Как всегда мы до ночи стояли с тобой...

Опять они с Локи простояли на этой кромке леса до самой ночи. Здесь темно и тихо. Никогда никого нет. Том держал ладони бога в своих осторожно, будто боясь сломать, но вместе с тем крепко, словно опасаясь, что выскользнет, исчезнет. Локи был обворожителен… нежен, юн, трепетен, словно первая листва, только что проклюнувшаяся из набухших весенних почек. Его длинненький овал лица обрамляли волны черных, как зрачок, волос. Кожа бледная, как у русалки. Том, конечно же, не видел никогда русалок, но ему казалось, что кожа у них непременно такая: словно освещаемая изнутри холодным звездным светом. Так вот, его кожа, безупречная, слегка сияющая в темноте, она казалась тончайшей и нежнейшей. Человек не знал, какова она на ощупь. Он никогда не притрагивался к ней. Том, конечно, держал его руки в своих, чувствовал хрупкий лед тонких ладоней, дрожь, которой было не скрыть, нежность касания… Но Тому невыносимо хотелось дотронуться до лица: до манящих, словно бы дразнящих острых скул, к которым казалось, прикоснешься – порежешься; до полыхающего откровением румянца щек; до слегка приоткрытых влажных губ, меж которых пробивалось сбитое дыхание Локи – основополагающий элемент его жизни, делающий его таким похожим на человека. - Том… - шепчет его имя почти неслышно, с затаенным обожанием, которое все равно невозможно скрыть: оно в жестах, в прикосновениях, в глазах… в его удивительных глазах... Понять, что Локи – бог, можно было лишь раз взглянув в его глаза. Не бывает у людей таких глаз! Ярче радуги в пасмурный день, хотя такое невозможно. Откуда в пасмурный день взяться радуге? Но глаза его были именно такими. И откуда в Мидгарде взяться таким вот глазам? Локи назвал его по имени, и Том вздрогнул. Этот голос был приятнее всего, что Том слышал прежде. Вроде бы его собственный, но нет. Выше, чище, удивительнее, он был словно наполнен магией. - Да… - заворожено отозвался Том, боясь дышать слишком громко, боясь моргнуть. - Снова опоздаешь… - звуки голоса гладили слух, ластились, как котенок. И сам Локи был таким же, как крошечный черный котенок: хрупкий, прелестный, ласковый. Смотрел на Тома почти детским открытым взглядом, словно видел в нем воплощение мечты и хотел насмотреться, проникнуть в него, забраться этим взглядом в самую душу. И ведь забирался! А Том открывался ему навстречу. Так вот они и стояли. Молчали. Смотрели. И Локи волнует, опоздает ли он? - Плевать! – усмехнулся Том, широко улыбаясь. Подумаешь, пропустит электричку! Ему не впервой домой по шпалам. Локи не совсем копия Тома. Он словно бы уже в плечах, движения плавней, черты точеней, весь он куда изящнее, женственнее… Не насмотреться. Вот хоть всю жизнь он здесь простоит, вглядываясь в своего бога – не насмотрится! А ведь нужно еще и спать, возвращаться в дом родителей, ходить на учебу… Зачем? Раньше Том мечтал стать актером, а теперь, учась в театральном, мечтает лишь о том, чтобы поскорее закончились занятия, чтобы как можно быстрее спокойное небо разверзлось, и оттуда спустился к нему ОН. Зачем им расставаться? Зачем так мучить себя разлукой? Том выглядел на свои восемнадцать, а вот Локи, казалось, был куда младше. Человек не дал бы ему больше шестнадцати. Хотя и меньше не дал бы. Сколько богу на самом деле, Том так и не спросил. Том нежно провел большим пальцем по узкому запястью Локи, сквозь кожу которого так явственно просвечивали голубоватые венки. Юное божество от этой незамысловатой ласки схватило ртом воздух и, порозовев еще сильнее, отвело смущенный, подернувшийся пеленой, взгляд. Том хотел набраться смелости и сказать Локи, как тот прекрасен, но бог заговорил первым, глядя по-прежнему в траву: - Завтра в том же месте, в то же время? И тут Тома как по голове ударили. Завтра ведь последний день перед премьерой их студенческой постановки «Короля лир»! Как он мог забыть?.. Наверняка весь день будет занят!.. Локи, кажется, понял по выражению его глаз, что что-то не так. - Том? – взволнованно спросил он, заглядывая в лицо. - Завтра… - еле выдавил из себя Хиддлстон, - я весь день на учебе… Локи… я… - Я понимаю, - неожиданно