Ты - все мои причины.

Все очень изменилось с тех пор, как Шерлок вернулся. Молли знала, что он не умер, но каких душевных страданий ей стоило хранить тайну от Джона – единственного человека, который не знал и был близок Шерлоку. Молли издали наблюдала, как Джон часами стоит над холодным гранитным камнем, умоляя его вернуться. Доктор словно чувствовал, что все не могло вот так закончиться, что все просто обязано продолжаться. Но теперь она стояла посередине пустой лаборатории, в окружении современного оборудования, и не знала, что теперь будет. Она по-прежнему одна – рассталась с тем парнем, похожим на Шерлока, и вокруг нее никого не было. Сомнительное присутствие мистера Холмса, закрепленное одним единственным поцелуем в день его чудесного спасения от падения, становилось невесомым и едва ощутимым. Даже Молли была не в состоянии выносить это одиночество и неопределенность. Она тяжело вздыхает, снимая медицинский халат, и вешает его в шкаф, затем заталкивает в холщовую сумку расческу, помаду и парфюм, который с такой завидной четкостью определял Шерлок, и надевает пальто. Молли оборачивается только в дверях, вдруг вспоминая, что не выключила свет, и тянется к выключателю. Очередной рабочий день закончился, Андерсон заходил дважды: попить кофе, хотя она больше любила чай. Если бы не Андерсон, общество которого так категорически не переносил мистер Холмс, Молли было бы совсем скучно и не с кем поговорить. И сейчас ее встречал пустой и длинный коридор, ведущий к выходу. Этот коридор она на секунду представила своей жизнью – к чему-то он ее, так или иначе, приведет. Послышался тихий кашель. Молли обернулась, пытаясь разглядеть того, кто притаился в темноте длинного коридора, но глаза ее так и не встретились с тенью или светом, которые мог отбрасывать нежданный посетитель. Свет – Шерлок, тьма – Андерсон, или еще кто угодно, но чаще всего в лаборатории появлялись именно они. Иногда приходил Грегори, но это случалось не чаще, чем поцелуи Шерлока. — Кто здесь? — Спросила она, но вопрос ее остался без ответа и, перебросив сумку через плечо, мисс Хупер зашагала по коридору вперед, убеждая сумасшедшее бьющееся сердце, что никто и ничто ей здесь не может угрожать. Постепенно тьма коридора окутывала Молли, шаги ее замедлялись, а сердце успокаивалось, как будто погрязая в вязком дёгте. Она сделала еще несколько шагов, пока не остановилась в кромешной тьме, безуспешно пытаясь свыкнуться с тьмой и разглядеть в ней что-то, что в тайне давно хотела увидеть. Какой-то шорох заставил Молли повернуть голову немного влево и напряженно выдохнуть, собираясь с силами, чтобы произнести вопрос снова. Вопрос, на который ей не будет ответа. Однако шорох повторился, и Молли убедилась, что стоит лицом к его источнику. Еще секунда и тьма рассеялась, прорезаемая огоньком от спички. В тусклом свете этой импровизированной лампады предстало лицо, до боли знакомое, но на этот раз на нем была улыбка уверенная, наглая. Черные глаза, как маленькие озера, сверкали тщеславием, и Молли не смогла сказать ни слова. Вопрос ее застыл в горле, превращаясь постепенно в ком, из-за которого на глаза наворачивались слезы. — Ты отрастила волосы. — С утверждением в голосе произнес Джим, рассматривая ее придирчивым взглядом. Спичка погасла, и из тьмы Мориарти произнес тихо, словно не своим голосом: — Так лучше. Молли все еще не могла заставить себя заговорить или даже двинуться. Элементарное показалось ей до ужаса неправильным, глаза обманывали ее – она решила, что сходит с ума от одиночества и видит призраков прошлого, как тени ушедшего детства с родителями. Он медленно шагал к ней, она слышала это по приближающемуся стуку каблуков его ботинок, всего на секунду блеснувшими в темноте, благодаря спичке. — Не тебе говорить мне, как лучше, — Молли Хупер, наконец, сглотнувшая ком, позволила двум одиноким слезинкам скатиться по ее щекам. Волосы у нее и правда отросли, Шерлок не заметил этого при их последней встрече, хотя она была уверена, что он заметит. Шаги остановились. Теплая ладонь невесомо опустилась на плечо, Молли ощутила мятное дыхание Джима совсем рядом