Профессионал

Двери лифта открываются, и через приоткрытый люк в потолке наблюдаю, как в кабину входит тучный мужчина. Испарина на лысине на макушке блестит мелкими капельками пота, приклеивая к коже пару-тройку волосинок, призванные хоть немного скрыть проплешину. Едва не морщусь от этой отвратительной картины – мужик потеет, как свинья в помещении с кондиционерами, а что с ним происходит, когда выходит на улицу, даже думать не хотелось. Стоит поближе к дверям, видно не терпится выбраться на знойный воздух, а может где-то глубоко в заплывшем жиром сером веществе верещит не своим голосом интуиция, что его существование вот-вот оборвется. Тихо убираю съемную панель и шустро бесшумно оказываюсь в кабине. Выдыхаю достаточно громко, чтобы обнаружить свое присутствие. Толстяк вздрагивает и медленно оборачивается. Я нажимаю на кнопку «стоп» и лифт останавливается между этажами. Камера наблюдения отключена. Достаю заточенный как бритва армейский нож с зазубринами на другой стороне и отверстием в виде желобка на его плоской части – даже если лезвие останется в теле, кровь все равно будет вытекать. Мои губы растягиваются в улыбке, от которой мужчину начинает пробивать крупная дрожь. Резкий взмах моей руки и лезвие входит между пятым и шестым ребрами. Заказчик пожелал, чтобы он умер от удара ножом в сердце. А желание клиента – закон. Толстяк всхлипывает. Его костюм приобретает красный оттенок, и грузное тело оседает на пол, заливая его темно алой жидкостью. Все это заняло не более десяти секунд. Еще примерно столько же наблюдаю, как из тучного тела уходит жизнь. Кто-то вызвал лифт и кабинка начала опускаться. Я подпрыгиваю, хватаюсь за край люка и, подтянувшись, выбираюсь из тесного помещения. Убедившись, что жертва испустила последний дух, закрываю люк и с помощью троса по шахте поднимаюсь наверх. На крыше меня ждет заранее подготовленный парашют. Надеваю его и прыгаю. Это здание достаточно высоко, чтобы легко перебраться на соседнюю крышу более низкой высотки. Приземлившись, достаю из тайника спортивную сумку и переодеваюсь в деловой костюм. Запихиваю в вещмешок парашют и старую одежду и закидываю на крышу небольшой пристройки. Черную тканевую сумку на поверхности такого же цвета будет тяжело заметить, но пока ее найдут, я буду уже далеко. Спускаюсь на последний этаж и вызываю лифт. Спокойно выхожу на подземной парковке и уезжаю на оставленной здесь мной вчера машине. Без приключений добираюсь до конспиративной квартиры и сообщаю Дону, что заказ выполнен. Он скупо хвалит за хорошо выполненную работу и говорит, что ждет меня дома. Дом… этим словом я называю сейчас город, в котором живу – Лос-Анджелес. Билет у меня только на утренний рейс, так что есть время спокойно собрать свои немногочисленные вещи, поспать и уничтожить все свои следы пребывания здесь. Полеты эконом классом не отличаются комфортом и тишиной. Позади меня закатил истерику ребенок и мать его никак не может успокоить, а рядом сидит весьма общительный француз. Бортпроводницы сбежались с целью помочь родительнице, но у них ничего не получалось. Сосед лепетал что-то по-французски, наверное, комментировал ситуацию с нерадивой мамашей, только я ни слова не понял. Чувствуя, что начинаю раздражаться, достаю из сумки плеер и, включив громкость на максимум, погружаюсь в мир любимой музыки. Сквозь дремоту чувствую, как кто-то ненавязчиво касается моего плеча. Первый рефлекс – схватить чужую руку и сломать ее – подавляю, вспоминая, что я на самолете и это, скорее всего, стюардесса будит меня. Открываю глаза. Так и есть: мило улыбающаяся симпатичная девушка приносит свои извинения за беспокойство и вежливо просит пристегнуть ремень безопасности, так как сейчас пойдем на посадку. Я улыбаюсь в ответ и киваю на ее слова, мол, понял, сейчас все сделаю. Девушка проходит дальше по салону и будит задремавших пассажиров. Складываю плеер и убираю в сумку. Выглянув в иллюминатор, наблюдаю знакомый вид города Ангелов с высоты. Лос-Анджелес встречает меня чистым небом и нещадно палящим солнцем. На выходе из аэропорта меня встречает ДжеДжун. Каштановые волосы, отливающие рыжиной, уложенные в стильную укладку и я даже знаю, сколько времени ушло на этот причесон. Коричневая майка с черным рисунком, синие джинсы, легкие