Весенний лес неспешно пробуждался от зимней дрёмы. Деревья обстоятельно готовились к тому, чтобы явить миру свои первые листочки, которые вскоре превратятся в пышное зелёное убранство и будут радовать глаз до самой глубокой осени. Только нечастые хвойные, круглый год красующиеся иголками, выбивались из ансамбля голых древесных стволов. Ветер своей гребнистой пятернёй расчёсывал лесные верхушки, заставляя ветки потрескивать. Снизу же под многочисленными человеческими ногами раздавался хруст валежника.
Люди суетились: одни тщетно искали в окрестностях сбежавших пленников; другие собирали пожитки, готовясь в случае необходимости быстро сняться со стоянки и отправиться прочь.
Но в самом сердце лагеря происходило совершенно другое действо.
Вилар оглаживал бороду, рассерженно, но в то же время сочувственно глядя на единственного оставшегося в его власти пленника.
— Они бросили тебя, — норд рассчитывал сыграть на обиде преданного эльфа и постараться выведать у него все возможные сведения. — Вдвоём сбежали, а третьему места не нашлось. Предательство, как оно есть.
Эльвелл, вынужденно коленопреклонённый, молчал, смотря в сторону. Ссадины на лице недвусмысленно свидетельствовали о том, как пленители восприняли весть о побеге своих пленников. На радость бретонцу нашёлся подходящий повод для расправы, и тогда-то «правая рука» Вилара обрушила свой гнев на единственную доступную цель. Остановило его только появление главаря.
Карнигар прошипел:
— Отвечай, ублюдок! — и замахнулся ногой на эльфа, чтобы пнуть его в спину.
— Отставить! — повысил голос Вилар. — Карнигар! Уходи отсюда!
— С такими агрессивными идиотами ты многого не добьёшься, — криво усмехнулся полукровка, сплюнув слюну с кровью из разбитой губы.
— Заткнись, …, — бретонец подскочил вплотную к связанному наёмнику, намереваясь ударить язвительного остроухого, но Вилар схватил соратника за шкирку, оттащил в сторону и пророкотал командным тоном:
— Я сказал – прекратить! Прочь!
Карнигар вздрогнул, сбросил с себя руки норда и, извергая нецензурную брань, отправился прочь.
Вилар повернулся к встрёпанному эльфу:
— Следи за языком. Меня остановить будет некому.
— После «Кровавой клятвы» ты пожалеешь обо всём этом, — уверенно заявил Эльвелл. Он продолжал играть роль очень важного звена в цепи спасения целого мира.
Только вот всклокоченные волосы, синяки и разбитая губа, ровно как и путы на теле, не добавляли ему важности. Однако держался он весьма уверенно и даже слишком дерзко. Норд оценивающе покосился на наёмника и призадумался.
Полукровка уже справился с первым шоком от новых обстоятельств. Убийца уже давал понять, что каждый сам за себя, и если появится возможность побега, то рисковать ради того, чтобы вытащить с собой наёмника он не будет.
Разумеется, Эльвелл и не рассчитывал, что убийца вдруг проникнется товарищеским духом и поступит по совести. Но вот то, что Алинэй исчезла вместе с ним – заставляло задуматься. Задуматься, заколебалась ли она хоть на мгновение, прежде чем бросить его. Слова Вилара отнюдь не добавляли надежды.
Впрочем, наёмнику стоило отложить душевные терзания на потом, ведь в данный момент перед ним стояли более насущные вопросы, непосредственно касающиеся его жизни. Или смерти. Как уж повезёт.
Уголок губы эльфа дрогнул, всего на мгновение наметив непонятное выражение – то ли намёк на улыбку, то ли болезненную гримасу.
***
Заснеженный город встретил нас дымом, поднимающимся над крышами. Небольшие деревянные домики, тёмные, припорошенные снегом, стояли, словно напыженные воробушки. Брума осталась такой же, какой была во время моего первого визита.
Изменилась я. И способ моего прибытия в город. Если делегация Мартина входила с главных ворот, уверенно шествовала, имея на руках все необходимые бумаги
и даже чуточку больше, то вот в компании ассасина приходилось применять более специфические и незаконные методы для преодоления городской стены.
По мере продвижения по заснеженным улицам незаметно, но неуклонно менялось и состояние встречающихся по пути домов. Расписное узорчатое дерево сменялось серым и безликим, но крепким камнем. Скромное в виду бедности, но старательно украшенное сменялось бездушной роскошью. Трущобы Брумы отличались от трущоб других виденных мной городов Империи – даже в таких задворках проживали в большинстве своём сознательные, аккуратные люди, не засорявшие место своего обитания, а напротив, пытающиеся облагородить его и сделать лучше. В каждый орнамент, обвивавший деревянный домик, было вложено старание и крупицы души.
Они трудились и работали, но соседствовать им поневоле приходилось с приезжими, которые вместе с собой привнесли немалую долю преступности на эти улицы.
