Азартная игра.

Пробираясь по маленьким улочкам Косого переулка, Гермиона Грейнджер задавалась лишь одним вопросом: какого черта именно в этот дождливый вечер ее будущему мужу понадобились огненные кольца?! Да, работа в Министерстве не такая уж и гладкая и не имеет возможности выдавать нужное снаряжение в поимки пожирателей каждому. Но, в конце концов, ее муж и сам мог трансрегрировать сюда, а заодно и навестить Джорджа в магазине. Джордж, как же Гермионе было тяжело на него смотреть первое время: все равно, что он был мертвым. Но прошло уже полгода, и понемногу парень приходил в себя, а возможно, что Уизли просто вспомнил - каково это играть на публику. Ветер не щадил лицо бывшей гриффиндорки, и словно холодный лед, буквально впивался в кожу. И угораздило ведь трансрегривовать в закрытый магазин. Дойдя наконец к одному из захудалых и помятых после войны магазинчиков, девушка вошла внутрь. - Здравствуйте, Миссис…Малфой, - дабы обратить на себя внимания стоявшей спиной к ней женщины, Гермиона прочитала табличку с именем продавца, и тут же запнулась. Женщина, как и положено своему статусу аристократки, не спеша развернулась, сохраняя гордую осанку. - О, Мисс Грейнджер, здравствуй! – в голосе Нарциссы Гермиона не чувствовала присущие всей семье Малфой надменность, наверное потому что они были одни в магазине. - Вы решили здесь работать? – голос слегка дрогнул, вспоминая события недавней давности: те ужасающие пытки, крики, страх. - Да! В конце концов этот магазин разрушила моя покойная сестра, отчасти это все таки и моя вина: я не углядела за ней еще в детстве… . Гермиона, я знаю, каково тебе сейчас и как ты относишься к нашей семье. – спокойным, но поникшим голосом начала говорить Миссис Малфой. И Гермиона не стала ее перебивать, в конце концов война не пощадила ни кого, и она не понаслышке знает о нужности выговориться и извиниться. - Я знаю, как вел себя мой сын в школе, знаю твой статус крови, знаю, как много мерзости мы подлили тебе и твоим друзьям. Я никогда не была заинтересована в разборках иерархии магов по крови, хоть и придерживалась моральных принципов аристократического происхождения. И уж тем более я не умею извиняться. Честно, я и понятия не имею, почему сейчас говорю все это, наверное, что бы хоть чуть-чуть выгородить сына. Он еще ребенок, как и ты, пусть уже два года, как совершеннолетний. Знаешь, в моем старом доме пытали не одну тебя, мы с Драко пару раз тоже испытали это на себе: жгучая, ломающая изнутри боль унижения. От части, поэтому мой сын и стал пожирателем. Я не могу смотреть, как все на него косятся. Как унижают, утрируя это тем, что он не достоин быть свободным. Гермиона, если ты не можешь простить нашу семью, то хотя бы смилуйся над сыном. Ему очень тяжело, он ранимый, хоть и гордый. - Миссис Малфой, я понимаю, почему Драко так поступил, и если честно никогда не считала его виноватым. Трусом да, но не виноватым, и уж тем более не пожирателем. Я зла на Вашу семью, но я не сторонник жестоких обвинений. Тем более если не Вы, то Гарри мог бы и погибнуть. Я поражаюсь своему другу, за детство его спасло три матери: родная, Миссис Уизли, и Вы. Но я не смогу помочь Драко, если он хочет показать самого себя, так пусть разобьет свое представление о мире и поможет пострадавшим. Будет тяжело по началу, но он справится. Я попрошу Гарри, что бы подыскал ему должность в Министерстве. Глаза Нарциссы увлажнились, но в ту же секунду высохли. Да и мнение Грейнджер об их семье тоже пошатнулось. Она никогда толком и не знала мать Драко, да и видела-то пару раз. Но вот в который раз гриффиндорка поняла, что независимо от факультета люди обладают разными качествами, и плохими и хорошими. - Благодарю, Мисс Грейнджер. – наклонив слегка голову вперед, Нарцисса искренне была рада за сына, хоть и почувствовала на себе дольку унижения. – Вы что–то хотели приобрести? - А, точно! У Вас есть огненные