Глава 13. Я не должна быть гордой.
Я не люблю тебя, Как я любил тебя Вчера My Chemical Romance - I Don't Love You
- Они разводятся! Представляешь, разводятся! Единственные близкие мне люди хотят меня бросить. – Одри всегда была вспыльчивой, нетерпеливой, поспешной в своих выводах, но сегодня я увидела её во всех красках. Она плакала у меня на плече, слёзы ручьями катились по её лицу, промокая мою футболку. Сегодня её приемные родители сказали, что разводятся. Она сначала долго кричала, психовала, раскидывалась вещами, а потом заплакала, словно, маленький ребенок. Долгое время, я видела в ней сильную, стальную девушку с твердым жестким характером, но сейчас я не могу найти её. Будто её кто-то подменил. - Одри, милая, тебя никто не бросает, они просто будут жить раздельно, но никто тебя не оставит. – Я гладила подругу по голове и пыталась шептать ей утешительные слова. Мне тяжело понять её боль, но я пытаюсь. Довольно странно видеть Одри такой разбитой, сложно представить подобное, а увидеть – просто нереально, но я вижу. И ничего не могу исправить. Мы молчали. Каждая думала о своем. Иногда подруга жалобно всхлипывала, а по щекам скатывались слезы. Её предали, притом довольно сильно. Да, я считаю это предательством. Самые близкие люди, которые подарили любовь и надежду, которые дали понять, как правильно жить, разрушает все представления о семье. Они разрушают семью – это предательство. И Одри понимает это, и это понимание делает ей ещё больнее. Через некоторое время, подруга перестала плакать, она, наконец, взяла себя в руки. Одри сильная, она справится. Я верю в неё. - Ты права. Хватит распускать сопли. Я сильная и уверенная. Всё будет отлично. – Одри ходила по комнате и пыталась высушить слёзы, махая руками, как веером. Скоро должен был прийти Уилл. Мы планировали посмотреть кино в доме Одри. Она не позволит Уиллу видеть её слёзы. Она слишком гордая для этого. – Скоро придет этот чертов джентельмен. Зачем мы вообще его позвали? – развалившись на диване рядом со мной, Одри вопросительно посмотрела на меня. - Он наш друг! – с возмущением воскликнула я. - Он твой друг, - ткнув своим тонким пальчиком в мое плечо, пробормотала подруга. - Ты всё утрируешь. Мне кажется, что у вас с Уиллом весьма милые и доброжелательные отношения, не считая конечно твоих агрессивных выпадов. - Это я агрессивная? Ну, блин, спасибо, подруга. – Обиженно надувшись, отвернулась Одри. Она словно младенец. Обижается по пустякам и всегда противоречит каждому. - Да ладно, не обижайся. Я же знаю, что в душе ты на меня вовсе не злишься. – Я улыбнулась и откинулась на спинку дивана. Не успела подруга начать свою гневную тираду о том, что она будет злиться на меня вечно, как раздался долгожданный звонок в дверь. Я точно была уверенна, что это Уилл. - Я всё ещё злюсь, но тебе повезло. – Она встала с дивана и поплелась в коридор встречать Уилла. Честно говоря, мои друзья меня удивляли. В последнее время каждый из них вел себя немного по-другому. Не сказать, что за эти шесть недель я очень хорошо их узнала, но разницу в их поведении относительно друг друга, я заметила. Уилл всё нежнее и трепетнее относится к Одри, а та наоборот избегает и вспыхивает яростью из-за любого его появления. Не трудно догадаться, что у этих двоих явно есть чувства. Однако, или они не замечают этого, или просто не хотят замечать. В любом случае, я не должна иметь к этому никакого отношения, ибо это не приведет ни к чему хорошему. Рано или поздно, они всё решат, а сейчас я просто хочу, чтобы всё шло своим чередом. - Ева, ты уснула что-ли? – Мило улыбаясь, протянул Уилл. Его белозубая улыбка и зеленые глаза вмиг привели меня в чувства. Действительно, я задумалась не о том, о чем стоило бы. - Нет, я наяву. – Бодро произнесла я. - А вот это хорошо! Что мы будем смотреть? – нарезая круги по комнате, спросил парень. Он вглядывался в каждую рамочку, картинку, статуэтку, словно пытаясь разглядеть то, чего там нет. Я бросила вопросительный взгляд на подругу и ждала её ответа. - Выбирай сам. – Фыркнув, кинула Одри. Я с укором посмотрела на неё. Уилл подошел к столику с дисками и начал рыскать в поисках хорошего кино. В итоге, минут через десять поисков, парень нашел голливудскую комедию и решил, что этого «ада», в виде подбора фильма, он натерпелся, поэтому сойдет и комедия. Приготовившись смотреть, мы уселись на диван, но так, что меня зажали в середине. Уилл по одну сторону, Одри