Высота

Апрель 1934 года. - Смотри, Деймон, здесь будут швартоваться дирижабли… Ты можешь в это поверить? - хохочет Стефан, сжимая плечи старшего почти до хруста в костях. – Разве мы думали, что сможем увидеть подобное? Разве могли об этом мечтать? Деймон не отвечает. Смотрит под ноги и даже радуется, что руки брата тисками сдавливают его плечи. Дирижабли… его передергивает от одной мысли об этих неуклюжих махинах в небе. Сама мысль полета ему противна. Просто это слишком далеко от земли. Лаковые ботинки скользят по парапету – и если бы не Стефан, не его пальцы, которые садняще впиваются в кожу – старший Сальваторе уже давно бы соскользнул вниз, в светящуюся тьму ночного города. Лоб Деймона покрывает испарина, на виске предательски вздувается тонкая жилка… А Стефан, задрав голову, продолжает всматриваться в силуэт устремленного в беззвездное небо шпиля. Он улыбается – и от этой улыбки Деймон холодеет: слишком много безумия в изогнутой линии полных губ. Они стоят на парапете смотровой площадки совершенно одни, и со стороны кажется, что это парочка любовников тайком проскользнула в закрытое, по-ночному тихое здание: чтобы полюбоваться городом в огнях. Стефан прижимается к нему сзади – и еще сильнее сдавливает руками плечи, еще больше толкает к краю. Деймон чувствует на затылке горячее дыхание младшего. Стефан шепчет: - Этот город прекрасен ночью. Он совсем недавно стал таким… Старший Сальваторе не слушает брата. И не отводит взгляда от кончиков своих ботинок, пытаясь не задумываться, что они стоят на краю площадки восемьдесят шестого этажа. Что ровно на восемьдесят шесть этажей больше, чем хотелось бы в данной ситуации Деймону. Неожиданно руки брата соскальзывают с плеч – черноволосый вампир испуганно дергается – и в следующий миг впиваются в загривок, и держат вздернутым подбородок: - Ты не смотришь…– Стефан ловит губами спутанные волосы брата, Деймон чувствует, как влажный язык касается мочки уха. – Смотри! Животный страх. Липкий, застилающий глаза, заполняющий собой каждую клетку давно мертвого тела; ему не объяснить, что, даже упав с этой одуряющей высоты – ты просто вправишь вывихнутые конечности, встанешь, отряхнешься и пойдешь дальше. Можно до бесконечности убеждать себя, что смерти бояться бессмысленно, ведь ты уже давно мертв. Все это понятно и так, но ты продолжаешь бояться. - Мне страшно, Стефан, - почти в полуобморочном состоянии выдыхает Деймон, невидящим взглядом уставившись в темноту перед собой. - Знаю, - ехидный шепот и прикусывание мочки. – Ты всегда боялся высоты, братец. - Тогда какого черта ты притащил меня сюда? – шипит старший Сальваторе, прикрывая глаза, чувствуя, как порыв ветра развевает длинные полы плаща, как кружится голова, а перед глазами все плывет. - Полюбоваться. Тобой и Нью-Йорком. - Нельзя полюбоваться нами внизу? – сипло шутит Деймон. – На земле мы будем по-прежнему прекрасны, честно. Стефан улыбается: - О, нет, братец. Таким, как сейчас, ты можешь быть только на высоте триста с лишним метров от земли: таким напуганным, таким беспомощным. Пальцы младшего сильнее впиваются в загривок, и Деймон чувствует, как брат вжимается в него, еще больше подталкивая к краю – и шумно, испуганно выдыхает воздух. А в следующий миг – сбрасывает руку брата с собственно паха и шипит сдавленно: - Спятил? Что ты творишь?! - Осторожнее, братец, я же могу разжать пальцы, - младший Сальваторе на секунду оставляет в покое загривок брата. И Деймон, испуганно охнув, неловко взмахивает руками, пытается отступить назад… Натыкаясь спиной на стоящего сзади Стефана, панически хватаясь за него – и почти с облегчением чувствуя, как пальцы брата вновь крепко сдавливают шею… Он уже не пробует сопротивляться второй руке, которая уверенным, наглым движением скользит под расстегнутый плащ, к пряжке пояса… расстегивает пуговицы брюк. Деймон еле слышно матерится сквозь стиснутые зубы – что-то о безумии и психованных родственничках – когда Стефан накрывает его член, делая первые дразнящие движения. С удивлением понимает, что тело отзывается на наглые ласки брата. Возбуждение накатывает неумолимо – и старший вампир сдавленно стонет, когда пальцы Стефана сжимаются кольцом и неторопливо скользят вверх-вниз по напряженному члену. Младший всегда знал, как доставить удовольствие Деймону; и от этих умелых, выверенных ласк голова идет кругом. От них… и от пугающей темной пропасти в шаге от двоих вампиров, замерших на краю. Старший Сальваторе чувствует, как дрожат, подгибаясь в коленях, ноги. Он практически вдавливается спиной в широкую грудь брата, вцепившись до побелевших костяшек в его бедра, еле разбирая шепот младшего: - Смотри, Деймон: этот город – у наших ног. Весь мир и его вечность, - он улыбается, сильнее сжимая пальцы на шее брата, плотнее обхватывая его член. – Этот мир… он отвратителен и страшен, как наш грех. И почти так же восхитителен. Деймон теряется в безумии слов и в умелых ласках знакомых рук. Ему страшно – до ужаса, но и одновременно до ужаса сладко. Вампир что-то шепчет в ответ, но ветер не дает разобрать Стефану слов брата. Деймон достигает разрядки, широко распахивая глаза, устремляя невидящий взгляд на огни Манхэттена и темноту вод Гудзона, в беззвездное небо, до которого, кажется, можно дотянутся рукой. И, обессиленный, чувствует, как брат разворачивает его к себе лицом, сдавливая в объятиях… почти у самого края чертового парапета. Старший Сальваторе облизывает пересохшие губы и, смотря на безумную улыбку брата, произносит: - Люб… Но Стефан не дает ему закончить фразы. Затыкает рот поцелуем… и со всей силы толкает брата от себя. Деймон не успевает даже вскрикнуть. Всего лишь несколько секунд младший Сальваторе стоит на парапете в одиночестве. А потом снова переводит взгляд на темный силуэт шпиля и направляется к выходу с обзорной площадки. *** С тех пор Деймон больше не боится высоты. А еще ненавидит Нью-Йорк. И особенно – Эмпайр-стейт-билдинг.