***
Он шел, практически не разбирая дороги, не обращая внимания на удивленные и настороженные взгляды прохожих. Когда какой-то мужчина остановил его, спросив, все ли в порядке, ведь у него все лицо в крови, Эйдан шарахнулся в сторону, не понимая, чего от него хотят. В конце-концов, он завернул в парк, подальше от посторонних глаз, и присел на скамейку. Ну, и куда прикажете податься? К приятелю? И что он ему скажет? Слушай, друг, моя баба спятила – она на пару со своей мамочкой, считает, что я – педик. Какой такой повод?! О чем ты говоришь? Мы с Дином просто друзья, просто нам действительно легко и прикольно вместе, а, если для кого-то со стороны это выглядит несколько подозрительно, то это его проблемы. Да, у журналистов проскальзывали намеки на «нетрадиционные» отношения между Эйданом Тернером и Дином О’Горманом и мы от всей души стебались над этим, объявив о нашей свадьбе следующим летом. Довыеживались, блин… Нет. Никаких приятелей. Есть только один человек, который просто обязан выслушать всю эту мутотень. Кто? Разумеется, виновник всех бед и «соучастник преступления» - тот самый Дин О’Горман. Эйдан достал телефон. Уже достаточно поздно и парк пуст, поэтому можно спокойно обсудить назревшую проблему с экранным братом. Пролистав записную книжку, парень выбрал абонента «Дино/Фили» и нажал на вызов. Трубку долго не снимали и, когда Эйдан уже отчаялся, в ухе раздалось сонное «Алло». - Дино! Привет. - Эйдан? О, Боги! Я, конечно, страшно рад тебя слышать, но, скотина, ты на часы смотрел? - Прости, прости! Я все время забываю о разнице, - поспешно затараторил Эйдан и расплылся в улыбке. Да, он дико соскучился по этому новозеландцу, ведь они не созванивались уже больше месяца, а не виделись, казалось, целую вечность. - Если с тобой не произошла катастрофа вселенского масштаба – я кладу трубку, - промычал Дин. - Ты угадал, братишка! - Да? Сара добилась своего и тащит тебя под венец, шантажируя тем, что ждет ребенка? Ну, да. Это катастрофа для такого балбеса, как ты. - Хорош стебаться, – беззлобно ответил Эйдан. – Никто меня никуда не тащит и не ждет никакого ребенка. Ты промахнулся. На другом конце послышался протяжный зевок. - Ладно, ты разбудил меня и почти заинтриговал. Выкладывай, что стряслось? Неожиданно для себя, ирландец выдал: - Мартовская депрессия, Дино. И я хотел бы к тебе приехать. У меня до начала съемок туча времени и, если у тебя в ближайшие пару недель не очень плотный график, и мы могли бы нормально общаться… в смысле, чтобы я не мешал тебе, не отвлекал от работы и так далее… Просто я, оказывается, соскучился. Я больной на всю голову, да? - Долго репетировал, Тернер? - Нет, это экспромт, – честно признался Эйдан. – Сам не ожидал, собирался сказать совсем другое. - Ну, это нормально для тебя: сначала ляпнуть что-нибудь, а потом подумать. Но я привык к этой твоей придури. - Ты урод, О’Горман, – решил обидеться ирландец. - Да, – спокойно согласился Дин. – Но только моральный. А вообще, я сам собирался тебе звонить. Помнишь мою идею о продолжении серии фото о войне? Так вот, проект разработан и требует реализации. Так что ты как задницей почувствовал, что пора возвращаться к братику. - Дин! Ты не урод, беру свои слова обратно! Ты – мой спаситель! О’Горман рассмеялся, а потом тихо и вкрадчиво спросил: - И все-таки, Эйд, от чего ты хочешь убежать на другой конец света? Только честно… От его интонации Эйдана прошиб холодный пот. Он сглотнул. - Похоже, мы с Сарой расстались. Молчание. - Алло, Дино, ты меня слышишь? - Слышу. Причина? - Ну-у, - Эйдан замялся. – Вообще-то причина – ты. - Оп-паньки! Приехали. А я-то тут каким боком? Постой, это из-за той фото-сессии, в которой ей так хотелось засветиться в образе безутешной вдовы, но я ее пробросил? До сих пор простить не может? - Нет, дело в нас с тобой… - Не понял? Ирландец взъерошил волосы и выдохнул: - Она считает, что между нами не дружба… не совсем обычная дружба… короче, она вообразила, что мы… ох, это так глупо звучит, Дино… - Она решила, что мы любовники? - Угу… - Но с чего?! - В Интернете пересидела. Я даже представить себе не мог, что люди о нас с тобой выдумывают. Все эти рисунки… и статьи. Боже, это ерунда какая-то! - Понятно. А фанфики она тебе не зачитывала? – спросил Дин, чуть усмехнувшись. - Что? – не понял Эйдан. - Ну, фанфики – выдуманные истории о нас с тобой, которые сочиняют фанаты. В основном это – слэш, то есть - гомоеб... эм-м... короче, те самые отношения, в которых твоя Сара нас заподозрила, - ответил Дин и как-то невесело вздохнул. - Впрочем, если бы она их читала, ты бы, дорогой друг, оставил у нее в зубах свои яйца. И глазом не успел бы моргнуть, раз уж какие-то рисунки ее так взбесили… Тернер горько усмехнулся. - Скорее всего. А так она мне только рожу когтями раскорябала. - Сильно? - Похоже, нормально так… я в зеркало не смотрелся, но саднит жутко и кровь до сих пор сочится. На другом конце мира раздался тяжелый вздох. - Я так и знал, что этим кончится… Наступило продолжительное молчание, которое решился нарушить ирландец: - Дино, слушай… она говорила о каких-то фильмах с твоим участием, но я ничего не понял. А что за фильмы-то? - Тернер, ты все-таки конченый сукин сын, – тихо и мягко