Люсьен не хотел показываться в прежних местах без особой необходимости. В нижнем городе наверняка мог найтись тот, кто узнал бы ассасина. Несмотря на излюбленную тактику скрытности и утаивание личности, врагов у бывшего Уведомителя Тёмного Братства
за годы убийственной карьеры скопилась уйма. В сложившихся обстоятельствах Лашанса весьма устраивало неведенье его недоброжелателей. Раз уж юридический статус усопшего давал определённые преимущества, бывший Уведомитель не спешил от них отказываться. Потому мы отправились в верхний город.
— Сюда, — голос ассасина вырвал меня из размышлений.
Я опомнилась и посмотрела на имперца.
Спутник кивком указал на каменное двухэтажное здание с характерной деревянной вывеской на кованом подвесе.
Мы зашли в таверну. Занемевшие от холода щёки обдало приятным теплом, а нос перестало щипать. В него же сразу после морозной свежести ударила противоречивая смесь запахов. Приятные ароматы – пищи, дерева и растопленного очага – неумолимо смешивались с отталкивающими, вроде амбре перегара редких завсегдатаев, горьковатого запаха чадящего масла в лампах. Тем не менее, само место выглядело прилично и внушало доверие. В конце концов, за источаемые гостями ароматы заведение ответственности не несло.
— Добро пожаловать! — вылетая из-за стойки и едва ли не раскланиваясь, нас поприветствовал норд.
Выводы напрашивались сами собой: либо здесь отменный сервис, а энтузиазм местного персонала ещё не задавила жестокая реальность, либо дела в таверне шли совсем плохо, и за каждого потенциального клиента будут бороться до конца.
Почище, чем за собственную жизнь.
Лашанс кратко кивнул, не удосужившись на полноценное приветствие. Видя, что внимание норда сконцентрировано на моём спутнике, я так же ограничилась кивком, который наверняка даже не заметили. Мой компаньон сразу перешёл к делу:
— Нам одну комнату. Цена за неделю?
— Одну?! — возмутилась я. — Две!
Трактирщик впервые посмотрел на меня, но сразу же с обожанием. Две комнаты – двойной доход.
Люсьен встретился со мной взглядом, после чего демонстративно закатил глаза
, отчаянно пытаясь рассмотреть свои глазницы изнутри, не иначе. Но не выдержал и гаденько ухмыльнулся:
— Ради твоей безопасности я потерплю тебя в своих покоях, — словно он шёл на неподъёмные жертвы ради моего блага.
А я – зараза неблагодарная – не оценила сей щедрый жест самоотверженной заботы.
Но я-то отлично знала, что общее в словах «ассасин» и «альтруист» ограничивалось только начальной буквой. Значения же данных слов в отношении Люсьена и вовсе можно назвать контекстными антонимами.
— Не стоит. Не утруждай себя так, — я прищурилась и презрительно улыбнулась. Повернувшись к трактирщику, обратилась к нему: — Нам две комнаты, пожалуйста.
— Мудрый выбор, госпожа, — выражение лица норда преисполнилось надежды и благодарности, а руки уже устремились к связке ключей, чтобы выдать два вместо одного, пока клиенты не передумали.
Но кто платил, тот и заказывал бал. Мои протесты и требования предоставить отдельную комнату медовоглазый диктатор проигнорировал и снял одно жилище на двоих. Дёргнувшийся глаз трактирщика подсказал, что в тот момент не только я хотела придушить наглого и невозмутимого ассасина. Тем не менее, норд стоически сохранял вежливую улыбку на лице, меняя единственный ключ на скромную горсть монет.
Пока я поднималась по лестнице вслед за имперцем, происходящее всколыхнуло во мне неприятные воспоминания. Я не могла не думать, что случилось бы, если бы у меня не получилось вырваться тогда, в Залесе. Стало страшно, гадко и тошно.
Однако я не могла напомнить имперцу о случившемся и использовать ту ситуацию в качестве аргумента против совместного проживания. Ведь задумай он нечто подобное, его не остановят дверь и замок обычной таверны. И мне не хотелось рисковать, напоминая ему произошедшее, чтобы он не возжелал завершить то, что начал. К тому же, мы уже провели много времени наедине, и он больше не совершал подобных поползновений в мою сторону. А наличие магии дарило слабую иллюзию возможности дать отпор и защититься. Хотя на самом деле меня спас Амулет Мартина…
Я приложила руку к центру грудной клетки, накрывая ладонью мех зимней шубы, под которой прятался временный подарок бастарда, и сжала пальцы.
Разные мысли о многом снова разрывали на части.
В первый день пребывания в городе мы отдыхали, с комфортом отсыпаясь и отъедаясь после тяжёлой дороги. Второй прошёл в шопоголистических заботах: посещение доброй трети всех лавок Брумы и единственного рынка заняло много времени. Лашанс что-то купил, что-то заказал. Подготовка к походу в горы проходила основательно.