сникерсы, стоит, опершись о капот, слово приехал рисоваться и девочек снимать, а не меня встречать. ДжеДжун снимает темные солнечные очки и щурится от ярких лучей солнца, смотря на меня с хитринкой во взгляде. Мои губы растягиваются в радостной улыбке, коротко обнимаю друга, и садимся в машину. Внутри, наконец, появляется ощущение, что я дома. ДжеДжун – самый родной человек для меня, он – моя семья. Дже всю дорогу до моего дома трещит, не замолкая, я даже умудряюсь вставлять целые слова в короткие паузы его словесного поноса, но желания заткнуть его не возникает. Он единственный человек, которого я могу слушать часами. Его едкие комментарии о работе подопечных заставляют меня смеяться до икоты, и я на это время забываю, что сутки назад снова убил человека. Его заливистый смех заполняет пространство машины и кажется, что все вокруг стало немного ярче. Дже сообщает мне последние новости и говорит, что Дон уехал по делам в Вегас и вернется в конце недели, а пока он здесь за старшего. Добираемся до моего дома. Друг тут же, едва переступив порог, делает ревизию моего холодильника. Я знаю, что харчуется он либо у меня, либо в фастфудах, поэтому приходится всегда готовить на двоих. ДжеДжун уезжает примерно через час. Он бы и рад побыть со мной, но дела не ждут. Я остаюсь один. Делаю себе кофе и выхожу на террасу, где стоят садовые качели. Здесь я провожу большую часть своего свободного времени. Закрываю на минуту глаза и проваливаюсь в темную тишину, которую может нарушить малейший шорох. Мы с ДжеДжуном знакомы уже лет пятнадцать и за это время характером он ничуть не изменился. Познакомились мы в детдоме. Я остался сиротой из-за того, что мои родители погибли в аварии, а родителей Дже лишили родительских прав. Они много пили и часто его избивали. Однажды чуть не забили насмерть. Его спасла соседка: женщина увидела лежащего во дворе едва живого мальчика и известила соответствующие службы. Детдом для Дже оказался раем по сравнению с родным домом. В отличие от него я не понимал чему здесь радоваться. Ведь я жил в нормальной любящей семье и тогда не знал, что значит быть никому не нужным. Он меня доставал и это жутко бесило. Позже я понял, что именно он меня вытащил из того состояния прострации, в котором я пребывал после похорон родителей. Когда нам исполнилось пятнадцать – мы сбежали. Некоторое время жили на улице, перебивались подработками. Потом сняли крохотную комнатку на двоих, накопили денег и уехали заграницу. Сначала в Японию, потом в Новую Зеландию. Выучив английский язык, приехали в Лос-Анджелес, где и остались. Как выжить двум парням эмигрантам в чужой стране? Об этом не особо думали. Столкнулись мы с реальностью, когда закончились деньги. Тогда-то и познакомились с Доном – местным криминальным авторитетом. Он предложил работать на него, и мы согласились. На самом деле Дона звали Пэк ДонгСу, и был он корейцем, выросшем в городе Ангелов. Сын эмигрантов сделал себе неплохую карьеру в криминальном мире. Он взял нас под свое крыло и обучил всему, что знал сам. В ДжеДжуне он отметил прекрасные лидерские способности, а у меня талант к боевым искусствам. Не скажу, что мне это нравилось, но понимая, куда мы пришли, я осознавал, что это необходимость. ДонгСу был беспощадным учителем и хорошим наставником. Он заменил нам родителей, которых мы лишились в детстве; стал нашим старшим братом; нашим другом. Дон руководит организацией, которая с виду прикрывается деятельностью транспортной кампании, что дает выход практически в любую точку мира. На деле – для прикрытия таких сотрудников как я. Правда, прикрытие это еще зависит от обстоятельств. Если попадешься тихо при выполнении задания, есть шанс, что за тобой пришлют кого-то до того как жестоко убьют. Если в ситуацию включены правоохранительные органы и пресса, тогда шансов практически ноль. Никто не будет рисковать для спасения одного неудачливого киллера, подставляя всю организацию неоправданному риску. Впервые я убил случайно. Это произошло во время одной из уличных драк. Я не рассчитал силу удара и парень умер. Я сильно испугался и долго сидел в ожидании, что за мной вот-вот приедет полиция. Но никто так и не пришел меня арестовывать. А когда осмелился выйти на улицу, понял, что меня никто не ищет. Из газет я