Скала

На несколько мгновений воцарилась ужасающая тишина. Пробудившаяся воительница оторопело смотрела на своего спасителя – горбатого крючконосого гнома. Миме, ёжась под пронзительным взглядом, прикидывал, сможет ли он спрятаться в лесной чаще, куда нет ходу коню. Наконец девушка выдавила из себя: – Что?.. Как?! Нибелунги же живут в подземелье, как ты сюда попал? – Я от дракона убегал, – ляпнул Миме. Чёрные глаза воительницы теперь просто излучали презрение. – И случайно залез сюда. – Но неужели отец не прислушался к моим мольбам?.. – начала спасённая и вдруг осеклась. Она вспомнила, что вслух-то в отчаянии молила не о светлом герое, а о старике. Значит, эту просьбу Вотан и исполнил. Но нибелунги живут гораздо дольше людей! В глазах девушки закипели слёзы. Связать жизнь с таким карликом? Это хуже смерти! – При чём тут отец? – запутался Миме. Закрыв лицо руками, она, тем не менее, сквозь рыдания выложила ему всю историю. Миме мало что чётко расслышал, но имена Зигмунда, Зиглинды и валькирий разобрал. – Так значит, ты та самая валькирия, которую Вотан наказал за помощь Вельсунгам! – догадался он. – Да, – кивнула Брунгильда. – Но откуда ты знаешь историю с Вельсунгами?.. Нибелунги обычно не слишком хорошо осведомлены о делах людей. Ты вряд ли можешь быть Альберихом, значит, значит… ты его брат! – Он самый, – подтвердил Миме. – Выходит, что теперь ты достанешься мне в жёны? Брунгильду всю перекосило. Об этом ей даже думать не хотелось. При одном взгляде на этого нибелунга, дрожащего как осиновый лист, ей хотелось провалиться сквозь землю… или нет, в воду, ведь под землёй тоже гномы. – Придётся, – печально сказала она, решив больше не плакать – ещё чего не хватало, чтобы гадкий уродец увидел её слёзы. В конце концов, она бывшая валькирия! Миме даже слегка растерялся от такого нежданного поворота судьбы. Ещё недавно он считал себя одиноким (если не считать Зигфрида, которого он взаимно не выносит), всеми покинутым и обиженным, и вдруг ему в жёны досталась эта черноволосая красавица, дочь Вотана! – Поможешь мне справляться с Зигфридом, – осенённый новой приятной мыслью, сказал он. Брунгильда на это спросила: – Сколько сейчас Зигфриду лет? – Четыре, – с отвращением сообщил Миме, развеяв её возникшие было радужные мечты. – Упрямый, дикий мальчишка. – Не смей так говорить! – в голосе Брунгильды зазвенела сталь. Что ж, раз она вынуждена заменить славнейшему герою мать, а не стать ему супругой, как она было понадеялась, она это сделает так, как не сделала бы и сама Зиглинда! – Вот придём домой, убедишься, – сказал гном. – Собственно говоря, пойти туда лучше сейчас, иначе до темноты не доберёмся. А тут дракон… – он вздрогнул. Девушка посмотрела на него с нескрываемой гадливостью. Нет, это насмешка над ней! Она могла бы примириться с какими угодно уродствами суженого, если бы им сопутствовал характер героя. С каким удовольствием она бы отшвырнула этого Миме куда подальше! Но она полагала, что, когда Вотан узнает, он придумает для неё наказание ещё и похуже. «По крайней мере, – промелькнуло у неё в голове, – Миме меня явно побаивается, а значит, за девичью честь я пока что действительно могу не опасаться». Вслух же она сказала: – Раз настаиваешь, хорошо. Мы поедем на моём коне. И только попробуй запретить мне взять Гране с собой! Миме и не думал запрещать. Наоборот, он сразу понял, что на коне, да ещё и на волшебном, гораздо больше возможностей благополучно проехать через лес. – Я только сейчас высмотрю нужную дорогу, – согласился он. ------------------------ В пути новоявленные молодожёны почти не разговаривали. Миме только один раз попытался на правах освободителя и мужа обнять Брунгильду за талию, на что она его предупредила, что спихнёт его с коня, если он ещё раз позволит себе что-то подобное. Угроза подействовала, и остаток дороги Миме крепко сжимал поводья Гране, боясь даже ненароком коснуться валькирии. Зигфрида дома не оказалось. Миме со вздохом оглядел, спешившись, разгром в комнатах и кузнице. – В лес сбежал, негодяй, – пояснил он. – Сил никаких уже нет. – Повторяю: прекрати отзываться подобным образом об отпрыске Вельсунгов, – приказала Брунгильда. – Почему только ему не достался более достойный