Солнцем в его мир

Какие все-таки женщины непонятные существа! Только что эта Лиса сидела в углу и грустила, а теперь снова взлетела в небо и стала звездой. Касамацу устало наблюдал за ней со скамьи, подперев щеку рукой. Все, конечно же, тоже воодушевились, как будто она зарядила их своей солнечной энергией. Почему ей достаточно было улыбаться и хотеть играть, чтобы все потянулись за ней и стали выкладываться на полную, тогда как Касамацу приходилось орать и ругаться, но при этом все равно не получать должной отдачи? Мир несправедлив даже в такой мелочи. — Все, закругляемся, — басом протянул тренер буквально через несколько минут, после того как Взошло Солнце. — А можно еще немного? — посмотрела на него Кисе с просьбой в глазах. Все-таки почти всю тренировку она просидела на скамье и только под конец начала хоть немножко играть. — Нет, нечего было прохлаждаться. — Тренер на удивление был не в настроении и груб с любимой звездочкой-кошечкой. Кисе, однако, обиженно надула губки, что чудесным образом заставило оттаять затвердевшее сердце. — Ну… ладно, немножко поиграй. Потом все соберешь и закроешь спортзал. Ключи мне в кабинет занесешь. Остальные — в раздевалку. — Хорошо! Все медленно направились в раздевалку, Касамацу последовал их примеру, но так уж сложилось, что шел он в самом конце, и уже на выходе его окрикнула Кисе. — Касамацу-чии, поиграй со мной. Мало того, что это ее идиотское «-чии» до сих пор резало уши, так еще и этот тон… Ох, девчонка! Он лишь нахмурился сильнее, чего она вряд ли могла видеть, и, проигнорировав, направился дальше. Затем ему прилетел мяч в голову. — Эй! — развернулся он, рявкнув. — Не надо делать вид, что не слышишь меня, — сузила она глаза. Вот была бы парнем, он давно бы уже отправил мяч в звезданутую голову, отомстив с троекратным увеличением силы. — Не хочу я с тобой играть, отстань. — Ну что ты как не мужчина. — Есть, как минимум, десяток «мужчин», которые с удовольствием бы с тобой поиграли. — Я хочу с тобой. Как же она раздражала. Была бы парнем, он давно бы уже пристукнул. Впрочем… была бы она парнем, Касамацу без раздумий, скорее всего, поиграл бы. А так… Она снова говорила серьезно, без своей самодовольной улыбочки, и это… было невыносимо. — Кроме того, мне не хочется одной тут все убирать, — потерла носочком пол она, закатив глазки к потолку и легонько улыбнувшись. Касамацу лишь покачал головой, но тоже позволил слабой улыбке появиться на его вечно суровом лице. — Да и к тренеру в кабинет идти не улыбается. Этот толстый извращенец меня пугает. — Он что, пристает к тебе? — напрягся Касамацу, ощутив, как начинает бурлить злость внутри. — Да нет, просто поглядывает противненько. И все же… Вот это действительно почти взбесило. Касамацу не имел на нее никаких прав, более того — знал и сам видел, что на нее много кто посматривает, но все же… Ему бы не хотелось это оставлять так просто. Кисе сильная, уверенная в себе и смелая, способная постоять за себя, но она все же девушка. Парни в команде просто боготворят ее и пальцем тронуть бояться. Другое дело — взрослый мужик. Касамацу закрыл глаза. Чертовка она, чертовка. По-другому и не скажешь. Она подошла ближе, улыбнувшись, и взяла мяч. Начала стучать им по паркету, подзывая семпая в свою игру. А, бог с ним… Он решил плюнуть на все и резко выхватил мяч. Она не ожидала, растерянно посмотрела вслед, как он удаляется, но позже лишь сильнее заулыбалась и рванула к середине площадки, к нему. Они начали свою безмолвную игру. Касамацу уважал ее стиль игры, ее рвение и ее отдачу. В игре Кисе была настоящей, простой и понятной, и ему казалось, что они понимали друг друга с полуслова. Это чувство было замечательным. Однако сегодня ее лисья хитрость и самодовольство все-таки умудрялись сочиться сквозь движения и взгляды. Она не играла, а заигрывала. Якобы случайно заденет его, нежно проведя ладонью, улыбнется, глядя в глаза, томно опустит реснички. Была бы парнем, он бы зарядил подзатыльник и пнул для профилактики, но… была бы парнем, такого просто бы не было. Когда ее заигрывания начали переходить все рамки, Касамацу уже хотел наорать на нее, всячески усмиряя