ответил Дин, заставив снова покрыться испариной «брата». – Некрасиво совсем не интересоваться творчеством своих коллег по цеху. А так, глядишь, и отношения с Сарой сохранил бы. - Только не говори мне, что ты снимался в гей-порно! – вырвалось у Эйдана. Дин хохотнул. - Вот, значит, как ты обо мне думаешь? Нет, Эйд, не в порно, но в фильмах с гей-тематикой. Доволен ответом? - Что значит, доволен ли я ответом?! Да что здесь такого?! – совершенно искренне возмутился Тернер. – Леджер, покой его душе, и Гилленхол снялись в «Горбатой горе», Афлек с Дэймондом всю жизнь бегают друг с другом за ручки и что, из-за этого следует считать их пе… гм… извини, геями?! - Ну, наверное, твоя Сара так считает. - Ладно! Достало! Мне пофигу и Сара, и ее мнение. Ты лучше скажи, я могу к тебе приехать? - Не опасаясь за девственность своей задницы? - Дин, в свете сегодняшних событий, я временно перестал понимать подобные шутки, я серьезно спрашиваю. - Я тоже… - Нет, ты все-таки урод! О’Горман рассмеялся: - Хочешь дать своей подруге реальный повод? Ладно, шучу. Конечно, приезжай. Поплачем над превратностями судьбы вместе. Моя Сара ведь тоже помахала мне ручкой. - Как? Ну, а она-то из-за чего?! - Считай, по тем же причинам. Так когда тебя ждать? - Сейчас еду в аэропорт. Постараюсь вылететь ближайшим рейсом до Бангкока и забронировать билет до Окленда. – Ирландец вздохнул. - И почему ты живешь у черта на куличках? Короче, Дино, определюсь – перезвоню.***
Окленд встретил Эйдана Тернера ярким солнцем и сияющей улыбкой экранного брата. - Привет! Ого! Ты опять отрастил волосы! – обнимая друга, воскликнул Дин. - Привет, Дино. - Ирландец откинул с лица длинные кудрявые пряди. - Отрастил, и, как видишь – они пригодились. Хорошая маскировка? - Ох-ты-ж-мать-твою-за-ногу! – улыбка сползла с лица Дина. - Друг, она же могла лишить тебя глаз! - Ну не лишила же, - улыбнулся Эйдан и поморщился: из-за глубоких царапин, оставленных ногтями бывшей(?) подруги, пользоваться мимикой в привычном объеме стало проблематично. - Я надеюсь, ты ее не… - Не волнуйся, и пальцем не тронул, - опередил вопрос Тернер. – Хотя желание было дикое. Дин оценивающе разглядывал лицо друга. - Не сомневаюсь. Ты хоть чем-нибудь обрабатывал? - Не-а! В аэропорту только сполоснул рожу водой, кровь смыл, – мотнул лохматой головой ирландец. – Да черт с ним, на мне все как на собаке заживает. - Ну-ну. – Дин с сомнением покачал головой. – Ладно, поехали. Буду тебя реабилитировать, хотя с такой разодранной физиономией ты мне больше нравишься, и для фотосессии гримировать не придется. - О’Горман, прекрати издеваться! – простонал Эйдан. Ехали молча. Окленд уже давно остался позади. Эйдан любовался, или делал вид, что любуется, знакомыми пейзажами. Дин изредка кидал на него хмурые взгляды, но Тернер не замечал их. Он тихонько напевал себе под нос песенку Тома Пэтти «Последний танец с Мери Джейн», раздававшуюся из динамиков магнитолы, и в такт музыке барабанил тонкими пальцами по коленке. Его взгляд казался отсутствующим, а грудь периодически судорожно вздымалась. После очередного тяжелого вздоха Дин не выдержал. - Эйд, ты уверен, что поступил правильно? - Что? – Эйдан растерянно посмотрел на друга. – Что ты имеешь в виду? - Твой побег. Ты уверен, что это правильно? Я же вижу, что ты до чертиков переживаешь. Может, надо было остаться и спокойно поговорить с Сарой, объяснить ей все. Просто, - Дин замялся, - твой поступок выглядит после ее обвинений, мягко говоря, странно… - Как будто я сбежал к любовнику? - В общем, да. Эйдан усмехнулся и снова уставился в окно. Некоторое время он молчал, но потом, все так же глядя в окно, заговорил: - Знаешь, у нас уже довольно давно натянутые отношения. Все, что мы изображали на людях на самом деле – показуха. Счастливые улыбки, влюбленные взгляды – всё. Я устал от этого. Зачем мучить себя и ее? Давно надо было порвать, а не дожидаться такого вот финала. Я переживаю не оттого что мы расстались, а оттого, что это получилось так… грязно, что ли. И тебя еще в эту грязь втянули. - По этому поводу можешь не париться, - ответил Дин. - Никуда вы меня не втягивали. Я же тебе говорил, что у меня та же история. Правда, мне казалось, что у нас с Сарой все хорошо, во всяком случае, я не собирался расставаться с ней. Но как-то так вышло… - Переживаешь? – Эйдан повернулся к новозеландцу. Тот пожал плечами и коротко ответил: - Неприятно. - Ты любишь ее? Дин бросил на друга мрачный взгляд. - Давай закроем эту тему. О’кей? - О’кей. А куда мы едем? - Наконец-то, поинтересовался, – пробурчал О’Горман. – На побережье. У меня там небольшое бунгало, если помнишь. Можем зашиться на недельку, устроить отпуск. Но потом – работа. Я не собираюсь отказываться от своего проекта, – повернувшись, он улыбнулся ирландцу, – даже ради твоих щенячьих глаз. Эйдан поднял ладони: никаких возражений!***
