Партнёр на зиму

- Ты уверен, что хочешь провести эту зиму со мной? - А ты против? - Нет, - Шульц улыбнулся и пригубил пиво, измазав усы в пене. - Я боюсь, как бы меня твоя жена не прокляла. Всё-таки вы оба через столько прошли, чтобы снова быть вместе, а тут появляется какой-то немец и увозит её милого на целых три месяца. - Не немец, - нахмурился Джанго. - А спаситель. Так она тебя зовёт. Шульц удивлённо вздёрнул брови. - Меня? Подожди-ка, спаситель у нас - это ты, Зигфрид. Я всего лишь немного помог тебе в твоём предприятии. Можно считать меня, - тут он шутливо развёл руками, словно давая разглядеть себя во всей красе, - оруженосцем, если угодно. - Я должен тебе двенадцать тысяч, - хмуро перебил его собеседник. Кинг незамедлительно скис. - Джанго, мы с тобой это уже обсуждали. Ты не должен... - Должен. Поэтому я еду с тобой, и Брунхильда со мной согласна. - Ну раз так, - Шульц пожал плечами, в два глотка допивая пиво, - не буду делать вид, что мне твоя компания неприятна. Буду рад провести с тобой ещё одну зиму. Джанго в ответ протянул ему руку. - Ты чертовски вовремя, друг мой! - воскликнул доктор, когда последнего из членов банды догнала пуля, выпущенная из ружья Джанго. - Как никогда рад тебя видеть! Джанго поправил шляпу и скептично осмотрел его с головы до ног. Шульц стоял посреди заснеженной поляны, часто переступая с ноги на ногу - и был абсолютно голый. - Что здесь произошло? - мрачно осведомился первый чёрный охотник за головами, осматриваясь кругом. - Как видишь, я попал в не самое приятное положение, от которого ты меня избавил - и за что я тебе весьма благодарен. Передай мне, пожалуйста, мою одежду, она вон там. Спасибо. Если позволишь, - продолжил он, расстилая на снегу свою накидку и вставая на неё босыми ступнями, - я для начала облачусь, потом мы погрузим этих джентльменов... - тут он ненадолго замолчал, прыгая на одной ноге и стараясь попасть в штанину, - а потом мы поедем дальше к горам, где примерно в трёх милях будет небольшой дом, в котором нас ожидает последний из банды Стивенсона. И пока мы будем ехать, я отвечу на все вопросы, которые сейчас читаются на твоём лице. Джанго кивнул и прислонился плечом к обледеневшей скале, наблюдая за тем, как Кинг трясущимися пальцами пытается застегнуть ремень. Если бы он сейчас не переживал за своего друга, то наверняка бы не удержался от улыбки, глядя на тщедушное сложение немца. Шульц был самым умным, самым благородным, самым лучшим белым, какого Джанго только видел - но до чего же смешно смотрелся он сейчас, резко уменьшившийся в размерах, дрожащий, точно новорождённый птенец. О нём хотелось позаботиться, но Фримэн сдержал свой порыв подойти и помочь застегнуть все пуговицы на жилете: вряд ли бы это оскорбило его друга, но прибавило бы неловкости его и так странному положению. - Пойду, принесу тех двоих, - сообщил он, разворачиваясь и закидывая ружьё на плечо. Доктор с благодарностью посмотрел ему вслед, чтобы через мгновение с неслышным стоном опуститься на накидку, судорожно сжимая себя за плечи и дрожа всем телом. Впрочем, когда Джанго вернулся с двумя трупами, Шульц был уже при полном облачении, и, как ни в чём не бывало, грузил членов банды, стараясь не запачкаться в крови. - Похоже, я теряю хватку, - вздохнул Кинг, снимая шляпу и приглаживая волосы. - Двоих-то я сразу уложил, но третий, Ловкий Джимми, накинул мне удавку на шею. Думаю, что именно таким образом он и совершил все те три убийства, за которые теперь разыскивается. От Джанго не укрылось, как слегка дёрнулась рука его спутника: тот едва удержал себя, чтобы не прикоснуться к своей шее. - Почему их было шестеро? - спросил он, отчасти желая перевести разговор с этой неприятной для доктора темы. - Если бы я знал, - Шульц вздохнул. - Я думал, трое будут здесь, ещё двое - за холмом, куда отправился ты, а четверо остальных