кольца? - Да, вот держите! С Вас 3 галлеона. - Спасибо! – пролепетала Гермиона и скрылась за дверями магазина. Ветер все не утихал, со свистом проносясь по узким улочкам. Народу было мало, но вот мусору от этого не поубавилось. Впереди показался магазин Джорджа. Гермиона сразу же обратила на него внимание. Хмуря брови, Грейнджер охватил небольшой приступ тревоги. Как же ей уже надоели психические расстройства после года беглянок. Света в помещение не было, хотя сегодня у Уизли точно нет выходного. Размышляя, куда мог пропасть брат Рона, девушка и не заметила, как оказалась около входа. Толкнув красные двери вперед, ужас нахлынул моментально. Разбросанные вредилки, разбитые склянки, порванные плакаты и полнейший хаос. Как будто пожиратели только что здесь побывали. - Джордж! – не громко позвала парня Гермиона. Но ответа не последовало. Интуиция четко подсказывала: что–то произошло. Пробираясь сквозь мусор, Грейнджер успела вляпаться в какое–то зелье. Наклонив голову вниз Гермиона с ужасом осознала, что это вовсе не зелье, а самая настоящая алая кровь. - Джордж! – в испуге крикнула девушка. Заворачивая за опрокинутый шкаф, героиня войны отыскала пропавшего рыжего шутника, но, к сожалению, не в наилучшем виде. С запястий парня хлестала кровь, заливая паркет, на котором с закрытыми, но хвала Мерлину, подрагивающими глазами лежал брат Рона. - Уизли! – кинулась к парню Гермиона, начиная трясти того за плечи. Проговорив на автомате заклинания, кровь остановилась, но раны даже не затянулись, мало того, Джордж, кажется, еще и сознание потерял, что говорило только об одном – он потерял слишком много крови. Как и тогда на войне, Гермиону не волновало, что она испачкается в соленоватой жидкости, не волновал тягучий запах железа. Сев прямо в лужу алой жижи, Гермиона аккуратно уложила Джорджа. - Акцио ! Аптечка! – и в миг в руках шатенки оказалась красная коробочка. Вытащив бинты, Гермиона сразу без промедления, словно на автомате, перевязала раны. Убрав отовсюду кровь и сделав кое-какое зелье, Гермиона вновь наклонилась к бессознательному парню. - Оживи! Заклинание прозвучало, и Джордж открыл глаза. Уставившись на обозленную со слезами на глазах Гермиону, Джордж не мог понять ничего. Память отказывалась давать хоть какие – то подсказки. - Ты идиот! – в который раз за вечер закричала шатенка. – Как ты вообще додумался до самоубийства? Ты хоть немного думаешь головой или нет? А что если я бы тебя не нашла? Что, дементор тебя побери, было бы с нашей семьей! – Гермиона не слукавила, сказав «с нашей», еще на четвертом курсе Грейнджер поняла, что семья Уизли часть ее жизни, как и она их. Джордж пораженно всматривался в лицо подруги. Волосы от дождя распушились, макияж потек. А саму девушку трясло. - Грейнджер, ты не понимаешь! Тебе не понять, как мне одиноко! Фред, мы были одним целым, а он ушел, забрав наше сердце с собой. Гермиона, я не могу просыпаться один, не могу смотреть в зеркало. Не могу торчать в этом магазине с Роном. Не могу! Почему Вы не можете меня отпустить? – Уизли сразу вспомнил что натворил, и не смотря на потерю сил, сорвался – выговорил все то, что держало его. - Он ушел, да! И мы все скучаем по нему. Джордж не одному тебе плохо! Пойми же ты, наконец, чертов эгоист. - Ты не понимаешь, я потерял человека, без которого не могу жить, которого любил – верного брата. У каждого из нас есть такой человек, ради которого мы хотим жить, который роднее всех, но мой умер… . У тебя ведь тоже он есть, представь если его не станет, что ты будешь чувствовать вот здесь? – указывая на грудь, спросил Джордж, не скрывая горьких слез. - У меня нет такого человека…. – прошептала Гермиона, пряча глаза, отчасти понимая старшего брата Рона. - В смысле? А как же Рон или Гарри? - Гарри мой лучший друг, Рон человек, которого я люблю. Но если не опираться на эти чувства, важным человеком в моей жизни стал другой…. Первая