Гастрольная жизнь.

- Я в кадре сижу. - не хочу никакого интервью, не сейчас, когда ворох проблем сыпется на голову. Слева сидит Ренегат, он и отдувается. Опять дурацкие вопросы о Михе. Нет его! Не говорите о нем...пожалуйста. Я не могу слышать это имя. Перед глазами его образ, в ушах его голос, руки так и тянутся к телефону - позвонить и спросить "Горш, ты чего опаздываешь?" Еще один тупой вопрос от тупого парня: "С чего все начиналось?" С Михи все начиналось! А заканчивается без него. Это все вопросы? Нет? Саша, держись, досчитай до ста. Отпустите уже нас! Нам нужно, мать моя анархия, время! На отдых, на поездку, на мысли о запое, на личную жизнь! Хотя, кому я вру? Моя личная жизнь сидит слева от меня и сдерживает поток нецензурной лексики. Леонтьев нервничает, он каждый раз нервничает. Все пятнадцать лет, что я его знаю, он нервничает. На интервью, на концерте, на спектакле. Может со стороны не так заметно, но я-то знаю, как сейчас сердце у него стучит где-то в горле, мысли в хаосе танцуют макарену, а мозг не знает какую команду отдать рукам. Я незаметно толкаю его в бок, он чувствует и улыбается. Но улыбается только мне и никому больше. Черт, расскажите, как у него это получается? Едва заметно кривя уголок губ, чтобы видел только я. Сволочь, я так не умею. Из-за этих мыслей, сам улыбаюсь, но видят и эти чертовы журналисты, поэтому сразу задают мне вопрос. Идите вы лесом, мне нужна моя личная жизнь. А то последние два месяца, я со своей личной жизнью обменялся только парой таких вот тычков и улыбок. - Спасибо, на этом мы закончим! "Слава Богу!" - я резко встаю с дивана и направляюсь подальше от этой комнаты, как же хочется дать кому-нибудь в лицо или сотворить что-нибудь, чтобы выместить все раздражение. Спокойно, Поручик. Залетаю в гримерку, в руках сжимаю палочки. Следом заходит Ренегат, что-то говоря Яше. Поручик, успокой нервы, мать твою! Тебе сейчас на сцену выходить. - Саш, - Леонтьев подходит сзади, обнимая меня за плечи. - Все хорошо. Ты чего так разнервничался? - как же умиротворительно на меня действует этот Лось. Желание разнести всё и вся пропадает, но я тут же вспоминаю, что Яков тоже в гримерке и пытаюсь вырваться их рук Ренека, но он, словно прочитав моим мысли, лишь крепче прижимает меня к себе. - Успокойся, Яша, Павлик и Саша вышли покурить. - я молчу в ответ, разворачиваюсь и целую Сашу, обнимая за шею. Кусаю его губы, борясь за инициативу, но это длиться недолго, как только слышу шаги за дверью, тут же мы отскакиваем друг от друга. В комнату входит Паша, объявляя о том, что пора выходить. Я ищу кепку и, наконец натянув ее на голову, иду на сцену. Все будет хорошо! Так сказал Ренегат, и я ему верю. *** Ночью после концерта в поезде мне не спалось. Я пытался и овечек считать, и пони, и Пикачу, чуть до Ренегатов не дошел. Все мои изобретения методов "как заснуть" все равно плавно перетекали к спящему на нижней полке гитаристу. Это уже какая-то мания, блин. Два раза я порывался пойти покурить, но после одной мысли, что придется спрыгивать с полки и потом обратно на нее залезать, мне тут же расхотелось курить. В очередной раз за ночь, я перевернулся со спины на живот и свесил ногу. Направив взгляд в окно, я почувствовал как за мою ногу кто-то ухватился. Блядь. Вот тут я и наложил кирпичей. Я замер, аккуратно попытался вернуть себе конечность, но кто-то лишь крепче ухватился за мою щиколотку. - Саня, хватит там вертеться как уж на сковородке! - Ренек, мать твою за ногу! - прошипел я, размахнувшись ногой, но промазал и чуть не навернулся с полки. - Иди сюда, придурок. Если бы предыдущие два месяца я бы не мечтал об этой фразе, то сейчас бы еще повредничал, но я слишком скучал по своей личной жизни. Спрыгнув со своей полки, я рухнул под Сашино гостеприимно приподнятое одеяло. В купе кроме нас никого больше не было, потому что ехали мы без ребят. В соседнем обитал Конвисер, поэтому из-за стенки раздавался громкий храп, а вообще крутой мужик, но сейчас не о том. - Черт, я уж думал не доживу до этого момента, - тихо выдохнул я, залезая холодными руками под футболку Рене. - Тьфу ты, холодный как лягушка. - Ква-а-а! - Грейся. Следующие пятнадцать минут мы провели в тишине, я согрелся и потянулся руками, чтобы стянуть с Рене футболку, мягко намекая на... - Я тоже соскучился, - тихий шепот на ухо. Как же я скучал по этому шепоту, по этим крепким рукам, по, черт, да кому я вру? По всему ему соскучился. Один момент и я уже подмят под Сашу, который решил походу возместить весь тот недостаток тесного контакт, поэтому кроме как цепляться за футболку и путаться пальцами в волосах Рене, я был больше ни на что не способен. Кажется, я пропустил момент, когда мои шорты полетели на пол, а шершавая рука... - Боже, бля! - Тихо ты! - на секунду Саша куда-то исчез, а в следующий момент, мне пришлось прикусить ладонь, дабы не нарушить тишину, потому что это гребанное ощущение пальцев внутри бьет по и так натянутым нервам с такой силой, что сдерживать себя нелегко. *** - Ребзя! - послышался крик со стороны купе Конвисера. Поручик тихо заржал в плече Ренегата, пытаясь выровнять дыхание. - А тише не пробовал? - улыбнулся Леонтьев. - Сам попробуй! - Как-нибудь в другой жизни.