Все мои попытки достучаться до бывшего Спикера, чтобы обратиться в гильдию бойцов, ассасин отбривал. Он объяснил отказ тем, что за прошедшее время наёмник либо уже умер, либо освободился. И даже если мы наймём бойцов, то к моменту, когда мы всей честной компанией доберёмся до стоянки, она успеет опустеть. Опустеть задолго до нашего прихода. Ибо Вилар далеко не дурак и, предупреждая возможность реванша, уведёт свою группу в другое место. Имперец оперировал здравым смыслом и личным опытом. И мне оставалось только с горечью согласиться, вновь глуша в себе обиду за то, как Люсьен поступил по отношению к Эльвеллу. И надеяться на лучшее.
Третий день был отведён под зельеварение. Ассасин вознамерился приготовить зелья противоборства холоду.
Утром служанка принесла в нашу комнату сушёную мяту в качестве средневекового аналога ароматизатора. Я перебирала веточки приятно пахнущей похрустывающей травы, сложенные на подносе, и искоса поглядывала на деятельного соседа по жилплощади.
Лашанс скрупулёзно высчитывал пропорции ингредиентов, метался между ступок и реторт, не забывал поглядывать в колбы. Ему не хватало только фартука и чепчика для полноты образа суетливой кухарки.
Сомнительный удушающий аромат варева распространялся по всей таверне, и никакая сушёная мята не спасала дело. Не имея желания истязать своё обоняние, я решила отправиться по делам. Некоторые вопросы давно назрели в моей голове, и следовало использовать возможность разобраться с ними.
— В Бруме есть хорошие алхимики? — поинтересовалась я у имперца.
Лашанс оторвался от созерцания дистиллята, поднял взор на меня и вздёрнул бровью:
— Прямо перед тобой, — хмыкнул мужчина с таким видом, будто я спросила
концентрированную чистейшую глупость.
Оглядела ассасина преувеличенно скептически, но всё же произнесла:
— Когда мне понадобятся яды, я непременно обращусь к тебе, — съязвила я. — Но мне нужно кое-что другое.
Спикер усмехнулся:
— Мои навыки хороши не только в ядах. Если как следует попросишь, я помогу, — усмешка кинжалистого гада превратилась в дразнящую ухмылку. — Я хорош во многом.
— Боюсь, это слишком дорого мне обойдётся, — пробормотала я.
«Лашанс – последний человек, к которому я стану обращаться по такому… вопросу. Если даже не учитывать, как это смущающе, боюсь, ему не стоит предоставлять информацию подобного рода... …мне нужен непредвзятый человек вне моего окружения».
Имперец насмешливо прищурился, то ли приняв моё смущение на счёт своего личного обаяния, то ли словно мог прочитать мои мысли. Но, к моему удивлению, через несколько мгновений он посерьёзнел:
— Что беспокоит?
При мыслях об интересующей меня теме, я невольно покраснела:
— Я не могу тебе сказать…, — к вящему сожалению, некоторые темы вызывали предательский румянец даже в столь
почтенном зрелом возрасте.
Ассасин выгнул бровь, но насмехаться не спешил. Он помолчал несколько минут, продолжая помешивать что-то в гранитной ступке. И когда я уже посчитала разговор исчерпанным, собеседник нарушил тишину:
— Как закончу зелье, свожу тебя к знакомому алхимику.
— Я сама схожу…, — начала было я, но мне не дали договорить.
— Опасно в одиночку. И мне по пути, — отрезал компаньон.
Лашанс так и не рассказал мне, где именно находился тот алхимик, чтобы я, зная дорогу, не отправилась к оному специалисту одна.
Пыша возмущением, я вылетела из кабинета и резко, с силой захлопнула дверь.
Люсьен, терпеливо ожидавший меня в коридоре, при моём явственно экспрессивном появлении приподнял брови, но не спешил что-либо расспрашивать.
— Пошли отсюда, — мои шаги были широки как никогда. Громко топая, я отправилась к выходу из здания, мысленно окатывая алхимика бранью.
Мой личный ассасин Лашанс проследовал за мной.
Уже у самого выхода нас настигли слова высунувшейся из своего кабинета нордки:
— Ты не понимаешь, чего хочешь лишить себя! — заметив следующего за мной спутника, ткнула в него пальцем: — И его тоже!
Скрипнув зубами, я открыла входную дверь и вылетела на улицу. От гнева по телу разливался жар, и мороз ощущался слабей обычного. Я через плечо оглянулась на своего компаньона. Оный молча следовал за мной с непроницаемым лицом. Только в глубине глаз блестел огонёк удивления, любопытства и… веселья. От чего на долю секунды у меня даже закралось подозрение, а не веселья ли ради мой каверзный товарищ привёл меня к эксцентричной неадекватной особе. Впрочем, она казалась нормальной вплоть до момента озвучивания моей ситуации и целей.
Я зашагала по улице, больше не оглядываясь на имперца, но пребывая в уверенности, что он последует за мной. Мне нужно было успокоиться после неприятного разговора. Но что-то подсказывало, что хаотичное остервенелое метание фаерболов было не лучшей идеей.
В качестве безопасной альтернативы ничего лучше на ум не пришло, кроме как выместить своё негодование в активной стремительной ходьбе без конкретной цели.