Уютное бунгало стояло на самом берегу, скрытое от посторонних глаз небольшим холмом. Две спальни, небольшая гостиная с кухней, ванная, туалет, гараж и большая крытая терраса с видом на океан. Ничего лишнего, никаких изысков, но стоило только спуститься с террасы домика, как ноги зарывались в мягкий белый песок, а метрах в пятидесяти начинал плескаться океан. Вокруг, в радиусе нескольких километров не было ни одного дома, в магазин приходилось ездить в ближайшую деревушку. Это была настоящая отшельническая нора, которой Дин О’Горман безумно гордился. - Слушай, Дино! Я и забыл, как здесь офигенно! – Эйдан с наслаждением втянул в себя морской воздух, поднял вверх длинные руки и, издав протяжный вопль Тарзана, понесся вдоль берега, выбивая ногами тучи песка. Дин прыснул – теперь перед ним на самом деле был его брат Кили, а не тот мрачный тип, который ехал с ним в машине. Он принялся выгружать вещи, непроизвольно улыбаясь громким, восторженным воплям, доносящимся с пляжа. Когда недоразумение по имени Эйдан Тернер изволило явить свой взлохмаченный и ободранный лик, новозеландец уже вытаскивал из гаража небольшое барбекю. - Подожди, я помогу! – Эйдан подхватил агрегат за ножки. – Куда несем? - Рядом с террасой поставим, – ответил Дин и рассмеялся. – Чучело! Ты бы себя видел! - Что? - «Что». Весь в песке, мокрый, вот что. Ты зачем в одежде полез купаться? Иди-ка в душ. Глаза Эйдана округлились. - Дино, у меня же вещей с собой никаких. Я в чем был, в том в аэропорт и поехал, ничего с собой не взял. Даже мысли не возникло заехать домой, собраться. И вообще, чуваку, придумавшему кредитки нужно памятник поставить, из золота. Я же вообще в тот момент ни о чем не думал. Хорошо, что бумажник и паспорт с собой оказались, - сбивчиво затараторил он. Дин закатил глаза. - Удиви-и-ил! Можно подумать, я не заметил, что у тебя с собой нет ни фига. В шкафу есть шмотки, что-нибудь подберешь. Иди, мойся, а я пока приготовлю эльфийский бальзам. - Что приготовишь? - Эйдан, исчезни! – с наигранной строгостью ответил Дин. - Есть, мой генерал! Тернер, взяв «под козырек», метнулся в дом. Приняв душ, ирландец принялся изучать в зеркале свою физиономию. Да уж…красавец. И в самом деле, она могла лишить его глаз, во всяком случае, сильно покалечить. Но, вроде обошлось. Только ранки припухли и покраснели. Ядовитая гадина, со злостью подумал Эйдан и, завернувшись в полотенце, пошел копаться в шкафу. Приколист, О’Горман! Ну, ладно, в какую-нибудь футболку он влезет, а как быть с длинными ногами? В любых штанах Дина он будет выглядеть как хоббит-переросток! - Ладно! – сам себе сказал Тернер и, покопавшись в вещах еще немного, вытащил полинявшие спортивные штаны, которые, как он их не обтягивал, так и не прикрыли его щиколоток. – Пофиг. И так сойдет. Одевшись, он вышел на крыльцо, и с удовольствием принюхался к аромату, исходящему от барбекю, рядом с которым колдовал Дин. - Помочь? Дин поднял на него глаза и затрясся в беззвучном смехе. Эйдан обиженно насупился. - Я не виноват, что кое-кто – коротышка. - А я не виноват, что кое-кто слишком длинный, да еще и без мозгов! – парировал Дин, поднимаясь на террасу. – Ну, надо же, я и забыл, что у меня есть такая идиотская вещь. - Почему идиотская? – Эйдан оттянул снизу ярко-желтую футболку, рассматривая рисунок, - Очень даже симпатичный монстрик. На тебя похож. - Угу, прям вылитый. Иди сюда, буду лечить. Дин взял с небольшого столика металлическую баночку с какой-то мазью неопределенного цвета и указал больному на стул. - Что это? – спросил Эйдан, усаживаясь и с подозрением косясь на мазь. - Я же тебе сказал – эльфийский бальзам, сделанный в Новой Зеландии, – ответил Дин, загребая на ладонь немного мази и склоняясь к лицу ирландца. – Не бойся, больно не будет… наверное. И закрой свои бесстыжие глаза, ты меня смущаешь. - Прикалываешься? – спросил Тернер, послушно смыкая веки. - Ага. Дин начал осторожно наносить мазь на ранки. Эйдан немного напрягся. - Больно? - Нормально. Просто мазь холодная. Дин улыбнулся. - Я чувствую себя заботливой мамашей. - Лучше – заботливым старшим братом, – сонно пробормотал Эйдан. - Эй! Только не растащись! – ткнул его в бок «старший брат». - Ой! – дернувшись, пискнул Тенер и Дин случайно сильнее нужного надавил на одну из царапин. – А-а! - Прости! – воскликнул новозеландец и приложил тыльную сторону ладони к щеке друга, успокаивая прохладной кожей воспаленную ранку. Эйдан распахнул глаза. О’Горман застыл на мгновение, а потом с удвоенной сосредоточенностью принялся намазывать физиономию друга. «Дин покраснел или мне показалось?» мелькнуло в голове Тернера. - Закрыть глаза? – тихо, бархатным голосом спросил он, а про себя подумал: «Да ты, Эйд, провокатор!» - Как хочешь, – спокойно ответил Дин. – Впрочем, я уже закончил. Пойду, вымою руки, а ты последи за стейками. Эйдан проводил его взглядом и направился к барбекю. - Что это было, Тернер? – шепотом спросил он сам у себя, ворочая стейки. – Ты что, пытаешься его спровоцировать? На что? И главное – зачем? За спиной послышался деликатный кашель. - Я, конечно, ничего плохого сказать не хочу, но… Эйдан резко обернулся. Сердце сделало бешеный скачок. Дин все слышал! Ирландец почувствовал, как предательски заливается краской. А Дин хитро улыбался и протягивал ему большой узел какого-то тряпья. - В гараже есть стиральная машина. Мог бы спросить, а не разбрасывать по всей ванной свои труселя. Тернер захлопал ресницами и, сглотнув, промямлил: - Извини, Дино. Я знаю, я – раздолбай… - Извинения приняты. Придется заняться твоим воспитанием, о