Amsterdam

      Тихий стук колес по рельсам снова укачивал, Чонин сидел в купе, прислонившись головой к окну, и смотрел на ускользающие за стеклом виды. Он снова сбегал. Сбегал от неудачной действительности маленького австрийского городка куда-то на северо-запад. Билет был до Амстердама, но, наверно, он выйдет раньше. На очередном перроне очередного европейского города. В скольких из них он успел побывать за последние пару лет? Почему-то в такие моменты ему всегда вспоминалась жизнь в Сеуле. Кажется, это было так давно – школьные и университетские друзья, первые отношения, бесконечное увлечение танцами. От той жизни остались только танцы. Друзей заменили сигареты, а отношения он имел только с городами, в которых бывал. Каждый разрыв отмечался татуировкой на теле, хриплым смехом в пустом купе и почти неслышным “Goodbye” ускользающему перрону.       Чонин помнил, чем, а точнее – кем ознаменовалось его решение покинуть Сеул. Кем-то худым и кудряво-рыжим, с мягкой улыбкой и чуть сумасшедшим блеском темных глаз. У Чанеля было по тоннелю плюс два маленьких гвоздика в каждом ухе, проколотые правая бровь и нижняя губа и огромная татуировка феникса на спине. На любимой худой спине с выпирающими лопатками и позвонками это был единственный рисунок. В противовес ей рукав из узоров, полностью скрывающий правую руку, и только наполовину исписанная левая. Интересно, как выглядит Пак Чанель сейчас?       Чонин понял, что выйдет в следующем же городе, ибо желание наполнить дымом легкие именно на воздухе, а не в тамбуре трясущегося на рельсах поезда, оказалось нестерпимым. Усмешка исказила пухлые губы и тут же отразилась в оконном стекле. Чанель исчез из его жизни с тихим “I'm sorry, lover... You're sorry; I bring you down”, когда увидел первую татуировку влюбленного до беспамятства в него Чонина – маленького феникса на лопатке, и пачку сигарет в кармане куртки младшего. Ким не курил до Чанеля. И, кто знает, какие мысли одолевали Пака, когда он шептал эти слова из песни любимой группы, на ухо уснувшего Чонина, сбегая из комнаты танцора. Исчезая из Сеула, может, навсегда, а может, только на пару лет. Чанель никогда не говорил, на какой срок он вернулся в родной город, но всегда интересно рассказывал низким голосом о европейских городах, по которым путешествовал, когда лежал на узкой кровати, крепко прижимая к себе Чонина, чье воображение с легкостью рисовало картины, описываемые Паком.       Ким сорвался из Сеула спустя месяц. Не на поиски все еще любимого худого и рыжего. А за теми городами, о которых ему рассказывал тот, кого младший считал своим персональным счастьем. Механический женский голос объявил о приближении к Мюнхену, и Чонин поспешил взять свою сумку с вещами и направился к выходу из вагона, по пути проверяя сколько еще сигарет осталось в пачке и спичек в коробке. Он никогда не любил зажигалки, предпочитая шум бьющихся о картонные стенки деревянных палочек с серными головками ***       Сидя на перроне и медленно затягиваясь, Чонин наблюдал за извивающейся струйкой дыма, убегающими вдаль поездами, быстрым потоком сменяющих друг друга людей. Они были разными: спешащими в деловые поездки, приезжающими ради путешествия по красивому немецкому городу, прощающимися со слезами и объятиями и уже с совсем другими слезами встречающими друг друга. Пестрый людской муравейник* спешил по своим делам под серым небом Мюнхена, а Ким просто сидел и думал о том, что, кажется, надо что-то менять.       С тяжелым вздохом встав, Кай направился к кассам. Он все же хотел побывать в Амстердаме – городе, в который от него сбежали. Хотя, Ким был бесконечно уверен в том, что Чанеля уже давно нет там, и вообще Пак может перебиваться где-нибудь в Америке, но Кима тянуло в столицу страны тюльпанов.       Уже стоя в очереди, Чонин услышал громкий низкий смех, пробившийся даже сквозь громкие биты музыки в наушниках. Думая, что ему показалось, Ким повернулся, чтобы посмотреть, кто же так хохочет.       Высокий парень с короткими черными волосами стоял рядом с не менее высоким блондином. Короткие волосы брюнета не скрывали знакомых оттопыренных ушей. В них все также было по одному тоннелю, рядом маленький гвоздик и еще один в хрящике. Словно почувствовав, что на него смотрят, высокий обернулся, и Чонин подумал, что это шутка судьбы. В трех метрах от него стоял Пак Чанель, неотрывно смотрящий в глаза младшего. Широкая улыбка хоть и осталась на губах старшего, но, казалось, в разы померкла. Бывший рыжий тоже не думал, что еще когда-нибудь встретится с мальчишкой, покорившим его свободолюбивое сердце и оставившим в нем слишком заметный след.       