Я быстрым чеканным шагом неслась по городу, пока меня внезапно не потянули за предплечье рывком назад. Я испуганно оглянулась, но увидев знакомую самодовольную физиономию кинжалистого гада, невольно выдохнула.
— Эта дорога в нижний город, — с этими словами имперец потянул меня назад.
Я поддалась и позволила увлечь себя в другом направлении. Несмотря на отсутствие протеста с моей стороны, бывший Спикер не спешил выпускать моё предплечье из своей хватки, и так и вёл меня дальше по улице, чтобы в этот раз я точно никуда не забрела.
Я искоса поглядела на Лашанса.
— Здесь есть ещё хорошие алхимики?
Ассасин ответил не сразу. Он приподнял голову, поглядел на крышу Великой часовни Талоса, возвышающейся над крышами жилых домов, и снова повернулся ко мне. Встретившись со мной взглядом, усмехнулся:
— Нужно постараться, чтобы не договориться с Грелиной Леоктис…
Я отвела глаза в сторону:
— У нас с ней разные взгляды на… некоторые вещи.
— Алхимики на многое готовы ради денег. Особенно такие, как она. Любопытно, какие разногласия отбили у неё желание заработать? Или её оскорбила цена? — медовый прищур выжидающе блеснул.
Я поморщилась:
— Я не торговалась даже. И я тоже не вижу проблемы в своей просьбе. Но, наверное, для неё эта тема – кнопка включения невменяемого режима, — закончив фразу, фыркнула и скривила рот.
Бывший Спикер слегка подался в мою сторону, принимая доверительный вид:
— Какая тема? — вкрадчиво уточнил ассасин мягким тоном, аки следователь, завлекающий в свои сети подозреваемого и пытающийся подловить его, чтобы выудить нужные данные.
— Да так…, — я замялась. — Это личное… женские штучки.
Люсьен хмыкнул:
— И каких же женских штучек ты собралась меня лишить? — имперец криво улыбнулся, припоминая мне брошенную алхимичкой напоследок фразу.
«Губную помаду и тампоны хочешь?» — чуть не выпалила я, но сдержалась. Всё равно адресат не понял бы смысл моей насмешки.
— Чтобы чего-то лишить, надо это иметь, — фыркнула я. — Не обращай внимания. Она просто кое-что не так поняла, — я махнула рукой, ненавязчиво отодвигаясь от слишком приблизившегося ко мне компаньона.
По молчаливому прищуру ассасина стало ясно, что он не оставит эту тему просто так. Но допрос был прекращён.
Мы шли по заснеженной улице прогулочным шагом, каждый думая о своём. Вскоре голос ассасина вывел меня из размышлений:
— Пришли.
— Куда? — я удивлённо моргнула и уставилась на спутника.
Бесстрастный медовый взор скользнул по непримечательному домику украшенному вязью нордской резьбы:
— Этот алхимик неплох, — изо рта мужчины вырвалось облачко пара.
Никаких вывесок или иных опознавательных знаков на жилище не наблюдалось. Нужно было точно знать, куда и к кому идти – просто так это место не найти.
Имперец любезно проводил меня прямо к алхимику, а сам любезно подождал в коридоре, пока я проконсультируюсь по интересующим меня вопросам.
После приёма кандидат алхимических наук проводил меня из своего кабинета и с неожиданным любопытством оглядел ожидавшего моего возвращения Люсьена. Заметив повышенное внимание к своей ассасинистой персоне, имперец вздёрнул бровь и многозначительно покосился на меня.
А мне захотелось в срочном порядке выдать всем присутствующим по затрещине. Себе – потому что не подумала о выводах, которые сделает алхимик. Алхимику – чтобы не компрометировал меня своим поведением. Лашансу – чтобы отвлечь,
и вообще он давно заслужил.
В то же время мысленно молилась, чтобы алхимик не додумался ещё и сболтнуть чего-нибудь лишнего.
— Спасибо. Мы пойдём. До свидания, — я быстро убрала несколько купленных рецептов в свою поясную сумку, подхватила Люсьена под руку и настойчиво потянула к выходу.
— Всего доброго, — кивнул алхимик и одарил имперца странным взглядом, полным то ли сочувствия, то ли уважения.
Бывший Спикер молчаливым кивком попрощался с проводившим нас мужчиной.
Послушно топая к входной двери, ассасин слегка подался к моему уху и прошептал:
— Что происходит?
Едва я перешагнула порог, зимний холод с готовностью окутал меня. Следом за мной в объятия уличного морозного воздуха шагнул и бывший Уведомитель.
— Он… наверное, сделал неправильные выводы, — я не сдержала нервный смешок, краем глаза наблюдая, как спутник захлопнул дверь. — Неважно.
— Слишком много неправильных выводов для одного дня, — мужчина криво усмехнулся, продолжая вместе со мной удаляться прочь от
подпольной алхимической базы дома без опознавательных знаков. — Полагаю, я должен узнать все подробности.
— Тебе только кажется.