останутся ждать в доме. Как бы то ни было, мне очень быстро приставили дуло к виску, и я решил, что будет лучше, если я не буду выражать своё недовольство. Потом эти джентльмены, уже вчетвером, стали обсуждать возможные варианты мести мне за их убитых товарищей. Признаться, некоторые предложенные варианты делают честь их богатой фантазии... - Так что эти ублюдки хотели с тобой сделать? - поинтересовался Джанго, которого порой раздражала любовь доктора выражаться слишком длинно и витиевато. - Я бы сказал, - тут Кинг снова снял шляпу и пригладил волосы, что он делал, когда не мог подобрать нужные слова, - они решили сделать то, перед чем порядочные джентльмены гуляют под луной и держат друг друга за руки. - Они решили тебя отодрать, - подытожил Фримэн. - Именно! - в голосе Шульца зазвучало его привычное, но так не подходящее к обсуждаемому предмету разговора, веселье. - Благодарю, я никак не мог вспомнить достойное определение этому действию. Именно это они и собирались со мной сделать - и я очень рад, что ты подоспел вовремя. Боюсь, задержись ты на каких-нибудь пять минут, и тебе бы пришлось стать свидетелем куда более компрометирующей меня сцены. Если бы не слово "компрометирующей", значения которого Джанго не знал, он бы поверил жизнерадостности и беззаботности немца. Однако то, что Шульц забыл о том, что с его другом следует выражаться менее заумно, доказывало его крайнюю степень волнения. - Прямо посреди поля? - Ага, - Кинг хохотнул, - я пытался убедить их доставить меня к ним в дом, чтобы там свершить своё намерение - но их жажду мести не останавливала даже опасность самим заморозить себе некоторые важные органы. Видимо, южане действительно не боятся холодов... Тут его всё-таки передёрнуло. Джанго отвернулся. Смотреть на своего друга было почти больно: его было очень и очень... жалко. - Если бы я знал, - пробормотал он сквозь стиснутые зубы, - я бы позаботился о том, чтобы их смерть была более болезненной. Шульц промолчал. Последнего из шайки немец застрелил, не сбавляя шага; ворвался в дом - и разочарованно развёл руками. - Я надеялся, что здесь будет теплее, - признался он. - Видимо, придётся самим топить. Ты ведь не против провести ночь здесь, а утром уже отправиться к нашему доброму шерифу? Через час в камине полыхал огонь, и Шульц сидел, пододвинув кресло к самому огню, вытянув вперёд покрасневшие руки. Джанго, посмотрев на него, вздохнул и отправился на двор нарубить ещё дров. Через четыре часа в доме было уже достаточно тепло, чтобы снять верхнюю одежду, но Кинг так и сидел, не шевелясь. Его била крупная дрожь. Джанго обошёл весь дом, собрал всё оружие и захватил с собой бутылку какого-то невнятного алкоголя, вполне сносного на пробу. - Держи, - Шульц с недоверием осмотрел сунутую ему в руки бутылку, отхлебнул, поморщился. - Тебе стоит согреться. - Думаю, это нервное, - тот улыбнулся, глядя, как Джанго подтаскивает своё кресло поближе к камину и к нему. - Всё-таки, странный выдался день. Prost! - он отсалютовал бутылкой и снова отпил, не сумев сдержать гримасы. Молчание затянулось надолго, только было слышно, как трещат дрова, да как Кинг то и дело прикладывается к бутылке. Фримэна эта тишина тяготила; раньше оба могли молчать хоть целый день, ни разу не беспокоясь этим, но сейчас складывалось впечатление какой-то недосказанности. - Не знал, что у белых это тоже принято, - наконец сообщил он, глядя на огонь. - Что? - не понял Шульц, но потом быстро кивнул, показывая, что до него уже дошло. - Ну, обычно о таких вещах вслух не говорят - серьёзно, по крайней мере - однако подобные развлечения не чужды и высшему свету. - Я имел в виду, - Джанго повернулся, и в его тёмных глазах заплясали языки пламени, - в качестве наказания. Я думал, что так разбираются только с рабами. - Есть два типа людей: те, которые разделяют всех остальных на