Кот, который черный

Рисунок этот не был красивым. Обычный, нарисованный рукой школьницы, он не выделялся ни изящными линиями, ни глубиной красок – даже контуры черного кота, что смотрел на Соичи с бумаги своими слишком светлыми глазами, были нечеткими – словно рисунок раскрашивали в спешке или… Или человек, что нарисовал его, плохо умел рисовать. Совсем плохо. - Да уж, художественная школа ей не светит, - покачал головой Моринага. Этот парень всегда появлялся за плечом своего семпая именно тогда, когда тот был занят чем-то личным, и вечно совал нос, куда не нужно – и этим, надо сказать, немало раздражал. – Но вы сами сказали ей ни йены не тратить на подарок... Лето подходило к концу, и день рождения старшего Тацуми уже прошел. Он никогда не распаковывал подарки в первый день, Моринага помнил это – ведь в первый год после знакомства с мужчиной сам очень долго огорчался, что тот ни слова не сказал про маленький презент со стороны ассистента. А потом оказалось, что тот открыл его через две недели – и пригласил своего тогда-еще-не-совсем-друга выпить подаренное им же вино. Подарок Канако пролежал всего шесть дней. - А мне нравится, - пробормотал под нос Соичи, пожав плечами. Сам он рисовал еще хуже, и уж не ему было придираться, со своими-то рыбками, столь похожими на печенье. – Поставлю в рамку. Да и лучше это, чем очередной свитер, который мало того что с девчачьими блестками, а еще и садящийся после первой же стирки. Моринага тихо рассмеялся. О боже, он помнил, как два, три и четыре года назад отговаривал семпая стирать розовый, синий и зеленый свитера, да только вот мужчина не слушал – а потом ругал ни в чем неповинного кохая, который, между прочим, пытался предотвратить беду. Быть может, именно поэтому смех Моринаги был горьким и печальным. Он шмыгнул носом, а потом осторожно коснулся толстой бумаги, словно немного боясь, и осторожно глянул на Тацуми. Тот даже не моргнул, смотря на него своими змеиными глазами, но отдал с тихим вздохом. - Я не понимаю, почему черный кот. У вас же не было кошек, семпай, да? - Не было, - подтвердил тот, а потом устало прикрыл глаза. Потянулся и осторожно прилег, кладя голову на подлокотник дивана, уставился в потолок и, кажется, даже немного улыбнулся… – Просто… Когда Канако была маленькой, я ей на ночь сказки рассказывал. - Сказки? – удивленно переспросил Моринага, а потом покосился на мужчину, что, кажется, и не хотел двигаться, чтобы даже просто дать ему место присесть. Таким уж был семпай. - Одну сказку, - поправился тот, совершенно игнорируя помощника. – Про черного кота. Тот лишь восхищенно икнул – да-да, восхищенно, он же не девочка, чтобы пищать, – и глаза его загорелись. Загорелись так же, как и всегда, когда в голове его появлялась очередная глупая мысль. - Семпай, расскажите мне сказку! Пожалуйста! - Я не умею, - отмахнулся тот, недовольно цокнув языком, и потянулся к столику, на котором лежала пачка сигарет. Моринага оказался проворней – и схватил ее первым; разумеется, он и не хотел курить – но грозный взгляд Тацуми ничуть не убедил парня в своей неправоте, он лишь запрятал сигареты в задний карман джинсов. – Моринага… - Отдам, когда расскажете, - улыбнулся тот. Соичи помрачнел. Он не любил это дело – ни тогда, десять лет назад, ни сейчас. Нет, сама история ему нравилась, но… Это было подобно выступлению в зоопарке: все глазеют, смотрят да слушают, но и понятия не имеют, каково бедному морскому котику, что совсем не хочет крутить обруч. Он хочет спать, есть и снова спать – прямо как Тацуми-старший. Ему сейчас очень хотелось спать. - Я