Reunionklok

Он лежал на кровати в комнате Токи и смотрел в потолок. Не спал, всего лишь покачивался на волнах сознания. Оно, расслабленное алкоголем, то и дело подкидывало все новые воспоминания. Сквизгаар никогда не любил ностальгировать, но теперь, когда он валялся в этой комнате, на этой кровати (зачем и как он сюда пришел?), на этой подушке, от которой до сих пор пахло чем-то приторным (этот сладкоежка даже волосы моет шампунем с чоколад и жвачка, кретин), воспоминания приходили одно за другим. Каждое было в равной степени нелепым и счастливым, и от каждого словно нож поворачивался в сердце. Это было примерно лет восемь назад, и Токи только-только пришел в группу. Никакого Мордхауса у них тогда еще и в помине не было, но они уже подписали выгодный контракт с лейблом и могли позволить себе снять небольшой дом неподалеку от студии. Без роскоши, но, тем не менее, там было все необходимое. Сквизгаар и Токи поселились вместе на втором этаже. — Дэтот кретин всюду следует за мной, — повторял Сквизгаар и недовольно поджимал губы. Их совершенно уникальные отношения, наблюдение за которыми сделало бы честь любому психиатру, только начинались. Прошло всего несколько дней, как Токи оказался в группе, а они уже успели переругаться бесчисленное количество раз. Обманчиво тихий и застенчивый на прослушивании, юный норвежец уже успел задолбать их всех своей инфантильностью, своей привычкой бурно выражать восторг, своей непростительной для образа сурового металлюги любовью к сладостям и пушистым зверюшкам. Сквизгаар постоянно цеплялся к нему, к его игре на гитаре, он просто доводил его до истерик. При этом они все свободное время зависали вместе, и стоило кому-то другому из группы хоть немного наехать на Токи, швед тут же вставал на его защиту. При том, что сам он третировал его куда сильнее. А норвежец, несмотря на то, что сто раз на дню клялся, что уйдет из группы и не будет больше терпеть придирки «этот шведский дилдо», ходил за ним по пятам. И жить захотел на одном этаже с ним. Но на самом деле такой расклад Сквисса вполне устраивал. Куда лучше обитать рядом с Токи, чем, например, с Мердерфэйсом. По крайней мере, несмотря на всю свою назойливость, инфантильность и восторженность, норвежец был аккуратным, не заблевывал их общую ванную и не жрал бобы тоннами. Но вот в ванной торчал он невыносимо долго, что приводило Сквизгаара в ярость. На первом этаже была другая ванная комната, но швед ни за что не хотел пользоваться одним душем с Уильямом. — Токи! Твою мать, сколько можно сидит в ванна?! — Сквисс молотил кулаками в дверь. — Ты ведь не один тут обитает! — Сейчас, я почти закончит… — покорно ответил Токи под шум воды. Но дверь ванной была такой хлипкой, а Сквизгаар так сильно ломился в нее, что она отворилась, и он влетел в запаренное помещение. Токи вскрикнул совершенно по-бабски и моментально завернулся в большое банное полотенце. Аж до подбородка натянул. Сквизгаару стало смешно. — Токи ты что, стеснительный девочка? И чего, интересно, я там не видит? А этот чудак только еще больше замотался в свое полотенце и боком стал выходить из ванной. - Все, я закончит, Сквизгаар. Но как тут было не докопаться до него? — Токи, может, ты действительно девочка, что так закрывается? Тогда звиняй, девочка мы не брать в металл-группа! Хотя, ты если ты мне отсосет… — Оставит меня, Сквисгаар. Сам себе отсосет… — Печально проговорил Токи, пробираясь к выходу. Но блондин перекрыл ему дорогу. — Токи, — почти отеческим тоном начал он, положив руку ему на плечо. — Мы теперь в одна группа. Мы живет вместе, мы бухает вместе, мы трахать одна фанатка! И нечего тут стесняется! Быть в группа означает отливать вместе, видеть иногда больше, чем ты хочет! — Я понимает, Сквизгаар… — Руки еще судорожнее обхватили полотенце. — Да с тобой не такое? Не может же ты быть страшней голый Мердерфэйс! — он, смеясь, сдернул