Светлячок

Дождь стучался в окна и двери, настойчиво, громко, почти неприлично. Всполохи молний перечеркивали небо, и все вокруг поникло, ожидая передышки. Несколько сотен лет назад такое же ненастье потрясало Европу, так же гремело оконными стеклами и озаряло величайшее творение ума человеческого, живое существо, порожденное мертвой плотью. Доктор Йохан Прайс ни на минуту не сомневался, что его собственное творение сопоставимо с трудами самого Виктора Франкенштейна. Ведь то, что поддалось их гению, не подвластно более никому в этом смертном мире. Он нежно провел рукой по щеке младенца, мгновенно вспыхнувшей ровным синим свечением. — Добро пожаловать в этот мир, малышка Шелли, — прошептал он. — Добро пожаловать. Снова. Этим погожим летним утром маленькой Шелли никак не хотелось сидеть дома. Солнце ласково окутывало ее своим теплом даже сквозь стекло, а как хорошо было бы выбежать на свежий воздух, да хотя бы просто побродить по саду, прикоснуться рукой к нежной зелени и послушать пение птичек! Но нельзя, мама не разрешает. Шелли не по-детски тяжело вздохнула и уставилась в пол. Игрушки успели ей порядком поднадоесть, пускай все они дорогие и яркие, а еще их было очень много... Но Шелли Годфри больше не хотелось играть с красивыми куклами в очаровательных платьицах. Шелли Годфри мечтала о настоящем друге. Конечно же, у нее был просто замечательный старший брат, с которым она никогда-никогда не ссорилась, но друг — это что-то... особенное. Поэтому она снова прильнула к окну. Ветерок там, снаружи, лениво перекатывался по листьям деревьев, и Шелли невольно залюбовалась увиденным. Несколько секунд она еще боролась со своим желанием, а затем решительно направилась к лестнице. Ведь ничего страшного не случится, если она ненадолго выйдет в сад, верно? Туда и обратно, мама даже не узнает. Девочка ловко сбежала по последним ступенькам и осторожно выглянула наружу. Ветер тут же приветливо растрепал ее волосы, и она не смогла удержаться от улыбки. Уже ставшие тесными стены комнаты пустовали позади, а под ее ногами, прямо от двери в дом, по мягкой зеленой траве, почти как дорога, мощеная желтым кирпичом, петляла тропинка, ведущая в далекие-далекие страны, полные опасностей, приключений и прочих интересных вещей. Шелли уже сейчас очень любила читать, а увлекательные истории о героях и подвигах девочка просто обожала. И когда ей представился шанс самой стать героиней чего-то особенного, — пускай это будет простая прогулка по саду, ведь сколько всяких деталей может дорисовать воображение! — она не смогла от него отказаться. Шаг, другой, и вот уже Шелли бежит навстречу широким объятиям ветра. Он клокочет в ее волосах, развевает ее платье, словно парус, дышит свободой и подталкивает ее в спину. От души набегавшись и нарезвившись, Шелли остановилась возле ограды и ненароком посмотрела сквозь нее. За девочкой с интересом следили два зорких глаза. Белобрысый мальчик, откуда он мог только взяться? Шелли попыталась вспомнить, живут ли по соседству с ними другие дети. Если честно, это был первый ребенок ее возраста, с кем она встретилась настолько близко, и девочка недолго думая приветственно помахала ему рукой. Мальчик помахал рукой в ответ. Затем подошел чуточку ближе и, слегка запинаясь, заговорил. — Привет. Я Джимми, а тебя как... зовут? Шелли вздохнула и покачала головой. Мальчик в недоумении приподнял брови. — Ты не хочешь со мной разговаривать? Шелли честно попыталась произнести хоть слово, но ничего не вышло. Джимми внимательно следил за ней и вдруг очень серьезно кивнул. — Я понял. Ты просто не можешь говорить, правда? Шелли радостно кивнула. Потом отошла к ближайшему кусту, не без труда отломила веточку и вернулась обратно. Джимми сосредоточенно наблюдал за каждым ее движением. Чертить палочкой перевернутые буквы (иначе ее собеседник мог не понять