рабов и господ, и те, кто не разделяют. Как бы мне ни было неприятно подобное соседство, я вместе с теми джентльменами отношусь к последнему типу - с той только разницей, что для меня не существует рабов, а для них не существует никого, кроме них самих. - Ясно, - пожал плечами Фримэн, пропустив пустую демагогию немца мимо ушей. Кинг поставил выпитую на две трети бутылку на пол. - Извини мне моё любопытство - ты можешь не отвечать, если не хочешь - но я всё же спрошу. Тебе когда-то пришлось стать свидетелем подобной сцены наказания раба? Джанго молчал довольно долго, так что доктор уже успел снова поднять своё пойло и, не дождавшись ответа, вновь повернуться к камину. От резкого голоса своего собеседника он едва заметно вздрогнул. - Не свидетелем. Так иногда наказывают беглых рабов: пускают по кругу, прежде чем пустить с молотка. Шульц выглядел ошарашенным. - Прости, - выдохнул он, нервно сжимая горлышко бутылки. Джанго покачал головой, показывая, что извиняться не за что. - Я рад только одному: что Брунхильде не пришлось через это пройти, - после этого он встал, накинул куртку и вышел, оставив немца в задумчивости смотреть на огонь. - Джанго, - тихо выдохнул Шульц, и Фримэн буквально подскочил в кресле. Когда он вернулся, остудив свою голову и дав морозному ветру унести все воспоминания, немец уже спал, свесив голову на грудь и не выпуская из рук бутылки. - Джанго, - повторил он во сне, и в этот раз это прозвучало громче. Кинг иногда говорил во сне, но достаточно тихо, чтобы его другу это не мешало, и достаточно по-немецки, чтобы нельзя было понять, о чём. Однако имена он раньше никогда не произносил, и Фримэн замер в своём кресле, точно ожидая какого-то продолжения. И оно было, но кроме сдавленного "nicht" больше ничего нельзя было разобрать. Джанго встал на ноги, чтобы разбудить доктора, подошёл к нему - да так и сел на коленях перед его креслом. По щеке Шульца текла слеза, сверкающая от света потухающего в камине огня. - Это всего лишь сон, - сказал себе Джанго. - Его сегодня чуть не оттрахали четверо бандитов, да ещё и я тут со своим прошлым, а ему много ли надо, чтобы пожалеть нигера. И, готов спорить, он раньше ничего крепче своего пива не пил. Вот и снится ему всякое, так что надо его разбудить и не забивать себе голову дурными мыслями. Однако дурные мысли в голову лезли одна за другой. Джанго всегда был со своим другом на правах подчиняющегося, и не потому, что чёрный, или что чем-то когда-то был обязан - просто потому, что Кинг был умнее, и именно он продумывал все планы, давал указания и решал все вопросы. Но сегодня немец весь день вызывал в своём суровом напарнике совершенно неуместные желания. Желание защищать, оберегать - и страстное желание прижать к себе, согреть, успокоить. - Джанго, - жалобно попросил Шульц, и тот не удержался. Он встал, навис над доктором, упершись одной рукой в край спинки кресла, а другой стёр с чужой щеки холодную слезу. Кинг просыпался мучительно медленно. Сначала по его телу прошла дрожь, потом он изогнулся, предоставляя Джанго обзор на беззащитную светлую шею, и только потом открыл глаза, болезненно щурясь и пытаясь разглядеть что-либо в темноте. - Ты звал меня во сне, - сообщил Фримэн, не отдаляясь. Кинг вздёрнул брови, на его лице читались удивление... и испуг. - Разве? - наигранно весело поинтересовался он. - Извини, я не хотел тебя разбудить. А который час? - Ещё рано, - до рассвета по ощущениям оставалось не больше четырёх часов. - Тебе холодно? - Что? - доктор удивился ещё больше. - Вроде нет, спасибо... - Ты дрожишь. Шульца и впрямь трясло. - Нормально, - выдохнул он. - Спасибо за заботу. Я справлюсь. Джанго хотелось стащить этого лжеца на пол, стащить с него накидку, разложить её перед камином и разложить его самого там же, лечь рядом, прижать к себе, делясь своим теплом, и уснуть вот так, в