Потусторонняя сила

Это определенно было не лучшей идеей, но спать хотелось катастрофически, да и живот все время неумолимо напоминал о себе. Можно, конечно, напроситься к Эшли, просто эта идея не внушала доверия. Да. Все дело именно в доверии, а девушки в последнее время не внушали Томми того самого нужного чувства. Брайан - не вариант однозначно, придумывать новые блюз партии, а он непременно предложит именно это, стоит лишь блондину заикнуться, что хочет приехать, нет ни сил, ни желания. Айзеку лишь повод дай! Томми неделю отходил от его подколов по поводу транссексуала из соседнего бара, который вдруг неожиданно, хоть Карпентер и предупреждал, но блондин не поверил, оказался с таким огромным сюрпризом под юбкой, что Рэтлифф впервые в жизни проспорил. Кажись, он перечислил всех своих друзей, точнее, всех, кроме лучшего друга. Конечно, Рэтлифф всегда желанный гость в любом доме, но своя кровать как-никак роднее… Да и вообще слова приглашения вырвались против его воли. Он не хотел. Наверное. - Мы же друзья? Всматривается в родные глаза, ища в них поддержки. Впрочем, понимание тоже сойдет. - У которых раньше был секс. - Но друзья же? Адаму ничего не остается, как согласиться. Просьба любимого гитариста с самого начала казалась довольно странной, словно вырванный эпизод из чертового кинофильма с плохо продуманным сюжетом. Но разве можно отказать Томми? Вот и Ламберт не мог. Тихое «помоги» расплавило мозг быстрее серной кислоты, и брюнет просто перестал думать. Его друг нуждается в помощи. Друг мать его… Певец сразу же отмечает, что с последнего момента его пребывания на территории бывшего возлюбленного мало что изменилось, разве, полотенце теперь только одно, и нет его, Адама, любимого мятного шампуня. Чья это вообще была идея расстаться? Еще и друзьями. - По-моему, - нарушает затянувшееся молчание брюнет, - ничего странного. Все как обычно. - Задумчиво закусывает губу, цепляясь взглядом за их совместную фотографию, до сих пор стоявшую на прежнем месте. Как и в день его ухода. - Это сейчас, - Томми по-хозяйски разваливается на диван, сладко потягиваясь. - А вот чуть позже. Серьезно, где-то в полночь. Как в том фильме «Ночь в музее», помнишь? Так вот я думаю… Его прерывает громкий смех. - Ты… - Адам в попытке остановиться, хватается за живот, все еще хихикая, - ты это серьезно сейчас? - А зачем, по-твоему, я позвал тебя переночевать? Не трахаться же! - Вообще-то я думал, что именно за этим, - сразу же выкладывает певец с самым важным видом. - Придурок, - обреченно констатирует гитарист, бросая при этом, весьма успешно, в него подушку. Первый час ожиданий они проводят довольно скучно, лишь изредка препираясь, какой фильм смотреть и кто будет переключать каналы. Второй - в не менее веселой обстановке, Адам даже начинает подумывать, а не послать ли все к чертям и хорошенько выспаться, его же не беспокоит бессонница, как некоторых. Но в таком случае это будет свидетельствовать о безразличии по отношению к Томми, а друзья так не поступают. Друзья… Брюнет в ужасе закатывает глаза, понимая, что если его сознание еще хоть раз произнесет это ненавистное слово - он непременно заскулит, зарычит, неважно. Это так хреново. Почему он вообще должен жить по воображаемому кодексу «друзей», где гласится, что лучше не спать с бывшими парнями? Тупые правила, тупые законы, тупые люди, которые сами же это и придумали. Безвыходность ситуации кажется настолько ему катастрофической, что он спрашивает первое пришедшее в голову, о чем сразу же жалеет. - Почему мы расстались? Ему хочется прикусить язык, вот прямо здесь, на месте, чтобы поганый рот больше так не палился, но Томми отвечает с жутко невозмутимым видом и это задевает. - Твоему огромному Эго было