре; но теперь он уже пересекал все черты, и становился совершенно невыносимым. - Я думал, что у меня есть шпион! Куда я положил этого чертового шпиона? Теперь его жизнь состояла лишь из прыжков вверх и вниз, а так же перемещений вещей (которые он решил сделать игровыми фигурами) ногами, ибо руки его были связаны в смирительной рубашке. Вверх и вниз, вверх и вниз, всегда играть в эту игру и плакать о ней же. - Эти золотые времена - наши! И, конечно, иногда его крики становились победными - тогда, когда он представлял себя Наполеоном, победившим самого себя в игре. Это было весьма раздражающе; чем больше Наполеон выигрывал - тем больше он кричал, а чем больше проигрывал Фред - тем больше он скулил. И никак иначе. - Что же мне нужно делать? - Слабак! Заткнись! И ты называешь себя Бонапарте? - Я проиграю, я проиграю, я проиграю, я проиграю... - Ты позор своей семьи, тряпка! Криспин не видел его, стоя рядом с лифтом, и поэтому он был впечатлен тем, насколько на слух отличается персона Наполеона от Фреда. Это звучало, как спор двух мужчин об игре - или, скорее, о битве; и Криспину даже показалось, что Фред действительно убежден в том, что он управляет обширным войском, а не извращается над обыкновенной настольной игрой. - Эй, может быть, небольшой перерывчик? Мне нужно немного вздремнуть. "Это неудивительно, - подумал Криспин, - ведь ты играешь в это часами". Он не был уверен, что каждая его игровая сессия заканчивалась полнейшим поражением, но все они были почти неотделимы друг от друга. Фред не остановится, он будет играть в это до тех пор, пока не устанет настолько, что не сможет двигаться. - Эй, я ведь тоже устал, но, тем не менее, ты не видишь меня лежащим в тенечке, разве не так? Ты только посмотри, ведь мои привилегии не позволяют мне этого делать. И насколько жалок Фред, что он даже не может получить неодушевленные предметы, что бы двигать их так, как ему хочется. Это провал особенного рода. - О, ты тоже хочешь себе военное войско? У меня есть одно для тебя! И для тебя, дружище!.. - О, солнце такое яркое, враги такие слабые, и есть еще сыр в палатке! Наполеон намного лучше справлялся с войсками. Было очень трудно представлять его, как отдельное юридическое лицо, обладающее телом, а не как манию, управляющую мыслями и действиями Фреда; таким непохожим на самого Фреда он был. Даже то, как они передвигают фигуры по игровому полю - совершенно разные вещи. Всякий раз, как Фред начинал ныть и умолять, Криспин, сгорбившись, мог видеть его дрожь и судороги в своем поле зрения. Но, когда он говорил властно и с французским акцентом, менялись до неузнаваемости и его движения - он выпрямлялся, шел гордо и с чувством победы. Ну, по крайней мере, так казалось Криспину. - Фланг! Э, нет, подождите, генерал фланга! Эм... Не генерал? Жалко. - Отведите его в тюрьму, мальчики! Весьма жалко. - Посмотрите, ведь мы не просто армия. Мы все должны сплотиться и грамотно убивать. - Наша слава приближается! ("Le jour de gloire est arrivé!") Криспин подумал о том, что, каким бы робким и пассивным не был Фред - в своем рассудке он все равно посылал людей умирать в бою. Да даже если так и есть - испытывает ли он сам вину от этого? Терял ли он сон из-за тысячей жизней обыкновенных крестьян, потерянных из-за его некомпетентности? - Беги туда, и пырни его своей ножеподобной штукой! - Ты думаешь, что я тупой, не так ли? Было бы глупо не делать этого, Бонапарте. Игра все продолжалась. Через некоторое время Криспин заметил кое-что интересное: голос Наполеона, отдающий приказы, исчез. Он так же обратил внимание на отчаяние в голосе Фреда. - Он называет это