дикий, необузданный ирландец! И первый урок: на своей территории я люблю порядок. Надеюсь, ты не думаешь, что я – зануда? - Думаю, – ответил Эйдан, и они оба расхохотались. Вечер мягким крылом опустился на побережье. Друзья сидели на террасе в старых, удобных плетеных креслах и не спеша потягивали пиво. Стейки были прикончены, как и разговоры о планах на будущее. Хотелось просто молчать и наслаждаться какофонией цвета, бушующей в закатном небе, провожать взглядами жемчужные волны, с тихим шепотом накатывающие на берег, и наблюдать за маленькими крабами, деловито снующими по песку. Эйдан откинул голову на спинку кресла, закрыл глаза и подставил лицо легкому ветерку. Полный покой – вот, чего ему не хватало уже несколько месяцев. И еще этого зануды-новозеландца, с которым иногда так уютно помолчать вдвоем. Дин посмотрел на друга. Тот спал, чуть склонив набок голову, с едва уловимой улыбкой на губах, продолжая удерживать в расслабленной руке банку пива. Красив как бог, подумал новозеландец, поднялся из кресла и тихо подошел к парню. Ветер ласково трепал темные длинные кудряшки, которые так и норовили зацепиться за подрагивающие ресницы. Дин осторожно, чтобы не разбудить, откинул пряди с его лица, вытащил из руки полупустую банку и направился в дом. Через пару минут он вышел с легким пледом и прикрыл им Эйдана. Спящий чуть шевельнулся и еле слышно прошептал: - Я люблю тебя, Дино… Дин застыл на месте, глядя на ирландца удивленными глазами. - Эйд, - тихо позвал Дин, но Тернер не ответил, продолжая мирно посапывать. - Я тоже люблю тебя… Эйдан прикрыл рукой глаза, заслоняясь от ярких солнечных бликов, играющих на поверхности воды. Ничего себе! Уснул прямо в кресле и продрых всю ночь! Самое странное, что тело нисколько не затекло. - Вот что значит – удобная мебель, - констатировал он факт, сбросил плед и сладко потянулся. - Доброе утро! – из дома вышел Дин, неся в руках две чашки с крепким кофе. – Как спалось? - Как младенцу! – сияя, ответил Эйдан, протягивая руку и принимая одну из чашек. - Доброе утро. Это ты меня пледом накрыл? Дин удивленно вскинул брови. - Нет, конечно! Это была ночная фея. Эйдан прыснул. - Глупый вопрос, да? О’Горман хмыкнул: - Ты не веришь в фей? Тернер расхохотался. - Знаешь, Дино, в этом отдаленном уголке мира я готов поверить во что угодно! Но все равно спасибо за заботу обо мне. Новозеландец с улыбкой кивнул и отсалютовал чашкой. - Всегда, пожалуйста!***
Пару дней друзья провели в блаженном ничегонеделании: купались, дурачились, валялись на пляже, пытались ловить крабов (Эйдан с воплями гонялся за ними, а Дин покатывался со смеху), потягивали в креслах пиво и болтали. Щекотливую тему расставания со своими дамами старались не затрагивать. - Дино, а у тебя здесь есть фильмы с твоим участием? – спросил как-то Тернер, вытянувшись в удобном кресле и открывая очередную банку пива. - А тебе зачем? Ирландец приподнял одну бровь. - Ты меня пристыдил, помнишь? Вот, хочу наверстать упущенное. - И какой фильм тебя интересует? – неожиданно холодным тоном спросил Дин. - Любой, кроме сериала, - ответил Тернер и удивленно посмотрел на друга. - Ты из-за чего злишься? - Эйд, я не злюсь. Просто, если ты хочешь посмотреть какой-нибудь из тех фильмов, о которых мы говорили, то прямо так и скажи. Тернер опустил глаза. - Да, мне было бы интересно. Просто я не представляю тебя в такой роли. Дино, мне правда интересно. Я ведь тоже актер, но не настолько многогранный, - он постарался улыбнуться как можно более невинно. Дин, отвернувшись, ответил тем же холодным тоном: - Заходишь в Интернет, находишь фильмографию Дина О’Гормана, выбираешь «Когда приходит любовь» или «Сирен» и смотришь, с тебя хватит этих фильмов. - Новозеландец покинул кресло и спустился с террасы. - Ноутбук, по-моему, в комнате на столе. Приятного просмотра. А я пойду, прогуляюсь пару часиков. И не взглянув на друга, пошел прочь. Эйдан с недоумением посмотрел ему вслед. Он без труда нашел интересующие его фильмы. Сказать, что они вызвали у него дикий восторг – не сказать ничего. И дело тут было вовсе не в сюжетах. Дело было в Дине. Он был прекрасен: совсем молодой, дико обаятельный, с пышной золотистой шевелюрой, он приковывал к себе взгляд и не отпускал. Эйдан несколько раз прогнал сцены с поцелуями, невольно задумавшись о том, что можно почувствовать, прикоснувшись к его губам, и с ужасом осознал: ему безумно хочется это попробовать. - Бред какой-то, - прошептал он, проведя дрожащей рукой по взмокшему лбу. А потом Эйдан почитал фанфики, коих обнаружилось великое множество. Дин был прав, если бы Сара прочла их, ходить бы мистеру Тернеру без яиц… Откинувшись на диван, Эйдан закрыл глаза и постарался выровнять сбившееся дыхание. Не получилось. Приоткрыв один глаз, он покосился вниз. Процессу выравнивания дыхания мешал банальный стояк. - Бред какой-то, - повторил ирландец и тихо застонал. Мысль о том, что он вдруг безумно захотел мужчину, своего друга, вызвала непреодолимый позыв рвоты. Эйдан бросился в туалет. Его выворачивало наизнанку, но предательский стояк не проходил. - О, Боже! – прохрипел Эйдан, сползая на пол и вытирая губы. - За что мне это? Хлопнула входная дверь и Тернера мгновенно бросило в холодный