Люсьен замер на месте, от чего и мне пришлось остановиться, так как я продолжала идти с ним под руку:
— Всё же мне стоит вернуться к алхимику и задать ему несколько вопросов…
— Не надо! — я распахнула глаза и крепче сжала пальцы. — Я сама расскажу…, — вместе с тяжким смиренным вздохом изо рта вылетело облачко пара.
— Я спрашивала у него кое-что… деликатное. Это касается только женщин, — я отвела взгляд. — Видимо, он посчитал тебя моим… супругом… или партнёром…
Бывший Спикер ухмыльнулся:
— Теперь мне ещё больше хочется вернуться в ту алхимическую лавку.
— Нет! Пойдём в таверну, — я обеспокоенно распахнула глаза и крепче вцепилась в предплечье спутника.
Люсьен с лёгкой ухмылкой на губах скосил взгляд на мои руки, впившиеся крепкой хваткой в его руку. В других обстоятельствах я бы давно отпустила конечность ассасина, но в этот раз я только крепче сжала пальцы, чтобы точно утянуть излишне любопытного компаньона подальше от алхимика.
— Пойдём, — усмехнувшись, ассасин двинулся дальше.
Больше мужчина не сказал ничего, послушно отправившись в сторону нашего временного пристанища. Но хитрый медовый прищур и задумчивость заставляли меня испытывать нервозность и беспокойство.
Мы благополучно вернулись в свою комнату.
Наблюдая, как имперец снова закружил вокруг реторт и пробирок, я мучительно размышляла, стоило ли мне просить Лашанса об услуге. Разумеется, имперец заметил моё молчаливое внимание к своей сиятельной персоне, но облегчать мне задачу участливой беседой не спешил.
— Люсьен…,— решившись, я подала голос. Дождавшись, когда мужской взгляд отлипнет от склянок и сфокусируется на мне, продолжила:
— Сможешь научить меня алхимии?
На стол опустился увесистый поднос с несколькими чашками. В нос ударил соблазнительный аромат тушёного мяса и печеного картофеля, разбавляемый кислыми нотками солений.
Мальдира – добродушная светловолосая женщина лет пятидесяти – принялась выгружать на стол чашки. Она улыбнулась:
— Убери книжку подальше, чтобы не испачкать ненароком.
Её серые глаза лучились теплом и обезоруживающей заботой, сродни материнской.
Мои губы непроизвольно расплылись в ответной улыбке, пока я послушно убирала книгу по алхимии в сторону. К моему удивлению, днём ранее ассасин согласился попробовать обучить меня азам зельеварения. И даже не потребовал ничего странного взамен за наставничество, что настораживало меня больше всего.
— Спасибо, — поблагодарила я нордку.
— Как покушаешь, я принесу ещё парочку свечей, чтобы тебе было удобней читать, — гостеприимная женщина подняла со стола опустевший поднос и придвинула посудину с главным блюдом ко мне ближе.
— Спасибо, — снова повторила я, преисполненная благодарности и растаявшая от заботы такого чудесного человека.
От хозяйки таверны чувствовалась неподдельная доброта и искреннее участие. Её действия не были продиктованы желанием угодить посетителям, просто она была сама по себе такой. Я редко встречала столь нежных, чутких и заботливых людей, которые своим внутренним светом могли растопить почти любое сердце.
— Но свечи не нужны. После ужина я уйду к себе в комнату, — я качнула головой, сохраняя мягкую улыбку на лице.
— А что же твой спутник?
— Он слишком занят, — я пожала плечами, благоразумно опустив детали, касающиеся деятельности ассасина. Сегодня оный пополнял запасы своих ядов, предварительно дав мне инструкции по изучению теории
начальной школы алхимии.
— Понятно. Ну, тогда кушай, — женская рука невесомо легла мне на плечо и, легонько стукнув по нему пару раз, упорхнула.
Мальдира с пустым подносом отправилась на кухню, а я приступила к трапезе, погрузившись в свои мысли.
Через некоторое время как-то безотчётно голова слегка повернулась назад и взгляд скосился в сторону. В поле зрения попала парочка мужчин – данмер и имперец. Я не была слишком чувствительна к чужим взглядам и чаще всего не замечала, если кто-то смотрел на меня. Но странные посетители таверны каким-то образом привлекли внимание моего подсознания. Едва поняв, что я заметила их взоры, они поспешно отвернулись.
Я продолжила трапезу, изредка косясь в сторону местных обывателей, но вскоре они ретировались. Время было позднее, и зал вскоре опустел. Только я занимала один столик, а в нескольких метрах от меня юная девушка протирала мебель. Через несколько минут и она скрылась за дверью кухни.
Окинув взглядом опустевший зал и не обнаружив в нём ни Мальдиру, ни другого персонала, я оставила плату за пищу на столе.
«Лашанс не обеднеет», — с толикой садизма и иронии подумала я, добавив ещё несколько монет сверху.
Металл с кратким звоном шлёпнулся на металл. Рука потянулась к книге, лежащей на соседнем стуле, когда до ушей донёсся звук отворяющейся двери. На ночь глядя новые посетители пришли в таверну.
