Этот человек напротив

Новая квартира встречает Сандыля пустыми стенами и миниатюрными небоскребами из коробок и пакетов по всей комнате. Вещи разбирать жутко не хочется, не столько из-за их количества, сколько из-за того, что собирались они абы как, и в коробке с надписью "посуда" вполне мог оказаться годовой запас носков. Однако кроме как разбирать все эти завалы, заняться больше нечем, и он принимается за дело, вскрывая коробку с наклейкой: "Кроссовки". В ней оказывается куча плюшевых кошек, подаренных заботливыми друзьями - на обычных у Сандыля аллергия, а потому он пытается заменить их хоть как-то. Постепенно небоскребы превращаются в неаккуратные кучи - разбирать коробки лень, и он просто скидывает их в угол, оставляя на потом, забрасывая сверху еще несколько пакетов из-под одежды. Это место Сандылю определенно нравится. Высокие потолки, светлые обои и, что самое главное, балкон, который вполне сойдет за еще одну, пусть и узкую, комнату. А потому, едва раскидав все вещи по новым местам, парень тащит с собой маленький стол с кухни, забрасывает несколько подушек и устанавливает стул так, чтобы наблюдать за всем, что происходит на улице. На балконе Сандыль проводит почти все свободное время, едва ли там не ночуя. Пьет чай, играет с плюшевыми кошками, сочиняет странные тексты песен и наблюдает за облаками, лениво бегущими по розово-сумеречному небу с мелкими гвоздиками звезд. А еще Сандыль наблюдает за странным человеком, который живет в квартире напротив. Он заметил его в первый же день, когда поймал внимательный взгляд, направленный на него из-за тяжелых штор. А потом, краем глаза, замечал, как сосед ходит по комнате или как колышется ткань на окнах, словно кто-то случайно ее задел. В квартире напротив живет странный парень, который все время носит очки в черной оправе и собирает длинные волосы в хвост. Он живет один и, судя по всему, не очень любит солнце - Сандыль ни разу не видел, чтобы тот открывал шторы днем или зажигал свет, когда стемнеет. Сандылю очень скучно одному, и на девятый день он наконец решает завести новые знакомства. Среди вещей, презентованных друзьями, Сандыль находит небольшую доску, несколько цветных маркеров, чтобы писать на ней, и тащит все это на балкон. Размашисто выводит синим по белому: "Привет :)", что-то добавляет, снова стирает, но в итоге останавливается на изначальном варианте, поворачивает доску надписью к окну и начинает ждать. Шторки в квартире напротив шевелятся, и из-за них показывается крайне удивленное лицо соседа, которое тут же исчезает. Сандыль тяжко вздыхает, осознавая, что это была не лучшая идея, и уже собирается плюхнуться на стул, когда замечает в окне белый прямоугольник. "Привет" Сандыль едва ли не прыгает от радости и тут же строчит следующее послание. "Я недавно переехал. А ты давно тут живешь?" Со следующим ответом парень в окне напротив медлит - долго что-то вырисовывает на листке бумаги, потом сминает его и пишет заново. "Достаточно давно. Будешь моим другом?" Сандыль смешно моргает, приоткрыв рот от удивления. Он ожидал чего угодно, но только не такого вопроса в лоб. Парень из квартиры напротив ему жутко нравится - он интересный, а это самое главное, если хочешь подружиться. И потому Сандыль, не задумываясь, крупно пишет: "ДА ^__^". И на секунду ему кажется, что даже на своем балконе он чувствует волны безграничного счастья. Они переписываются уже недели две, но все, что Сандыль узнал о своем соседе, это то, что его зовут Шину, у него нет друзей и он почти не выходит из дома. На все вопросы тот либо не отвечал, либо отвечал неоднозначно, словно скрывал что-то. Хотя Сандыль рассказывал о себе все без утайки, насколько позволял размер доски. Доска, кстати, заняла почетное место среди подушек и каждый день бережно полировалась, чтобы текст с нее хорошо читался. "Почему ты ничего мне не рассказываешь?" Однажды спросил Сандыль во время их привычного ритуала наблюдения за облаками. "Потому что не могу." "Ты мне не доверяешь?" Даже в том, как написана эта фраза, чувствуется легкая обида, но Шину только грустно качает головой, пожимает плечами и уходит, задернув шторы. Окно напротив третий день встречает черным провалом тяжелой ткани, за которым, вроде как, должен быть Шину. За то время пока они общались таким дурацким, но теплым способом Сандыль уже успел привыкнуть, что каждый раз, когда приходит домой и топает прямиком на балкон, его в окне напротив уже ждет небольшой лист бумаги с надписью: "Привет". А другой связи у них и не было. Сандыль пробовал приходить в гости, но ему никто не открывал дверь, а спрашивать соседей было как-то странно. Да и что у них спросишь? "Здравствуйте, я живу в доме напротив и переписываюсь с вашим соседом табличками. Вы не знаете его телефона?" Потому эту идею он тут же отмел. Ему было грустно. Потому что он обидел человека, будучи его единственным, кажется, за всю жизнь другом. И теперь никак не мог извиниться. На четвертую ночь Сандылю приснилось, что