Я не могу пойти с тобой

      Музыка сменилась. Из микрофонов полился чарующий, глубокий голос певицы Франчески. Итальянка проникновенно запела что-то о луне и небе. И о любви, бесконечной как мир и звезды. Кэти, замерев на месте, с интересом прислушалась. - Можно вас пригласить на танец, юная леди? – над головой девочки раздался почтительный голос капитана. Та, не раздумывая, с радостью протянула маленькую ладошку старому моряку. Вскоре, они уже медленно кружились среди пассажиров. Музыка обволакивала их, подобно терпкому горячему шоколаду, заставляя забыть обо всем. С другого конца палубы за ними наблюдал Доменико. Он был искренне рад тому, что капитан, наконец, обратил свое внимание на единственного ребенка на борту Антониа Грациа. Все-таки, лайнер не был детской площадкой – могло случиться всякое… А с другой стороны, молодого офицера что-то раздражало. Вот только понять, что именно, он не успел. Откуда-то из-за угла появился запыхавшийся матрос. - Разрешите обратиться! – гаркнул он, вытягиваясь «по струнке». - Разрешаю, - кивнул Доменико, вздыхая. Повернувшись к танцующим спиной, он внимательно посмотрел на матроса. - Что у вас? - Я ничего не понимаю, господин младший помощник… Со средней палубы куда-то делся спасательный трос! Мы облазили весь лайнер… - Подождите минуту… Ваша проблема в… Пропавшем тросе? - Доменико вскинул темные брови. Матрос, выглядевший так, будто на корабль вот-вот обрушится цунами, резко побледнел. Наклонившись к офицеру, он судорожно схватил его за рукав и скороговоркой выпалил: - Ради всего святого, если вам дорога жизнь… Следуйте со мной, мне нужно вам кое-что показать. Доменико, смерив собеседника недоверчивым взглядом, обернулся через плечо. Кэти все еще танцевала с капитаном. Пассажиры выглядели вполне обычно - довольными жизнью и собой. Дернув плечом, молодой человек кротко кивну: - Хорошо. ***       …По ушам бил нестерпимый вой. Это выли пассажиры и остатки команды – заколотые, отравленные, зарезанные и застреленные на палубах Антониа Грациа. За какие-то считанные минуты лайнер превратился в скотобойню, омытую кровью бесчисленных жертв страшного бунта. Матрос решился рассказать о заговоре слишком поздно. Все, что успел сделать Доменико – это спуститься в свою каюту за револьвером. Вот только его уже ждали. Едва молодой человек переступил порог, как в него вцепились двое бунтарей. Один из них сразу же ударил офицера складным ножом. Только мерзавец, метивший в сердце, из-за своей трусости, а может, из-за низкого роста, попал лишь в грудь. Лезвие полоснуло по ребрам, и белоснежная рубашка окрасилась алым. - Ах ты… - только и смог выдавить из себя Доменико, сжав кулаки, - предатель… - Не бросайтесь словами, младший помощник! – глумливо пропищал один из нападавших и со всей силы ударил молодого человека кулаком в живот. А потом еще и еще. Последовала целая россыпь ударов, Доменико пытался отбиваться, но ранение мешало просто поднять руку. Офицер явно проигрывал, да и бунтарей было двое. В какой-то момент юноша упал на колени, и в голове мелькнула малодушная мысль о смерти. Но его быстро поставили на ноги, крепко схватив под локти. У шеи сверкнуло лезвие ножа. Перед глазами офицера клоками плавала тьма, воздух вокруг казался чересчур холодным, с привкусом гнили. Доменико уже почти поверил, что этим все и кончится. Но высокий детский крик будто сдернул с него пелену смерти и заставил поднять голову. Дверь каюты была распахнула настежь, а на лестнице, прямо напротив входа, стояла Кэти. Ее лицо было искажено ужасом, она была вся белая от страха. На платье алели брызги крови. «Жива…» - мелькнула бессвязная мысль и юноша, рванув вперед, попытался высвободиться, но кто-то из бунтарей дернул нож на себя. We keep trying to be strong// Мы стараемся быть сильными We keep breathing till we hear// Мы продолжаем дышать, пока мы здесь I keep loving you through all// Я буду любить тебя через все это …Ее крик заглушил боль, звуки и свет. Доменико будто на мгновение ослеп, а потом его колени подогнулись, как если бы он был куклой на ниточках. Тело с противным мокрым шлепком ударилось о деревянный паркет. Запахло чем-то металлическим. Убийцы же, разъяренные кровью, кинулись за девочкой. «Если бы не я… - пронеслось в голове офицера, прежде чем он навсегда закрыл глаза, - Если бы она не видела…».