устал. Давай потом как-нибудь? – устало протянул он, вновь закрывая глаза – воспоминание о пачке сигарет вмиг улетучилось, как и желание курить, а вот назойливый сожитель пропадать никак не хотел. - «Потом» из ваших уст почти равнозначно «никогда», - печально протянул тот, все же находя местечко на диване. Коснулся мягко длинных ног Соичи – и тот вздрогнул, пододвигаясь совсем чуть-чуть, но и этого Моринаге хватило – он только слабо улыбнулся. Он видел, что семпай хочет спать. Но почему-то мысль о сказке прочно засела у него в голове, а рисунок, что уже покоился на столике рядом с диваном, только подогревал интерес. Кот и правда был красивый: черный, как ночь, и глаза его словно затягивали, вертикальные зрачки их были похожи на змеиные, а те напоминали Тецухиро о семпае. Контур был нечеткий, но вот кит в зубах черныша был прорисован на удивление интересно, не так, как обычно рисуют китов дети. Хоть Канако вовсе и не была ребенком. - Могу пересказать только, - хмыкнул Соичи, но как-то совсем тихо. Он явно нуждался в покое либо чём-то бодрящем, и поэтому Моринага с тяжелым вздохом протянул ему сигареты – и мужчина тут же оживился, начиная искать зажигалку. Нашел он ее быстро – она лежала в левом кармане его брюк, а поджечь так вообще труда не оставило. Момент – и перед Тецухиро был уже привычный образ семпая: недовольный, нервно покуривающий, но какой-то не такой, как и всегда. - Сказка эта была про кота. Он был черным, но все никак не мог признаться себе, что он черный. Черных котов все ненавидели, обвиняли во всех бедах и несчастьях, и поэтому черный кот каждый день прыгал в штукатурку, чтобы быть белым. Он валялся в краске, терся о ржавые прутья, чтобы стать коричневым… Но через какое-то время снова становился черным. Его не было видно ночью – а днем слишком хорошо, и все другие коты дразнили его и унижали, ведь на черного кота всегда можно было свалить все проблемы. И он сам думал так… Моринага моргнул, а семпай за долю секунды успел скурить почти всю сигарету – об этом говорили серая горочка в пепельнице и слабый окурок в пальцах Тацуми – а тот уже говорил медленнее. - …И он стал гордиться тем, что он – кот, который черный. И тогда всем пришлось просто с этим смириться, - уже на последнем издыхании пробормотал Соичи, а потом кашлянул пару раз, выпуская клубы дыма. – Ко… - еще раз кашлянул он, - конец. - А… - неловко заикнулся Моринага, чувствуя, что, похоже, упустил саму суть. - А кит?.. - А, Канако всегда в детстве говорила, что этот кот потом поймал самую большую рыбу в мире – кита. И стал самым лучшим котом-рыболовом, - отмахнулся Тацуми, вздыхая, и в конце концов затушил слабо тлеющий окурок. - Но кит – млекопитающее, - с пониманием дела закончил за него Моринага. - Ага, как ты, - сонно пробормотал мужчина. – А теперь дай поспать. - Может, в комнату пойдете? – осторожно поинтересовался Тецухиро, смотря, как смыкаются медовые глаза. – Тут… - Ле… - зевнул Соичи, - лень. И уже через минуту засопел, отвернувшись к спинке дивана. Моринага осторожно улыбнулся, словно боясь, что кто-то заметит. Черный кот, да? Которого все шпыняют и ругают, обвиняют во всех несчастьях… Который не виноват, что родился черным – и никак не может этого изменить. Может, именно поэтому семпай так боялся оказаться «черным котом»? А ведь глаза кота были так похожи на глаза Тацуми – то ли случайно, то ли специально Канако нарисовала их такими, Моринага не знал. Не стал задумываться – только ласково поцеловал своего семпая в лоб, надеясь, что тот крепко спит и не заметит. Уж сейчас-то его ничего не волновало.