любовь оставляет за собой самые сильные чувства, которые подпитываются до самого конца. Моя первая любовь была неуслышанной и скрытной, хранилась в моем сердце, как строчки книг. Наверное, поэтому, Треллони так тепло обо мне отозвалась на третьем курсе. Я всегда жалела, что струсила рассказать о них, да и потом я полюбила Рона. Тот человек был моей противоположностью – легкий, веселый, беззаботный. У него были те самые качества, которых недоставало мне, поэтому опираясь на него, я сумела выбраться из панциря заучки, хоть в этом мне и помогали Гарри с Роном. - И кто этот человек? – Джордж проникся рассказом подруги, ощущая на себе, каким он был эгоистом. - Твой брат, Джордж. Погибший брат! – гриффиндорка подняла свои глаза, и уставилась на гриффиндорца. Сам парень просто не мог прийти в себя, ответ был настолько ошеломляющим, что вернуться из ступора было крайне тяжело. Карие глаза будущей жены Рона поблескивали, но строгость и злость не покидали их. Все эти годы Грейнджер молчала, а он вел себя, как идиот, не замечая очевидного. Ведь если напрячь память, то находясь рядом с Грейнджер, его близнец был всегда немного серьезнее, а она раскованней. Они и правда, дополняли друг друга. - Поэтому Джордж, я понимаю твою боль. Но самоубийство это не выход. Фред бы не хотел этого…. Опять эти заурядные словечки, давящие на желания брата. «Он не хотел!», «Ему будет больно!» и бла бла бла. - Да откуда вы можете знать, чего он хотел? – взревел рыжий, теряя остатки здравого смысла. – Докажи мне! Докажи, что он этого не хотел! - Уизли, ты невыносим! Доказательства нужны? Что ж ты их получишь! А пока не смей даже притрагиваться к мыслям о суициде! Иначе я расскажу все Миссис Уизли. – Грейнджер тоже переключилась к повышенным тонам, накладывая заклятья «маяка», что бы отслеживать действия непутевого сорванца. В порывах ярости Гермиона хлопнула дверями магазина и рванула вперед на встречу ветру, который вновь сменил направление и снова дул в лицо. Сейчас необходимо было остыть и придумать план. Она не могла просто оставить Уизли в беде. Джордж, как и все Уизли, для нее родной. А терять близкого ей не хотелось. Но додуматься пообещать доказательства – верх глупости и нереальности. Можно конечно вызвать духа, но это слишком опасно, не известно, как призыв отразиться на самом Фреде в загробном мире. Но что тогда? Ответа в кудрявой голове не последовало. Запинаясь о валявшийся мусор, Гермиона все еще шла по улицам Косого Переулка. Не успев свернуть за угол, в лицо врезалась бумажка, а точнее конверт с надписью на всю длину и высоту – «Для Грейнджер!». - Что за? – недоумевая, Гермиона сунула письмо в сумку и трансгрессировала домой. Рона к счастью не было, чему девушка была несказанно рада. Сняв с себя запачкавшуюся одежду и переодевшись, молодая ведьма решила отказаться от своих принципов правильного питания, схватила валявшийся в холодильнике бутерброд, и завалилась вместе с ним в кожаное кресло. Отложив тарелку, Грейнджер потянулась к сумке и достала из нее конверт, который сильно ее напрягал. Конечно, с такой погодой сова могла и не донести письмо, потеряв из-за сильных порывов ветра, но то что на конверте не было имени отправителя, немного пугало. Развернув конверт шатенка вытащила старый пожелтевший пергамент, на котором она обычно писала в Хогвартсе. Ну, здравствуй, Грейнджер. Начала читать девушка, чуя подвох в первых строчках. Брови по инерции нахмурились, но желание узнать имя таинственного отправителя взяло вверх. О, Мерлин, только не хмурь брови, подозревая, что это письмо с угрозой героине войны. Округлив глаза до размера галлеона, Гермиона чуть было не выронила письмо. Стало ясно – письмо написал человек, который хорошо ее знал. Да и почерк гриффиндорке был сильно знаком, кажется на листке с именами ОД был похожий. Ты только не подумай, что кто-то решил подшутить над тобой, потому что то, что я собираюсь