Six Degrees Of Separation

Покрывшаяся испариной ладонь заскользила по дверной ручке. Хаби нервничал, очень, неоправданно сильно нервничал. Знать, что ты совершаешь правильный поступок – это одно, и совершенно другое – сделать тот самый последний шаг. Хаби выдохнул, вытер руки о джинсы и открыл дверь. - Добрый день. - Здравствуй, Хабьер, - Бенитес поднялся из-за стола и вышел на встречу Алонсо, пожал ему руку и жестом предложил сесть. Поведение главного тренера настолько отдавало официозом, что Хаби не смог сдержать ухмылки – он ждал другого. Не того, конечно, что Рафаэль упадет на колени и начнет каяться, хватать его за ноги и умолять остаться, но хотя бы извинений и увещеваний. Вместо этого Бенитес, вернувшись на свое место, пододвинул Алонсо листы бумаги с лежавшей на них ручкой. - Даже так? – Хаби не смог удержаться, и насмешка все же сорвалась с языка. - Хабьер, давай не будем, - негромко сказал Рафаэль. Внимательные глаза, остро прищурившиеся из-за стекол очков, казались неуместными на бледном, чуть одуловатом, усталом лице. – Мы же все друг про друга знаем. Ты хочешь, чтобы я извинился? Пожалуйста. Я могу – я был не прав. Я сыграл, но поставил не на ту лошадь и проиграл. Мы оба знаем, что ты нужен команде, несмотря на любые наши личные взаимоотношения. Ты прекрасно понимаешь, что я хочу, чтобы ты остался. Только ведь это для тебя ничего не меняет, если ты все же пришел? Алонсо отвел взгляд. Ему было неприятно, что Рафаэль так хорошо его понимает. Ему было мерзко от того, что Рафаэль, который пять лет назад фактически дал ему путевку в жизнь и в большой футбол, пригласив из «Реал Сосьедад» в великий «Ливерпуль», говорит о том дерьме, которое на него, Алонсо, выливалось все прошлое лето, как о ставке. Пожалуй, и не было больше ничего удивительного в том, что любимый и ставший почти родным «Энфилд» в одночасье стал чужим. Это ведь бизнес, который по недоразумению все еще считается игрой. - Это футбол, - жестко сказал Хаби, пожимая плечами. Он придвинул к себе испещренные печатным текстом листы и начал бегло их читать. - Это футбол, - согласился Бенитес. – Только помни, что в этой сделке в выигрыше только Мадрид. Я теряю одного из лучших опорников мира, я это осознаю. А ты понимаешь, что теряешь? Хаби уверенно подписал оба экземпляра официального прошения о трансфере и, попрощавшись кивком, вышел из кабинета, оставив последний вопрос своего почти-бывшего главного тренера без ответа. Потому что ответа у него все еще не было. Он дошел до раздевалки, которая, к счастью, оказалась пустой, сел на лавку, прислонившись спиной к своему шкафчику, и закрыл глаза. Знал ли он, от чего отказывается? И да, и нет. С одной стороны, был клуб. Великий, прекрасный, каких мало. Были болельщики – красное море с шарфами на вытяжку. Были соперники – лучшие из лучших. Но все это ждет его и в Мадриде. Будет великий клуб, будет заполненный до отказа «Сантьяго Бернабеу», будет «Эль Классико» с «Барселоной»… Но все будет по-другому, потому что так, как здесь, не может быть нигде. Будет лучше или хуже, но не так, потому что рядом больше никогда не… Дверь раздевалки хлопнула, и Алонсо открыл глаза – уже зная, кто вошел. - Это правда? – Стивен застыл у двери. Он стоял, заложив руки за спину, и Хаби мог поклясться, что Джеррард сцепил их, чтобы удержаться и не начать драку. - Что? – сопротивляться было бесполезно. Рафаэль знал, о чем спрашивал, и знал, куда бить, как, впрочем, и всегда. - Я виделся с Бенитесом. Он мне сказал, что ты подал прошение на трансфер. Это правда? – голос Стивена был звонким от злости, фразы рублеными и внезапно более понятными, чем Хаби привык. - Правда, - ответил Алонсо, поднимаясь и делая шаг вперед. Последним подарком Рафаэль лишил его возможности рассказать все самому, но Хаби хотел хотя бы попытаться объяснить. Но Стивен не дал ему такой возможности. - А мне ты, видимо, собирался прислать открытку с видами Мадрида? – Джеррард отвел взгляд и улыбнулся. – Не утруждайся, Хаби. Удачи в «Реале». И быстрее, чем Алонсо успел его окликнуть, Стивен вышел из раздевалки, и Хаби остался в полном одиночестве и такой же полной растерянности. Он ждал чего угодно: криков, упреков, драки, но только не молчания. Впрочем, насчет всего остального он был прав – Джеррард его никогда не поймет. Даже если бы Хаби смог объяснить, смог хоть что-то сказать. И теперь все будет по-другому, потому что Стивена Джеррарда в его жизни больше никогда не будет.