со своими губами и поспешно отстранилась, выставив вперед ладонь. Пальцы коснулись дорогого костюма, который себе не мог позволить скромный айтишник из отдела обслуживания. Это был не тот Джим, которого она знала и когда-то успела полюбить. Что-то в нем изменилось настолько сильно, что ей было немного страшно. — Ты тоже изменилась. — Произнес он, убирая руку, но не отходя. — Раньше ты меня жутко раздражала своей примитивностью. Я знал, что ты не проста, но ведешь себя, как глупая девчонка, особенно, когда пыталась выставить себя в лучшем свете перед гением Шерлоком. Молли ничего ему не ответила, спешно сглатывая колючее ощущение обманутости. Он говорил не так, как она помнила, интонации изменились на властные, тягучие и притягательные. Наглости в этой интонации было вагон, но что-то все же оставалось неизменным, что принадлежало тому, прежнему Джиму. Со всхлипом, который Хупер безуспешно пыталась подавить несколько минут подряд, вторая ладонь девушки со скоростью молнии раскрылась и опалила щеку мужчины перед ней, заклеймляя пощечиной. — Как ты можешь… говорить такое?! Я знаю, кто ты! Джим Мориарти! Мориарти медленно поднимает руку, касается подушечками пальцев пылающей щеки, и улыбка на его губах становится еще более самоуверенной. К счастью, Молли этого не может видеть, иначе наградила его еще не одним сильным ударом, способным привести в чувство любого. — И кто же я? — Спрашивает он, наконец, шагая на Молли и заставляя тем самым выйти из тьмы, отступая назад. — Преступник! И я собственными глазами видела твой труп с дырой в голове! — Яростно выпаливает Молли Хупер, и ее вечно печальные глаза олененка становятся полными гнева. Мориарти усмехается: конечно же гений рассказал ей, а как же еще он мог удержать ее? Только играя контрастом белого и черного в их вечном противостоянии, которое не по силам даже самому Шерлоку Холмсу. Прошляпил, гений! — Джеймс, — только и отвечает мужчина, но Молли прищуривается, явно не понимая, и тогда он добавляет, пытаясь сдержать самодовольную улыбку: — Джеймс Мориарти, криминальный консультант, и, как видишь, я жив-здоров. Молли смотрит на него, застыв посреди коридора с открытым ртом. Да, она знала и это. Пропустила мимо ушей то, как он поправил ее в отношении имени, потому что с улицы доносится голос, который она слышит сейчас, в эту секунду перед собой. Голос с сопровождением мятного дыхания за окнами произносит «соскучились по мне?» и повторяет эту фразу десять, двадцать, сотню раз! Джеймс позволяет себе широко улыбнуться, обнажив ряд белоснежных зубов, и проводит руками по дорогой ткани пиджака, поправляет галстук, после чего наклоняется и целует Молли в губы. Вначале неторопливо и ласково, но, не ощущая препятствий и сопротивления, углубляет поцелуй, делая его более страстным и требовательным. Когда же он отстраняется, то вновь замечает печальные оленьи глаза, шокировано впившиеся в его губы. Эти глаза обрамляют пушистые, слегка трепещущие ресницы, которые Мориарти для себя отметил, как чрезвычайно притягательную вещь, еще тогда, когда был каким-то там вшивым айтишником. — Почему?... — Шепотом произносит Молли, прикоснувшись к своим губам. Джеймс рассмеялся и, ничего не ответив, зашагал прочь к выходу из здания, до которого Молли так и не добралась. Хупер провожала его взглядом, думая о том, что это уже второй в ее жизни мужчина, который, поцеловав ее, исчезает. Второй в ее жизни «консультант», чья область деятельности разнится с той, в которой работает Шерлок. Внезапно Джеймс останавливается и несколько долгих секунд стоит так, замерев спиной к ней. Затем медленно оборачивается, и без тени улыбки произносит тихо, но так, чтобы мисс Хупер наверняка услышала его слова: — Ты ищешь причины, по которым я жив, или причины, по которым я здесь? Мне лестно, Молли. — Пауза, которая, как показалось девушке, длилась никак не менее вечности. — Ты – все мои причины. С этими словами он поворачивается и быстро уходит, оставив ее наедине с всполохом подавленных чувств, в холодном полумраке длинного коридора, ассоциация которой – жизнь, и в конце которой Джеймс. Джеймс Мориарти.