спокойно кивнул бог, но глаза потускнели, - я и так слишком много времени у тебя… На этот раз пришла очередь Тома перебивать: - Не говори ерунды! – горячо воскликнул он и крепко прижал Локи к груди. Юное божество съежилось и прильнуло с такой готовностью, словно только и ждало этого. Локи прижался к нему. Прижался впервые. Они вообще впервые обнялись сейчас. Том чувствовал, как сердце выпрыгивает из груди, то ударяясь о ребра, то подлетая к горлу, почувствовал, как руки дрожат, но постарался унять эту дрожь, чтобы прижать свое сокровище крепче. Момент захотелось остановить или хотя бы замедлить время, чтобы наслаждение, подаренное первой близостью, длилось еще и еще. Локи уткнулся носом в его футболку. Это было похоже на то, как коты прячут мордочку. Захотелось погладить Локи, как котенка. В своем мире он не понят… а ведь ему просто был нужен тот, кто был бы с ним ласков… Не успела эта мысль пронестись в голове Тома, как в чистых звездных небесах прогремел гром. - Отец… - простонал Локи в плечо человека. – Пора домой. Локи через силу отступил на шаг, поднял голову к небу, словно прислушиваясь. Том тоже пытался что-то услышать, глядя на звезды, но было тихо. Ветерок трепал налитую новой жизнью листву. Он был теплым, похожим на прикосновение шелка. Перебирал травинки и волосы Локи, словно гладил пальцами, отделял пряди. Деревья чуть гудели протяжное «хо», Локи вздохнул. - Это мама, а не отец, - он перевел умоляющий взгляд на Тома. Но предназначался этот взгляд не ему, а Фригг. - Но мама… - возразил бог обмана, перебивая пение листьев и древесной коры, - еще немного, за мной же Хеймдалль смотрит. Почему не… Локи прервался и вздохнул, опустил плечи, весь как-то резко уменьшился и помрачнел. - Послезавтра в том же месте, в то же время, - Том напряженно замер. Как же хочется его поцеловать! Почему не сделать этого? Том даже не понимал, что ему мешало. Казалось, что если их губы соединятся, они оба выдохнут и уже не вздохнут, головы их закружатся и они погибнут, раздавленные собственными ощущениями. Локи коротко кивнул. - Я приду, - он еще стоял, не уходил. Может, ждал чего-то, а может, просто не мог заставить себя покинуть своего человека. Во взгляде читалась немая мольба: «Не отпуская меня к Тору, он снова будет издеваться! Не отпускай к отцу, он снова будет безразличным и разочарованным! Не отпускай меня к ним!» Том сделал шаг и, дрожа всем нутром, прикоснулся губами к белоснежной коже - поцеловал в щеку у самого уголка рта, в какой-то паре миллиметров, в мучительной близости от слегка приоткрытых губ. Отстранился. Увидел затаившего дыхание Локи, вскинувшего брови. Бог словно был напуган или никак не мог выдохнуть. - Буду ждать, – произносит Том неловко. Хочется сказать еще что-то. Что-то красивое, вроде «я буду жить одним лишь ожиданием» или «каждая минута будет казаться мне вечностью в разлуке с тобой», но язык как к небу прилипает. И Локи кивает, отводит взгляд, который Том не смог понять, резко отталкивается от земли и уносится в черную бездну. А Том стоит и смотрит в небо. В него можно падать и падать бесконечно, как в ЕГО глаза. Небо похоже на разлившийся над головами океан. А звезды – огни подводного города. Или огни Асгарда… Локи говорил, что радужный мост светится ночью… Пора уходить, Тому ведь и поспать надо. Он ежится. Локи ушел, и человек почувствовал, что на улице, оказывается, довольно прохладно. Развернулся, вынул из кармана телефон, осветил землю в поисках тропы. Троп здесь было две: одна к электричке, на которой Том ездил домой, в пригород, а другая к верхнему миру, незримая людям. Поэтому они и прощались всегда здесь, прощались подолгу. Том какое-то время пробирался сквозь высокую траву, пока не вышел на пыльную неасфальтированную дорогу. Он вспоминал их первую встречу, когда Локи подошел к нему в летнем уличном кафе и вежливо спросил разрешения присесть рядом. Том тогда не сразу сообразил, что у них одинаковая внешность. Сначала бросились в глаза точность и правильность черт, белизна кожи. Создание, казалось выточенным из мрамора. А после Том посмотрел ему в глаза и понял, что перед