игрой, но я вижу только смерть. Так что же это - прославленные битвы Бонапарта или обычная настольная игра? - Почему вы не атакуете? - Убивай для папочки! Хм. Обычно его голос не звучал настолько сумасшедшим, ибо Фред слишком не-Наполеон, что бы сказать нечто вроде этого. Тем не менее, он довольно скоро вернулся к своему привычному плаксивому тону. - Где подкрепление? - Повтори-ка! - Хватит умирать! Вставай и перестань умирать! У него практически кончились идеи. Наверное, он действительно думает, что на поле боя умер солдат, и теперь он не знает, что делать. Было бы очень печально, если бы это было правдой; но, поскольку это происходило только в разуме Фреда, Криспин снова счел его раздражающим. - Эти ребята слишком молоды, что бы умирать!... Я слишком молод, что бы умирать!.. Боже, давай ты не будешь делать мне одолжений. - Все в огне! Мы все будем сжигать! А это откуда взялось? - Все будет черным-черно... После этого Криспин понадеялся, что он упадет замертво. На самом деле это был всего лишь момент тишины, в который Криспину показалось, что ему наконец-то повезло. Но в конце концов, конечно, Фред снова открыл рот. - Все, кто по прежнему в армии, прошу поднять руки, если вы не мертвы... Опять же, это был всего лишь момент тишины. - Где вы? Все умерли?.. И Криспин услышал плач. Нет, серьезно? Фред, ты правда плачешь? Ты правда так расстроен потерей своего грязного садового гнома, что теперь плачешь из-за этого? Надо это видеть. Он отошел от лифта и прислушался к звуку плача. Найдя Фреда, прислушался - да, он действительно плакал, стоя на коленях у края меловой сетки для игры. - Ну что, получил, Бонапарте? - Чего ты хочешь? - Где Наполеон? - Он пошел в свою палатку. Он сказал своим людям, что если я не сделаю свой ход на рассвете, он убьет пленных. Я не знаю, что делать. Я не знаю, что делать... - Таким образом, плюшевый мишка не доживет до следующего воскресенья. Это не то, из-за чего стоит расстраиваться. - Он никогда не остановится, - сказал Фред, - а я собираюсь бороться в этой глупой войне... Играть в эту глупую игру... - Это ведь ты катался вразвалку на велосипеде по двору и выкрикивал приказы? - Заткнись! - он выпрямился, и уже Наполеон закричал. - Бонапарте не ходит вразвалку! Только с гордостью и чувством победы! - О, хорошо, ты снова здесь. - Теперь марш! - Кто, я? - Вы в армии? - отрезал Наполеон. - Нет, но я был подготовлен. Наполеон усмехнулся. Вдруг он сгорбился, и Фред сказал: - Могу ли я пойти спать сейчас?.. - Хорошо. Пусть твои солдаты умирают. Их жизни зависят от тебя, вот и все. - Но я имею ввиду... Может быть... У нас есть тайм-аут?.. - Нет тайм-аута в войне! - А как насчет Первой мировой войны? - Если бы я там был, у меня бы вообще никого не было, никакой армии. А сейчас, как я уже сказал, твои солдаты будут умирать. - Но это не.. - Фред оглянулся, - я имею ввиду... И затих. - Похоже, ты находишься в весьма трудном положении, - сказал Криспин. - Я не знаю, что делать. Я не знаю, как выиграть. Я не знаю, как проиграть... - Фред все ещё дрожал, свернувшись, сидя на асфальте. - Посмотри, - сказал Криспин, и Фред поднял голову, - никто не умрет. - Нет, я знаю, просто... Просто... Иногда так получается... - Да? - Иногда он уходит куда-то, и думает, что я могу... Что я могу забыть, что это не так, как это должно быть... - Он покачал головой. - Но он всегда там. Он всегда смотрел на меня. Судил меня. Я больше не могу терпеть это. Я чувствую, что сейчас взорвусь! После этого Криспин повернулся и медленно пошел в самый темный уголок в обломках психбольницы. Там было старое разбитое окно, лежащее на земле. Криспин