свое колотящееся сердце. Но увы, эта чертовка превзошла все ожидания. Сама ли она это устроила или это все-таки дело случая (что вряд ли…), но Юкио вдруг потерял равновесие, затем ощутил затылком холодный пол, твердость и удар спиной. А она сидела сверху с мячом в руках и улыбалась. — Так, это уже ни в какие корзины… — только начал он, пытаясь встать, как был перебит. — Ю… кио, — произнесла она. Наверняка он покраснел — черт возьми, ее лицо слишком близко, и она все видит… По телу пробежались мурашки. Чертовка, чертовка, чертовка. Он произносил это про себя с той же скоростью, с какой билось его сердце. — …чии? — подмигнула она. — Не называй меня так, — процедил он, закрыв глаза. — Почему? Почему ты так себя ведешь? Признай, что я тебе нравлюсь. Я же вижу это. Касамацу вздохнул. — Что тебе это даст? Кисе заулыбалась. — Значит, я все-таки тебе нравлюсь? — Ты меня раздражаешь, лиса. Она надула губки на это и нахмурилась. — Ты тоже меня раздражаешь. — Я? — Угу, — кивнула Кисе и ткнула пальчиком в его щеку. — Зануда. — А ты лиса, чертовка и развратница. Слезь с меня. И вообще — отлезь от меня. — Не хочу. — Тебе настолько хочется, чтобы тебя все любили? — Мне хочется, чтобы ты меня любил. Касамацу растерялся на пару мгновений. —…Зачем? Она смотрела ему в глаза, а затем отвела взгляд — это его удивило. Она не знала ответа. — Я… не уверена. Не такая уж я и звезда. На самом деле мало кто интересуется мной по-настоящему. Мне казалось, что ты знаешь меня лучше других, видишь как-то глубже… И… мне хотелось, чтобы меня и такую любили. — Касамацу почувствовал напряжение и как стягивает внизу живота — она была сейчас искренней и ранимой, открытой. Как это было… необъяснимо. — Дайки… стал обращать на меня меньше внимания. Он изменился. И я не уверена, люблю ли его. Любит ли он меня. Раньше он был другим… Она теряла мысль и немножко дрожала. А ему хотелось просто заткнуть ее, чтобы не слышать ничего про Аомине. — Ладно, прости, семпай, — вдруг сжалась она, почувствовав неловкость, и начала быстро вставать. Однако Касамацу остановил ее, резко схватив за запястья. Кисе глянула на него, это не было недоумевающим взглядом. Она хотела бы, но немножко боялась. И была не уверена. — Чертовка, — прошептал он, притянув ее чуть ближе и поцеловав. — Зануда, — вставила она в коротком перерыве. Пыль оседала на руках, солнечный блеск оставался на губах. Кисе победила, но чувствовала, что проиграла. Она проиграла. Звездочка-кошечка, любимица всех и вся, сильная, смелая, уверенная в себе — она всегда нуждалась в ком-то сильнее, чтобы чувствовать свою слабость. Он, наверное, считал давно проигравшим себя, а сейчас ощутил всю свою власть над ней, высокой и яркой. Она проиграла бледной, слабой девчонке. Неинтересной, скучной простушке. Любовь — не игра, и в ней нет правил, в ней не победить талантами. Кисе впоследствии видела их вместе — Аомине и Сакурай, и, к своему удивлению, не почувствовала разъедающей боли или негодования. Ей даже тяжело было назвать это проигрышем. Что именно она проиграла? Его?.. Она протянула ладонь и не почувствовала ни дрожи, ни грусти, ни тепла. В его глазах она видела себя, чужую и непонятую. Как давно он отдалился от нее? Зачем столько времени она тратила впустую? И как могли они хвататься за то, чего не было? Что между ними было и было ли вообще? Аомине изменился, ушел во мрак, где нет доступу солнечным лучам. Теперь его путь освещала девочка-луна. А ей, Рете, хотелось дальше издеваться над семпаем. Правда, он стал давать ей подзатыльники — слабые, но все же! Стал грубо обрывать, стоило ей начать строить из себя невесть что, хватал ее за руки и вел куда-нибудь как маленькую. И ей нравилось чувствовать себя уязвимой. Только с ним. Он не отпускал ее, и ей это нравилось. Ей нравилось, когда он кутал ее в свой шарф, совершенно неподходящий ее новенькому пальто, и ругался на ее открытое горло и забывчивую светловолосую голову. В его глазах она видела себя, искреннюю и любимую. Приближалась зима, и Солнце нашло себе место, где выдержать холода. Приближалась зима, и Касамацу казалось, что впервые это время года будет теплым и солнечным.