Заключения и выводы (рабочее название)

Я сижу напротив Бэрронса в его кабинете и чувствую себя, как нашкодившая ученица перед строгим учителем. Нас разделяет огромный антикварный стол и ледяной непроницаемый взгляд его хозяина. Я ни мысли не могу прочесть в тёмных глазах, как ни стараюсь. Но понимаю, он оценивает, прикидывает варианты, просчитывает шаги... Ещё через несколько минут такого дотошного разглядывания меня охватывает непреодолимое желание спрятаться за спинку своего кожаного кресла от этих остро режущих глаз. Они вскрывают моё нутро, обнажая то, что даже Бэрронсу неприятно было бы видеть, что уж говорить обо мне. Но он никогда не тыкал меня носом в мои пороки, всегда принимая такой, какая я есть, лишь подталкивая на поступки, способные сделать меня сильнее, принести более ощутимую пользу моей живучести. — Ты до сих пор злишься на меня? — мне очень хочется заполнить давящую тишину хоть чем-то. Пусть даже это будут глупые вопросы. Он слегка моргает, еле заметно, даже не смыкая век. — Я очень редко злюсь на вас, мисс Лейн. В основном я злюсь на обстоятельства, связанные с вами. А если учесть вашу невероятную способность влипать в неприятности, то злиться мне приходится очень часто. — Ну извини, не я напоила саму себя непонятно чем. — Что-то мне подсказывает, что события того Хэллоуина ещё долго будут кусать нас за зад. И я не о падении стен. Я поморщилась, когда воспоминания нахлынули на меня: погромы и беспорядки, охватившие Дублин; моё бегство и паника, когда я осталась одна; страх проведенной ночи в тесном чулане; церковь, Невидимые принцы и секс, выжигающий до основания самое моё я; и... — Мне всегда казалось, что мы проповедуем утверждение, что во всём есть позитивные стороны? — я слегка улыбнулась, взглядом посылая ему воспоминания о, пожалуй, единственном положительном моменте в той истории, надеясь его отвлечь. Его глаза чуть расширяются и становятся ещё темнее, когда он ловит моё многообещающее послание. Но в следующую секунду он моргает, будто сбрасывая наваждение. Бэрронс был именно тем мужчиной с всеобъемлющей манией контроля, который ни о чём не забудет даже тогда, когда ваши губы сомкнутся вокруг его достоинства. Он прерывает наш зрительный контакт и во вновь воцарившемся молчании осматривает комнату абсолютно пустым взглядом — снова ушел в себя, в раздумье. А тишина длится и длится... После сцены на той площади Бэрронс просто развернулся и, уверенный, что я последую за ним, быстрым шагом направился в сторону магазина. Заведя меня в свой кабинет, он помог мне снять плащ и разделся сам, при этом я видела, как в ярости подрагивают его пальцы. Казалось, он был готов разорвать ни в чём неповинное произведение французских модельеров. И вот сейчас, собранный и сосредоточенный, он стоит на пороге какого-то важного решения, от которого, возможно, зависело, если не моё существование в целом, то дальнейшая жизнь уж точно. То, что было в «Честере» с Риоданом час назад — это одно, но в свете последних событий... Кто знает, как это влияет на мою проблему теперь? Наконец он шумно вздохнул и откинулся назад. Я моргнула, ожидая вердикта. Но он молчал, вынуждая меня заговорить первой. — Даже если я и превращаюсь, Бэрронс — в чём я всё же до конца не уверена, — промямлила я, — то что это изменит? Спросила и сама испугалась. А если и так? Если я, как Эобил, стану эльфом, что и, главное, как изменится? Моя жизнь? Чувства, эмоции, внешность? И самое главное — его отношение ко мне? Ответ очевиден: всё. Изменится абсолютно всё. Он изучает моё лицо, с лёгкостью считывая весть тот бардак, который творится в моей голове. Научусь ли я когда-нибудь прятать это от него? — Возможно, всё не так страшно, как ты думаешь, — наконец говорит