обнимку, охраняя от всего мира. Но он лишь недоверчиво покачал головой, забрал бутылку и сел в своё кресло. Хватит с Шульца на сегодня изнасилований. - Бледный как смерть, - сказал шериф, разглядывая Шульца. - Заболел, что ли? - Устал, - немец махнул рукой. Шериф понимающе хмыкнул. - Сделай мне одолжение, устрой себе пару дней выходных. Полежи в постели, отдохни. Джанго, проследи за этим неугомонным человеком; если он свалится с горячкой, никто ему за это спасибо не скажет. Джанго хмуро кивнул. - Я решил ехать дальше на юг, - весело сообщил Кинг, выходя от шерифа. - Самое время заняться Ларри Форкинсом - негоже этому негодяю и дальше оставаться на этом свете, да и пять тысяч будут нелишними. - А я думал, что ты согласился с шерифом. - По поводу отдыха-то? Чепуха. - Я пообещал ему. - А в конце осени ты говорил, что должен мне двенадцать тысяч. Так что хватит за мной ухаживать - садись на лошадь. Шульц был явно раздражён, что Джанго списал на его недомогание. И, как бы он ни старался думать о другом, слово "ухаживать" преследовало его потом весь день. - Не надо, - сказал Джанго, останавливая его за плечо. - Мой дорогой друг, - невозмутимо отозвался Шульц, - для тебя же будет лучше, если ты сейчас посторонишься и дашь мне, наконец, раздеться. В противном случае тебе придётся делить дорогу не только со мной, но и с моим не самым приятным ароматом. Над рекой струился лёгкий пар, окутывающий дымкой рощу, в которой они остановились. Кинг не желал ничего слушать о своём самочувствии, и рвался непременно вымыться. Джанго оставалось лишь в очередной раз пожать плечами и отправиться собирать хворост для костра: что-то ему говорило, что он лишним не будет. Через час он сидел у костра, завернувшись в плащ, стучал зубами от холода и поминал добрым словом своё внутреннее чутьё, подсказавшее ему разводить костёр как можно скорее. Впрочем, то же самое чутьё не сообщило ему светлую мысль, что следует снять хотя бы часть одежды, прежде чем кидаться в реку, чтобы потом хотя бы было, во что одеться. - Думаю, я должен извиниться, - признал доктор, сидящий рядом в полном облачении, но мёрзнущий ничуть не меньше. - Мне следовало тебя послушаться. А теперь я виноват в том, что и ты можешь заболеть. Джанго нервно дёрнул плечом. Он к холоду был привычнее, и, по крайней мере, не терял сознание, оказавшись в воде. - Не ты виноват, - буркнул он, чувствуя, что сейчас имеет полное право сердиться на своего товарища. - А твоё упрямство. - Да уж, - тот развёл руками, - жизнь с тобой учит меня раз за разом перебарывать свою гордость. Как тогда, в Кэндилэнд... Это был удар ниже пояса. После упоминания того, что произошло тогда в доме Кэлвина Кэнди, Джанго просто не имел права ругать Шульца за его излишнюю горделивость. - Честно говоря, когда ты пошёл навстречу этому мерзавцу, я подумал, что ты решил его застрелить, - признался он, подкидывая в костёр сухие ветки. - Да я сам в последний момент передумал, - засмеялся немец и зашёлся в тяжёлом кашле. Шульц стонал и изгибался, когда тряпка касалась его тела. - Лежи смирно, - приказал Джанго, смачивая тряпку, вновь опуская её на грудь, и удерживая на месте мужчину, которого буквально подбрасывало от дрожи. От запаха спирта кружилась голова, а Шульц лежал на постели обнажённый, дрожащий, и в глазах всё плыло от его стонов. - Вам помочь? - в дверь гостиничного номера просунулась голова хорошенькой служанки негритяночки. - Справимся, - грубо ответил Фримэн, закрывая дверь и возвращаясь к своему другу. - Bitte... Кинг бредил. А Джанго смотрел на него, раскрытого и беззащитного, и ноги его не держали. - Тише, - шептал он, проводя тряпкой по животу, поднимаясь выше, к груди, покрытой светло-русыми волосами. Шульц тяжело дышал, запрокинув голову и раскрыв губы. - Джанго, я... - на большее доктора не хватило, он погрузился в тяжёлый сон больного, а