по другую. Упрямые бараны они, а мне страдать. Однако смирившись со своей участью, я начала смотреть фильм. Кстати фильм оказался довольно интересным. Ну, для меня во всяком случае. Ибо оба моих друга дружно сопели на моих плечах. Но я не собиралась быть подушкой. Аккуратно, насколько это было возможным, я выбралась из сонного царства, про себя молясь, чтобы эти двое не проснулись. Повернувшись к ним лицом, я обомлела. Я сделала одну непоправимую вещь. И если Одри поймет это раньше, чем нужно, то, вероятно, мне придет конец. Не то, чтобы я боялась её, но некий страх, я всё же испытывала, особенно в те моменты, когда они касались Уилла. В общем, сейчас был именно такой момент. Когда я вставала, голова Одри опустилась так, что легла на плечо Уиллу. Теперь, если на них посмотрел бы человек со стороны, то явно бы подумал, что эти двое типичная парочка, и только я знала, насколько эта парочка нетипична. Боже, ведь мне влетит. Осторожно, чтобы не разбудить друзей, я пробралась на кухню и уселась за стол. Сейчас вечер. На улице довольно темно и, кажется, накрапывает мокрый снег. Видится неизбежное приближение зимы. И пусть она придет не так скоро, как кажется, однако именно этот промежуток, от середины золотой осени до начала снежной зимы, представляется мне особенно долгим, словно бы время не хочет уходить в зиму, но ведь там, зимой, так много прекрасных добрых, теплых праздников. Теплых. В последнее время, мне так не хватает тепла. Нет, не от батареи или обогревателя, не от теплых вещей или кружки горячего какао. Нет. Я так хочу почувствовать тепло человеческих отношений. Тепла тел. Здесь все такие холодные. Даже чужие. Мне не хватает моей семьи. Пусть она сейчас уже не та, но это моя семья. Мне не хватает тепла моей матери, моей милой, доброй, строгой матери. Не смотря, на все обиды, которые я на неё накопила, я не могу перестать её любить. Никто и никогда не заменит мне мою маму. И чтобы, я не говорила, я раскаиваюсь в своих словах. Она ни в чем не виновата. Я очень скучаю по папе. Я знаю, что он каждый день приезжает к Ванессе, живет в своей съемной квартире и давно мечтает уехать домой. Я тоже этого хочу. Джеффри, мой маленький чертенок настолько одичал, сидя дома с Мишель, что, наверное, просто не выносит этого. А я даже не могу взять его с собой. Мишель считает, что Джефф должен сидеть дома и не высовываться лишний раз на улицу, чтобы не заболеть. И это ранит меня очень сильно, но ещё я скучаю по теплу одного человека. Одного единственного, что так упорно не хочет уходить из моего сердца. Я так скучаю по Сету, каждую ночь мне снится что-нибудь о нем, любое маленькое событие – уже радость для моего разума. И это пугает. Я хочу домой, но сейчас, когда у меня есть двое этих замечательных людей, двое моих настоящих друзей, я боюсь уезжать отсюда, боюсь оставлять их, ведь это действительно страшно, потерять их, оставить. Я повернула голову и посмотрела в проход между кухней и гостиной. Отсюда открывается замечательный вид на эту сладкую парочку. Они всё так же, непонимающе опираются друг на друга, надеясь ощутить тепло соседнего тела. Ведь погода дает своё и даже дома сейчас очень прохладно. И я думаю, что было бы неплохо сейчас прижаться к кому-нибудь, прильнуть всем телом, согреваясь самой и согревая кого-то другого. И конечно хотелось бы, чтобы это был Сет. Немного пугающие мысли, конечно. Это странно испытывать к кому-то такую сильную симпатию. Я бы даже сказала, что это смущает. Я стыжусь того, что чувствую, но ведь это нормально. Одри тоже это чувствует, я уверенна. Она, конечно, это тщательно скрывает, но зная её уже приличное время, я могу сказать, что это так. Рано или поздно, она сдатся и будет счастлива, а пока она будет противиться и бежать изо всех сил. Подруга зашевелилась на диване и ещё крепче прижалась к Уиллу. Я пустила нервный смешок. Вдруг её веки затрепетали, и глаза медленно раскрылись. Взгляд её был направлен на экран телевизора, а потом настороженно переместился в сторону Уилла. Рот её открылся, а глаза расширились. Я подумала, что ещё секунда, и она закричит, но ничего не произошло. Она медленно поднялась, стараясь не разбудить Уилла, и прошла ко мне на кухню. - Ты что, специально это сделала? – сонно потирая глаза, спросила подруга. Я усмехнулась и снова кинула взгляд на Уилла, он по-прежнему безмятежно сопел на диване. - Нет, я бы ни за что не подставила бы друга. Так получилось. Честно