мало места для нас двоих. - А тебе, я так посмотрю, и вовсе все равно? - не выдерживает, хоть и обещал больше не поднимать этот вопрос. Но Томми сам его провоцирует, он уверен. И его сегодняшнее «У меня в квартире кто-то живет» выглядело настолько нелепо и по-детски, что только идиот мог повестись на подобное. Как раз роль для Адама! - Да, ты прав, с некоторых пор меня мало волнует твоя половая жизнь. На то она и твоя. Томми с трудом переводит дыхание, лишь бы не сорваться, высказав изменщику все, что думает о нем и его прыщавом Росси. Он даже имя его запомнил, хоть слышал раз в жизни и может поклясться на ужаснейшую память в подобных вещах, но именно эти чертовы пять букв, как его персональное проклятие, запомнились. Еще и Адам смотрит так, словно у него есть на это право. Свысока. Надменно. Обижено? Нет, он не поведется в очередной раз на подобные уловки. Дьявольская внешность, искусная улыбка, похотливые глаза. Аура так и прыщет сексуальностью. Устало прикрывает глаза, откидываясь на спинку дивана. Он-то думал, что наконец-таки забыл, смог похоронить те давно забытые чувства. А оказалось, лишь немного притупил. И стоит коснуться, как он в очередной раз окунется в этот омут и, наверное, безвозвратно. Черт бы его побрал, пригласить именно Адама! С самого начала ведь знал, что ничем хорошим не кончится. Знал и… наверное, надеялся. Да, в глубине души Томми понимал, что еще тогда несостоявшийся разговор должен когда-то произойти, так почему собственно не сейчас? Они все равно не заняты. Просто ждут. Вот только кого – загадка. И чем ближе стрелка приближается к двенадцати, тем больше он уверен, что те звуки, шаги, скрип дверей - не больше чем плод его больной фантазии, результат просмотра фильмов ужасов, вот, он даже читал где-то о таком. - Послушай, это было плохой идеей, - взвесив все «за» и «против», изрекает блондин, тонко намекая, что больше не нуждается в присутствии Адама. Он ведь почти насильно его сюда затянул, надавив на «лучший друг». Может, у него дела какие, или его вообще кто-то ждет, пусть он лучше уходит. - Уже почти полночь, - словно и не слыша его, подытоживает Адам. - Плевать. - Нет, я хочу дождаться. Никогда не видел призрака, - усмехается, как бы говоря «и где же он?». Томми хочет сказать, что его персональный кошмар сам Адам, как и причина вечной бессонницы, но вешать еще одну заботу на друга – как же он ненавидит это слово – Томми не хочет. - А как, - Адам со всех сил старается скрыть усмешку, поглядывая на хмурого блондина, - это раньше проявлялось? Томми устало зевает. - Что «это»? - Нуу… сила… потусторонняя. Злой дух. Ламберт честно пытался сдержаться, но Томми сам первым прыснул от смеха, на секунду потеряв при этом бдительность, и оказался опрокинутым на колени Адама. Он и забыл насколько это прекрасно вот так лежать с любимым человеком и слушать его дыхание, смеяться вдвоем, как прежде. И Томми не против. Определенно не против, ведь иначе он не смотрел бы так, не закусывал столь старательно губу, не провел кончиком пальца по щеке… - Томми, ты спишь? - Айзек закрывает дверь, бросая новоиспеченные ключи на ближайшую тумбу. Чуть медлит, но, не дождавшись ответа, все же решает заглянуть в комнату друга, хоть он здесь и временно, но элементарная забота... К тому же Томми так забавно спит, как, к примеру, вчера, с головой укутался в одеяло, когда на дворе двадцатиградусная жара. - Ээ, привет, Адам? Томми вмиг отрывается от пухлых веснушчатых губ, глядя на застывшего в дверях барабанщика. - А как…? - только и выдавливает. В сознании сразу же всплывает разговор двухдневной давности о помощи, так сказать, крыши над головой в период «раздора с женой». А ведь он и вправду было поверил в существование призрака.