Джанго ещё долго сидел рядом с ним, протирая его тело спиртом и надеясь услышать ещё хоть что-нибудь. - Ты извращенец, Джанго, - сказал он себе. - Таким как ты следует отрезать яйца. - Ja, - пробормотал Шульц во сне. - Ты вообще спал эту ночь? - поинтересовался немец, сидя на кровати и уплетая яичницу. - И знай, если ты сейчас ответишь "нет", то я умру от стыда. - Нет, - Джанго сидел на краю кровати и пил пиво, с тоской глядя в окно. Полдень уже давно наступил, но на улице было темно как поздним вечером. - Я боялся, что у тебя будет новый приступ. - Боже мой, - вздохнул Шульц. - Мне ужасно стыдно. Знаешь, я ведь никогда в жизни не болел, а тут... - Всё когда-нибудь бывает в первый раз, - прервал его поток извинений Фримэн. Кинг неожиданно покраснел, что было видно даже сквозь бороду, наскоро затолкал в себя остатки еды, и чуть ли не залпом допил пиво. - Всё же тебе надо поспать. Давай я освобожу тебе кровать, а сам пойду прогуляюсь, - он даже сделал попытку подняться, но был моментально уложен обратно. - Лежи, - просто отрезал Джанго, забирая у него пустые тарелку и кружку. - Но тебе тоже стоит поспать, столько дней на ногах - это не дело... Давай ты хотя бы возьмёшь деньги и снимешь себе номер поближе. Что ты делаешь? Фримэн расстёгивал на себе рубашку. - Если тебе для скорейшего выздоровления требуется мой сон, то я могу лечь и рядом с тобой. Кровать действительно была достаточно большая, чтобы разместить на ней не только Шульца с Джанго, но и Эскимоса Джо в придачу. - Заразишься. - Я крепкий. А ты против? - Нет... Когда Джанго проснулся, он обнаружил, что крепко прижимает к себе Шульца, уткнувшись носом в его затылок. - Доброе утро, - поприветствовал его тот. – Хотя, наверное, уже вечер. Надеюсь, я успешно выполнил задачу игрушки для обнимания. Фримэн уже готов был извиниться, но неожиданно поймал себя на мысли, что ему не стыдно. - Ты бы мог меня оттолкнуть, - сообщил он ему в затылок. - Я боялся, что ты не переживёшь отказа и сломаешь мне рёбра. Шучу, конечно. А вообще ты тёплый и прекрасная грелка, спасибо. Кинг определённо ждал, что его, наконец, освободят из медвежьих объятий, однако Джанго не торопился дарить ему свободу. От его волос слабо пахло чем-то приторно-сладким, а от тела - всё тем же ненавистным спиртом. - Как ты себя чувствуешь? - Лучше, - Шульц сделал попытку потянуться, прижавшись спиной к груди своего друга. - Если ты не возражаешь, я бы всё-таки встал. Или ходить мне теперь тоже нельзя, и ты будешь носить меня на руках? Фримэн демонстративно поднял руку, выпуская доктора, но в тот самый момент, когда тот сел на кровати и потянулся к своей одежде, сложенной на стуле, в дверь заглянула всё та же служанка. Секунды две они с Кингом смотрели друг на друга, после чего негритянка очень громко ойкнула - и унеслась вниз. - Боюсь представить, что она о нас подумала, - покачал головой Шульц. - Лучше побеспокоиться о том, что через час о нас будет думать весь город. - Пора ехать, - согласился охотник за головами. - И так три дня потеряли, а уж предстать перед судом по обвинению в содомском грехе мне совсем не хочется. - В каком грехе? - Давай я тебе потом эту легенду расскажу. Труп Ларри Форкинса был доставлен шерифу, который в свою очередь не преминул отметить, что Шульц выглядит намного лучше, и поблагодарить Джанго за то, что тот "хоть как-то сдерживает этого энтузиаста". Получение пяти тысяч было решено отметить в ближайшем трактире хорошим ужином. - До конца зимы осталась всего неделя, так что браться за работу смысла нет. Похоже, тут наши дороги расходятся: я поеду на север, а тебе пора к своей дорогой Брунхильде. - За неделю мы ещё управимся, - нахмурился Джанго. - Помогу тебе расправиться с бандой, а оттуда уже поеду домой. По сияющему лицу Шульца было нетрудно догадаться, что он надеялся на такой ответ. - Что ж, если ты