Пак резко отвернулся, а Чонин поспешил взять билет до Брюсселя и отчалить на перрон, с которого будет отправляться нужный ему поезд. Пальцы немного тряслись, когда он доставал сигарету, и все никак не могли нормально чиркнуть спичкой по стенке коробка, сломав пару палочек.       Эта встреча дала новую силу воспоминаниям о паре месяцев в Сеуле, что Пак и Ким провели вместе. Нет, Чонин и так многое помнил, но, казалось, что смотрел на них сквозь толщу чуть грязного стекла, в приглушенном свете. Сейчас же яркими красками проносились перед его глазами их танцы на двоих в клубах, их ночи на полутораспальной кровати в маленькой квартире Пака, их переплетенные пальцы, их звездное небо, то, как они придумывали новые названия уже известным созвездиям. Все это поглотило Чонина настолько, что он не заметил, как вошел в подошедший поезд и уселся в свободное купе. ***       Чонин совершенно не понимал, каким образом умудрился сесть не на тот поезд, в результате чего ему пришлось выйти в Ганновере, ибо нет билета – нет проезда. Да и поезд следовал в Бремен, куда совсем не стремился Ким. Надо было срочно решать, куда путь держать дальше. Уже смеркалось, а оставаться в Германии не хотелось, но ближайший рейс в другую страну был как минимум через полтора часа. Впервые, кажется, за два года Чонин вляпался в такую ситуацию. Но так же еще интереснее!       В результате, парень принял решение доехать до Амерсфорта, из которого уже отправиться в Амстердам. Можно было бы и напрямую сразу до столицы Нидерландов, но Киму хотелось впитать в себя чуть больше голландской культуры, да и почти восемь часов в пути проводить не хотелось. Приняв решение, Чонин отправился покупать билет, а после и немного пройтись недалеко от вокзала, ведь поезд только через два с половиной часа. ***       Путь до Амерсфорта прошел в тихой дреме и спокойствии.       Два дня посвятил Чонин новому незнакомому городу, гуляя по узким улочкам, две ночи проведя в клубах, танцуя, как давно уже не танцевал, знакомясь совсем ненадолго с новыми лицами. Кажется, эта страна вдыхала потихоньку в него новую жизнь.       Утром третьего дня Ким принял решение наконец-то ехать в Амстердам и тут все закрутилось.       Всего 35 минут в пути, но дернул же его черт выйти раньше, в Бюссюме. Маленький неприметный городок на пути из Амерсфорта в Амстердам, но захотелось же. Будто позвал кто-то знакомый ласково. И вот уже Чонин бросает свою сумку в дешевом хостеле. У него весь день, вся ночь, вся жизнь. И он волен тратить ее, как ему пожелается.       А сейчас ему желается пойти поесть в хорошем кафе и погулять, что Чонин и поспешил исполнить. Во время прогулки после сытного обеда Ким как маленький заглядывал во все магазинчики, покупал глупые сувениры, думая, что отошлет их по почте родителям, которых не видел два года, за все прошедшие не вместе праздники. Этим весенним днем солнце светило на небе Бюссюма, играя в высветленных волосах Чонина, заставляя его щуриться, а в уголках губ появляться улыбке.       За время прогулки Ким нашел вроде бы неплохой клуб, в который решил наведаться вечером, а пока, возможно стоит пойти поспать. Ночь обещала быть еще более прекрасной, чем день. ***       Вечерний воздух был наполнен свежестью, а легкий ветерок обдавал прохладой. Улыбаясь предночному Бюссюму Чонин подходил к клубу, у входа которого скопилась небольшая очередь, а из помещения уже были слышны биты современной музыки. «Tulp» гласила вывеска над входом, где у Чонина не возникло ни единой проблемы с тем, чтобы попасть внутрь.       Окунаясь в сумасшедшие ритмы музыки, Кай улыбается чуть шире. Это его стихия, его воздух. В танцах по-прежнему нет равных Ким Чонину, и парень знает это. Тело, даже не доходя до барной стойки, сразу само начинает двигаться в такт. И смуглый парень понимает, что уже не может остановиться. Что он снова дышит, и пока не надышится, то остановиться не сможет. Толпа радостно приветствует танцора, чуть расступается вокруг него, оставляя место для резких выпадов, чем Чонин сразу же не может не воспользоваться, вызывая восторженный гул.       