Как-то ночью

Бесшумно ступая по коридору, чья-то фигура, скрытая плащом, осторожно пробиралась к покоям. Стражники у двери хотели было преградить путь, но, увидев голубые глаза, блеснувшие из-под капюшона, молча расступились. Человек тихо отворил дверь, быстро прошмыгивая внутрь, и замер у порога. Хозяин покоев лежал на кровати, его глаза были закрыты. "Спит", - подумал он и так же осторожно подошел к кровати, по пути скидывая жаркий плащ. Комнату освещал только лунный свет из неприкрытых окон. И в этом лунном свете лицо спящего казалось мертвенно-бледным. Он лежал на животе, его длинные бронзово-золотые волосы были раскиданы по подушке, одеяло немного сползло, приоткрывая вид на гладкую кожу плеч, по которой хотелось нежно провести кончиками пальцев. Яркие губы были приоткрыты, маня к себе. Ночной гость наклонился и осторожно прикоснулся к ним своими. В следующее мгновенье он, уже опрокинутый, лежал на кровати, наслаждаясь чувственным поцелуем и ощущением чужого языка в своем рту. - Ты так долго, - прошептал хозяин покоев, отстраняясь и заглядывая в голубые глаза. Его руки поглаживали светлые волосы гостя. - А ты уже успел уснуть без меня, - упрекнул он его в ответ. - И как ты почувствовал, что это я? - Твои шаги легко узнать, даже если ты думаешь, что передвигаешься бесшумно, Александр, - от этого заявления блондин хотел было разразиться тирадой, но Гефестион, увидев как быстро меняются эмоции на чужом лице, мимолетно поцеловал его в губы и отстранился. Александр нерешительно замер: - И все? - еще один поцелуй и снова отстранился. - Что ты дел... - еще один. - Гефес... - и еще один. В этот раз Гефестион решил не мучить будущего царя и целовал его долго, со вкусом, окончательно запутывая пальцы в светлых мягких волосах. Александр же несмело поглаживал спину своего возлюбленного, ему все еще было страшно отпустить себя, отдаться чувствам. Конечно, он знал, что Гефестион любит его и всегда будет с ним, но не так-то это просто - любить. Тем более будущему царю любить кого-то своего пола. Мать все еще требовала наследника, сводя бедного и не знающего что с ними делать Александра с новыми и новыми девицами. На самом деле, девица, подходящая на роль матери наследника, была одна - Эвридика. Но это не мешало Олимпиаде подсовывать в спальню к сыну разных гетер, надеясь, что мальчик образумится и перестанет так много времени проводить с этим Гефестионом. Гефестионом, который появился так некстати в их жизни, перетягивая на себя все внимание царевича и явно настраивая его против своей матери. Олимпиада ненавидела друга своего сына, не доверяла и не уставала говорить об этом Александру. Мальчик слушал и всегда удивлялся ее словам. Как она может не понимать, что Гефестион значит для него? Он единственный, кто понимает Александра, кто поддерживает его, кто искренне и чисто любит, не требуя ничего взамен. Ему не нужны ни слава будущего Ахиллеса, ни само положение, как царя, ни его богатства. - ...тион, - закончил Александр, когда поцелуй прекратился: воздуха в легких стало ощутимо не хватать. Юноша ласково улыбнулся, и эта улыбка отражалась в его темно-серых глазах. Царевич чувствовал, как он тонет. - А теперь пойдем-ка кое-куда. *** Филипп нетрезвой походкой шел по коридору после очередного пира. Вино в нем кричало о том, что негоже царскому наследнику так рано уходить из Зала, поэтому-то царь и направлялся в покои Олимпиады, чтобы объяснить этой дикарке, что это она во всем виновата. Вдруг он услышал шорох и сладкие стоны, доносившиеся из сада, и остановился. Подумав, что было бы неплохо посмотреть, кто это там в его кустах занимается прелюбодеянием, да и чтобы не спугнуть их своим царским величием, Филипп начал осторожно красться ближе. В кустах он заметил двух юношей, сплетенных страстью. Один из них сладко стонал - Филипп видел только его спину да белобрысую голову, - крепко вцепившись в плечи второго и обхватив его талию крепкими ногами. Лицо второго юноши закрывали длинные бронзово-золотые волосы, он прижимал блондина к земле, каждый раз толкаясь в него все глубже и глубже. Филипп почувствовал, как восстает его фаллос. Юноша выгибался в руках второго, всхлипывал и сладко стонал, царь облизнулся, руки уже хотели обхватить достоинство, когда блондин запрокинул голову. Кажется, его уже предупреждали, что Александр всем девушкам предпочитает кое-кого другого. Ярость, охватившая Филиппа в тот момент, была огромна. "Да как смеет этот щенок отдаваться, словно дешевая шлюха?! Сын царя должен быть всегда сверху!" Признав во втором юноше Гефестиона, когда Александр откинул его волосы и приник к нему жарким поцелуем, Филипп выкрикнул: - Гераклова задница, я тебе сейчас покажу, как из сына моего шлюху делать, - и побежал к ним, распугивая задремавшую охрану. Гефестион уловил, как к ним несется что-то страшное и большое, сверкающее одним глазом. "Одним глазом... Боги, да это же Филипп!" Александр же сходил с ума от чувств, которые вызывал в нем Гефестион, и отказывался что-либо замечать. - Только не останавливайся, прошу, - прошептал он ему в губы. Гефестион же и не думал останавливаться. Внутри Александра было слишком сладко и хорошо, чтобы все это прекращать. Однако, от того, что их застали, да еще не абы кто, а сам царь, Гефестион почувствовал прилив энергии и начал входить все чаще и чаще, пока, наконец, бурно не кончил. Почувствовав, как Гефестион излился в него, Александр уже хотел было последовать за ним, но внезапно его что-то вздернуло прямо из-под Гефестиона наверх. - Смотри, - Филипп тряс Александра, - вот этот ублюдок должен быть сверху, а не ты, - он показал пальцем на молчавшего и яростно сверкающего глазами Гефестиона. - Чтобы если я еще раз застукал вас вместе, ты был сверху, - рявкнул он в лицо сыну, которого крепко держал в своей руке, и оттолкнул от себя прямо в объятия юноши. Филипп, недовольно ворча об испорченной молодежи и, в частности, сыне, удалился, пьяно покачиваясь. Александр, молчавший всю тираду отца, неожиданно захохотал, напугав друга. "Кажется, он тронулся умом..." - Слышал, что сказал царь?! Чтобы я был сверху! - гордо произнес он, когда приступ смеха закончился. Гефестион скептически посмотрел на него: - Нет, не дождешься. - Но царь же... - Мало ли что там сказал царь. Ты не дождешься и все, - Гефестион посмотрел, как будущий царь надул губы, рассмеялся и притянул его к себе, целуя. Александр счастливо выдохнул: - И хорошо.