Бэрронс. — Возможно. Но обычно всё оказывается куда хуже, — знала бы я, насколько пророческими окажутся мои слова. Я опускаю плечи — почти обреченный жест, — и отворачиваюсь к огромному серебряному зеркалу. Новое молчание затянулось, увеличивая массу моей тревоги, повисшей в воздухе. Я уже собиралась встать и выйти из кабинета, но Иерихон тихо произнёс, ловя мой взгляд в отражении: — Я здесь, Мак. И буду здесь, не зависимо от ситуации. Это не изменится. Просто запомни это, — и молниеносно исчез, оставляя лишь рябь на зеркальной поверхности. Улыбка невероятного облегчения растянула мои губы. Комок нервов, нарастающий в моей груди последнее время, просто лопнул, исчез, не оставив следов. Не смотря ни на что, Бэрронс примет мою сторону и останется рядом. *** Следующие несколько дней я провела под своеобразным домашним арестом, наслаждаясь неусыпным контролем Бэрронса, чётко подмечающего любые нюансы моего поведения или изменения внешности. Когда странности, происходящие со мной, не повторились, он решил посетить королевские библиотеки в Белом Дворце, в надежде разыскать хоть какую-то информацию, способную нам помочь. Меня он с собой взять отказался, мотивировав это моей способностью ускорять ход времени в Зеркалье, и отпустил на вольные хлеба с оговоркой о раннем возвращении. Не забыл, конечно, упомянуть про татуировку-маячок и про то, чтобы я не «рыпалась», пока он не вернётся. Ну что же, мне не привыкать. Главное, что есть возможность прогуляться. Тогда-то всё и произошло. Мы с Дэни, разодетые в чёрную кожу и с мак-нимбами на рюкзаках за плечами, прогуливались на окраине города в поисках неосторожных Тёмных или заблудших людей, нуждающихся в помощи. Заброшенные складские помещения, ржавеющие огромные контейнеры, в которых запросто могла поместиться половина магазина, брошенные разворованные машины, мусор под ногами — это всё новый облик, некогда процветающей торгово-промышленной зоны Дублина. — Мак, колись, чего это Бэрронс на тебя взъелся? — Дэни шла задом наперед, опережая меня на шаг, сцепив руки за спиной и слегка припрыгивая. — С чего ты взяла? Злобное занудство — это его обычное состояние. — И именно поэтому ты три дня ходила на цыпочках и носа из магазина не показывала? А он постоянно сканировал тебя взглядом, как будто ты бомба, которая вот-вот рванёт. — Ну, возможно, мы немного повздорили, — я растягиваю слова, оглядываясь по сторонам в попытке изобразить небольшое смущение. Да, эти дни были пропитаны напряжением, но Бэрронс, хоть и оставался на стороже, всё же вёл себя со мной скорее поддерживающее, чем отстранённо, одним своим сосредоточенно-решительным видом не давая мне раскиснуть и провалиться в пучину отчаяния. Но Дэни незачем это знать. Как бы мне ни хотелось, я не могла посвятить её в свои проблемы, ведь, если всё закончится плохо, я могу стать её врагом, и ей придётся охотиться на меня. Впрочем, я надеялась, что даже при самом скверном исходе Бэрронс придумает, как сделать меня безопасной или, на худой конец, изолировать от общества. — Нет, тут что-то другое. Когда Бэрронс злится на тебя, то предметы вокруг обычно выходят из строя и восстановлению не подлежат. И ещё ты... Мы одновременно услышали это и замерли, глядя друг другу в глаза. Резкий, каркающий, нечеловеческий крик вырвался из закрытого одноэтажного склада, внешне напоминающего гараж за «КиСБ», но могу поспорить, что внутри не стояла баснословно дорогая коллекция потрясающих автомобилей. Звук пронёсся по пустынной улице, и вслед за ним двойные раздвижные двери склада с грохотом и лязгом были сметены огромным потоком энергии, не видимым, но очень даже ощущаемым. Нам с Дэни не нужно было переговариваться, она просто схватила меня, на гиперскорости понеслась