с него несчастное полотенце. Повисла долгая тишина. Токи стоял к нему лицом, все равно невозможно было не заметить этих жутких шрамов на его спине. Некоторые были довольно старыми, но часть была совсем свежей. И рубцы выглядели воспаленными. Ничего удивительного, Сквисс хорошо помнил ту грязную майку, в которой Токи заявился к ним на прослушивание. — Förbannade fitta! — выругался он. — Сейчас… Он втолкнул ничего не понимающего Токи в свою комнату, а сам убежал вниз. Вернувшись буквально через мгновение, он заставил его сесть на край кровати. — Дэтот кретин Мердерфэйс все время пытается прирежет себя… это мазь от воспаления. — Не надо… — вяло сопротивлялся Токи. Но прохладная мазь действительно приносила облегчение. И руки у Сквисса были такие внезапно нежные. Они помолчали несколько минут. — Не говорит им, — попросил Токи. — Пикл, Нейтанс, Мердерфэйс… — Не скажет… — отозвался Сквизгаар. — Это…твои родители? Токи кивнул. — Я скажет им, что уезжать в Америка. И не живет с ними больше. Тогда отец сказал, что я может проваливать и никогда не возвращаться. И я ушел собирать вещи. Он ударить меня по голова, когда я не видит, и снова притащить в тот сарай. Но я все равно уезжает, как только смог! Черт возьми. Сквизгаар думал, что это у него жизнь выдалась тяжелой. Да, его двинутая мамаша была не подарок, но она хотя бы никогда не поднимала на него руку. Упаковка гондонов в качестве подарка на Рождество – да у него, можно сказать, было счастливое детство! — Кто, блять, взял мою мазь?! — на лестнице послышались тяжелые шаги Мердерфэйса. — Отвечайте, уебаны, кто рылся в моей комнате?! Я истекаю кровью! В мгновение ока на плечах Токи оказался плед, а Сквизгаар очутился в кресле напротив, поигрывая на гитаре. Спустя секунду Уильям ввалился в комнату. От него несло перегаром и бобами. Из подбородка сочилась кровь, на перекошенной физиономии виднелось несколько порезов – очевидно, он снова неудачно побрился опасной бритвой. Сквизгаар с легким презрением покосился на это явление, приподняв бровь. — Ты взял мою мазь, гнида шведская? — На какой хрен мне сдается твой крема? — совершенно искренне изумился Сквигельф и посмотрел на Мердерфэйса как на идиота. — Не мешай, мы занимается гитара. Басист пристально оглядел комнату: Токи кутался в плед и таращился на Сквисса, словно на божество, тот же задумчиво перебирал струны гитары. Не заметив ничего подозрительного, он пошел наезжать на Нэйтана с Пиклзом. — Пфф, кретин, — Сквисс аккуратно поставил гитару на пол. Неожиданно его очень сильно схватили и прижали к себе. — Токи, ты что делает? — опешил он. Казалось, такой хрупкий, а как сильно сжал, аж ребра затрещали. Но норвежец уткнулся ему в майку и еще сильнее прижал к себе. —Токи, хватит… — он хотел аккуратно высвободиться, но почему-то так и не пошевелился. Долбаный маленький норвежский нытик. Как только Сквизгаар увидел его впервые, на прослушивании, ему хотелось просто приложить ладонь к лицу. И вот такие еще приходят пробоваться в самую жестокую металл-группу, невероятно! Да он же не выдержит их сурового мужского общества, их жестоких подколов, да всего! И еще смотрит так умоляюще, как какой-нибудь щенок лабрадора. У Сквизгаара готовы были сорваться с языка сотни язвительных комментариев, но почему-то вместо этого он сказал пацану взять гитару и сыграть. Он даже решил, что, когда этот недомерок провалится, а что это будет, он и не сомневался, он ему скажет что-нибудь ободряющее. Ну там, продолжай в том же духе, все еще впереди. И, может быть, даст ему телефон своего первого препода по гитаре. Естественно, так, чтобы остальные парни не увидели. Но парень, которому на вид можно было дать не больше семнадцати, вдруг начал отлично играть, практически наравне со Сквигельфом. Да, финал он запорол, но все же. Бог гитары спустился со своего трона, чтобы вынести вердикт. Казалось, время