Голодное Зазеркалье

      Очнулся я не только в другом месте, но и другом мире. Внезапно, правда? До чёртиков. И да, я не пил, не упарывал вещества и вообще ничего не сделал для скачка в пространстве, только разозлил какую-то ледяную смердящую тварь. Надо думать, именно её стараниями я оказался здесь.       "Здесь" это где? Хороший вопрос, а главное, правильный. Лежу я, вроде бы, в собственной кровати, и весь интерьер с точностью копирует мой собственный, если бы не одно "но": всё вверх дном. С пола, как будто так и надо, свисает люстра, а кровать и остальная часть меблировки располагается на потолке. Всё абсолютно нормально. Нет, серьёзно: я не напуган и даже не удивлён окружающему бреду, напротив, неправильными и нелогичными кажутся воспоминания о другом порядке вещей.       Зевнул, повернулся на бок, встретился взглядом с самим собой, лежащим на другой половине кровати. С кем не бывает, в самом деле... Чем прикольнее ситуация, тем сильнее тянет на "пошутить". Старая, давно забытая привычка — она вернулась.       — Ну, привет, — здороваюсь, копирую его позу, положив голову на руку и локтём упираясь в подушку. Хотел бы я знать, что за чертовщина происходит со мной, и вообще...       — Привет. Ты как, нормально? Уж больно круто тебя вырубило, проспал больше трёх суток, — я-который-не-я зевнул, заразив этим и меня. Говорит моими словами, с моими интонациями... Впору окончательно съехать с метафизических катушек, но увы, сколько себя помню, не хватало мне их. Просто потому, что так интереснее: находить приключения не в силу обстоятельств, а собственной неадекватности? Сколького был бы лишён каждый из нас, руководствуясь только линейными доводами разума? Импульсивность нагибает обыденность, расхреначивая законы и правила, отсюда же выходит интересная закономерность: хочешь создать что-то новое — иди путём, отличным от старого.       И всё-таки, чего-то Я-не-я не договаривает. Неудачный образ принял собеседник: из всех людей на планете себе я доверяю меньше всего.       — Три дня проспал? По-моему, я и до сих пор сплю. — Как-то не сложилось с ощущением реальности происходящего, здесь всё другое, даже я сам... Противоречу себе-прежнему настолько, насколько это вообще возможно.       — Но тебе нравится здесь, не так ли? — двойник понимающе хмыкнул, будто видя меня насквозь. Не самое приятное ощущение.       — Допустим, — принимаю сидячее положение. — И что дальше?       — Реальность там, где тебе хорошо. Помнишь, ты думал, что всё происходящее — один затянувшийся кошмарный сон? Что, если так оно и есть?       — Ага, конечно, а ты лесная фея, — саркастически отозвался я. Опасливо кошусь на люстру — вдруг все эти законы перестанут действовать, и я упаду вон на тот острый шпиль, — после чего всё-таки решаю принять вертикальное положение. Интересное это ощущение, стоять на потолке... в плане восприятия, не привыкшего к нахождению вверх тормашками.       — А что, не похож? — картинно удивился двойник, нехотя последовав моему примеру. Я ответил бы то же самое.       — Будь ты без бороды и ростом пониже, — утвердительно ответил я, пощупав собственное лицо. Да, давно оно не видело бритвы: без зеркала бриться, ну, не рисковал, а с ним и подавно: знаем мы, как это бывает в фильмах ужасов, полосну себе по горлу, и гуляй, Вася, даже если ты Петя или Ваня.       — Ха-ха.       — Нет, серьёзно, кто ты такой? — я перешёл на серьёзный лад. Двойник долго молчал, пристально смотря на меня, словно решая, говорить или нет.       — Я — не ты, — после долгого раздумья протянул он, и моя рука встретилась с лицом.       — Заебись объяснил, спасибо, всё сразу стало понятно.       — Ты ещё не догадался? — вкрадчиво спросил я-не-я, с лёгким недоумением покосившись на меня.       Догадаться... В мире вверх тормашками мой двойник предлагает решить ребус и деланно удивляется, как я не разглядел его изначально. Есть, над чем задуматься, на самом деле: у меня серьёзные проблемы с пониманием самого себя. Значит, происходящее — всего лишь сон, в котором подсознание даёт подсказку, а всё, что было до этого — реальность. И двойник явно обращает меня к ней, хотя и с заметной опаской: уж я знаю, как выглядит моя напуганная рожа, достаточно насмотрелся в зеркала.       