ним не человек. Локи тоже, кажется, что-то заказал. Он много улыбался, много робел, несколько раз пытался казаться внушительным. Том наблюдал за ним, слушал его, понимая, что влюбился с первого взгляда. Погода была солнечной, мороженое стремительно таяло, а человек чувствовал, как безвозвратно теряет голову. В тот день Локи сказал, что Тому предначертано сыграть его роль. Том поверил. Он вообще на все, что говорил Локи, удивлялся и всему верил. За этими размышлениями Том дошел до вокзала. Посмотрел на часы: 01:47. Вздохнул, спрыгнул на шпалы и зашагал к дому. Меньше, чем через полтора часа он будет в постели, а если пойдет быстрым шагом, то уже и через час. Все было как обычно. Родители отчитывали за столь позднее возвращение, а Том пытался не улыбаться. Папа с мамой почему-то не верили, что он нашел девушку, что провожает ее до дома и не успевает на электричку каждый раз. Они подозревали его в чем-то. В чем, Том даже предположить не мог. Уснул он, к счастью, быстро. А вот последующий день не задался. Том постоянно забывал и путал слова герцога Альбанского. А в сцене обвинения в государственной измене вообще потерял письмо Гонерильи к Эдмунду и, оговорившись, обратился к ней «Локи». У Джанет Ривел, играющей роль Гонерильи, тоже были зеленые глаза, не настолько, конечно же, но это сбивало с толку в условиях одержимости богом. Интересно, скоро ли ему предложат столь прекрасную роль? День был не из легких, не из приятных, и радовало то, что это всего лишь один день. А уже завтра они с его богом снова увидятся. Так Том думал. Даже был уверен в этом. После занятий он бегом прибежал на «студенческий мостик», их с Локи место встречи. Юное божество обычно уже ждало здесь, опершись о перила, устремив свой взгляд к горизонту и о чем-то думая, подставив лицо солнечным поцелуям. Четкий профиль, ровная спина, расслабленные кисти рук… Том затормозил, стирая подошву кроссовок и осматриваясь. Нет, однозначно, его нет здесь. Он бы сразу увидел, еще издалека. Все рухнуло внутри. Милый друг не пришел на встречу. Что-то случилось? Сам не пришел? Не отпустили? Сердце с болью бьется о грудную клеть. Да почему же его нет?! В итоге Том прождал до ночи. Так вот как выглядит мир, когда в нем не осталось ни красок, ни смысла, ничего толком. Смирившись, наконец, с тем, что ожидания тщетны, человек побрел к вокзалу. Придя, сел в последнюю электричку. Вот, оказалось, каково не опоздать на нее. Это когда дышать нечем. Но, может, просто дела? Завтра придет и все будет, как прежде? Электричка прибыла в пригород Лондона точно по расписанию. Том шел к дому, не глядя вокруг. Ноги сами вели его. Маршрут проходил через заброшенный детский сад. Это самая короткая дорога. Том всегда срезал здесь. Внезапно из ночной тиши до Тома долетели странные звуки: возня, мычание, шепот. Том остановился, прислушался. Он так стоял несколько секунд, пока в мычании не разобрал «нет!». Звуки разносились от полуразрушенного здания детского сада. Том бегом бросился туда. - Эй! – только и успел крикнуть он, когда увидел трех мужчин, один из которых зажимал девушке рот и держал руки, другой держал ноги, а третий уже успел задрать ее платье. Девушка плакала и вырывалась. Косметика была размазана по ее лицу, прическа растрепалась, а ее обидчики были здоровыми, как атлеты. Но Тома их физическое превосходство не смутило. Он схватил с земли железную палку и попытался с силой ударить одного из насильников. Однако оружие было перехвачено сразу двумя незнакомцами. Девушка получила свободу и бросилась прочь, оставив на земле личные вещи. Все трое теперь смотрели на Тома. Внутренний голос подсказывал, что нужно бежать, но Том не успел. Крепкие испещренные татуировками руки схватили его, точно тиски. - Как вам замена, парни? – спросил мужлан лет тридцати пяти с огромной квадратной нижней челюстью. - Неплохо, - подхватил рыжеволосый, - такой молоденький… - Чем не баба? – хрипло воскликнул последний, и все трое загоготали. До Тома внезапно дошло, что с ним сейчас будут делать, и он закричал во все горло, изо всех сил пытаясь вывернуться. Рот ему тут же зажали потной ладонью. - Какой