настаиваешь, то тогда лучше будет выдвигаться прямо сейчас. Однако когда они вышли на улицу, стало ясно, что раньше завтрашнего полудня им из города не выехать. - Буран, - Джанго сплюнул себе под ноги, придерживая шляпу, чтобы не слетела. - Придётся переждать. В единственной на весь городок гостинице их тоже ждали неутешительные новости. - Мест нет, - хмуро сообщил плешивый старик, неодобрительно косящийся на эксцентричного иностранца и разодетого нигера. Шульцу потребовалось всё его обаяние - вперемешку с намёками на угрозы - чтобы всё-таки вытребовать себе хотя бы одну комнату. Если быть точнее, то это была не комната, а пустующая кладовка с грязным полом, серым от пыли маленьким окном, выходящим на двор, да с каким-то хламом в углу. Тут уже пришлось Джанго проявить чудеса дипломатичности, чтобы хозяин поспешно принёс их лошадям целую охапку сена, а им - матрас и две кружки тёмного пива. - Не худшее место для ночлега, - сообщил Кинг, поднимая фонарь и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь через серое стекло. - Даже по-своему уютно. Джанго повесил шляпу на крюк, торчащий из стены. Спать обоим не хотелось, а больше заняться было нечем. В углу была обнаружена колода карт, и, хоть она была и неполной, оба решили, что это лучше, чем ничего. Шульц вызвался научить Джанго покеру, а так как на деньги друзьям было играть неловко, решение играть на раздевание пришло само собой. - Мог бы и поддаться, - пробормотал Фримэн, стягивая с себя последнюю деталь одежды и усаживаясь голой задницей на холодный матрас. - Это тебе урок, чтобы не слишком увлекался азартными играми. В тот раз ты бы вполне мог меня победить, если бы головой подумал. Ладно, хватит на сегодня. Доктор привстал, но был остановлен за руку. - Я попробую отыграться. - Похоже, урок на пользу всё-таки не пошёл, - улыбнулся Кинг. - И что же ты поставишь, мой дорогой голый друг? - А на что ещё играют? - Например, на желание. - Сойдёт. - А ты не боишься, что я заставлю тебя делать что-нибудь совсем неприличное? - Шульц совсем развеселился, тасуя колоду. - Например, выехать завтра из города прямо в таком виде? - Тогда меня посадят, и ты останешься без помощника, - парировал Джанго. Как бы то ни было, за следующие несколько конов он таки смог лишить немца жакета, рубашки, ремня и носков - совсем забыв о том, что ему следует отыгрывать свою одежду. За что и поплатился весьма позорным проигрышем. - Значит, желание, - задумчиво вертел в руках карту в прошлом талантливый картёжник. - Ладно, обойдёмся малой кровью. Будем сегодня снова спать вместе: я, знаешь ли, отлично выспался тогда рядом с тобой… - Если ты хотел этого с самого начала, то не стоило так трудиться с этой затеей с картами. То, как Шульц покраснел, было видно даже в полумраке, создаваемом фонарём. Он торопливо потянулся за рубашкой, но вновь был остановлен. - Что? - И так сойдёт, - сообщил Фримэн, притягивая доктора к себе, обнимая, укрывая обоих одним плащом - и моментально проваливаясь в сон. - Ты когда-нибудь спал с мужчиной? - спросил Джанго, когда они устроили привал, дав лошадям долгожданный отдых. - Ну разве с тобой, - со стороны Шульца, который сидел на корточках перед костром и готовил нехитрый походный обед, раздался его неизменный жизнерадостный смех. - Я серьёзно. - А что, я похож на человека, который спит с мужчинами? Фримэн позволил себе несколько секунд подумать. - Нет. - Ну так к чему тогда такие вопросы? - Просто ты тогда сказал, что подобное бывает и в высшем свете. - Когда? А, в тот день, когда меня, по твоему точному выражению, чуть не отодрали? - Кинг вновь от души рассмеялся. - Да, действительно, любовь мужчины к мужчине была какое-то время распространена среди знатных людей, да и нельзя сказать, что теперь подобных людей стало меньше... - Ты так и не ответил на вопрос, - прервал его Джанго. Шульц