к складу и остановилась за углом строения так, что мы могли проследить за тем, кто же выйдет из искореженного прохода. Но вместо этого изнутри громче и громче доносились крики, рычание и звуки битвы. Битвы Фэйри. Я видела, как по асфальту прямо из дверей склада расползаются трещины, а металлические стены деформируются, будто от бушевавшего внутри пожара. Дэни дёрнула меня за рукав, я обернулась. Она молча указывала на пирамиду из деревянных ящиков, составленную у стены склада; самые верхние из них как раз доставали до узких грязных окошек, находящихся у самой крыши. Нам нужно было оценить обстановку, чтобы решить, стоит ли ввязываться в потасовку, и мы обе ринулись к ящикам. Внутри, как я и предполагала, разразилась настоящая битва между светлыми и тёмными Фэйри. Судя по всему, касты по силе были немного выше среднего. Возможно, кто-то мог просеиваться, но в основном это были как раз наши клиенты. Кроме того, они уже успели изрядно друг друга потрепать: я видела оторванные конечности, пол был покрыт кровью разнообразных цветов. — Ну, так как? — шепотом спросила меня Дэни. — Повеселимся? — ответила я скалясь. Дэни скопировала моё выражение лица и начала быстрый спуск вниз. А я постаралась выкинуть из головы мысль о том, что предвкушение предстоящей борьбы и убийства доставило мне куда больше радости, чем следовало. К тому времени, как мы ворвались внутрь, большинство Фэйри были уже не в состоянии не то что нападать, но даже подняться с пола, поэтому их оставалось только добить. Светлые, по причине своего более «благородного» происхождения, находились в лучшем состоянии и, осознав, что появились две очень кровожадно настроенные ши-видящие со смертельным оружием в руках, начали в панической спешке подхватывать своих раненых собратьев и убегать без оглядки со сверхъестественной проворностью. Но сейчас я не многим уступала Дэни по скорости — чёрт, мне это даже начинало нравиться, — и поэтому достать их копьём не составляло особого труда. Добив очередного Невидимого, я рванула к паре убегающих Видимых. Один из них недосчитался нижних конечностей, и они двигались достаточно медленно. Один из тактических приёмов боя, вбитых в меня Бэрронсом, гласил: в первую очередь выводи из игры сильнейших; с теми, кто слабее, справится будет легче в том случае, если тебя ранят или ты устанешь. Также всем известна поговорка: разделяй и властвуй. Вот и я, не долго думая, врезалась в эту парочку, раскидывая их в противоположные стороны. И уже занесла копьё для удара по здоровому Фэйри, как невидимой мощью меня отбросило прочь, но каким-то чудом я умудрилась устоять на ногах, изворачиваясь и тормозя на пятках. Сначала я решила, что это Дэни, но, проморгавшись, увидела перед собой прекрасного золотоволосого Эльфа. Он светился миллионами оттенков и возвышался надо мной абсолютно голый. В этот момент я была безмерно благодарна тем двум «подвальным» месяцам за то, что больше не чувствую идиотского механического влечения к этим созданиям. Да, невероятно-сексуально-умопомрачительно-красив. Но, простите, «стоит» у меня только на Иерихона З. Бэрронса. Восклицательный знак. Подчеркнуть три раза. Только вот этот Светлый об том не знал. Он пялился на меня, не понимая, почему я всё ещё не срываю с себя одежду и не пресмыкаюсь перед ним, не ползаю в экстазе у его ног. — Мак! Чёрт! — Дэни застыла в нескольких метрах от нас, не решаясь подойти и подставится под прямой секс-удар. — Дени, беги отсюда. Но разве она послушает? Рыжеволосый демон всё же кинулся ко мне, но врезался в стену из плотной энергии, покачнулся от удара и застыл, ошарашено мотая головой. За то мгновение, пока Дэни приходила в себя, избавляясь от шума в голове, Фэйри схватил меня за волосы и дёрнул, поднимая