Зеркала. Мир "вверх дном". Резкая смена настроения, два меня... это же так просто, нужно быть полным кретином, чтобы не связать между собой очевидное. Это действительно не я, это... та самая тварь, она приняла мой облик. И я, выходит... внутри зеркала? В их логове. Безоружен, хотя обратное ничего бы не изменило: я не хочу убивать. И не смогу. Врезать своему двойнику — одно дело, убить — совсем другое. Прими тварь свой прежний облик, я бы даже не колебался.       — Ты — не я. Ты урод, который питается людьми. Не знаю, как, но уверен в этом, и не пытайся даже отрицать, — отчеканил я и подошёл к зеркалу, в котором вместо отражения сгустилась чернота.       — Не буду. Но так было не всегда... Разреши, я расскажу тебе кое-что. Ты любишь истории с грустным концом, где зло торжествует, а добро корчится в грязи. Особенно, когда история эта максимально далека от тебя.       Чёрт, а я умею быть убедительным... особенно в отношении к самому себе. Какие верные подобраны слова. Существо успело изучить меня слишком хорошо.       — Рассказывай, — кивнул я.       — За каждым человеком с самого рождения закрепляется свой зеркальный прототип, который вместе с ним способен передвигаться по любым отражающим поверхностям. Двойники долго наблюдали, изучали, копировали своего хозяина, становились убийцами и жертвами вместе с ними, находили способы предостеречь от смерти, так как цикл их жизни прекращался вместе с тем, в реальности. Но потом клон убийцы, недовольный таким положением дел, стал искать способ обойти древний механизм, продолжить жить после того, как хозяина не станет. Во время очередного убийства он случайно обнаружил, что может не только отражать, но и питаться за счёт эмоционального фона и жизненных сил, наиболее активная подпитка велась от умирающего-не хозяина.       Появилось расслоение, как у людей... Сильные и слабые. Первые намного переживали хозяина и стали паразитировать на других людях, незаметно для тех за счёт зеркального преломления реальностей. Не буду особенно вдаваться в подробности взаимодействия наших миров — это сложно и не нужно, — он замолчал, но я понял, что это только начало истории. То информации не было вообще — теперь её слишком много... Без ста грамм не переварить. Всё оказалось много сложнее, чем я предполагал.       — Бр, — я встрепенулся, разгоняя путаницу в мыслях. — Я слишком трезв, чтобы это понять. Бар на месте?       — Да, всё там же, где и в твоей реальности, если ты не делал перестановку после закрытия зеркал, — двойник виновато улыбнулся, будто это была его промашка, а не моя. Как далека моя паранойя была от реального положения вещей... Я задумчиво побрёл к бару, откупорил первую попавшуюся бутылку — говна не держим, а выбирать долго — и, не особо загоняясь, отпил прямо из горла. Текила — отличное попадание для того, кто не притрагивался к спиртному уже чёрт знает сколько. Не хватало соли и лимончика, ну да ладно, мы не гордые, нужно было только горло смочить да переключить мозги в более активное состояние.       — Лучше? — сочувственно раздалось позади, ну прямо как в той рекламе «Сникерс».       — Лучше, — буркнул я, повернувшись. Чёрт, если в реале я выглядел в половину так же дерьмово, то неудивительно, почему от меня так шарахались: нездоровый блеск в глазах, мертвенно-бледная кожа, синие, почти чёрные, круги под глазами, обросшие спутанные волосы, в которых то и дело пробиваются седые пряди — ох и в сильной же депре я был; щетина... какой там, уже практически борода. Вполне себе каноничный портрет психопата — ни добавить, ни убавить.       — Ха-хах, не тормози, сникерсни. — Когда на его лице появилась улыбка, мне стало ещё хуже. Я скривил губы в чём-то похожем и снова приложился к горлышку. Время задавать уточняющие вопросы.       — Пошли на балкон, посидим, покурим. Разговор нам предстоит долгий...