Я оглянулась на вошедших, размышляя о целесообразности оставлять деньги без присмотра – не ровен час, их приберут к рукам ушлые личности.
К моему изумлению на пороге показались виденные мной ранее мужчины, но теперь уже с дополнительной компанией из двух меров и человека.
Их беглые взгляды, мечущиеся по залу, и угрюмое молчание заставляли насторожиться. Решив всё же повременить с оплатой ужина, я сгребла в ладонь монеты и подхватила книгу. Едва я сделала шаг в сторону лестницы на второй этаж, наши с данмером взгляды встретились.
Чувства внутри меня напоминали натянутую тетиву. Если поначалу я предполагала, что подозрительные визитёры могли просто прийти отужинать, после допустила вариант с ограблением таверны. Теперь же в висках застучало отчётливое: «Бежать!».
Справедливо рассудив, что лучше перебдеть, чем недобдеть, я подорвалась в сторону лестницы.
Тёмный эльф выбросил руку вперёд. С кончиков его пальцев слетела едва заметная волна магии. Но она не спешила принимать стихийную форму. У меня не было ни ловкости, ни скорости, которые могли бы позволить мне увернуться. Что-то, сродни тончайшей паутине, облепило тело.
Сердце внезапно успокоилось, подобно трепещущей птице, которую придавили чем-то тяжёлым, от чего она больше не могла двигаться. Я безразлично оцепенела. Руки безвольными плетьми упали вдоль туловища, а ничего невыражающий взгляд уставился в никуда. Книга выскользнула из рук и шлёпнулась на пол, а монеты с неожиданно громким звоном раскатились в стороны.
— Подойди сюда, — скомандовал заклинатель – данмер средних лет с обезображенным бельмом глазом. На фоне его пепельной кожи бельмо выделялось ещё больше, чем могло бы, и смотрелось вдвойне неприятно.
С исступленным безразличием, словно одеревеневшими ногами ступая по полу, я приблизилась к магу.
Проклятый потомок кимеров снял с пояса маленький мешочек, достал оттуда щепоть чёрного порошка и бросил мне в ноги, от чего моё тело на несколько мгновений вспыхнуло золотистым сиянием.
— Вот, что я говорил?! — ухмыльнулся он, явно довольный увиденным. — Даже бесит, что такой идиотке достался такой потенциал. Даже защитить себя не может.
С тихим кратким свистом метательный нож рассёк воздух и воткнулся в глаз одного из незваных визитёров. Ещё до того, как преступники успели осознать произошедшее и среагировать, второй клинок поразил ещё одну цель.
— Зато я могу, — до боли знакомым ледяным тоном разнеслось по комнате.
Кастуя щит на оставшихся в живых сообщников, маг зашипел:
— Ублюдок! — последующие слова адресовались его прихвостням: — Вы же сказали, что всё проверили?!
— Мы и проверили, — воскликнул удивлённый лучник, расчехляя своё оружие.
Бандиты явно не рассчитывали на серьёзное сопротивление, и вмешательство обученного ассасина не входило в их планы.
— Но нас же трое… а он… один же! — глубокомысленно подметил орк, взмахнув мечом, аки указательной палочкой.
— Погоди, — цыкнул данмер, оглядывая Лашанса с головы до ног. Магу хватило умственных способностей, чтобы не торопиться с попытками задавить противника численным преимуществом.
Метнувшийся в данмера кинжал пролетел в паре сантиметров от моей головы и соприкоснулся с барьером, загудевшим от такой наглости. Клинок на секунду завис в воздухе и упал наземь у ног эльфа. Заклинатель ухмыльнулся.
— Давай договоримся? У нас есть щедрый заказчик. Он хорошо заплатит за эту курицу. Мы можем поделиться, — продолжая удерживать магический щит перед собой, увещевал данмер.
— Можем и договориться, — усмехнулся ассасин, поигрывая кинжалом в руках. — Зачем она ему?
— Ловцы душ не задают лишних вопросов, — данмер не спешил опускать барьер, но его сообщники немного расслабились, едва наметился шанс договориться. Маг взглянул на меня:
— Она очень дорого стоит, нам этого достаточно, — мерзкий сальный взгляд прошёлся по моему улучшенному телу сверху вниз.
— А пока будем ждать сделки, можем попользовать её, — возбуждённо запереминавшись с ноги на ногу, колдун причмокнул. — Она будет послушной.
— Ловцы душ, значит, — недобро блеснул медовый прищур, а усмешка превратилась в полный ярости оскал.
Лашанс не спешил применять магию, так как я стояла на линии поражения между ним и барьером мага. И данмер это понял. Как и то, что договориться не выйдет.
— Тупой н’вах!
Заклинатель посмотрел на меня и скомандовал:
—Убей его.
Я безразлично повернулась в сторону стоявшего на лестнице имперца. В руке уже разрасталось пламя.
Люсьен приподнял бровь от такого поворота событий, но что-либо предпринимать в отношении меня не спешил. Его негодующий взор метнулся к пленителю моей воли и недобро прищурился.