ее) оказалось не так-то просто, но Шелли не привыкла сдаваться. Наконец, у нее получилось, и Джимми старательно прочитал по слогам: — Ме-ня зо-вут Шел-ли. Красивое имя! Шелли благодарно улыбнулась, но по лицу мальчишки тут же поняла, что что-то не так. Он как завороженный уставился на ее щеку, как будто там ползал какой-то редкий жук. Шелли даже рукой провела по тому месту, чтобы убедиться, что это не так. От этого жеста Джимми очнулся и посмотрел ей прямо в глаза. — Ты... ты синяя, — еле выдохнул он. Казалось, девочка испугалась сильнее самого Джимми. Она в панике прикрыла лицо руками, как будто так можно было отсрочить уже увиденное; ее сердечко затрепетало, словно хрупкая бабочка на ладони. Но Джимми отреагировал, как самый настоящий, обыкновенный, типичный мальчишка. — Так ты типа как... Халк? — не веря своим глазам, все так же еле слышно выдохнул он. Шелли робко посмотрела на него сквозь пальцы. — Это же круто! — завопил Джимми. — У тебя есть супер-способности, да? Правда? А что ты можешь сделать? Покажи-покажи-покажи, пожалуйста! — Шелли! — вдруг раздался властный голос ее матери. Едва успокоившись, девочка вновь резко выдохнула и замотала головой. — Шелли, детка, где ты? Девочка попыталась показать Джимми, что лучше ему уйти, пока не поздно, но, как назло, его как ступор хватил. Осторожно прислушавшись к голосу, словно маленький зверек, изучающий звуки леса, он вдруг обратил внимание на трясущиеся руки девочки, встрепенулся и кинулся прочь со всех ног. Шелли еле успела отвернуться от ограды и виновато уставиться в землю, как мама нашла ее. — Что ты тут делаешь? — она быстро подошла к девочке и одним рывком подняла ее на ноги. — Не сиди на земле, ты испачкаешь платье. Шелли старательно делала вид, что изучает свои туфельки, опасаясь смотреть маме в глаза. — Кажется, я наказала тебе не выходить из комнаты, пока я не вернусь. Неужели так трудно выполнить то, что тебе говорят?! А еще мне показалось, что я слышала голоса. Признавайся, с кем ты разговаривала? Шелли наконец-то подняла взгляд и упрямо помотала головой. Мама раздраженно вздохнула. — Ах, конечно, ты же в принципе не можешь говорить. Ну-ка, пойдем, юная леди, будешь сидеть наверху, пока не заслужишь прощения. Шелли дернулась, сопротивляясь, но мама без лишних слов схватила ее за шиворот и потащила в дом. Девочка еще попыталась обернуться напоследок, но так и не смогла разглядеть вдали белобрысую макушку. Оставшись одна в своей комнате, она не выдержала и заплакала. Вынужденное заточение в ненавистных стенах пробуждало горечь обиды. Что-то сильно болело внутри, и, несмотря на совсем юный возраст, Шелли чувствовала себя очень и очень одинокой. А потом из школы пришел братик, и все встало на свои места. Шелли не была уверена, можно ли кому-либо, кроме мамы, заходить к ней сейчас, но Романа это не останавливало. Он молча подбежал и обнял ее, крепко-крепко, давая понять, как сильно он ее любит. Шелли с готовностью обняла его в ответ и плакала, не стесняясь. Она не сомневалась, что он не испугается того, как подсвечивается ее кожа, например, (как не раз уточняла мама, именно поэтому Шелли «лучше играть с куклами, а не с живыми детьми»), и никогда никуда не убежит. Никогда. Роман всегда будет рядом, сильный и справедливый. Роман гладил ее по голове и шептал: — Не переживай, малышка Шелли. Хочешь, я расскажу тебе про школу? Конечно, Шелли этого хотела. Она уже знала, о чем попросит маму, когда они помирятся. И она обязательно сделает это. Первый день в школе Шелли запомнила надолго. Именно тогда она почти поверила в то, что места среди людей ей не найти никогда, и пытаться не стоит. Ожидания, надежды, наивные мечты — все померкло и отмерло, стоило Шелли столкнуться с этим по-настоящему. Мама подвезла их с братом до школы и пожелала им удачи. Шелли внимательно кивнула, крепко-накрепко