он выкладывает на земле: "Прости меня" из белых свечек. И они светятся в ночной тишине маленькими огненными столбиками. А из подъезда ему навстречу выходит улыбающийся Шину и говорит, что совсем-совсем не обижается, просто он... И тогда Сандыль просыпается на полу с неприятной резью в уголках глаз и застрявшим в горле маленьким колючим ежиком из несказанных слов. На шестой день, когда Сандыль уже готов кидаться подушками и маркерами в окно напротив и даже выкладывать свечками извинения, шторы наконец открываются. Шину выглядит еще более уставшим, чем обычно. Он без очков, а его волосы, обычно собранные в смешной хвостик на затылке, неаккуратными прядями обрамляют осунувшееся лицо. "Прости. Я не хотел тебя обидеть" Сандыль прислоняет доску к стеклу, прижимаясь к ней губами, выглядывая совсем немного, потому что боится. Боится снова не увидеть привычный силуэт в темном проеме окна. И что ему не ответят. Он смешно моргает, сглатывая маленького ежика, состоящего из сплошных "прости", и всматривается в белоснежный листок бумаги за окном напротив. "Просто я не могу рассказать" "Но мы все еще друзья?" Шину вздрагивает, морщит нос и смешно улыбается, становясь похожим на плюшевого медвежонка. Он как-то совсем по-своему наклоняет голову, смеется, корчит рожицы, что-то рисует на листке бумаги. Сандыль смотрит на него во все глаза и, кажется, забывает, как дышать. Всего за несколько минут его сосед преображается - на его лице нет ни капли той боли и тоски, что присутствовали еще совсем недавно. И ему жутко тепло от маленького котенка, что урчит чуть пониже левой лопатки. Больше Шину не пропадает, наоборот, кажется он вообще спит у окна, потому что, когда бы Сандыль не вернулся, его всегда ждал листок, на котором таким знакомым почерком написано: "С возвращением". Он снова пытается окольными путями пригласить Шину к себе или заполучить приглашение к нему, но так ничего и не добивается, только снова видит то грустное выражение и чувствует, как внутри что-то сжимается. "Почему мы не можем встретиться?" "Просто не можем." "Ты болен, да?" Шину грустно смеется, убирая выпавшую прядку за ухо, и от этого жеста Сандылю становится не по себе. Он уже не уверен, что хочет знать настоящий ответ, который кроется за тоннами "воды" и тонкого обмана. "Не совсем." Они сидят в тишине и смотрят друг на друга. Читать написанное становится чуть труднее из-за наступившей ночи, но привыкшие к такому, они не обращают на это ровным счетом никакого внимания. Они ждут. Наконец Шину берется за маркер. "Прости, но я должен уйти" Сандыль не пишет ничего, только припадает к холодному окну, прикусывая нижнюю губу. Он дрожит и едва сдерживает слезы, сам не понимая, почему же уход этого человека делает ему настолько больно. Больно и плохо. "Прости меня. Пожалуйста". Ежик превращается в циркулярную пилу, которая дерет горло с нечеловеческой болью. Сандыль не хочет плакать, не хочет думать, что он потеряет своего такого странного, но до дрожи любимого, друга. Но плачет. И понимает. Шину делает несколько шагов назад, растворяясь во тьме. В его квартире загорается свет, впервые за все то время, что они знакомы. И Сандыль наконец видит то, чего не мог увидеть раньше. Вся комната, от пола и до потолка, обклеена белыми листами обычной бумаги. И на каждом листе тем самым, до боли знакомым почерком, выведено одно и то же. "Ли Сандыль. Я тебя люблю" Больше в комнате нет ничего. И никого. До утра Сандыль валяется на полу гостиной в каком-то тупом беспамятстве, не понимая, что вообще происходит, где он, и почему около его лица на полу какая-то лужа солоноватой воды. Он хочет пролежать так весь день, забыв про учебу и работу, но в голове снова всплывает обклеенная бумагой комната. И он подрывается. Натягивает первые попавшиеся тапочки, вылетает из квартиры, не удосуживаясь закрыть дверь, и несется в дом напротив. - Здравствуйте, простите за столь ранний визит, но я живу в доме напротив и хотел поговорить насчет вашего соседа... - Знаю, знаю. - Поясняет пожилая женщина с каким-то очень грустным взглядом, - Паренек там жил. Забавный такой. Только совсем одинокий он был - даже из дома не выходил почти. Только зайдет иногда ко мне, поговорить о чем-нибудь. Друзья его, вроде как, бросили. И то ли заболел он, то ли еще что... - Он умер, да? С трудом спрашивает Сандыль, чувствуя, как по щекам снова бежит что-то теплое. - Ой, ты плачешь что ли? Да, грустно это... Жаль мальчишку, твоего возраста был... - Можете открыть квартиру? Он видит происходящее словно со стороны, а то, что ему говорят и вовсе не слышит. Вот перед ним открывается дверь. Вот они вместе заходят. Сандыль слышит сдавленный вздох женщины, когда они входят в бывшую гостиную. Где-то чуть ниже левой лопатки очень тепло, а в горле клубком свернулся котенок, и слезы уже почти высохли, только слегка пощипывает в уголках глаз. Сандыль улыбается и прикасается к стене, обклеенной простыми листами белой бумаги с надписями "Ли Сандыль. Я тебя люблю".