глубоко вздохнул, точно собираясь с духом. - Если тебе так хочется знать, то было однажды. Но я был молод... и это, прямо скажем, не то воспоминание, которым я горжусь, - тут он снова пригладил свои волосы. - Тебе, наверное, неприятно это слышать. - Я тебя не осуждаю, - да и кто он такой, чтобы осуждать? - Нет, я имел в виду, что сама тема... С учётом того, что тебе пришлось пережить. - Это было не так плохо, как ты думаешь. Меня отдали тем же рабам, с которыми я работал, и они старались не сделать мне больно. Кинг повернулся к нему от костра и одарил долгим задумчивым взглядом, в котором читалось, что он явно не считает подобное событие "не таким плохим". Джанго же первым разорвал зрительный контакт, и пошёл к лошадям, ругая себя за столь не свойственные ему любопытство, откровенность и болтливость. Когда он вернулся, обед уже был готов. - Наверное, мой вопрос покажется нескромным, - выражение лица Шульца было всё таким же задумчивым, когда он протянул своему напарнику тарелку, - но всё-таки, Джанго, у тебя когда-нибудь возникало желание переспать с мужчиной? - Ну разве с тобой, - ухмыльнулся тот. - Я серьёзно, - извиняющееся улыбнулся немец. - Я тоже. Остаток дня они провели молча. Джанго ехал позади доктора и не сводил с него глаз, тот, казалось, настолько глубоко ушёл в себя, что не следил за дорогой и позволял лошади самой вести. Неожиданно он снял с себя шляпу и тщательно рассмотрел со всех сторон. - Что ты делаешь? - Смотрю, не прожёг ли ты её взглядом, - это было бы удачной шуткой, если бы не было сказано настолько спокойным тоном. Подобное казалось странным и даже отчасти жутким: обычно весёлый и ироничный немец был убийственно серьёзен. - Мне интересно, о чём ты весь день думаешь. - О разном, - последовал уклончивый ответ, но Фримэн ждал большего, и пришлось продолжить, - о различиях рас и полов, о предрассудках, с ними связанных, и о пагубных страстях, которые пожирают человеческую душу, если им вовремя не дать отпор. В общем, в основном, о себе. - У вас в Германии все такие нытики? - поинтересовался Джанго, несильно пришпоривая свою лошадь, чтобы нагнать своего спутника. - Это называется рефлексия, - почти огрызнулся Шульц, отворачиваясь. - А вообще я думал о том, как отреагирует Брунхильда. - Ты ей расскажешь об этом? - Нет, - доктор удивлённо обернулся. - Тогда с чего бы ей об этом знать? Шульц вздохнул и промолчал. Ещё какое-то время они ехали в тишине, пока не въехали в каньон, где песчаные стены чуть ли не смыкались над их головами. Тогда Джанго резко спрыгнул с лошади и ухватился за стремя второго коня. - Что такое? - забеспокоился немец. - Слезай, - мрачно приказал Фримэн, и Кинг, помедлив, послушно спустился на землю. Белый выполняет приказы нигера - та ещё картина. - Послушай, - начал он, но продолжить не успел: Джанго толкнул его к скале и впился в губы требовательным поцелуем. Попытка доктора оттолкнуть его наглядно показала обоим всю разницу в их силах, и вскоре Шульцу не оставалось ничего другого, как подчиниться, расслабиться и отвечать. Лошади устало фыркали, солнце неуклонно ползло к земле, становилось всё холодней - а два охотника за головами так и стояли у скалы, прижимаясь друг к другу и целуясь. - Я думал, что борода будет больше колоться, - заметил Фримэн, оторвавшись, наконец, от своего партнёра. Борода действительно, на удивление, не сильно мешала. - С ней даже теплее, правда? - хмыкнул Кинг, забираясь на лошадь. - Ладно, поехали, а то опять будем на улице ночевать. Дорогу до следующего маленького городка они проделали молча, но в этот раз молчание не тяготило, и Джанго не видел, но чувствовал, как Шульц улыбается. Когда в гостинице сказали, что остался только один номер, Кинг даже не удивился. - Давайте один, - махнул он рукой. - Можем поехать в другую, - предложил Джанго, выглядывая в окно, - тут недалеко. - Я