схватила Романа за руку и шагнула навстречу абсолютной новой жизни. Всю дорогу до дверей школы Шелли с любопытством смотрела по сторонам, силясь впитать в себя как можно больше новых ощущений. Никто не обращал на нее внимания, все вокруг суетились по своим делам, и Шелли почти успокоилась, веря в то, что все обязательно будет хорошо. Роман довел ее до нужного кабинета, обнял на прощание и побежал на занятие. Шелли осторожно огляделась: взрослых поблизости не наблюдалось, а ребята ее возраста (наверное, именно с ними девочка будет учиться) собрались кружком и о чем-то увлеченно болтали. Шелли вздохнула поглубже и как можно увереннее направилась к ним. Ее заметила одна из девочек и очень резко замолчала. Остальные оглянулись посмотреть, в чем причина, и тоже настороженно затихли. Шелли смущенно остановилась, замялась и уже не совсем уверенно подняла руку в приветственном жесте. И тут та самая девочка, которая заметила Шелли первой, истошно взвизгнула. В глазах остальных забился животный страх. Шелли вовсе не ожидала такой реакции. Она растерянно попыталась объясниться, но сделать это без слов было крайне трудно, а стоило Шелли попытаться шагнуть навстречу ребятишкам, как те всей гурьбой ломанулись назад. Шелли была близка к тому, чтобы самой заплакать от беспомощности, и сделала бы это, не подойди к ним наконец учительница. — Что... — в первую очередь она бросилась успокаивать плачущих детей, а потом уже повернулась к Шелли. — Что произошло? — как можно строже спросила она. Шелли молча заглотила подступившие слезы, подалась было вперед, но передумала, развернулась и побежала прочь. Она еще очень плохо ориентировалась в школьных коридорах, но это было не важно в данный момент. Шелли искала место, где ее никто не потревожит. Она в очередной раз завернула за угол и наконец-то остановилась. Села возле шкафчиков и прислушалась. За ней никто не шел. Вот тогда-то Шелли расплакалась по-настоящему, сильно. Она хотела встретить здесь друзей, а натолкнулась на страх и безразличие. Ее сердечко сжалось от переживаний, она жадно глотала воздух и размазывала слезы по лицу. В какой-то момент коридоры заполнились выходящими из классов детьми, а Шелли даже не заметила этого, сжавшись в непроницаемый комочек боли. Только когда ее схватили и потрясли за плечи, она подняла глаза. Конечно, Роман. Шелли намертво вцепилась в брата, убеждающего ее в чем-то. Благодаря Роману, вышла из лабиринта школьных стен, давивших на нее изнутри. Она даже толком не помнила, как они оказались дома. Она не слышала, что говорит ей мама, не откликалась на звуки своего имени; Шелли неохотно отпустила руку брата и с покорностью свернулась клубочком на своей кровати. Одна, совсем одна. В школу она вернется не скоро. К двенадцати годам Шелли даже привыкла быть одиночкой. Мало кто смотрел на нее без страха и желания сбежать куда подальше — это Шелли давно успела усвоить. Мама глотку была готова порвать косо поглядевшим на ее родную дочь, но легче от этого не становилось: люди просто боялись бояться. Чего скрывать, о членах семьи Годфри ходили разные легенды. Болезненное разочарование, преследовавшее ее в детстве, сменилось смирением и легким безразличием. К учительнице, которую ей довелось повстречать в свой самый первый учебный день, Шелли так и не попала: кто-то говорил, что она уволилась, кто-то — что переехала в другой штат, а кое-кто шептался, что и того пропала без вести. Шелли не хотела знать. Чем старше она становилась, тем с большей упоенностью погружалась в книги. Шелли не раз встречала утверждение, что книги — спасательный круг для одиноких, не принимаемых обществом людей. Насколько она могла судить по своему опыту, это была истинная правда. Честно говоря, немногие из ее сверстников могли похвастаться таким же багажом прочитанных историй, который в их возрасте уже имела Шелли, но