В следующее мгновение бывший Уведомитель слетел со ступеней и увернулся от моего фаербола.
Огненный шар упал в угол и взорвался, поджигая деревянную мебель. На шум выскочили служанки и повар, но едва оценив ситуацию, поспешили самоотверженно забаррикадироваться на кухне.
Лашанс тем временем подошёл достаточно близко, чтобы я попыталась атаковать его голыми руками. Лишённое воли сознание и тело не отличалось ни умом, ни сообразительностью, ни органичностью и ловкостью движений, и больше напоминало ходячую куклу. Люсьен без труда увернулся от моей физической атаки.
Но пока ассасин был отвлечён мной, троица ловцов душ поспешила контратаковать. Вернее, один из них. Пока маг был занят поддержанием щита и, очевидно, сковывающих меня чар, босмерский лучник время от времени выглядывал из-за щита, метя в имперца. Но из-за собственной спешки, а также сноровки и отточенной ловкости Лашанса, лесной эльф промахивался. Орк явно вознамерился разорвать шаблон об исступленной неустрашимости своей расы – он стоял с оголённым клинком, но отчего-то покидать
уютное волшебное укрытие не спешил.
— Время, — тихо обронил лучник, первым попятившись к двери.
— Следуй за мной, быстро. Но по возможности старайся атаковать своего имперца, — приказал мне заклинатель, перешагивая тело одного из своих прихвостней, немногим ранее убитых Люсьеном.
Храбрый мечник орсиммерского происхождения поспешил первым скрыться за дверью. За ним последовал и лучник.
Маг, продолжая удерживать барьер, отражающий физические и магические атаки, встал в дверном проёме и скомандовал в мою сторону:
— Ко мне. Быстро!
Я выбросила очередной фаербол из руки и несколько неуклюже побежала к заклинателю.
Пользуясь тем, что я находилась близко и перестала атаковать, Лашанс подставил мне подножку и подхватил падающее тело, чтобы в следующий момент полоснуть кинжалом моё предплечье.
Поняв, что я потеряла возможность двигаться, маг с руганью вылетел за дверь, напоследок изрыгнув: «Прокляни тебя Азура!».
— Убью, — тихо, удивительно флегматично выдохнул Люсьен в сторону двери и присел рядом со мной. — Рано или поздно, но убью.
По комнате разносился дым и запах гари от занимавшегося пламени. Имперец небрежными резкими жестами выпустил поток ледяной магии, гася огонь, не заботясь о расточительном расходовании манны. Когда огонь сменился коркой льда на пожжённом дереве, Люсьен подхватил меня на руки и поспешил в комнату.
Едва маг удалился, ментальное оцепенение и полная безразличность схлынули и исчезли. Но вот невозможность пошевелиться осталась, к тому же сомнительным бонусом добавилась жгучая боль в руке.
Лашанс пинком распахнул дверь в нашу общую комнату и уложил меня на кровать, а сам метнулся к своему дорожному алхимическому набору. Комнату наполнил стук склянок и гневные комментарии в адрес нападавших и всей сложившейся ситуации.
Несмотря на отсутствие объяснений, было несложно догадаться, что ассасин занялся антидотом. Всё, что я могла – бессильно смотреть в потолок и бороться за каждый вдох, потому что в парализованном состоянии дыхание превращалось в почти непосильную задачу. Лашанс разрывался между алхимическим столом и мной, то и дело мечась к кровати, чтобы проверить моё состояние.
Видимо, он не спешил применять на мне отравленный клинок с парализующим эффектом именно потому, что не имел в запасе готового противоядия.
Наконец, через некоторое время ассасин подошёл с колбой в руке и присел на кровать.
— В этот раз не яд, — усмехнулся мужчина, пряча в глубине медовых глаз беспокойство.
Одну руку имперец приложил к моему солнечному сплетению, и из неё полилось целительное сияние. В рот хлынула солоноватая тёмная жидкость из колбы.
Вскоре в кончиках пальцев почувствовалось покалывание, и дышать стало легче. А спустя несколько минут в теле разразилась ноющая умеренная боль, которая бывает не только от долгого застоя крови в результате длительного пребывания в неудобном положении, но и при параличе.
Поморщившись, я захотела приподняться, но конечности слушались меня ровно настолько, насколько вусмерть пьяный забулдыга мог орудовать собственными.
— Пока полежи, — скомандовал ассасин, давя мне на плечо и вынуждая откинуться на кровать.
Убедившись в улучшении моего состояния, Люсьен заметался по комнате.
— Что ты делаешь? — выдохнула я.
— Здесь больше нельзя оставаться, — складывая вещи в сумку, обронил мой спутник.
— Из-за них? — спросила я, не сомневаясь, что бывший Спикер поймёт, кого я имела в виду.
— Они не остановятся на одной попытке.
За одеждой в сумку перекочевали книги. Среди них устроился кошель с золотом. Рядом улеглась маленькая шкатулка с амулетами не первой необходимости и коробок с гирьками для весов.