узнал, что виновник пойман. Осознание безнаказанности пригвоздило меня на месте. В фильмах обычно чувствуют радость и облегчение, а я испугался еще больше, чем во время ожидания наказания. Я долго стоял и смотрел на свои руки. Я видел на них кровь, которую не смогу отмыть. Тогда я впервые задумался о величине влияния Дона, раз он смог «отмазать» меня. Но самое странное – он и словом не обмолвился, словно ничего не случилось, пока я сам его не спросил. Чувство вины меня не мучило. Я знал, что в той драке умерший парень меня убил бы, если бы я его не опередил. Но в груди поселилось давящее чувство, что это неправильно. Я ступил на скользкую дорожку и поскользнулся в первый раз, но устоял на ногах с помощью Дона. Но что, если в следующий раз он не поддержит? ДжеДжун всегда был рядом. Мы ни на шаг не отходили друг от друга. Мы понимали, что доверять в полной мере можем только друг другу. Как бы Дон много для нас ни сделал и как бы к нам хорошо ни относился, а все равно до конца ему так и не доверились. То чувство вскоре прошло и я даже начал получать удовольствие от новой работы, которой Дон обучал меня лично. Убийства в моей жизни стали нормой. Именно эта норма меня и пугает сейчас. Прогуливаясь по городу в выходные дни, я наблюдаю за людьми. И все чаще ловлю себя на мысли, что у меня тоже когда-то была такая ординарная жизнь, любящая меня семья и понимаю, что скучаю. Скучаю по родителям и по беззаботному детству. Если маму и папу уже не вернуть, то я могу хотя бы попытаться снова жить нормальной жизнью: ходить на работу с девяти до шести, найти «своего» человека, с которым захочется прожить остаток своих дней. Мне еще нет тридцати, но я еще ни разу по-настоящему не влюблялся. Я устал от сумеречного вида моей повседневности, постоянного присутствия смерти и ставшим привычным запахом крови. Резко подрываюсь от громкого звука мотора мотоцикла и рефлекторно тянусь к оружию. Оглядываюсь вокруг и с удивлением отмечаю, что сейчас утро – уже светло, но солнце еще не показалось из-за горизонта. Выругавшись, очередной раз обещаю себе пристрелить соседа, который любит гонять на байке в такую рань, умудряясь перебудить всю округу. Неспешно собираюсь и выбираюсь в город. Вы когда-либо встречали призраков? Нет, я имею в виду не всю ту паранормальную лабуду про души умерших людей. Хотя мне хочется верить, что все те, чьи жизни я погубил ради выгоды, как своей, так и чужой, попадают в лучшее место. Правда среди них есть и те, кто такого не заслуживают. Вы можете идти по улице, и мимо пройдет такой призрак, а вы не догадаетесь. Никогда не поймете, что за человек только что прошел в метре от вас. Вы даже не обратите на него внимания, если «призрак» сам этого не захочет. Я живу в тени на грани жизни и смерти. Но все же иногда я выбираюсь на люди. Если слишком долго оставаться привидением, это входит в привычку. Моя профессия не позволяет такую роскошь. Для того чтобы хорошо выполнять работу нужно знать людей. Побродил немного по улицам мегаполиса и зашел в продуктовый супермаркет, недалеко от которого оставил свою машину. Домой возвращаюсь, когда уже стемнело. Закинув продукты в холодильник, сварил кофе и направился в гостиную. Вибрация телефонного звонка щекочет ягодицу через задний карман узких джинсов. На дисплее высвечивается, что номер засекречен. Но мне не нужно гадать кто это – мой телефон знают от силы десять человек и все они со мной связываются, если нужно выполнить работу быстро и чисто. - Сушка! – раздается радостный вопль в трубке. Я даже не успел сказать «алло». – Хватит сохнуть в своей изоляции и вылезай на люди! - Мне и так хорошо, - тихо бурчу в ответ. - Ну, хоть сходи в город потрахайся с кем-то, а то на тебя жаль смотреть, - никакого ехидства в голосе – он серьезно говорит. Только вот знаю, что сейчас улыбается, гад. - Дже, а не пойти бы тебе самому в трехбуквенное эротическое турне? – съязвил я и в трубке раздается звонкий смех. - Таких цветастых выражений ни в жизнь не придумаю. Скоро совсем одичаешь и забудешь нормальную речь, - недовольно цыкаю языком. Дже еще с минуту похихикал и резко стал серьезным. Такая смена настроения для него норма, так что мне не привыкать. – Есть работа. Я вечером подъеду и расскажу что да как. Мы прощаемся, и я кидаю сотовый