хорошенький… он мне больше блондиночки понравился! Дергается, что так и хочется приручить! – мужлан с квадратной челюстью рывком спустил с него штаны. Том изловчился: повис на руках одного из насильников и ударил обеими ногами в живот рыжеволосого. Тот попятился и еле удержался, чтобы не упасть. - Ах ты мелкая дрянь! – воскликнул рыжеволосый, а в следующий миг Том увидел стремительно приближающийся здоровенный кулак и почувствовал резкую тупую боль в центре лица. Кровь обильно полилась из разбитого носа. Том застонал от невыносимой боли. Пользуясь его беспомощностью, кто-то из насильников грубо наклонил его вперед и шлепнул по заду, а после чужая грубая ладонь заскользила меж его ягодиц. Макушка Тома была обращена к земле, отчего кровь стекала обратно в нос, и человек захлебывался ею. Том кашлял, глотал солоноватую жидкость, отдающую железом, его затошнило. - Не надо… - выдавил он через силу. - Ты, главное, расслабься, - посоветовал кто-то, - а то будет больно. «Какая милая забота», - подумал Том с сарказмом. - Вот это задница, взгляни, Дюк, упругая, - еще один шлепок. Том попытался вывернуться, но не вышло. Чей-то мерзкий толстый палец надавил на его анус. А в следующий миг повеяло холодом. Том услышал шелест ткани и ощутил ЕГО присутствие. - Жалкие черви! – пронзительный крик, переполненный презрением, разрезал ночную тишь. Все обернулись. Том, пользуясь всеобщим замешательством, поспешил натянуть штаны. - Так у тебя и близнец есть? – довольно протянул один из насильников. - Не-ет… - протянул Том. Он не на вопрос отвечал. Он боялся, что с Локи может что-то случиться. Человек всмотрелся в лицо, в позу бога. Таким Том его прежде не видел. Нежный, юный, сейчас он был темным, как сама ярость. Брови сведены, шея напряжена, ладони сжаты в кулаки. Локи в три шага одолел расстояние до мужлана с квадратной челюстью, а потом произошло невероятное. Он рывком засунул ему руку в рот и выдрал язык. Том даже не сразу понял, что это такое небольшое кровавое в его белой хрупкой ручке. Еще не успел калека осознать свою потерю, как Локи грациозно, без лишних движений, развернулся к другому насильнику, рыжеволосому, размахнулся и всадил в его глаз намороженный в руке клинок. Тот упал замертво. Наконец, раздался крик. Изо рта кричавшего хлестала кровь. Третий насильник кинулся прочь, Локи, собранный и молниеносный, кинулся за ним, но Том вдруг смог воскликнуть: - Нет! И Локи замер. Тот, что остался без языка, крича и плача, тоже наконец-то сообразил, что срочно нужно сматываться из этого детского сада. Том сидел на земле с расстегнутыми штанами, с залитым кровью лицом. Рядом лежал мертвый человек, только что пытавшийся изнасиловать его. В глазу трупа таял ледяной кинжал. А между ними стоял Локи. Натянутый, прямой, с еще более заострившимися чертами лица, в глазах ничего кроме агрессии, челюсти и губы сжаты. От него веяло холодом и силой. Вышедший на охоту хищник – вот кто был перед Томом сейчас. Человек понял, что дрожит. Куда делся тот юный нежный паренек, вздрагивающий от касания к запястью? Где ласковый, смущенный Локи, не понятый никем, робкий и нерешительный? Когда бог перевел на Тома свой взгляд, ему показалось, что Локи сейчас на него набросится: достигнет его одним рывком и вырвет сердце прямо из груди. Но ничего подобного не произошло. Наоборот. Когда их взгляды встретились, Локи как-то странно напугано дернулся, потом с ясно читаемым в лице ужасом посмотрел на свою окровавленную руку – она дрожала – и снова перевел взгляд на Тома. - Том… - простонал он еле слышно, словно бы заставил себя посмотреть на только что убитого им человека и внезапно закричал, надрывно, как раненный зверь, и упал на колени. Том был напуган и растерян. И лишь когда тело Локи стало сотрясаться от беззвучных рыданий, человек рискнул подобраться ближе. Состояние шока никак не проходило, Том не мог нормально мыслить, не осознавал, что все, что случилось только что – реальность. Когда человек подобрался совсем близко, вопреки перепуганному внутреннему голосу, Локи поднял на него заплаканное лицо. Оно было таким же, как прежде, разве что нос