с пола: — Почему сидха-джай не действует на тебя?! — его шелковый голос призван был обволакивать, но ледяной взгляд радужных глаз отрезвлял лучше ведра холодной воды на голову. Золотоволосый гад прижал меня к себе, давая ощутить животом то, в какой мере он не прочь применить свои самые извращенные таланты подчинения человеческих женщин. И какая же это была замечательная ошибка! Я, не мешкая, впечатала ладонь в его обнаженную грудь. Эльф застыл, а в глазах отразился искренний ужас. — Потому что я регулярно принимаю противоядие! — я с размаху вбиваю копьё в его грудь. Эльф начинает мерцать и переливаться, всполохи света и цвета конвульсивно заметались под поверхностью его кожи. Огромный поток энергии скопился у моего копья, и словно удар током в несколько тысяч вольт перетёк мне в руку. Маня подкинуло вверх, и я отлетела к противоположной стене склада, сильно ударяясь головой, и, прежде чем темнота накрыл меня, я видела, как Светлый сначала словно испарился во вспышке света, а затем на бетон повалилось его бесчувственное тело. — Мак? Эй, Мак, как ты? Мак, вставай. Нам надо убираться отсюда, пока остальные не привели подкрепление. Я с трудом разлепляю глаза. Дэни склонилась надо мной и легонько тормошит за плечо. Сзади, за воротом водолазки я чувствую влагу — наверное, я неплохо приложилась головой о стену. — Он мёртв? — Вроде, да. Этот хрен, которого ты прикончила, уж очень походил на светлого принца, и если сейчас сюда явится вся его свита, мы ног не унесём. Реальность возвращается выгодно-быстрым темпом. Я окидываю взглядом поле боя: дюжина мёртвых Видимых и Невидимых, плюс красавчик-принц. Сегодня определенно удачный день. Дэни протягивает мне руку, чтобы помочь подняться, я хватаюсь за неё и вскрикиваю от жгучей боли, которая словно пронизывает всё моё тело с эпицентром в ладони правой руки. Выставив кисть перед собой, я вижу, чего мне стоило убийство такого могущественного эльфа: кожа на ладони вздулась, покрылась волдырями и уже начала слазить. Ожог второй степени во всей своей красе. — Ого! — так же, как и я, Дэни уставилась на то, что осталось от моей руки. – Нужно обработать и перевязать. Но сначала нужно свалить отсюда! С этими словами Дэни хватает моё копьё, которое выпало, пока я летала по складу, засовывает мне в набедренные ножны, наклоняется ко мне, и в следующее мгновение мы мчимся стоп-кадром сторону центра города. Я даже не успеваю начать прощаться со своим обедом, как вдруг мы останавливаемся на одном из уцелевших мостов через реку Лиффи. До магазина ещё довольно далеко, но Дэни выглядит бледной, её слегка потряхивает — у суперспособностей своя цена. Мы в спешке начинаем опорожнять содержимое наших рюкзаков, и я помогаю ей запихивать в себя разнообразные дико-калорийные вкусняшки настолько быстро, насколько это возможно, имея один сплошной ожог вместо правой руки. Дэни глотает, практически не пережевывая, еле успевая запивать газировкой особо крупные куски, чтобы не подавиться, и через какое-то время приступ нехватки сахара в крови отпускает, на щеках появляется более здоровый румянец. — Полегчало? — спрашиваю я, стирая салфеткой с её губ шоколадные крошки. — Угу, — бубнит она в ответ, всё ещё жуя. — А классно ты его уделала. Он даже не понял, что ты Нуль. — Если честно, я сама не до конца поняла, что и как произошло. И этот выброс энергии в конце... Когда ты убила Тёмного принца, у тебя было такое? Дэни отрицательно мотает головой, допивая остатки сладкой газировки. Моя некогда родившаяся теория о том, что Фэйри, светлые, по крайней мере, являют собой обладающие сознанием сгустки энергии, не просто имеет право на существование, но и набирает всё больше доводов «за». И, может быть, Тёмные, представляющие собой