говоря, я думала, что ты вспылишь. Одри кинула на меня полный негодования взгляд, означающий: «Боже, если ты не заткнешься, я проткну тебя кухонным ножом и никто не докажет, что это была я.» Возможно мне померещилось, но ради сохранения своей жизни, я всё же буду продолжать эту тему. - Я не какая-то истеричка, чтобы орать по любому поводу, к тому же он устал, а я иногда испытываю чувство сострадания, даже к Уиллу. Я улыбнулась и посмотрела на подругу. Её вызывающе - голубые волосы были заплетены в хвост, а всегда уложенная челка, сегодня была зачесана ободком назад. Сейчас она выглядела, как никогда нежной и милой. Именно такой. Всегда дерзкая, саркастическая и хмурая Одри исчезла, на её месте сидела совсем другая девушка, больше похожая на голубой одуванчик. Я слегка удивилась такой мысли. Чтобы Одри и не пыталась кого-нибудь прибить – такие моменты нужно записывать на видеокамеру. - Почему голубой? – Внезапно даже для себя, спросила я. - Наверное, потому что голубой дает надежду. Он светлый, сильный, холодный. Определенные качества этого цвета отражают сильные стороны моего характера. - И ты не жалеешь о том, что сделала? - Честно говоря, я не особо сожалею. Всё уйдет, но нужно действовать так, как хочется. Но, могу согласиться, что мне уже надоело. Я громко хмыкнула. Порой подруга бывает безумным философом. - Знаешь, ты столько пыталась мне помочь. С родителями, с общением, ты вытащила меня из одиночества, а я ничего ни разу для тебя не сделала. – Я хотела было возразить, но Одри протестующее подняла руку, как бы сообщая мне, что она ещё не закончила. - Мне кажется, что твоя большая проблема не дает тебе расслабиться. Почему ты всё ещё не говорила с матерью. – И это был удар ниже пояса. Довольно сильный и болезненный. Почему я не общалась с мамой? Можно подумать, я сама знаю ответ на этот вопрос. - Я думаю, я слишком горда, чтобы пойти к ней. Я вроде и не сержусь ещё, но что-то не дает мне быть рядом с ней, что-то отталкивает, отвращает. - Тебе нужно перестать быть такой гордой. Ты ничего не добьешься своею гордостью. - И это мне говорит девчонка, которая не может признаться самой себе, что ей нравится парень. Одри вмиг вспыхнула и опустила глаза на столешницу. Потом взяв себя в руки, подняла взгляд. - Мы не обо мне говорим, а о тебе. - Знаешь, мы могли бы взять дешевую голливудскую комедию, попкорн, расчески для волос и резинки, а потом сесть перед телеком и заплетать друг дружке косички, но вместо этого мы обсуждаем свои проблемы. Нам всего пятнадцать лет, а мы уже взрослые. Тебе не кажется, что мы стали слишком взрослые? – внезапно проговорила я, сама не ожидая от себя ничего подобного. - Да, именно. И знаешь, что сделало взрослее меня? Я стала взрослой, потому что это должно было случиться. Когда мне было девять, родители сказали, что я не родная. Они пытались внушить, что любят меня, и всегда будут любить. Я это понимала, но часть меня умерла тогда. Это было очень обидно. Я не злилась на моих приемных родителей. Они замечательные люди, но я возненавидела свою родную мать. И пусть я никогда её не видела, но видеться с ней, я не собираюсь. Я буду просто ненавидеть своё отражение в зеркале, ведь это единственное, что у меня есть от неё. Я не знаю, кто она, как она выглядит и жива ли она, но это толкает меня быть старше, ответственней, чем положено моему возрасту. Потому что я должна быть сама за себя, когда кто-нибудь ещё посмеет от меня отрекнуться. Как видишь, мир жесток. Но ты, почему ты стала взрослой? - Я предполагаю, что это из-за мамы. Она всегда ведет себя немного развязно, слишком глупо для взрослой самостоятельной женщины. Мне всегда приходилось следить за Джеффри, воспитывать его. Я стала мамой, не сделав для это ничего. Просто в один момент мне вручили сверток и сказали: Он твой, воспитывай. У меня не было выхода, я заставила себя повзрослеть. - Тогда может быть тебе пора исправить эту ситуацию. Поговорить с матерью и сказать ей об этом. У меня нет возможности сказать матери, что я думаю, но зато у тебя есть прекрасная возможность. - Ты права. Я должна набраться сил и пойти к ней. В конце концов, она моя мама. - Вот и умничка. Одри взяла мою руку в свою и сейчас я поняла насколько старше она была. Нет, я не говорю о физическом возрасте, я имею в виду духовно. Мне казалось, что передо мной сидит взрослая мудрая женщина. Я поняла, насколько важными были её слова. Я считала маму своим врагом, предателем, но