на мягкий пуф. Вздыхаю и взъерошиваю свои волосы. Пока жду друга, выпиваю кофе и даже успеваю досмотреть по телевизору какой-то фильм. - Сушечка! – голос Дже разносится по всему дому, извещая меня, что это он приехал, а не посторонний пробрался внутрь. – Я привез твой любимый кофе! Знает же засранец, чем меня задобрить. Я фыркаю и улыбаюсь. Плетусь на кухню специально медленно, зная, что Дже ненавидит ждать. Застываю на пороге, внимательно рассматривая друга. Смотрит на меня из-подо лба недовольным взглядом, но замечаю в уголках его губ притаившуюся улыбку. Если бы я не знал Дже так хорошо, то подумал бы, что он действительно зол. Отмечаю, что друг успел переодеться в другие майку и джинсы – это его любимая одежда в эту пору года. На шее массивная цепь, кольцо-печать на правой руке, браслет на левой и по три прокола в каждом ухе. Практически вся спина изрисована татуировками. Этот парень фанат боли – он ловит от нее больший кайф, чем от секса. А если все это идет в одном пакете услуг, то готов кончить только от одной мысли. Но еще больше Дже любит причинять боль другим. Однажды Дон ему доверил допросить пойманного крота и Дже издевался над ним, получая такое удовольствие, что даже мне стало тошно и страшно. Я всегда знал, что он извращенец, которых еще поискать, но видеть это воочию – совсем другое дело. Никогда не осуждал друга за его пристрастия – сам недалеко ушел. Мало кто станет убивать за деньги с таким самозабвением как я. Будучи перфекционистом, я продумывал каждую мелочь. Это не раз спасло мне жизнь. - Наконец-то! – друг не выдерживает, и губы растягиваются в улыбке. – Мальчики или девочки? - Опять двадцать пять, - закатываю глаза и беру свой кофе. – Не вижу особой разницы. ДжеДжун театрально давится воздухом и в немом изумлении смотрит на меня. Я тоже хорошо умею играть, но делаю это редко, так что Дже не может понять, серьезно ли я сейчас говорю. Я спал как с мужчинами, так и с женщинами, но с первыми мне понравилось больше. Поэтому предпочтение я отдаю именно представителям своего пола. - Ты пришел налаживать мою половую жизнь или о деле поговорить? - перевожу разговор на другую тему, пока Дже не надумал потащить меня на очередную тусовку. ДжеДжун вздыхает и отставляет свой кофе. Достает бумажный конверт и кладет на середину стола. Я беру его в руки, вскрываю и извлекаю четыре фотографии. На обороте каждой из них написаны анкетные данные жертвы и пожелания заказчика, как этот человек должен умереть. Если таковых нет, то способ убийства остается на мое усмотрение. - Китайская мафия связалась с Доном. Они наслышаны о тебе и хотят нанять именно знаменитого Шиа, - заговорил Дже и тихо добавил: – ДжунСу, последняя фотография – политический заказ. Я закусил губу. Это плохо. Когда убираешь политика, всегда выливается куча дерьма и поднимается много шума. Скрыться практически невозможно, так как все местные правоохранительные органы начинают усердно работать и перекрывают все пути к отступлению. Браться за это задание или нет, решать мне. Потому что если я попадусь, мне никто не поможет – здесь не спасут никакие связи. Сумму за него обещают внушительную. Если справлюсь, хватит на безбедную тихую жизнь. Возможно это шанс, который я ждал. Уже некоторое время я подумываю уйти из этого бизнеса. Я чувствую, что пора остановится. - Я возьмусь, при условии, что это будет моим последним заданием. Вкладываю фото назад в конверт. ДжеДжун уставился на меня с неподдельным удивлением в глазах. Даже рот открыл на мое неожиданное заявление. - Ты, правда, хочешь уйти? – киваю в ответ, не отводя взгляда. – Я тоже. Но Дон нас просто так не отпустит, ты знаешь. - Знаю. Поэтому нам нужно подготовиться. Я выполню заказ китайцев, а ты подготовишь все здесь. - Хорошо. Связь через наши каналы. Дже согласно кивает, и мы пожимаем руки в нашем фирменном жесте, придуманном еще во времена детдома. Друг уходит, а я начинаю готовиться к заданию. Четыре убийства – два из них должны выглядеть как несчастные случаи, одно должно быть показательным — на публику, и последнее на мое усмотрение. Это хорошо – политик умрет так, как нужно мне. На подготовку ушло несколько дней. Все четверо, изображенные на фотографиях живут в Сеуле. Через интернет я снял жилье, решив, что образ простого