пот. Черт! Если бы не этот дурацкий приступ, он бы успел закрыть комп и прикрыться подушкой! Но он сидит на полу в туалете и никак не может помешать Дину подойти к ноутбуку, увидеть открытые фанфики и закладки со стоп-кадрами из своих фильмов. Но это еще полбеды, потому что потом, О’Горман обнаружит в туалете блюющего друга с выпирающими в самом неподходящем месте штанами и… что дальше? Что он подумает?! Что сделает? - Эйд! Ты где? Из груди Тернера вырвался тоненький стон, больше похожий на всхлип. Он закрыл лицо руками и, подтянув ноги, уткнулся в колени. Будь что будет. Он уедет, сегодня же. Правда, придется просить О’Гормана отвезти его в аэропорт или хотя бы до ближайшей автобусной станции, но это в любом случае лучше, чем хотеть его. - Эйд? – Дверь в туалет открылась. - Что с тобой? Тебе плохо? Присев рядом, Дин оторвал руки друга от лица. - Ты… ты плачешь? Тебя тошнило? Да что случилось?! – Он встряхнул его за плечи. Эйдан, пряча глаза, издал надрывный всхлип и слезы хлынули неконтролируемым потоком. Это начинало походить на истерику. - Что с тобой?! – Дин снова сильно тряхнул Тернера. Ноги ирландца потеряли опору и скользнули по плитке. Дин случайно бросил взгляд вниз и замер. - Ох… - вырвалось у него. Дин поднял глаза и посмотрел в карие омуты, в которых застыл ужас. - Все нормально, - тихо сказал О’Горман и, притянув к себе парня, крепко его обнял. - Что? – не веря своим ушам, пролепетал Эйдан. - Все нормально, - повторил новозеландец, отстраняясь и вновь заглядывая ему в глаза. - В принципе, у тебя нормальная реакция на всю эту хрень: возбуждение и отвращение одновременно. Примерно такой я от тебя и ожидал, эмоциональный ты мой. Успокойся. Эйдан проглотил ком, застрявший в горле. - А что мне с этим делать? – жалобно спросил он и очаровательно покраснел, скосив глаза на свои штаны. – Не могу же я… Дин выпрямился и, глядя сверху вниз, посоветовал: - Прими холодный душ. - Тебе помогает? – ляпнул Эйдан и тут же прикусил язык. Уже отвернувшись и выходя из туалета, О’Горман негромко произнес: - Помогает…***
«Помогает». Это одно короткое слово никак не хотело покидать голову Эйдана. Холодный душ на самом деле привел его в чувство и усмирил бунтующую плоть. Но вместе с тем заставил задуматься о том, какие же мысли и фантазии усмиряет с его помощью Дин О’Горман? И сейчас, лежа в своей кровати, Эйдан продолжал мучиться этим вопросом и невольно прислушиваться к звукам, доносящимся из соседней комнаты. Похоже, Дин не спал. Остаток дня они провели как обычно: поужинали, попили пива, поболтали ни о чем. Просмотр фильмов и истерика Эйдана со всеми деталями не обсуждались. Но… Они не остались, как все предыдущие дни, любоваться закатом, а разбрелись по комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи. Эйдан откинул одеяло и поднялся. Накинув майку и натянув злополучные треники, он как можно тише вышел из комнаты и осторожно прокрался на террасу. Соленый ветер освежил его лицо, ранки на котором, уже начавшие затягиваться, снова покраснели от пролитых слез и оттого, что он размазывал их кулаками, словно маленький ребенок. Горько усмехнувшись своему позору, Эйдан сел в кресло и закурил. Ирландец мусолил третью табачную палочку, когда на террасу вышел Дин. Он молча поставил на столик между креслами бутылку виски и два стакана, плюхнулся на свое место и, отобрав у онемевшего друга до половины выкуренную сигарету, глубоко затянулся. - Думаю, нам нужно напиться, - сказал он, выдохнув дым в ночное небо. Когда в гробовом молчании они приговорили без какой-либо закуски почти половину бутылки, Эйдан почувствовал, что порядком захмелел и железный обруч стыда, сковывающий грудь, немного ослаб. - Ты считаешь меня идиотом? - Нет. – Дин почесал колючую щеку и потянулся за очередной сигаретой. - Просто ты слишком эмоционален. Ну надо же, заблевал весь сортир! Я что, настолько отвратителен? Эйдан хмыкнул: - Да как раз, наоборот… слишком красив. Дин развернулся и, подперев кулаком подбородок, пристально посмотрел ему в глаза. - Интересно… продолжай. - Дино, что ты хочешь от меня услышать? Что я дико тебя захотел? Да, так и есть, но я сам в шоке от своей реакции! Для меня это всегда было закрытой темой! Сам знаешь, что на съемках я старался держаться от некоторых на безопасном расстоянии. А тут вдруг эта дура со своими обвинениями и… - И? – Дин улыбался. - И все остальное… у меня голова пошла кругом… я испугался. - Эйдан запнулся и опустил глаза. - Пошли, пройдемся, – сказал новозеландец и, поднявшись, протянул руку Тернеру. – Может так твоя голова быстрее придет в порядок. Они брели по песку вдоль берега, по очереди прикладываясь к бутылке, прихваченной со стола. Яркая луна прекрасно освещала дорогу и серебрила поверхность океана мириадами искорок. Эйдан, пошатываясь, сделал очередной глоток. - Закончилось, - объявил он заплетающимся языком и, пьяно рассмеявшись, рухнул на песок. – Мы сделали, как ты велел, Дино! То есть – напились! Дин свалился рядом, и оба зашлись в диком хохоте. Отдышавшись и пытаясь сфокусировать взгляд на серебристом фонаре, висящем в небе, Эйдан неожиданно спросил: - А зачем ты принимаешь холодный душ, Дино? О’Горман приподнялся на локте. - Тебе так не дает