она у меня была, в отличие от Одри. У неё не было такого случая, высказать матери всё, что она думает. Между нами повисла гнетущая тишина. Я не знала, чем можно было её заполнить. Одри не спешила что-либо сделать. Время неумолимо приближалось к шести часам. На улице уже темнело, однако в окно пробивался неоновый свет от вывески напротив дома. Я напряженно соображала, что мне делать. Идти домой не было никакого желания. Точнее, я бы хотела поехать в свой настоящий дом, в резервацию. Но идти в соседний дом, там, где меня ненавидят… Эта мысль была довольно раздражающей. Однако делать мне было нечего. - Мне, наверное, пора. – Я поднялась со стула и поплелась в коридор. Одри неосознанно кивнула, она всё ещё была в своих раздумьях. Она поднялась вслед за мной. Надев пальто и взяв свою сумку, я обняла подругу и тихо попрощалась с ней. - Подумай над моими словами, Ева, - выразительно посмотрев мне в глаза, произнесла подруга. От её слов у меня по коже пробежали мурашки, я нервно кивнула и вышла из дома. Уилл всё ещё спал, а будить его не было желания. Думаю, в доме Одри ему ничего не угрожает, кроме самой Одри. Я шла медленно и долго. Наконец, взяв себя в руки, подумав, что моему чертенку дома без меня плохо, я поднялась в дом и зашла в квартиру. Снимая пальто, я услышала, как в гостиной шумел телевизор, вероятно, там была Мишель. Осторожно, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимания, я пробралась в свою комнату и бросила сумку на кровать. Громко вздохнув, я вышла из комнаты и пошла к Джеффри. Малыш сидел у себя в комнате и что-то увлеченно рисовал. - Привет, чертенок. – Улыбнувшись, проговорила я, привлекая внимание брата. - Ева, ты пришла. – Малыш соскочил со стула и подбежал ко мне, раскрыв свои маленькие ручки. Я прижала его к себе и чмокнула в щеку. - Как дела? - Всё хорошо, смотри, что я нарисовал. – Мальчик взял меня за руку своими маленькими пальчиками и потащил к столу. Затем он протянул мне свой рисунок и начал увлеченно рассказывать, о том, что нарисовано на картинке. Но мне не нужны были объяснения. Я сама всё прекрасно видела. На рисунке была наша семья. Мама, папа, я и Джефф. Мы стояли около двухэтажного домика, непропорционально маленького. Корявые фигуры начали расплываться у меня перед глазами. Я не сразу осознала, что заплакала. Что-то щелкнуло внутри и я подумала, вот чего мне не хватает. Я так устала от того что происходит. Я устала просыпаться и засыпать с мыслью о ненависти. Эмоционально я была истощена. Стрессы давали знать о себе. Я поняла, что пора прекращать вести себя, как идиотка, взяться, наконец, за свой ум и исправить всё. - Ева, ты плачешь? Тебе не нравится рисунок? – грустно произнес Джефф. - Нет, солнышко, это замечательный рисунок. Ты даже не представляешь насколько он красивый. – Улыбаясь сквозь слёзы, прошептала я. - Тогда я дарю его тебе. – Я снова бросила взгляд на рисунок и новая волна слез накатила на меня, но взяв себя в руки, я сдержала её. - Спасибо, чертенок. Я так тебя люблю. - Я тебя тоже. *** «Как собраться? Что делать? Что сказать? Простит ли? Как успокоиться?» - нервно дергая край своего пальто, думала я. Лицо жгло от холодного ветра, на голову капал холодный дождь вперемешку с мокрым снегом. Противная вещь, скажу я вам. Насквозь промокнув, я стояла у крыльца больницы и никак не могла собраться уже минут сорок. Погода была отвратительной. День был ужасен. Начиная с самого утра, но я дала себе решительное обещание, что сделаю это сегодня. Я не могу быть настолько трусливой. Я должна сделать это. Она ждет, я знаю, она ждет меня и надеется на разговор, но готова ли я к нему. Да, готова. Дав себе мысленную затрещину, я зашла в больницу. Светлые стены, выражали свою крайнюю недоброжелательность, повсюду несло жгучим запахом лекарств и химических средств. Вспоминая тот день, когда я первый и единственный раз была у неё, я пошла по коридору. Первый поворот, второй этаж, последняя палата. Я искренне надеялась, что она ещё там. Подойдя к двери, я застыла. Как это будет? Смогу ли я переступить себя, смогу ли поступить правильно, не остановлюсь ли. Ущипнув себя, для отвлечения, я опустила ладонь на дверную ручку и опустила её вниз. Чувствуя себя паршиво и абсолютно раздавленной, я открыла дверь и увидела её. Назад пути не было. Она смотрела мне в глаза и видимо была довольно удивлена. В её глазах я видела, как засветилась надежда и слезы. - Мам, прости меня.