— Я не мог оставить тебя, чтобы преследовать их. Но даже если бы убил…, — ассасин внезапно остановился, медовый взор устремился в мою сторону. — Если в Бруму заглянули ловцы душ, а у тебя такая… ценная душа, они рано или поздно найдут тебя.
— Я так понимаю, мне опасно находиться… везде? — выдохнула я, понимая, что охотники за душами могут «заглянуть» и в другие города и поселения.
— По большому счёту, верно, — мрачно усмехнулся ассасин и качнул головой. — Можно сказать, пока ты была подле меня вне крупных городов, ты была в большей безопасности, чем тебе казалось.
— А можно ли как-то это маскировать? И вообще, что с моей душой не так? — под конец фразы простонала я.
— Не знаю. Не знаток по части магии душ, — хмыкнул мужчина, завязывая первую сумку.
Я прикрыла глаза и глубоко вздохнула, осмысливая новую опасность, свалившуюся на меня. Новости не радовали.
Голос Люсьена заставил меня распахнуть глаза:
— Для начала поищем сведения, которые могут быть полезны…, — вдруг добавил имперец.
Стук в дверь раздался внезапно. Мы молча переглянулись. Крадучись к двери, бывший Спикер преобразился – теперь я наблюдала не за привычным
одомашненным Люсьеном Лашансом, а за подозрительным ассасином Тёмного Братства. Напрягшийся, как зверь на охоте, убийца спрятал клинок за спиной и немного приоткрыл дверь, лишь на несколько сантиметров, чтобы увидеть визитёра.
Обнаружив у порога знакомое лицо, мой компаньон открыл дверь, рывком подался вперёд и выглянул за порог, исключая фактор засады, и запустил в комнату хозяина таверны.
— Голубчики, кто будет платить за ущерб? — с ходу начал норд.
— Твоя охрана, которая впускает кого попало и не реагирует на шум драки, — сплюнул ассасин.
— Так не годится.., — начал было норд, но ассасин перебил его:
— Ещё хоть слово. И платить будешь. Ты., — скупыми обрывками слетевшая с губ моего спутника фраза была произнесена спокойно, несколько насмешливо, но её подтекст был столь впечатляющ, что хозяин заведения поспешил ретироваться.
Подозреваю, если бы в Тамриэле знали о системе подарочных сертификатов, то наверняка вручили бы имперцу парочку на пожизненное бесплатное обслуживание.
Через некоторое время ко мне вернулся полный контроль над собственным телом, и единственное, что напоминало о происшествии – головная боль и усталость. И новый шрам на руке, красующийся сквозь прорезанную кинжалом ткань рукава. Я осторожно присела на кровать, разминая руки и шею, и посмотрела на спину Лашанса.
Страшно было даже подумать, что со мной сделали бы ворвавшиеся в таверну отморозки. Часть своих планов они и так озвучили, и уже от мыслей об этой «культурной программе» было мерзко и тошно.
«Кто бы мог подумать, что меня будет спасать тот, кто должен был убить? Что вообще Люсьен Лашанс – обученный убийца – будет спасать того, кто даже не состоит в его гильдии?», — пронеслось в голове с чувством удивления и благодарности.
С каждым новым «прецедентом» моя настороженность по отношению к нему уменьшалась. Я всё ещё опасалась его. И при мысли о серьёзной ссоре я не была уверена, что он не прирежет меня тотчас же.
«В сложной ситуации я могу ему довериться. Ровно до тех пор, пока он сам не станет сложной ситуацией. Тогда спасаться придётся от него», — подумалось мне.
Лашанс почувствовал мой взгляд и обернулся. Сейчас поверх его светлой льняной рубахи не было привычного кожаного жилета, капюшона и других элементов брони, от чего он казался менее опасным. Медовый взор без привычной дерзости и насмешливости, неожиданно серьёзный, остановился на мне:
— Плохо? Подлечить?
Я отрицательно мотнула головой, старательно душа в себе порыв обнять его.
***
В рунном круге на земле распростёрлось тело эльфа. Вилар подошёл к нему и присел рядом на корточки. Оглядев пленника, поднял взгляд на мага:
— Что скажешь? Он мёртв? — сам норд не спешил прикасаться к испытуемому и лично проверять его состояние. Получить удар шальной откатной магии не входило в планы Вилара.
Рыжий юный паренёк, бледнющий и запыхавшийся не в силах был выдавить из себя ни звука. Вместо ответа он только разевал рот как рыба, жадно хватая воздух. Да и дрожащими руками он мало что был способен показать.
— Понял, переведи дух, — махнул рукой норд и поднялся.
Уже то, что мальчишка сумел правильно провести ритуал и пережить его – отличная новость. Значит, толковый маг со временем получится. Толковый и редкий.
Раскалённая рунная цепь всё ещё дымились у ног. Следы ритуала ещё не скоро сойдут с земли, но трава их через пару месяцев скроет. Не раньше. Раньше магия не позволит.
Предводитель уселся на пень и принялся ждать, пока Ролас будет в состоянии поведать об итогах, и в целом о том, что он сумел узнать от эльфа.
Где-то неподалёку запела лесная птица.