ей было не привыкать выделяться из прочих. Шелли запоем пропадала в вымышленных мирах. Вот и в этот раз она задумчиво бродила по школьной библиотеке, наслаждаясь тишиной и пытаясь найти что-нибудь... необычное. Увлекшись корешками книг, за очередным стеллажом она нечаянно натолкнулась на человека, и тут же что-то неконтролируемо сжалось внутри. Не столько от неловкости и желания провалиться сквозь землю, сколько от почти болезненного узнавания. За столько лет они ни разу не встречались, а тут... так нелепо и бессмысленно. На Шелли смотрел повзрослевший и сильно вытянувшийся Джимми. Тот самый, с которым она познакомилась в далеком детстве. Тот самый непосредственный, самый настоящий мальчишка, в чьем существовании Шелли уже начала сомневаться. Она узнала его почти сразу. Джимми в этом плане было чуточку проще: на свете не так уж и много девчонок, чья кожа светится... Светится! Шелли очень надеялась, что внутреннее волнение никак не проявляется внешне. Очень. В любом случае, она не могла быть в этом уверенной до конца, а ненароком оттолкнуть, возможно, единственного человека, который способен смотреть на нее вот так вот просто... Шелли окончательно запуталась в своих чувствах и поэтому резко отвернулась. — Эй! — тут же услышала она. Джимми обошел ее и недоуменно посмотрел прямо в глаза. — Ты чего? Шелли приоткрыла рот, совсем как будто могла что-то объяснить. Джимми неожиданно улыбнулся. — Прости, я забыл. И снова здравствуй. Шелли внимательно посмотрела на него, словно проверяя, действительно ли он не сердится, действительно ли это он, и поняв, что все в порядке, смущенно улыбнулась в ответ. — Ты же тут учишься, да? — спросил Джимми и спохватился только после утвердительного кивка Шелли. — Ну да, конечно, глупый вопрос, прости. Шелли беззвучно засмеялась, мол, ничего страшного, сама не ожидала встретить тебя здесь. Несколько секунд они постояли молча, пока Джимми не заговорил вновь. — Я уж думал, тебя и не существовало, — начал он тихо. — Приснилась. Ну, я хочу сказать, не каждый день встретишь человека с синей ко... Ладно, мне, наверное, показалось. Прости, звучит и правда бредово. Шелли как можно непринужденнее пожала плечами (пусть лучше думает, что это детские фантазии, так будет намного легче) и только сейчас обратила внимание на книгу в его руках. «Современный Прометей» — гласила обложка. Чуточку выше было отпечатано величественное «Франкенштейн». Еще выше — имя автора. Мэри Шелли. Шелли вздрогнула. Джимми опустил глаза на книгу и попытался найти причину ее беспокойства. — Шелли, — пробормотал он. — Твое имя — Шелли. Девочка протянула руки, и он передал ей книгу. Немного неловко она попыталась пролистать страницы, вчитаться в слова, уже сейчас, почти незнакомке, дарующие ей свои боль и отчаяние. «Уж если это так», — подумала Шелли. — «Уж если автор этой книги — моя тезка, я не могу не прочитать ее». — Если хочешь, бери, — откликнулся Джимми, словно покопавшись в ее голове. — Она мне толком не нужна... — он осекся, поймав непонимающий, даже слегка осуждающий, взгляд Шелли. — Я имею в виду, мне нужна не конкретно эта книга. Я могу взять какую угодно, а тебе она приглянулась, я же вижу. Шелли легко кивнула, благодаря, и прижала книгу к груди. — Пойдем поищем что-нибудь для меня, — Джимми легонько коснулся ее руки, заставив Шелли вновь смутиться. — Задание на дом, литературный анализ, все такое. Шелли медленно, будто внимательно осмысливая сказанное, кивнула и жестом показала идти за ней. Кажется, она знала, как ему помочь. С момента их встречи не прошло и десяти минут, — если не считать еще и то короткое свидание давным-давно, конечно, — но уже сейчас Шелли понимала, что все может сложиться по-другому. Вне ставшего уже практически нормой алгоритма «испуг — осознание — показная вежливость». Кому-то было действительно не все равно. Кому-то