растянулось до бесконечности. — Я хочу, чтобы ты играет в этой группе, - наконец сказал он. И заставил себя улыбнуться: что-то подсказывало ему, что в подобных случаях это надо делать. И этот псих, как и сейчас, просто вцепился в него, повис на шее. — Отпустит меня сейчас же! Я говорит, хватит! Я сейчас передумает! — Хэй, чуваки, у нашего Сквизгаара появилась подружка! — усмехнулся Пиклз. Токи, наконец, отцепился от него и посмотрел на всех настолько счастливыми сияющими глазами, что им стало неудобно. Сквизгаару опять захотелось приложить ладонь к лицу. Но все же абсолютно все в тот вечер почувствовали, что сделали правильный выбор. Хоть и несколько неожиданный. Он так и сидел неподвижно, глядя на светло-каштановую макушку, на слегка сотрясающиеся плечи. То непонятное чувство, которое он сейчас испытывал, было сложно охарактеризовать словами. Оно было странным, но приятным. Почему-то рядом с этим невозможным, с этим нелепым созданием он чувствовал себя так хорошо, так спокойно. Он понимал, что забот у него теперь прибавится, и еще как, но ему было все равно. Он вздохнул и коснулся плеча Токи. — Слушай, я хочет, чтобы ты знает: пока ты в группа, все есть нормально. Я никому не позволит сделает тебе плохо. Я даже не дать дэтот кретин Нэйтанс, Пикл и Мердерфэйс ничего сказать тебе. Большие голубые глаза уставились на него. — Правда? — Конечно, правда, Токи. Никто не имеет права ничего говорит против тебе. Кроме я. Ты должен больше упражняться на гитара. Сегодня на репетиции ты играет, как настоящий дилдо. Ну а что, он все сказал справедливо. На следующий день он притащил его на студию, и они упражнялись, упражнялись, упражнялись. Но Сквисс был все время недоволен и постоянно орал на Токи. Под конец тот не выдержал и убежал куда-то в подвальные помещения, срывающимся голосом заявив, что он (в который раз!) уходит из группы. Постояв пять минут, размышляя, насколько он прав, а этот «плакса и дилдо» - нет, Сквизгаар пошел его разыскивать. Он безошибочно обнаружил дверь, за которой скрывалось это недоразумение. И хотя он, Сквисс, как уже было сказано, был абсолютно прав и справедлив в своих замечаниях, именно он целых полчаса распинался, что очень сожалеет о своих словах, и что ему просто хочется, чтобы гитары звучали идеально, ведь приближается запись. Посреди этой речи дверь все-таки распахнулась… и, да, снова этот кретин чуть было не задушил его. «Токи, прекращает все время меня обнимать!» – уже собирался сказать он. Но вместо этого почему-то одна его рука легла на плечи норвежца, а другая на стройную, прямо как у девушки, талию. Лампочка в подвале замигала, и наконец, погасла. Токи прижался к нему еще сильнее. — И прекращает постоянно сбегать, как истеричка! — сказал Сквизгаар, проведя рукой по мягким каштановым прядям. И внезапно почувствовал, что его целуют. Это чудовище было таким - стоит предложить палец, и он всю руку оттяпает. Но, что ни говори, это было неожиданно приятно, и он даже не успел заметить, как стал отвечать Токи. До чего глупо. Нет, у Сквизгаара не было никаких предрассудков. В молодости, в Стокгольме, он уже переспал с несколькими парнями. Это в Штатах народ не был настолько раскрепощен, и, чуть что, тебя сразу записывали в геи. Но те парни были такими же, как он сам — вечно озабоченные, готовые переспать с кем угодно, опытные и донельзя развратные, – в основном из глэм-рок тусовки (хорошо, что Пикл про дэто не знает). Но вот такое вот прелестное, псевдо-невинное (через пару дней после случая в студии Токи нагло заявился к нему в душ, оприходовав для храбрости полбутылки виски) создание ему попадалось впервые. И почему это было, мать вашу, так… здорово? Он то и дело ловил себя на том, что думает о Токи. Какие у него красивые руки, настоящие руки музыканта, только он совсем не тренируется, долбаный кретин… И почему-то уже не так бесит эта его привычка