наклонился и осмотрел его лучше - как только мог - и после этого поддел ногой большой кусок стекла, притащив его на меловую игровую сетку. Фред не двигался. - Что это? - спросил он, когда Криспин начал топтать стекло ногой. - Это стекло, - категорически ответили ему, - Посмотри. Я только что получил сообщение от одного из твоих шпионов. Он говорит, что вся южная сторона лагеря осталась без присмотра генерала. Ты не можешь проникнуть туда, но это не проблема. Отрежь голову, и тело умрет. - Никто из моих людей не может сделать этого. Это не по правилам. - Конечно, нет - ведь это нужно сделать тебе самостоятельно. - Я не могу, - ответил Фред, ежась изо всех сил, пытаясь выбраться из смирительной рубашки, - униформа не дает мне этого сделать. А что делать, если он проснется и нанесет ответный удар? - Так ты не делай этого так прямо. Продави стекло, раздави его на мелкие кусочки, и после этого некоторые кусочки положи в свой французский тост, или как там у вас называется завтрак, - Криспин снова начал топать по стеклу, - Просто заставь его проглотить это. Это его заткнет раз и навсегда. Фред посмотрел на него, ловя его взгляд. Они оба понимали, что это действительно возможно, и это действительно предложено на рассмотрение. - Мне кажется... Я мог бы попробовать. - Это не должно быть такой попыткой без энтузиазма, Бонапарт, этот беспорядок нужно было устранить с самого начала. Взять на себя ответственность за битвы. Показать ему наконец раз и навсегда, на что ты способен. - Я действительно хотел бы заткнуть его, но... - продолжил бормотать Фред, - я бы хотел, что бы он страдал на протяжение длительного времени. - Ну, это не может не помочь. Никакой пощады. Фред все ещё выглядел неуверенно. - Подумай об этом. Тишина, покой... Ты избавишься от него навсегда. Больше никаких неудач, никакой войны, никаких игр. Намек на улыбку. - Знаешь... На самом деле, это звучит хорошо. Если бы он ушел на длительное время... Я бы привык к тишине и покою.. - Ну тогда чего же ты ждешь? Фред посмотрел на звездное небо над ними. Криспин не мог видеть звезды, и он был уверен, что Фред смотрит на что-то конкретное, да и просто - в последний раз. - И да... Было бы неплохо жить на звезде. - В 5500 градусов? Звучит слишком мягко. - Да. О, это странное спокойствие в голосе. Ну, в его голосе любое спокойствие звучало бы странно, поскольку это было весьма редким для него. Но сейчас казалось, что с него был снят огромный груз. Его голос звучал так, как будто у него уже нет каких-либо дел и забот. Его голос был даже уверенным и крепким. И это было немного жутко. Он улыбался по-настоящему сейчас. - Да.. Будет хорошо ни о чем не беспокоиться... Ладно. Начали. Он действительно собирается сделать это, хотел сказать Криспин. Но прежде чем он бы это сделал, обязательно бы появился Наполеон, который бы все разрушил. - Что ты делаешь?.. - Ничего, я был- - Ха-ха! Борешься мерзкими методами теперь, а? На тебя ещё есть надежда. На войне мы не ведем себя, как джентльмены, но, мне кажется, тебе придется вернуться на поле боя! Фред накренился в сторону, как если бы его куда-то тащили. - Помоги мне... - заскулил он. Но Фред больше не слышал Криспина этой ночью. Он погиб в своей войне, окончательно проиграл в своей игре, стал рабом своей мании. Криспин, как всегда, стоял на страже у лифта, наблюдая за ним, но после этого момента Фред как будто вообще стал недоступен для этого мира. - Это не удивительно, что он не может даже убить себя должным образом. - Сказал Криспин самому себе. Но тогда, что же это за аккуратность такая, когда он уговорил одного из пациентов совершить самоубийство?