покоя этот вопрос, Тернер? Тот кивнул и перевел взгляд на лицо друга. Не отвечая, Дин склонился над ним. Эйдан не отпрянул и не оттолкнул, а просто закрыл глаза. И Дин поцеловал его, легко и нежно. - Это ответ на твой вопрос? – внезапно осипшим голосом, спросил О’Горман и попытался подняться, но не успел - сильные руки сгребли его в охапку и вновь опрокинули на песок. - Эйд… что… ты… делаешь… – тяжело дыша, прошептал он и захлебнулся в горячем и требовательном поцелуе. Руки Эйдана скользили по его телу, сжимая и поглаживая, норовя забраться под рубашку. Не отдавая отчета в своих действиях, Тернер с силой рванул неподатливую ткань и пуговицы разлетелись в разные стороны. Дин издал слабый стон, когда губы ирландца начали покрывать поцелуями его шею, грудь, а руки с силой сжали ягодицы. Он выгнулся, позволяя этим рукам проникнуть под белье, и задрожал, почувствовав на коже теплые ладони. И в этот момент в голове ирландца прозвучал голос Сары: «Значит, мамочка права? И дыма без огня не бывает?»… Тернер, что ты вытворяешь, мать твою… это же Дин! Но это все ОН и спровоцировал! Да ты просто бухой в хлам… остановись, это неправильно! - Черт… нет. Эйдан с приглушенным стоном оторвался от друга и, откинувшись на спину, замер, часто и тяжело дыша. Перед глазами в пьяном танце скакали звезды и луна, а в голове испуганной птицей металась мысль «этонеправильноэтонеправильноЭТОНЕПРАВИЛЬНО!!!». Совсем рядом раздавалось такое же дыхание, частое, прерывистое, потом глубокий вдох-выдох и шорох песка. Дин сел. - Эйдан… Горячая рука коснулась лица и ирландец зажмурился. - Нет… это неправильно… - Эйд… - Нет! – он грубо оттолкнул руку и попытался встать, но потерял равновесие и упал на четвереньки. Нам нужно напиться! «Ха-ха» три раза! - Напиться и трахнуть друг друга – это был твой план, О’Горман? – Эйдан не понял, что последнюю мысль произнес вслух. Дин дернулся, словно ему влепили пощечину. - Что?! Внезапная слепая ярость накрыла его. Сильный удар в челюсть – и Тернер зарылся носом в песок. Отплевываясь, он попытался отбиться от рук новозеландца, схвативших сзади за волосы, но совладать с этим маленьким засранцем-каратистом не получилось. Дин прижал его к песку, одной рукой закрутив его руки за спину, другой задрав его голову за отросшие кудряшки. - И что дальше? – сквозь зубы прошипел Тернер, все еще предпринимая попытки освободиться. – Трахнешь меня? - Разве это я тебя лапал? Разве это у меня распирало штаны? – Голос над ухом дрожал от напряжения. – Что, Тернер, опять испугался? Не можешь определиться со своими желаниями? - Черт подери, О’Горман! – прорычал Эйдан. – Это ты меня спровоцировал! Убери свои руки! Мелкий ты пе… Резкое движение – и его лицо оказалось вжато в песок. Нос взорвался болью, а в глазах поплыли желтые круги. - Урок номер два, Тернер, – голос Дина завибрировал и, еще сильнее заломив руки Эйдана, он прокричал: – Никто не имеет права оскорблять меня на моей же территории! Ты понял меня, Тернер?! ТЫ… МЕНЯ… ПОНЯЛ?! И научись, наконец, отвечать за свои слова и поступки, засранец! Дикая боль пронзила плечи, но выпустить ее, закричать, Эйдан не мог – с каждым словом, О’Горман все сильнее впечатывал его лицо в песок, окончательно перекрывая к нему доступ воздуха. Дышать! Я не могу дышать! Господи, О’Горман, ты разве не видишь – я задыхаюсь!!! Тело Эйдана конвульсивно забилось в последней, отчаянной попытке сбросить с себя озверевшего новозеландца, но железные руки не пускали. Сознание начало покидать Тернера, когда мертвая хватка разжалась. Он завалился на бок, хрипя, жадно ловя разбитыми губами воздух, захлебываясь кровью, хлынувшей из наверняка сломанного носа. - Ты мог меня убить… ты… сукин сын… Эйдан попытался отползти от взбесившегося маленького чудовища, зашелся в приступе кашля. Попытался встать, но упал и застонал от боли, пронзившей вывернутые в плечах руки. Дин молча наблюдал за тем, как упрямый ирландец снова встает, снова падает, но, все же пересиливая явную боль, опирается на дрожащие руки, поднимается и неверной походкой направляется к бунгало. Стремительно трезвеющей головой, О’Горман начал осознавать все, что произошло, и… что могло произойти. Что с ним? Откуда эта дикая ярость? Ярость к человеку, далеко ему не безразличному. Он уже давно признался себе в этом. Дин солгал, сказав, что это Сара помахала ему ручкой, ведь инициатором их расставания стал он сам. Просто выложив ей все начистоту. Врать не имело смысла: она знала о некоторых шалостях своего бой-френда, но всегда закрывала на них глаза, списывая эти шалости на слишком бурный творческий темперамент и вечное стремление Дина к новым ощущениям. Она даже умудрялась над ним подшучивать! Умная женщина, но О’Горман поставил точку в их отношениях, признавшись, что полюбил другого человека. Именно полюбил. Он готов был визжать от радости, когда услышал в трубке его голос после долгого перерыва и только чудом сдержался, притворившись сонным и рассерженным, а когда Эйдан выразил желание приехать, готов был от счастья пройтись по комнате колесом. И вот он рядом. Но Дин не мог решиться, рассказать Тернеру о своих чувствах, не мог и все. Тем обидней прозвучали слова Эйдана. И вот, эта обида, невозможность