чуть ли не с разбегу вешаться ему на шею. И что когда этот большой ребенок радуется какой-нибудь ерунде, ему тоже становится хорошо. И при этом их постоянные ссоры, иногда доходящие до драк, не прекращались ни на один день. Они цеплялись к друг другу из за каждой мелочи, постоянно выясняли отношения, чем просто выводили из себя остальных участников команды. К этому еще добавлялась зависть, которую Токи испытывал к Сквизгаару, в частности из-за его гитарного мастерства. Да и вообще очень много противоречивых эмоций было тут намешано, просто непаханное поле для какого-нибудь психологического исследования. Но они были счастливы – таким своеобразным, очень своеобразным счастьем. И все время проводили вместе. И иногда, когда скандинавы подобающе напивались, они устраивали такое, что даже Нейтан и Пиклз со своим межконтинентальным литрболом просто отдыхали. Ему вдруг вспомнился совершенно идиотский эпизод. Они тогда решили отомстить Мердерфэйсу за что-то. Уильям улетал в путешествие, и они заказали в аэропорт от его имени до хрена наркотиков, оружия, еще каких-то запрещенных препаратов. Они были бухие в сосиску и несли все, что в голову взбредет, отбирая друг у друга телефон. А затем, помирая со смеху, они поехали в аэропорт, где сами огребли от прибывшего туда спецназа. — То есть вы собирались подставить Уильяма и позвонили с телефона Сквизгаара? Вы сказали, что хотите заказать героин и сибирскую язву? – спросил Чарльз. — Да, я думает, это так и есть, — ответил швед. Они с Токи лежали в больничном крыле на соседних кроватях. Спецназовцы переломали им по нескольку ребер, и вообще им неплохо досталось. Офденсен выразительно посмотрел на них, но даже у него не нашлось слов, чтобы это прокомментировать, и он молча вышел. — Токи, я надеется, ты доволен! Смотри, что бывает из-за твои дилдовый идея! — идея вообще-то, как и в большинстве случаев, принадлежала Сквизгаару, но он ни за что бы в этом не признался. — Это был твои тупые идеи! — Твои дилдовые идеи! — Твои! И тут они громко заржали на все больничное отделение, и чем больше они смотрели друг на друга, тем смешнее им становилось. — У меня болит бока, — жалобно сказал Токи, как только они остановились. — Конечно, идиот. Тебе сломать ребра, а ты ржет, как кретин… Сквиссу и самому было хреново, но он встал, шатаясь, добрел до его кровати и откинул одеяло. — У тебя развязался повязка… надо сделает туже… Сквизгаар потерянно смотрел в потолок. А ведь когда эти ублюдки забрали Токи, он был практически смертельно ранен. Сквисс когда-то обещал ему, что теперь ничего плохого с ним не случится. А вместо того, чтобы выполнить обещание, несколько месяцев нажирался и обдалбывался, да еще и жалел себя. Даже сейчас он тупо лежит и глушит эту дрянь, утыренную из медицинского кабинета. — Это я дилдо, никчемный, безмозглый, обоссаный дилдо, — сказал он сам себе. И сделал еще глоток. Обычный человек уже испытал бы далеко не легкий дискомфорт, глуша чистый спирт, но скандинавскому богу гитары это было нипочем. Он всего лишь снова напился. И что с того? В какой бы салат он ни был, пора перестать быть жалким дилдо. Он резко встал. Комната кружилась, словно карусель, самолетные модели, приделанные к потолку, казалось, исполняли фигуры высшего пилотажа. — Самолетики… — умилился Сквисс и бережно снял один из них с петли. — Полетели к Нэйтанс? Клокатиры с удивлением провожали взглядами взлохмаченную фигуру, шагающую по коридорам уверенными зигзагами. В одной руке фигура сжимала бутыль, а в другой почему-то модель самолета. — Нейтанс! Дэто Сквизгаар! — он распахнул двери комнаты вокалиста и завертел головой, ища их неформального лидера. Комната Нейтана была огромной, как хрен знает что. Ах вот он где. — Нейтанс! Хватит срать в рояль! Идем спасает Токи и Эбигейл! — воодушевленно заорал Сквизгаар, размахивая самолетиком. А затем его вывернуло на пол.