покраснел. Божество вцепилось в Тома взглядом, словно умоляя о чем-то. Какое-то время они смотрели друг на друга, а потом Локи воскликнул: - Я УБИЛ! Впервые! – и рыдания возобновились. Том судорожно выдохнул. «Впервые. Он прежде не делал этого. Да он же тебя защищал! Он такое ради тебя сделал! А ты сидишь и боишься!» И человек подался вперед и горячо прижал к себе своего бога. Локи прильнул в ответ, как в тот раз, подобно котенку. Уже и не верилось, что он только что мог быть таким порывистым и смертоносным. Тонкие бледные пальчики сжали ворот кофты Тома. Вот о чем умолял его взгляд: «пойми, прижми». - Я не пришел сегодня… - забормотал Локи невнятно, - чтобы дать тебе пожить. Чтобы ты мог заниматься не только мной… Тор говорит… «Что? Не пришел ради меня? Чтобы моя жизнь стала разнообразнее? Да я на мосту тебя весь день прождал! Экое разнообразие!» Том задохнулся от возмущения. Зарылся пальцами в волосы Локи и выдохнул в макушку, перебивая: - Я люблю тебя! Том не сказал бы этого, если бы не последние потрясения. А теперь произнес и сам испугался. Локи замер. Том ждал реакции, а он никак не реагировал. Потом, наконец, отстранился и кое-как, дрожа, поднялся на ноги. Человек вгрызся в бога взглядом, почти уже будучи готовым крикнуть: «Ну скажи хоть что-то!». И Локи сказал. Сказал тихо и надломленно: - Мне нужно отчитаться перед отцом. За убийство. Юное божество внезапно снова стало жестче, взгляд потяжелел, он утер слезы и обернулся напоследок: - Я вернусь, Том. Том хотел крикнуть что-то, остановить, но не сделал ничего. Остался сидеть на земле подле трупа, огорошенный всем, что случилось, и собственными чувствами - а что если не взаимно? Оставалось лишь смотреть в небо и надеяться, что вернется. И он не вернулся. Спустя неделю Том из газет узнал о смерти сбежавшего из тюрьмы маньяка-педофила Николоса Эрвина, убитого ударом холодного оружия в глаз. Орудие убийства так и не обнаружили. Том надеялся, что Локи не винит себя за эту смерть. Таких нужно убивать. Все после ухода Локи пошло как-то ужасно. Вообще не так, как должно бы, в крайней степени неудачно. «Король лир» был провален. Из-за Тома. Так и написали в студенческой газете: «Хиддлстон назвал Лира «Локи». Родители улетели в Таиланд, друзья как-то растворились в знакомых, а знакомые вертели пальцем у виска. Том не понимал почему; наверное, были причины. Он остался один, в вакууме. Возможно, ему это только казалось, потому что теперь он знал о существовании Локи и было с чем сравнивать. «Этого ты хотел? Чтобы я не тратил времени на тебя, а занимался всем подряд?» Как же давно он не опаздывал на электричку! Наоборот, приходил раньше времени и ждал на вокзале. Это угнетало. Том больше не ходил через детский сад. Придя домой, он садился за ноутбук и читал все, что только мог найти о Локи в интернете. Все было мало похоже на реальность. Локи совсем не рыжий, жены у него нет, по крайней мере, Том на это отчаянно надеялся; еще Том надеялся, что Локи никого не рожал, а уж тем более лошадей. А то, что Локи обязан будет участвовать в Рагнереке – вообще бредятина. Однако все сайты твердили одно и то же. Том даже взялся листать Эдду, но имени «Локи» в ней так и не встретил. Весь этот асгардский бред в полуночный час в пустынном доме так прессовал Тому мозги, что он уже начал сомневаться: знал ли он настоящего Локи? Это же трикстер и обманщик. Может, притворился он юношей? Может, и выглядит иначе? Конечно! Это все объясняет. Принял его облик, чтобы втереться в доверие! А настоящим он был лишь во время убийства… Стоп, стоп, стоп! «Он же тебя, Том, защищал! А ты в нем сомневаешься!» Глаза ломило. Красные сеточки им обеспечены. Радует только то, что завтра выходной. Хотя, нет. Не радует. Ничего не радует! Том разозлился на самого себя и с силой захлопнул крышку ноутбука. Прямо за ней на линии его взгляда в центре комнаты стоял Локи. Том вскрикнул от неожиданности. Локи вздрогнул от его крика. «Отлично, друг друга напугали». Том напрягся. Броситься бы к нему, обнять! Или злиться? Или кричать на него? А может потребовать ответов? «Рожал ты коня или не рожал?» Глупо… Пока Том