воспитатель? Миме, уже оправившийся от изумления после всего случившегося, сумел немедленно возразить: – Умиравшая Зиглинда сама поручила мне своего ребёнка! Она считала, что я смогу заменить ему отца! – Просто, очевидно, никого больше рядом не было, – сказала на это бывшая валькирия. – И это похвала за то, что я, не жалея сил, ращу этого мальчишку! – горестно вскричал гном. – День и ночь верчусь ради него, добываю пищу, кую мечи!.. – Не слишком-то ты, кажется, хорошо всё делаешь, раз Зигфрид тебя так не уважает. – Да что он понимает, он дитя ещё! – Он дитя Вотана... ну, точнее, его внук, – поправилась Брунгильда. – А это говорит уже о многом. – Если все дети Вотана имеют право безнаказанно изводить меня и ломать всё, что я с таким старанием делаю, то я уже начинаю жалеть, что привёл тебя в дом, – проворчал Миме. Брунгильда задумалась, будет ли сильно злиться Вотан, если она уйдёт от своего наречённого. Раз этот гномишко сам не так и стремится её удержать, возможно, Вотан закроет глаза на несоответствие судьбы дочери намеченному для неё наказанию. Но, размышляя об этом, она неожиданно поняла, что уходить ей никуда нельзя. Как она может оставить Зигфрида на попечение Миме? Если у неё ещё остался хоть какой-то долг, этот долг – воспитать будущего великого героя. Поэтому она должна всё-таки примириться с нытиком-карликом и остаться у него в жилище. Или попытаться уйти, забрав с собой Зигфрида? Но куда идти? В Валгалле её назад не примут. За себя она, с помощью Гране, разумеется, постоять сумеет, но как прокормить и себя, и мальчика? Всё придёт к тому, что она будет вынуждена опять же выйти замуж. И неизвестно ещё, за кого. Может быть, муж вроде Миме лучше, чем какой-нибудь из грозных силачей-воинов, который будет признавать только свою власть в доме и таскать Брунгильду за волосы. К тому же что он будет делать с Зигфридом? Брунгильде придётся убеждать всех, что Зигфрид ей – не внебрачный сын, а племянник. Судя по всему, пока что лучшей возможности, чем остаться с Миме, не предвиделось. – Я обещаю, что не буду изводить тебя, если ты сам будешь со мной хорошо обращаться, – скрепя сердце сказала Брунгильда. – Ну хоть что-то, – отозвался Миме. Раздался звук рога. – Вон он, негод... – покосившись на невесту, гном осёкся. – Вон он, Зигфрид! Как всегда – проголодался, так сразу домой! Он открыл дверь, и в комнату просто влетел светловолосый мальчик с настоящим, пусть и небольшим, охотничьим рогом в одной руке и маленькой дубинкой в другой. Для четырёхлетнего он был крепко сложен, да и рослым стать обещал. – Миме! Ты сковал мне новый меч? – нетерпеливо закричал Зигфрид. Нибелунг с видом оскорблённого достоинства сказал: – У меня не было времени. Лучше познакомься, Зигфрид, с этой женщиной, отныне она тебе будет вместо матери. Мальчик с интересом посмотрел на Брунгильду, та улыбнулась ему: – Здравствуй, Зигфрид, дорогой мой. Я очень рада, что буду тебя опекать: я была сестрой твоих родителей. – Моих родителей? – навострился он. – Ага, я так и думал! Значит, Миме мне и вправду не отец! Тут уж настала очередь Миме бросить уничижительный взгляд на Брунгильду. – Да, Миме тебе не отец, – ответила она. – Но всё же он, ну теперь и я тоже, мы вдвоём будем тебя растить. И ты должен относиться к нам как к родителям. – К тебе – буду как к родителям! – после некоторых колебаний заверил её мальчик. – А ты мне про настоящих моих маму с папой расскажешь? – Расскажу... потом. По мнению Брунгильды, история Зигмунда и Зиглинды для детских ушей не очень годилась. Надо будет сообразить, как бы её немножко упростить... – И ещё скажи Миме, чтобы он выковал мне меч! – добавил Зигфрид. – Миме как-то говорил, что иногда мужчины слушаются женщин. – Иногда, – раздражённо сказал Миме. Брунгильда увидела, что он близок к тому, чтобы разозлиться, и поспешила с вопросом: – Но разве он не куёт тебе мечи каждый день? – Они ломаются! – Зигфрид замахнулся на Миме рогом, тот шагнул назад. – Однако когда-нибудь получится тот, который не будет ломаться, – примирительно сказала Брунгильда. Она произнесла это так уверенно, что удалось заставить Зигфрида забыть о мече – по крайней мере, прекратить постоянно спрашивать о нём – на относительно долгое время.