полную противоположность Светлым, умирая, не выплёскивают энергию в мир, а забираю её? Мысленно я ставлю галочку: нужно это проверить в следующий раз, когда буду протыкать Невидимого. Но сделать этого мне так и не удалось. В пылу массового сражения единственное, за чем ты можешь следить, так это за тем, чтобы тебя не убили. Или не съели. Дэни помогла мне промыть и перевязать ладонь, которая начала заживать, и мы уже собрали наши рюкзаки и даже успели закинуть их за спины, когда ощутили быстро приближающийся к нам отряд Фэйри. — Их не много, Мак. Десять, самое большое пятнадцать. Наверное, их послали за нами. Давай разберёмся с ними, а потом домой, а? — Только давай побыстрее. Если Бэрронс заявится в магазин раньше нас... – я недоговариваю, красноречиво глядя в глаза моей напарницы. — Тебя. Ты хотела сказать «раньше тебя», — Дэни ехидно улыбается. — Это же не я посажена на короткий поводок. Я игнорирую её подколку, и мы встаём спина к спине, когда толпа монстров выныривает из переулка и бросается на нас. Моё тело двигается в запрограммированном, записанном на генном уровне ши-видящей ритме уничтожения Фэйри. Я быстра, и на моем вооружении способность Нуля. Это уже можно назвать рутинным автоматизмом: уклонилась — хлопок ладонью — удар копьём. Снова и снова. Но руку, в которой зажато моё копьё, жжёт нещадно даже сквозь бинты. Это отвлекает и не даёт сосредоточиться. Невидимых осталось всего двое: один мой, другой — Дэни. И я совершаю ошибку. Пытаясь уклонится от устремленного в меня удара, подныриваю под лапу Невидимого, собираясь обнулить монстра и не замечаю тяжелого массивного хвоста, который врезается в меня с мощью грузовика на полном ходу, и в следующий миг я лечу головой вниз в ледяные речные воды, а за мною следом и тело Тёмного, предварительно пронзённое мечом Дэни. — Мак! Тебя сегодня целый день куда-то забрасывают. Чем ты так успела подпортить свою карму? — Дэни смеётся, перевешиваясь через перила моста. — Лллучччше пппоммогги ввыббрратться... дддд... Стуча зубами, я кое-как доплыла до каменной лестницы, где уже стояла Дэни; она ухватила меня за плечи, помогая выбраться из воды. В моей руке всё ещё было зажато копьё, которое теперь ощущалось, как раскалённая кочерга — ещё чуть-чуть, и, казалось, даже промокшая повязка начнёт дымиться. Я поспешила спрятать его назад в кобуру перед тем, как Дэни подхватила меня и унесла стоп-кадром в «КиСБ». В этот раз я была совсем не против бешеной скорости, потому что бороться с взбунтовавшимся желудком, стоя у горящего камина, куда приятнее, чем справляться с дрожью на промозглом осеннем ветру. Уже дома я отправила Дэни в душ, а сама, перед тем, как последовать её примеру, решила провести детальный осмотр полученных ранений. Скинув все мокрые и испачканные вещи и завернувшись в большой пушистый махровый халат, я устроилась перед горящим на полную мощность камином в зоне отдыха магазина. Я очень надеялась, что когда аккуратно сниму повязку с обожженной ладони, то с облегчением обнаружу там чистую кожу, без единого рубца. Влажный бинт грязной тряпочкой шмякнулся на пол, обнажая так и не зажившие до конца волдыри. Будь я простым человеком, ране можно было бы дать неделю, но меня настораживало, что обычно моё исцеление проходит куда быстрее. Возможно ли, что факт получения ожога от сильнейшего энергетического выброса из-за смерти королевского Фэйри тормозил заживление? Я наложила свежие повязки на ещё очень ощутимо саднящую руку и принялась за сою амуницию — теперь это был особенный и обязательный ритуал ши-видящей, как боевой единицы в условиях вялотекущей, но довольно кровопролитной войны, в состоянии которой нам всем предстоит прожить ещё очень долго. Я всегда старалась держать свои