Шелли была интересна. Девочка не могла поверить, что ей это не снится. Из здания школы они вышли вместе, пусть и не держались за руки, ничего подобного. Мама уже ждала Шелли в машине, поэтому девочка поспешила попрощаться, втайне надеясь, что мама не заметит ее нового друга. Сев в машину, она поняла, что надеялась напрасно. — Кто это был? — не замедлила спросить мама. Шелли быстро пожала плечами. Мол, ничего особенного, просто знакомый. — Шелли, детка, — мама начала явно неприятный для нее разговор осторожно и вкрадчиво. — Ты уже взрослая, должна понимать, что он общается с тобой не просто так. Она уже завела машину и теперь тянулась за сигаретой. Шелли непонимающе смотрела на нее. Мама начинала раздражаться. Плохой знак. — Ну хорошо, детка, объясню напрямик. В твоем возрасте начинают проявлять интерес друг к другу, и нет абсолютно, абсолютно ничего странного в ухаживаниях мальчиков. Конечно, если они не ухаживают за тобой. Шелли невольно возмутилась. Она, конечно, отличалась от других девчонок, но не настолько же! Да и вообще, с чего мама взяла, что он... — Посмотрим правде в глаза, Шелли, — продолжила мама. — Ты далеко, далеко не красавица. И кроме как громкой фамилии, у тебя нет ничего. А если дело в фамилии, то будь вдвойне осторожна и не общайся с ним. Или ты в него уже влюбилась? Тут она зло посмотрела на Шелли. — Отвечай мне: ты в него влюбилась? Шелли испуганно помотала головой, и, кажется, маму это успокоило. По крайней мере, оставшуюся часть пути они проехали молча. Когда Шелли уже выскочила из машины, чтобы поскорее зайти домой, мама схватила ее за рукав. — Прости, детка, — пробормотала она. — Уж лучше я скажу тебе правду сейчас, чем он потом разобьет тебе сердце. Просто будь осторожна и не общайся с ним. Шелли молча направилась к лестнице. Добравшись до своей комнаты, она привалилась к двери спиной. Шелли не знала, что и думать о словах мамы. С одной стороны, ее терзала глупая обида, с другой — мама ведь все знает лучше, наверное. Она достала из рюкзачка книгу и провела рукой по обложке. Что-то подсказывало Шелли, что это не просто книга, случайно попавшаяся ей на глаза. Она чувствовала необъяснимое единение с ней. Шелли упала на кровать и открыла начало истории, самое первое из череды писем героя. «Ты порадуешься, когда услышишь, что предприятие, вызывавшее у тебя столь мрачные предчувствия, началось вполне благоприятно...» Шелли почти послушалась маму. Почти — потому что не могла просто взять и отвернуться или уйти при встрече, послушалась — потому что постепенно их общение с Джимми сходило на нет. В конце концов, они становились старше, и, в случае Джимми, он явно хорошел собой. Из растрепанного мальчишки он вырос в школьную звезду футбола, а Шелли... Единственное, что поменялось в жизни Шелли, — к чтению книг долгими скучными вечерами добавилось общение с дядей по интернету. Честно говоря, Шелли любила эти беседы. Именно дядя — быть может, в силу своей профессии или же большого жизненного опыта — безоговорочно понимал Шелли, иногда — пытался ей помочь. В конце концов, если не получается наладить отношения со сверстниками, может, общаться с тем, кто старше? Именно это Шелли и делала. К неспокойствию внутри прибавлялись регулярные скандалы извне — Роман постоянно перечил их матери. Шелли слишком любила брата, чтобы до конца увериться в том, что он не прав, да и самой ей было тоскливо от несвободы. Наверное, Шелли взрослела тоже. Но пойти поперек мамы... Никогда. Вряд ли. Поэтому она терпела даже самые обидные замечания, выполняла самые обидные запреты и даже дяде не говорила слишком многого. Шелли Годфри почти смирилась с таким положением вещей на всю жизнь вперед, но однажды в Хемлок Гроув случилось что-то... выдающееся. В редких книгах из попадавшихся Шелли на пути можно было ожидать такого, уж тем более в реальности. Не