признаться, умноженные на приличную дозу алкоголя, выплеснулись в непреодолимое желании сделать больно, унизить, растоптать... Дин догнал его на террасе. - Эйдан! – Он попытался схватить парня за руку. Тернер резко обернулся. Дин успел увидеть окровавленное лицо, а потом в его глазах что-то ярко взорвалось, и мир рассыпался на мелкие осколки: ирландец изо всех оставшихся сил саданул его по физиономии. О’Горман, налетев спиной на одно из кресел, рухнул на пол. Прижав ладонь к рассеченной скуле, он ошарашено посмотрел на Эйдана, который сделал шаг к нему и сжал кулаки. - Не смей ко мне прикасаться! – прорычал он. - Эйдан, прости меня… Тернер издал нервный смешок. - Простить?! – Он сделал еще один шаг к Дину, склонился и, сжав в кулаке ворот его распахнутой рубахи, в упор посмотрел своими пронзительными, чуть раскосыми, безумно прекрасными глазами. Сердце Дина сжалось: завтра наверняка эти глаза заплывут из-за травмы носа. - Да пошел ты, О’Горман… Ирландец скрылся в доме, громко хлопнув дверью. Дин взглянул на мокрую от крови ладонь и тихо заплакал.***
Молясь всем богам и содрогаясь от мысли, что его может там не оказаться, Дин осторожно заглянул в комнату. Эйдан спал на спине, разметав руки, приоткрыв опухшие, покрытые запекшейся кровью губы. Безумно захотелось подойти и смыть поцелуем эту бурую корку, но об этом не могло быть и речи, поэтому О’Горман тихо прикрыл дверь и направился в душ, не осознавая, что улыбается. Эйдан здесь! Он никуда не исчез! Дин стоял, обернутый в полотенце, и рассматривал в запотевшем зеркале свою физиономию. Рассеченная скула приобрела цвет спелой вишни и сильно опухла, заставив заплыть левый глаз. Дин усмехнулся - какая мелочь! Пусть Эйдан изобьет его до полусмерти, лишь бы был рядом! Лишь бы не ушел из его, Дина, жизни. Как вчера, хлопнув дверью. Дверь в ванную реально хлопнула. О’Горман вздрогнул и обернулся. Не глядя на него, ирландец, стягивая на ходу белье, прошествовал в душ и, задернув шторку, включил воду. Дина заколотило. Не соображая, что творит, он отодвинул тонкий пластик и застыл, разглядывая чудесное тело. Эйдан стоял под струями воды с закрытыми глазами, обхватив себя руками за бока. О’Горман перевел взгляд на его лицо: от переносицы к глазам пролегли лиловые тени, на подбородке - налившийся синяк, нижняя губа разбита, нос… а вот нос, пожалуй, цел. Эйдан наклонил голову и неожиданно распахнул глаза, вспыхнувшие на разбитом лице ярче обычного. Новозеландца всегда бросало в жар от «фирменного» взгляда Тернера, и сейчас, встретившись с этими сверлящими глазами, он просто забыл выдохнуть, стоя, как идиот, с разинутым ртом. - Как ты? – наконец выдавил из себя Дин. Эйдан не ответил. Дин понимающе кивнул и отвернулся. В следующее мгновение его схватили за плечи, втянули в душ, сорвали полотенце и припечатали лицом к стене. О’Горман не издал ни звука, только поморщился от боли. Он и не думал сопротивляться. Сердце бешено заколотилось, когда он почувствовал прижавшуюся к ягодицам горячую и так быстро набухающую плоть. Бесцеремонно раздвинув коленом ноги Дина, Эйдан наклонил его и заставил упереться руками в стену. Дин постарался расслабиться, понимая, что если не сделает этого, мука будет невыносимой. Не помогло. Мир взорвался адской болью, прошившей насквозь все тело. Стон сзади подсказал, что и мучителю пришлось несладко, но, замерев на секунду, он начал двигаться. Дин кусал губы. ТАКОЙ боли он не испытывал никогда, всегда имея под рукой хоть какое-нибудь средство. Но сейчас с ним не церемонились, его имели молча, грубо, жестоко. Дин кусал губы, кусал до крови и молчал. Он понимал – это месть. И он ее заслужил. Толчки стали быстрее и резче. Из глаз потекли слезы, смешиваясь с водой, и он не сдержался, закричал, когда ирландец, навалившись на него и войдя до предела, задрожал всем телом и кончил с рычащим стоном. Дин сполз по стенке на пол и закрыл глаза. - Я сделал тебе больно, – никаких эмоций в голосе, простая констатация факта. - Я тоже сделал тебе больно. Мы квиты, – не открывая глаз, ответил Дин. Зашуршала задвигаемая на место шторка. О’Горман приоткрыл глаза – Эйдан ушел. Вот теперь можно было дать волю эмоциям. Заскулив, словно щенок, он скрутился на полу калачиком, позволив струям воды хлестать стонущее от боли тело. Ох, Дин, ты же хотел этого, и мог бы списать то, что Эйдан взял тебя практически силой, на элемент игры. Мог бы... он тихо рассмеялся такой глупой и вольной мысли. Но это не было игрой – ирландец изнасиловал его, грубо и бесчувственно. Он попытался таким образом отомстить за ночные боль и унижение. А еще это выглядело так, будто Тернер своим поступком попытался сказать ему: ты хотел, чтобы я тебя трахнул, О’Горман? Пожалуйста! Только ты запомнишь это на всю жизнь, и вряд ли тебе захочется это повторить! Слезы стекали по щекам новозеландца. Плохо. Господи, как же плохо… Я ведь люблю тебя, Эйдан. Я на самом деле люблю тебя! - Вставай! Ты просто жалок! Его голос подействовал как ведро ледяной воды. Дин вздрогнул и поднял на него глаза. - Ты хотел унизить меня, так чем же ты недоволен? – прошептал он. - Я недоволен всем, что произошло за последние сутки. Я очень этим недоволен, но я не хочу видеть тебя… таким. - Можешь