написать ну крайне на меня не похоже, а также не соответствует действительности и правдоподобности. Надо же, смотри Грейнджер, сколько длинных слов я знаю! В общем, на небесах есть одна азартная игра, в которой умершие ставят ставки, называется она – «Последнее письмо»! У нас есть шанс попрощаться с миром живых, хотя и имея при этом огромную долю риска. Правила очень просты, ты отправляешь письмо одному дорогому сердцу человеку и ждешь: получит он письмо или нет. Получит - твоя душа будет жить, нет, значит, растворишься в виде облака на небе. Ну, а зрители, само собой, уже ставят ставки. Я долго решался на этот опрометчивый и сумасбродный шаг, пока не вспомнил одну вещь: как это главный король розыгрышей, живший одним риском, и боится, так сказать, крутануть рулетку. Прочитав последнее предложение, Грейнджер сразу поняла, кем являлся автор. Руки вновь затряслись, а мозг отчаянно отрицал происходящее. - Это просто шутка… . – сдавленно пробормотала Гермиона. – Бред, это не может быть Фред! Отрицая прочитанное, Гермиона невольно вновь взглянула на письмо. Это не шутка, Грейнджер! Я действительно рискнул написать тебе! Ну, хорошо, не злись, умоляю! Я докажу тебе, что это я собственной персоной (Его Величество Дред Уизли!). - Самовлюбленный идиот! И не надо обзываться, хорошо? А то я и обидеться могу! Так вот, доказать же нужно…. Ай, да раз плюнуть, трудности Уизли не сломят. Помнишь, пятый курс? Времена правления розовой жабы? Побег главных красавчиков школы? Выручай-комнату в час ночи? - Не может этого быть…. Может, Грейнджер, может! Не удивляйся так, прорицания у меня шли хорошо, во всяком случае, когда я на них ходил. Правда, что бы описать твои эмоции, они мне не нужны. Я знаю, что ты помнишь, и уже веришь мне, но я все равно хочу вспомнить. Это приятно вспоминать свою прошлую жизнь. После второго собрания ОД, ты задержала нас с Джорджем. Кстати, не позволяй этому балбесу киснуть, я устал от его слез! И отобрала хлопушки, которые мы взорвали около Невилла. Джордж то сразу отмазался, убегая за Анжелиной. До сих пор помню наш любовный треугольник. Мы остались одни, ты, как обычно, отчитала меня, наругала, обозвала: цитирую « Фред Уизли, ты самая беспечная обезьяна на этой планете!». А я стоял и ухмылялся, пока не вывел тебя окончательно. Где ты достала тогда энциклопедию по боевым искусствам ( да, я запомнил) я не знаю, и честно знать не хочу. Но вжарила ты не хило. Ну потом я погнался за тобой, повалил на кровать ( люблю выручай комнату) и чуть было не поцеловал…. У меня всегда были к тебе чувства, но из–за Рона я не хотел о них говорить…. Я виноват перед ним во многом, из-за меня он боится пауков, из-за меня нерешительный. Я просто не мог отнять у него и сердце…. И да, Грейнджер, я знаю, что и ты любила меня до шестого курса. Я слышу вас, когда вы приходите ко мне на могилу. Я такой осел, Гермиона, я заставил всех плакать. Не прощу себя за это. Теперь Гермиона не сомневалась, что это был он – первая любовь школьной скамьи. Но почему именно ей досталось письмо, а не Джорджу, ведь Джордж его близнец – неотделимая часть его жизни? Ты поверила? Да, должна! Наверное, потому что, я молчал столько лет, я и решил признаться тебе и отправить это письмо, которое может и душу мою убить. Но ты ведь умная, лучшая, ты никогда не подведешь и найдешь его. Сейчас, находясь здесь, среди погибших, я порой наблюдал за вами. Я не буду против, если ты расскажешь о письме остальным, но боюсь, они не поверят тебе…. Я очень скучаю по Джорджу. Мне плохо одному и ему плохо. Я плохой брат, оставил семью одних. Гермиона, умоляю, вытащи Джорджа на землю, позвони Анжелине, сделай хоть что ни будь. Не было не дня, что бы я ни вспоминал брата, мне и шутить-то теперь не с кем. По привычке все еще оборачиваюсь назад, что бы ляпнуть глупость, беру все по два, говорю за двоих. Тонкс, конечно, меня поддерживает, шутит как прежде, волосы