туриста подойдет лучше всего. Всем необходимым для выполнения заказа меня обеспечат на месте. Как только поддельные документы оказываются у меня на руках, заказываю билет до столицы Республики Корея. Инчхон встречает такой же удушающей жарой, как и в ЛА. Ярко светящий диск на небе беспощадно жарит землю. Едва вышел из аэропорта, а уже захотелось выпить кофе со льдом. Причмокнул от предвкушения, натянул солнечные очки и направился к стоянке такси. Уже через три часа я распаковывал вещи в съемной квартире. Пожилой мужчина, владелец жилплощади, оказался очень приятным и тактичным. Самое главное – не задавал лишних вопросов. Когда дневное светило скрывается за горизонтом, решаю прогуляться по городу. Это мой первый визит в Сеул за долгое время. Да и каким был тогда город, я едва помню, но он очень изменился. Вечерний мегаполис поражает своей пёстротой. Огни столицы освещают улицы не хуже солнца днем. В таком городе я всегда как рыба в воде. Легко понять есть ли слежка и еще проще скрыться. Безразлично осматриваю все вокруг, автоматически запоминая расположение зданий и пересечения улиц. В зеркальных окнах офисных высоток мелькает мое расплывчатое отображение. Пестрая тонкая рубашка и легкие шорты совсем не спасают от жары. Хоть солнце уже давно скрылось за горизонтом, в городе по-прежнему было душно. Нагретый за целый день асфальт сейчас щедро отдавал тепло назад, что чувствовалось через подошву сланцев, создавая мнимое впечатление, что обувь плавится. Так хочется кофе, что готов убить за дозу вкуснейшего кофеина. Я побродил еще немного по улицам, выбирая в какое заведение зайти. Название Coffee House звучало обнадеживающе и внутри все выглядело таким сияющим и уютным. Я зашел и быстро осмотрелся, сразу отмечая, где запасной выход, сколько людей в помещении и чем они все занимаются. На меня никто не обратил внимания, кроме парня, стоявшего за стойкой и делающего фрапе. Просторное помещение в коричневых тонах, ненавязчивая музыка на фоне и место у окна свободно. Присаживаюсь за выбранный столик. Милая девушка-официантка тут же подает мне меню. Делаю заказ и на мгновение отвлекаюсь на пару за столиком в углу, громко рассмеявшиеся, но тут же стыдливо притихшие, поймав на себе интересующиеся взгляды посетителей. Едва дергаю уголками губ в подобии улыбки. Приносят мой заказ, и я неспешно делаю глоток прохладной жидкости. В такую жару кофе со льдом - лучший напиток. С интересом наблюдаю за посетителями, но мой взгляд постоянно возвращается на кофевара. Оценивающе пробегаю взглядом по его фигуре, когда он на минуту вышел из-за прилавка. Одного со мной роста, черные, коротко остриженные волосы. Белая рубашка, как и темно синие джинсовые шорты сидели на нем идеально, подчеркивая широкие плечи и симпатичную попку. Пах прикрывал фирменный передник кофейни. А жаль. Я вздохнул и улыбнулся мысли, как опошлился рядом с ДжеДжуном. Двери тихо открылись, и в кафе вошла женщина средних лет. Гордая осанка, плавная походка, снисходительный взгляд - сразу видно, она из высшего сословия. Женщина подходит к прилавку. Высокий брюнет лучезарно улыбается, а глаза начинают светиться искорками счастья. На мгновение внутри что-то встрепенулось, замерло и резко отпустило. На этот короткий миг мне захотелось, чтобы этот притягательный незнакомец посмотрел таким взглядом на меня. Неспешно отпиваю кофе и наблюдаю, как взгляд брюнета тухнет. Женщина ему что-то тихо говорит, он неопределенно поводит плечами и виновато опускает голову. Дамочка резко разворачивается и уходит. Брюнет провожает ее грустным виноватым взглядом. Когда двери закрываются за незнакомкой с той стороны, парень рассеянно скользит взглядом по помещению. У него красивые глаза. Это я осознал, когда наши взгляды встретились. Я не понял как выпал из реальности, как попал под гипноз этих выразительных глаз. Внутри что-то всколыхнулось, посылая приятные импульсы по всему телу. Ощущение, что встретил старого знакомого, но я точно знал, что вижу его впервые. Парень разорвал зрительный контакт, когда к прилавку подошла одна из официанток. Окружающий мир обрушился на меня тонной звуков и ощущений. Залпом допиваю кофе, оставляю деньги на столе и быстро выхожу из прохладного благодаря кондиционерам помещения в духоту вечернего города.