Да, такая жизнь и нужна ему.       Ритмы музыки, трущиеся в нем друг о друга тела в клубах, веселый смех, полная свобода самовыражения. Возможность танцевать не сравнится ни с чем другим. Деньги, путешествия, курорты – все это становится мелочью, когда ты оказываешься в темноте полуподвального помещения, и лишь светомузыка позволяет тебе видеть окружающих.       Чонин счастлив. Ему не нужно алкоголя. За три часа он выпил всего пару коктейлей. И этого вполне достаточно, чтобы с новыми силами покорять танцпол каждую новую минуту. Он танцует один, словно в маленьком вакууме, никто не рискует нарушать его единения с музыкой, восхищаясь талантом молодого танцора со стороны. Но когда со спины внезапно кто-то подстраивается, Ким ни капли не возражает, лишь откидывается чуть на стоящего сзади. Потому что слишком знакомые руки проводят сейчас по его бокам и бедрам, задирают майку на животе, потому что слишком знакомо это ощущение человека за спиной, что не стерлось за два года. Идеальный, чуть более высокий, чем у Кима рост.       Потому что уже около часа он чувствует именно его прожигающий взгляд.       И Кай знает, что двигаются они сейчас, идеально вписываясь друг в друга, вызывая еще больше восхищения. Ким скучал по этому. Танцевать в едином ритме с Чанелем было всегда прекрасно. Везде: и на танцполе, и в постели.       И когда на ухо тихим низким голосом, но перекрывая шум музыки, раздается «Поехали», Чонин ни секунды не раздумывает. ***       Маленькая квартира встречает их целующимися и прижимающимися друг к другу. Руки беспорядочно срывают куртки, отбрасывая уже куда-то за пределы маленькой прихожей. Громкий хлопок закрывшейся от пинка двери разрушает тихую музыку поцелуев и сдерживаемых стонов, а Кая резко подхватывают под ягодицы и несут в спальню.       Небольшая комната, небольшая кровать – все напоминает обстановку прошлого, но какое сейчас до этого дело, когда так приятно зыпустить пальцы в короткие густые волосы, сжимая, вскрикивая от неожиданного, сладкого укуса в ключицу.       Майки, джинсы – всё лишнее, ненужное, отрицаемое, потому что только они сейчас существуют. Нет. Существовали порознь, сейчас – живут. Живут друг другом, дышат общими стонами, чувствуют болезненным проникновением и царапинами от ногтей на спине.       Глаза в глаза, сладким влажным сплетением языков, мягким ощущением губ на губах. В едином ритме, под музыку хриплых стонов, вскриков, тяжелого дыхания.       Когда перед самым пиком, все будто в замедленном действии, и видишь до мельчайших подробностей лицо напротив. Капельки пота на висках, лбу, всем теле, напряженные плечи. И в момент кульминации, со сливающимися в единое хриплым стоном и низким рычанием, понимаешь, что человек, который сейчас с тобой – твой.       И много поцелуев и нежных слов, и море удовольствие всю ночь. Почти до рассвета – все это есть у них сейчас. ***       Когда утром Чанель, просыпаясь, не ощущает рядом тепла тела Чонина, то думает, что тот всего лишь вышел в туалет. Когда в течение десяти минут Ким не забирается в постель к Паку, тот задумывается, что слишком уж тихо в этой маленькой квартирке. Открывая глаза, брюнет уже догадывается, что он сейчас увидит, однако подтверждение догадки все равно вызывает горькую досаду. Оглядывая комнату пустым взглядом, Чанель думает, как же он умудрился упустить своего человека уже во второй раз.       Ярко-розовая бумажка на тумбочке привлекает внимание. Простой стикер, но строчки, написанные на нем по-английски, вызывают победную ухмылку, радостное «Йехуу!» и небывалую по утрам активность.       «You'll take the West train, just by the side of…» ***       Амстердам был удивительным городом, поражающим своей красотой, свободой и обилием велосипедистов. Стоя на Синем мосту и наслаждаясь видом на реку Амстел, Ким думал о прошедшей ночи, улыбаясь своим мыслям. Это было то, чего он так хотел, то полное единение, которого не хватало два последних года. Решение об утреннем побеге было внезапным, но Чонин уверен, что Пак поймет его послание.       Когда сзади неожиданно обнимаю, Ким вздрагивает, но тут же расслабляется и улыбается, чувствуя поцелуй за ушком.       - Ты думал я не пойму и не найду тебя? – низкий голос вызывает бабочек в животе.       Чонин прижимается сильнее к своему парню и обхватывает обнимающие его руки.