все так же меняются. И Люпин здесь, и Сириус. Я даже познакомился с родителями Гарри. А Букля теперь моя сова, мы долго с Сириусом за нее дрались. Но я победил, ловкость все еще при мне. Грозный глаз, кстати, все меня отговаривал писать тебе, говорил лучше Джорджу. Но я ж преподнесу письмецо так, что эта мартышка, тут же заявится с ответом лично ко мне, а ему еще рано. Я хочу еще на племяшек посмотреть, на его личных! Черт, бумага кончается…. Обидно! Я бы много чего еще расписал тут, но думаю пора закругляться. Гермиона, спасибо тебе за все: за снятие баллов, крики, поучения и так далее, спасибо, за заботу о младшем, люби его всем сердцем. Кстати, о младшем, я уже замучался ждать, когда он под кровать заглянет в старом доме: его ждет сюрприз. Джинни, моей любимой сестренке, передай, что если хоть одна царапина появится на моей метле, лично отшлепаю поганку! Перси, скажи ему, что бы не винил себя в моей смерти. Я никогда так не думал, но все равно когда-нибудь подложу ему блевательный батончик в завтрак. Билл, ну он и так уже знает, что я всегда его буду любить и уважать, как старшего! Но девку он отхватил себе высшей пробы! Жду племянников! Чарли. Вот так ему и скажи, что бы домой заглядывал почаще! И спасибо за те билеты на концерт любимой с Джорджем группы! Жаль, что мы так и не сходили…. Мама, папа, не буду я извиняться за свои шутки и взрывы! Вот не буду и все! Но все равно, извините меня. Я всегда вас любил, больше чем жизнь. Гарри Поттер! ( с интонацией профессора Макгоногалл) обидишь мою сестренку, лично снитч в одно место засуну! А так я розовый мишка, Гермиона! Ли, дружище мой, Анжелина, вы самые лучшие на моем курсе! Помните это! Джордж, я всегда буду в твоем сердце, всегда буду с тобой! Я не бросил тебя, и ты не оставил. Это шутка судьбы, от нее не убежать! Мы встретимся еще, обещаю! Ребята, я всех люблю, и плачу, когда плачете вы! Спасибо, Гермиона!

Ваш Король Розыгрышей – Его Величество Дред Уизли!

Не успела девушка дочитать последнею букву, письмо загорелось и исчезло прямо в руках Грейнджер, оставив после себя лишь кучку пепла и маленький обрывок с последними словами. Слезы прощания текли по лицу, превращаясь в настоящие рыдания. Сползая с кресла, Гермиона вопила в бурой истерики. - Фред…. – сдавленно шептала она, хватаясь за сердце. Почему смерть забрала именно его, оставив лишь клочок бумаги. Плача и умоляя вернуть друга, Грейнджер и не заметила прихода Рона. Он, как с цепи срываясь, рванул к своей девушке. - Фред…. – плача, шептала она. - Гермиона, что случилось? Гермиона! – звал парень. Но отвечать не было сил и желания, показав последний живой клочок письма, слезы нахлынули с еще большой силой. Рон призвав аптечку, накапал пару капель успокоительного в бокал, стоявший рядом и заставил выпить его Гермиону. Немного придя в себя, девушка рассказала весь свой прожитый день. Рон поверил ей без всяких слов. Он знал Гермиону, она никогда бы не обманула его. Да и это письмо, было в духе его брата – удивлять и ошеломлять. Про Джорджа, конечно, ему было неприятно слышать, как и про старые чувства Гермионы, но Рон знал, что это в прошлом, а брату нужно просто хорошенько накостылять. На следующий день Гермиона с Роном созвали всех Уизли, включая даже Чарли, и друзей. Пересказав слова Фреда, комната залилась слезами, которые помогли отпустить дорого всем человека. Джордж извинился за свой поступок, обещая, что больше так в жизни не поступит. Джинни недовольно насупилась на брата. Это кто еще кого отшлепает потом?! Но все равно продолжала плакать на плече Гарри. Рон, когда заглянул под кровать, и увидел там целую банку гигантских пауков, грозился пустить аваду на небеса, но как ни странно банку он не выкинул. Билл и Чарли держались молодцом, но глаза все же блестели. Так и закончилась азартная игра Фреда Уизли, на которую он, как и всегда, смотрел с улыбкой, проливая свои последние слезы.