успела полиция найти тело той несчастной, как об этом уже знал весь город. Подумать только: в их маленькой тихой обители — такой кошмар! Страх накрыл Хемлок Гроув с головой. Конечно, полиция сделала вывод о нападении дикого зверя. Выделила людей на его поиски, даже не подумав о том, что, может быть, не все так просто. Да и какой человек способен на такое? А потом нашли еще одно тело. И кто-то высказал сомнения в наличии разума у животного-убийцы. А кто-то где-то усвоил, что цыганенок, недавно приехавший в город, — оборотень. И тогда людскую молву было не остановить. Но Шелли мало слышала об этом. Единственным человеком, с которым она могла хоть как-то обсудить эту тему, был дядя Норман, но тот весьма сдержанно откликался на вопросы девушки и вообще неохотно размышлял о трагедии — возможно, чтобы не пугать ее. Быть может, Шелли так и осталась бы в стороне от всего этого, если бы не Роман. А Роман страшно интересовался этими убийствами. Именно он в итоге познакомил ее ближе с Питером Руманчеком, тем самым оборотнем и даже серийным маньяком, если верить слухам. Но встретились они еще раньше. Сердце Шелли Питер покорил сразу. Он приветствовал ее ласково, смотрел на нее без страха; впервые в жизни за ней пытались ухаживать, и, конечно же, Шелли не могла не уступить его обаянию. Роман был сильно недоволен, а что было бы, узнай об их знакомстве мама, лучше и не думать. Но что случилось, то случилось — скоро Питер стал достаточно близок младшему поколению семейства Годфри. И нет, Шелли не думала, что это Питер убил тех девушек. Она ни за что не поверила бы в это. Шелли видела его глаза. Немного хитрые (но чего еще ждать от цыганской крови), но совершенно точно добрые и благородные. Питер действительно хотел найти убийцу и, кажется, он знал, что нужно делать. А Роман пытался помочь ему, как мог. Шелли не посвящали во все подробности их поисков, но она, во-первых, верила, что парни справятся, — не могут не справиться! — а, во-вторых, могла найти нужную информацию и самостоятельно. Главное, чтобы об этом не узнала мама, но тут ей на помощь всегда придет интернет. И Шелли всецело посвятила свои вечера поиску информации об оборотнях. Верила ли она в них? Скорее да, чем нет. Трудно, очень трудно не верить в сверхъестественные вещи, когда от ласкового прикосновения брата под твоей кожей просыпается стайка светлячков. Когда ты не можешь выйти из дому без парика, да и к зеркалу подойти без него ты не можешь тоже. Когда ты на порядок крупнее всех своих ровесников, ну разве что парни из футбольной команды могут составить тебе конкуренцию. Тут Шелли неизменно вспоминала Джимми и очень жалела о том, что не может испытывать к нему никаких чувств. Конечно, данная формулировка являлась неточной, определенные чувства все-таки испытывались, но их было совершенно недостаточно. Ему такая, как Шелли, не нужна была однозначно, а ее мама... ее мама готова была подтвердить свои давнишние слова даже сейчас с той же решимостью в голосе. Шелли была не от мира всего, но она привыкла к этому, правда. А слухи об оборотне все сильнее и сильнее становились похожи на правду. Шелли просыпалась и засыпала с мыслями об этом. Ничего удивительного, что однажды оборотень ей приснился. Шелли брела по ночному лесу и испуганно озиралась по сторонам. Что-то внутри подсказывало ей, что волк близко, он чует ее страх и крадется по пятам. Шелли не могла убежать, не могла забраться на дерево; ей даже не приходило это в голову: шаг ее был на удивление ровным и легким, несмотря на участившийся пульс. Вдруг нога Шелли зацепилась за корень дерева, и девушка едва не потеряла равновесие. Но стоило ей сдавленно охнуть, как она услышала волчий вой. Вот тогда Шелли побежала так быстро, как только могла. Много времени прошло с того момента, она не чувствовала усталости, лишь бежала и бежала