думал, Локи сам подошел к нему и обнял. Том почувствовал, как злоба, обида, сомнения – все вмиг покидает его. Это же Локи… хрупкий, ласковый, с прозрачной кожей и невероятными, как радуга в пасмурный день, глазами. Том не понимал, что плачет, пока не всхлипнул. - Почему не возвращался? – выдохнул в прополосканные свежим ветром волосы. - Не мог… - бог попытался увернуться от ответа и почему-то одернул рукава, отстраняясь. Локи присел рядом на край кровати, а Том резким движением задрал темно-зеленый рукав. То, что он увидел, заставило сердце болезненно сжаться: запястье украшало кольцо стертой в кровь кожи. Локи поспешил спрятать увечье. - Я нес наказание… - голос его вновь прозвучал музыкой в тишине преобразившегося в считанные секунды дома. Теперь Том снова мог видеть его, слышать, прикасаться – одним словом, жить. «Так значит, ты не по своей воле меня покинул…» - Хеймдалль наблюдает? – спросил Том, аккуратно накрывая ладонь Локи своей. - Я начертил защитные руны у дома, - виновато признался бог, пряча зелень взора под щеточкой длинных ресниц. – Сегодня им меня не достать. Лунные лучи скользили по бледной коже так же любя, как и солнечные. Казалось, все мидгардское мироздание без ума от Локи. Оттого и был мир серым и скучным, что тоже страдал, как и Том, без того, на кого можно смотреть не отрываясь, боясь моргнуть, хоть до Рагнарека; без того, кем дышат и земля, и небеса, и все девять миров. - Можно… - прошептал Том, приближая свое лицо к лицу древнескандинавского бога, - поцеловать? Локи выдохнул, закусил губу, попытался отстраниться, забегал взглядом по комнате. Том чувствовал, как надежда на взаимность все слабнет, вот уже подбирается к горлу давящая нарастающая боль, вот уже первый укол самобичевания вонзается в сердце, но внезапно Локи разворачивается и, стремительно приблизившись, прижимается прохладными губами к его губам. Однако не успевает Том распробовать поцелуй, как Локи отстраняется. Отстраняется лишь на чуть-чуть, и шепчет: - И я тебя. Том не сразу понимает, что означают слова. Однако постепенно разум проводит параллель с событиями недельной давности, и осознает: это ответ. Тот ответ, которого Локи не дал, когда Том признался ему в любви. А теперь дает. Человек почувствовал, как глаза увлажнились, улыбнулся от всей души и осмелился провести костяшками пальцев по шелковой лилейной коже. Локи тоже улыбался, но, казалось, готов был расплакаться. Ему необходимо было выговориться. И они говорили. Говорили всю ночь напролет, пока Том не уснул. Он боролся со сном, потому что знал: когда проснется, Локи уже не будет рядом. Так и случилось. Человек провел рукой по пустоте и прерывисто вздохнул. Он знал, что Локи всегда нужно возвращаться. Таков их уговор с отцом. В Мидгарде ему выделен лимит. Том встал, умылся и, заправляя постель, увидел записку, оставленную на прикроватной тумбочке: «В то же время, на том же месте». Том широко улыбнулся: смысл вернулся в его жизнь. В этот день у него все получалось. Сценку он отыграл так блестяще, что ему дали одну из главных ролей в новой постановке, закрыв глаза на недавний провал: у всех бывают неудачи. А вечером они опять долго-долго стояли на кромке леса, до самой ночи, опять им было этого мало. И расстаться смогли лишь когда мама позвала Локи домой. Нежный, тонкий, хрупкий, ласковый… Том прижимается к его губам своими, сжимает плечи, а потом заглядывает в глаза и видит, как там плещется счастье. - Я скоро перееду в отдельный дом, в Лондоне, - Том придерживает Локи за подбородок и снова целует, - можешь приходить в любое время. Локи так смущен, что не знает, куда смотреть, не помнит, как дышать. Он лишь едва заметно кивает. Потом порывисто обнимает и улетает в черную высь. А Том срывается с места и чуть ли не вприпрыжку мчится к вокзалу. Сердце бьется в унисон счастью, в груди такое странное ощущение… нет, даже не ощущение, а понимание: все будет хорошо. Двери закрываются прямо перед носом человека, и последняя электричка уезжает. Том смеется. Люди оборачиваются на него. Они не понимают, почему его так радует, что сегодня он снова пойдет по шпалам. Том счастлив.