уехать… Ирландец саркастически поморщился, выключил воду и сунул полотенце Дину. - Нет, я не уеду. Мне стало интересно. - Интересно? - Я любопытен. Я хочу знать, О’Горман, когда ты перестал видеть во мне друга? Дин встал и, тихо охнув, привалился к стене. Господи, ощущение, будто его разодрали пополам. О том, как придется справляться с естественными нуждами в ближайшие несколько дней, даже думать не хотелось. Уж как-нибудь, решил он, осторожно промокая тело полотенцем. Эйдан вопросительно смотрел на него. - Что? - Ты не ответил на мой вопрос, О’Горман. Когда ты перестал видеть во мне друга? - Давай не сейчас, Тернер, прошу тебя… Он хотел выйти из ванной, но ирландец придержал его. - Именно сейчас. Дин вздохнул. - Хорошо. Только не здесь. Мне нужно на воздух. Можно? – ему не удалось скрыть раздражение в голосе. Черт с ним! Он, конечно, виноват, но не позволит этому ранимому ирландцу и дальше издеваться над собой. Эйдан убрал руку. Одевшись, они вышли на террасу. Дин сел в кресло, постаравшись принять наименее болезненное положение. Тернер протянул ему наполненный стакан. - Виски, – сказал он и нервно усмехнулся. – Теперь моя очередь предложить тебе напиться. Новозеландец одним глотком опрокинул в себя огненную жидкость. На голодный желудок напиток подействовал мгновенно. Хуже уже не будет, решил он и заговорил, глядя в сторону: - Когда я перестал видеть в тебе друга? Да почти с самого начала, но… я старался, чтобы ты не узнал об этом, старался не испугать тебя и не оттолкнуть. Сначала я просто хотел тебя, ведь ты красив как бог. Хотел твое тело, а потом… Потом я понял, что жадно ловлю каждый твой взгляд, каждую улыбку, каждое слово, наслаждаюсь каждой минутой, проведенной с тобой… Дин проглотил комок, застрявший в горле. – Я понял, что влюбился. Влюбился как последний болван: до дрожи в ногах, до замирания сердца, до потери рассудка. – Он повернулся к ирландцу, застывшему, растерянному, посмотрел в его глаза. – Сара не уходила от меня, я сам ее оставил, не хотел больше притворяться. Прости меня за то, что случилось ночью. Я на самом деле хотел, чтобы мы напились, но не для того, чтобы трахнуть тебя, а для того, чтобы, наконец, решиться и рассказать тебе обо всем, поэтому твои слова, Эйд… они прозвучали, как оплеуха. Я не хотел причинять тебе боль, поверь. Я хотел совсем другого. Эйдан опустил взгляд. В тонких пальцах подрагивала прикуренная и до половины истлевшая сигарета. Серый столбик пепла, задрожав сильнее, обломился и упал на стол. Он затушил окурок, смахнул пепел и, взяв бутылку, сделал несколько больших глотков. Дыхание перехватило, ирландец поморщился, переводя дух, и встал, повернувшись лицом к океану. Чувства лавиной накрыли его. «Дин, сукин ты сын… почему ты молчал? Я не знаю, как бы воспринял твои слова раньше, той же ночью, но мы бы вряд ли подрались, не говоря уже о том, чтобы я... Дино, ты - дурак! Ты дорог мне, и я бы не покривил душой, ответив, что тоже испытываю к тебе не совсем адекватные чувства, как бы дико это не звучало для меня самого. Ведь можно было избежать всего этого кошмара. Избежать боли, которую я причинил тебе». Перед глазами встал образ новозеландца, упрямо сжимающего, упирающиеся в стену, кулаки, а потом медленно оседающего на пол, обессиленного, униженного. В голове ясно прозвучал крик Дина, такой отчаянный и переполненный страданием. Эйдан содрогнулся. Что же ты наделал, Тернер? Что мы оба наделали? На его плечо легла рука. - Посмотри на меня. Он отчаянно замотал головой. - Посмотри на меня… Теплая ладонь Дина мягко, но настойчиво повернула его изодранное лицо. - Я люблю тебя, Эйдан. Две крупные слезы выкатились из карих глаз. - Я люблю тебя, – повторил Дин, осторожно вытирая мокрые дорожки. Сквозь пелену, Тернер пытался вглядеться в спокойные и ласковые голубые глаза. - Дин… я не хотел… я просто мудак... – его голос задрожал и сорвался. - Тихо, молчи. – Дин притянул парня к себе и крепко обнял. – Мы оба - мудаки. Эйдан осторожно обнял в ответ этого удивительного, хрупкого, но такого сильного человека. Закрыл глаза, зарылся носом в золотистые волосы, вдохнул их запах. Стоять вот так, обнявшись с другом, ощущать тепло его рук, осознавать, что тебя готовы простить за все, просто потому что любят - это было похоже на ощущение счастья. Пора кончать с самообманом, пора забить на «правильно-неправильно» и определиться, наконец, со своими чувствами и желаниями. И позволить себе любить того, кого хочешь любить, кто необходим тебе как воздух, а не того, кто будет признан «правильным» обществом. Любить, отринув все - осуждение, предубеждения, страх быть непонятым. Просто позволить себе быть счастливым. - Прости меня, Дино, если можешь. Прости… Р.S. Они валялись в постели, хотя было уже больше полудня. Это не имело значения. Дин щелкнул пультом, удобнее устраиваясь, где-то между длинных ног. Эйдан потянулся, сгреб его в охапку и, поцеловав в уголок губ, спросил: - Ну, что – будем объявлять о наших отношениях и вывешивать радужные флаги? Порадуем поклонников и коллег? - Ни в коем случае! – Дин, сверкая хитрющими голубыми глазами, потянул ирландца к себе и, запустив руку в черные кудряшки, мягким, вкрадчивым голосом произнес: – Пусть помучаются…