походный рюкзак и куртку в полной готовности: проверяла наличие съестных припасов — в том числе и склянок с плотью Невидимых — вдруг опять попаду в неизвестный мне мир или, того хуже, в Фэйри, — батареек для мак-нимба и фонариков, кое-какое холодное и огнестрельное оружие, патроны к нему, железные наручники с кодовым замком, способными регулировать свой размер от человеческого до поистине огромного, чтобы можно было захватить какого-нибудь Фэйри при необходимости. Последними пунктами меня снабжал Бэрронс, но в моём рюкзачке было ещё множество мелочей, способных пригодиться в любую минуту и тех, которые можно было найти в обычном хозяйственном или строительном магазине. Апогеем моей инвентаризации была чистка копья. В этот раз мне придётся протереть копьё и переупаковать его в новую кобуру. Взамен той, что искупалась вместе со мной в реке. Старая кобура была сделана из грубой необработанной кожи, влажность и последующая сушка определенно испортят и деформируют её. Новая кобура из тонкой, покрытой лаком тёмно-коричневой кожи была куда изящней прежней: подбита металлическими пластинами на углах, с тиснёным кельтским орнаментом и выжженными рунами на ножнах и ремешках. Не так давно Бэрронс вручил мне это произведение искусства с наставлением: «Видите эти руны, мисс Лейн? Они обладают определенным защитным эффектом от некоторых видов колдовства, которым, видимо, сейчас обладает каждый второй. Копьё вы носите с собой повсюду, а значит и кобуру тоже. Нанести руны на реликвию Видимых не представляется возможным, так что возьмите в обязательную привычку носить копьё в ножнах.» Я достала копьё, протёрла его и определила на новое место жительства быстрее, чем мне бы хотелось. Я люблю своё копьё, люблю ухаживать за ним, чувствовать его вес и тихую пульсирующую энергию святыни Светлых Туата Де. Но пульсирующий жар в моей поврежденной ладони многократно усилился от соприкосновения с древним металлом, а обычно мирно спящие в отношении копья чувства ши-видящей сейчас не просто проснулись, но настойчиво уверяли держаться от него подальше. Даже сильнее, чем тогда, когда я ела плоть Невидимых. Поэтому, плотно застегнув кобру, я не укрепила ремешки на где-нибудь теле, как делала это обычно, а засунула ножны в диванные подушки рядом с собой. — Какое слово из «не далеко и не долго» вы не поняли, мисс Лейн? — раздраженный голос ворвался в магазин, предваряя появление моего сексуального возбуждения. Бэрронс лениво появился передо мной из жилой части магазина без пиджака и галстука, воротник алой шёлковой рубашки расстегнут, рукава закатаны до локтя — скорее всего он только что закончил работать у себя в кабинете над текстами, принесёнными из Белого дворца. — Я... — не могу продолжать, мой рот пересох, так как до моих, ставших очень чувствительными, ноздрей долетел запах Бэрронса. Этот запах я узнаю из миллиарда; это не просто аромат, созданный возбуждением или сексом. Этот аромат может излучать только ОН: первобытная животная яростная страсть Зверя вперемешку с собственнической, подчиняющей меня мощью мужчины, щедро приправленная необузданным либидо. Аромат совершеннейшего афродизиака в мире. Для меня. И я просто повёрнута на нём. Я откликаюсь моментально, и Бэрронс замечает это. Он быстро изучающее осматривает меня, резюмируя мнение о моих повреждениях, и, не найдя ничего, что бы могло ему помешать, в мгновение ока оказывается возле меня. Поцелуй, настолько долгий и жаркий, что по его окончании мои лёгкие просто разрывает огнём при каждом новом вздохе, не заставил себя ждать. — Я думаю, вам, мисс Лейн, не помешает принять душ, — ухватив меня за подбородок, Иерихон языком и губами ласкает мою шею от уха до ключицы. — Душ внизу. И я мог бы помочь вам с этим...