вперед. То ли волк сбился со следа, то ли наоборот, не отставал от нее ни на шаг, ничем не выдавая своего присутствия, — Шелли не знала. Наконец, она достигла открытого пространства. И тут же яркий свет ударил ее по глазам и окутал ее с головой. Тысячи фонариков светили Шелли прямо в лицо, тысячи голосов как один повторяли: «Это волк! Это волк!» Шелли опустила взгляд на свои руки и увидела звериные когти. Шелли посмотрела на свои ноги — их оплетал волчий хвост. Платье Шелли было испачкано кровью, и что-то ей подсказывало, что кровь была чужой. Шелли проснулась от собственного истошного воя. Именно в этот день она узнала, что Роман впал в кому. Шелли долго и много плакала, брала его за руку, совсем как в детстве, словно нуждаясь в опоре и защите, но Роман не просыпался. Безмятежный покой окутал его тело непроницаемым саваном, и это очень больно отдавалось в груди. Роман практически умер, а оборотень был все еще жив. «Проснись, Роман, ради меня проснись. Ты мне нужен, я без тебя не могу, и Питер не может тоже. Давай, Роман, ты справишься, ты проснешься и уничтожишь зверя». Кажется, Шелли была такой неудачницей, что даже небеса ее не слышали. Или?.. Однажды Роман все-таки проснулся. Он снова был с ней, и он снова был готов к битве. Шелли гордилась своим старшим братом. Место последней битвы — старая заброшенная церковь — было на удивление красивым, несмотря на запущенность. Что-то очень... символичное просматривалось в том, что именно здесь зло, постигшее Хемлок Гроув, наконец-то будет уничтожено. А уничтожить его следовало немедленно, потому что убийца стал проникать в дома. Он загрыз своих жертв прямо в их комнате. Он загрыз и девушку, которая чем-то была дорога Шелли. Нельзя было больше тянуть. Шелли следила за Романом и Питером. Было очень тяжело уйти из-под маминого контроля, но ей это удалось. Это был первый шаг на пути к их общей победе, и она покорно пряталась на территории старой церкви и ждала. Неприятный холодок пробежал по ее телу, стоило ей понять, кто все это время был безжалостным убийцей. Она представляла людское обличье волка совершенно, абсолютно по-другому: точно не хрупкой девочкой едва ли старше себя. Оттого сильнее была ее боль от смерти Питера, осознание собственной беспомощности при виде Романа, который ничего не может сделать... Шелли не могла допустить, чтобы их старания оказались напрасны. Шелли не могла позволить волку и дальше безнаказанно убивать. Столько лет Роман защищал ее, пришла пора и Шелли помочь ему. Помочь им всем. По щекам Шелли текли слезы, но она все-таки решилась. Подошла к волку со спины и схватила его. Сжала в смертельных объятиях. Силен был волк, но и Шелли больше не являлась маленькой беспомощной девчонкой. И она смогла уничтожить зло. Волк в последний раз дернулся в ее руках и затих, поверженный. Шелли гордилась своим старшим братом, и Роман гордился ей сейчас тоже. Шелли чувствовала, что живет не зря. Но вдруг невыносимая, тяжкая боль пронзила ее тело. В стенах церкви осколками эха рассыпался выстрел. Ее ударили точно так же, как она набросилась на волка, — со спины. Шелли не помнила, что делала после, куда бежала, зачем, от кого. Она ничего не слышала, не ощущала, только слезы бежали по ее щекам, да одна лишь мысль стучала по венам: одна, одна, всеми преданная, всеми забытая. Шелли свернулась непроницаемым комочком и думала о том, что она ото всех хотела только добра, но добра в ответ не получила ни разу. Постепенно слезы утихли, дыхание выровнялось, образы мамы, Джимми и Питера пролетели в голове, как один, и только Роман заслуживал того, чтобы вспомнить о нем отдельно. Шелли вцепилась рукой в траву, словно надеясь, что вот сейчас брат обнимет ее и скажет, что все будет хорошо. Светлячки под кожей на мгновение вспыхнули, а потом Шелли затихла. «Скоро волны унесли его, и он исчез в темной дали».