слишком устал, чтобы ещё куда-то ехать, - Шульц уже поднимался по лестнице, и Джанго решил больше не возникать. Тем более что кровать в этом номере была намного меньше той, на которой оба спали в прошлый раз. Голова гудела от мыслей, а доктор раздевался так невозмутимо и спокойно, словно и не замечал того взгляда, которым его друг пожирал каждую расстёгивающуюся пуговицу. Наконец Фримэн не выдержал, подошёл, ухватился за пряжку чужого ремня, потянул на себя... - Можно? - читалось в его взгляде. Сейчас его можно было бы прогнать как собаку, и он бы ушёл, стыдливо опустив хвост, чтобы больше никогда не претендовать на то, что ему не положено. - Можно, - читалось во взгляде Шульца. Внезапно за стеной грянул пьяный хохот и раздался звон стекла. - Билли, - орал кто-то заплетающимся языком, - ай да Билли, сукин сын! Доктор какое-то время стоял, повернувшись лицом к стене, где раздавался развесёлый мат, а потом бесшумно прошёл к выходу, поманив за собой Джанго. Дверь в соседний номер была открыта. - Вот так подарок, - бормотал Кинг, сверяя мелькающие в комнате рожи со своими листками. - У нас с тобой тут мертвецки пьяные четыре с половиной тысячи за стеной, а мы и ухом не ведём. Правда, что они делают в этом захолустье? И что-то я не вижу среди них крошку Билли... - Видимо, это он, - Джанго указал на здоровенного детину, спящего на столе в луже алкоголя. Шёпотом оба уже перестали говорить: даже если бы они вошли на середину комнаты, бандиты вряд ли бы их заметили, слишком занятые спором "кто больше выпьет", проходящем у окна. - Ну что ж, - вздохнул Шульц, аккуратно сворачивая бумаги и засовывая их в карман, - я даже не знаю, что тут сказать. Это грозится стать одним из самых лёгких моих дел. И действительно, обоим хватило не больше пары минут, чтобы попросту расстрелять всю банду; правда, куда больше времени ушло на то, чтобы успокоить хозяйку гостиницы. Даже местный представитель власти, с которым Кинг повёл обычный разговор о том, кем являлись убитые и кем является он, понял всё куда быстрее, чем эта раскудахтавшаяся клуша, от которой охотники за головами в итоге закрылись в своём номере. - И что теперь? - спросил Джанго, флегматично рассматривая лужицу крови, сочащуюся через худую стену из соседнего номера. - Я думаю, что соседство пяти человек, отправившихся на небеса при нашем непосредственном участии, не добавляют обстановке интимности, - улыбнулся Шульц, раскладывая на постели свои бумаги и пересчитывая деньги. - Проще говоря, садись, будем делить добычу. Прощание состоялось на следующий день на заре. Оба медлили, не зная, как проститься, а потом крепко обняли друг друга - как старые хорошие друзья. - Передавай привет Брунхильде, - напомнил Шульц, надевая шляпу. - Береги себя, - в тон ответил Джанго. - И не забудь в первых числах лета появиться в Эль-Пасо. Доктор, собиравшийся взобраться на лошадь, и уже поднявший ногу, поставил её обратно на место. - Зачем? - спросил он, и радостный блеск в глазах выдавал, что он уже знает, зачем. - Буду твоим партнёром на лето. Кинг вздохнул, снял шляпу и пригладил волосы. - Брунхильда меня всё-таки проклянёт, - и Фримэну почему-то показалось, что он имеет в виду совсем не то, что ему опять придётся оставить свою жену на целых три месяца. Впрочем, возможно, только показалось. - Я её смогу убедить. Но ты-то сам не против? - Джанго уже был в седле, и лошадь под ним нетерпеливо била хвостом по бокам, готовая в любой момент пуститься вскачь. - Нет, - улыбнулся Шульц. - Ты мой самый лучший партнёр. Даром, что первый, - добавил он почти неслышно. - Тогда до встречи, - кивнул Джанго, разворачиваясь. Кинг ещё какое-то время смотрел ему вслед, щуря глаза и поглаживая свою лошадь по шее, пока тёмная фигура не превратилась в едва заметную точку. - Auf Wiedersehen, - вздохнул он, снова надевая шляпу. - До лета, друг мой.