Sotureiden vuoteessa

Наш микроавтобус спокойно катит по ровной финской дороге. В салоне – самое настоящее сонное царство. Куоккайнен храпит так, что водитель то и дело оборачивается, хмурится и качает головой. По-моему, этот новый водитель нас не очень-то и любит... Ярвинен и Рантанен удобно устроились на задних сиденьях, их руки и ноги переплелись так, что невозможно понять, где чья часть тела. И там же, чудом втиснувшись в оставшееся свободное пространство, сижу я, единственное не спящее здесь существо. Нет, серьезно, в отключке даже такие незаменимые в туре люди, как главный расставитель бутылок на сцене, помощник первого джинсопротирателя, ответственный за чехлы от инструментов и другие, коих было пол-автобуса. Спят без задних ног, хотя вся их работа – бухать и мотаться за нами по всей стране. А я сижу, скучаю, пью чью-то забытую водку и то и дело спихиваю с себя рантаненову (или ярвиненову) ногу, которую на меня то и дело пытаются возложить. От нечего делать захожу на свой сайт почитать послания от поклонников... Иногда они пишут довольно забавные вещи. В этот раз в гостевой было всего одно новое сообщение: «Яркко, я тебя очень люблю, потому что у тебя потрясающий голос. Скажи, когда Терасбетони будут выступать на Филлипинах?» Мне очень хотелось ответить: «после большого тура по пустыне Калахари», но я сдержался. То, что нас знают даже там, куда мы никогда не доберемся - это хорошо... Неожиданно на меня вновь обрушивается посторонняя нога. Нет, ну какого черта! Я со всей силы ударяю по чьей-то спине. – Voi vittu! Какого хрена? – заспанный Арто недовольно смотрит на меня. – Достали... – я отодвигаюсь и делаю большой глоток. – Водкааа! – пол-автобуса просыпается от счастливого вопля проснувшегося Вильо. Между нами завязывается борьба не на жизнь, а на смерть, благодаря которой все, кто еще спал, просыпаются. Но что может сделать один воин против двух тестостероновых чудовищ? – Это тебе за то, что ударил меня. И вообще, хватит тебе уже... – Ярвинен передает бутылку Рантанену. Нет, ну в каждой группе есть такой человек, как бы объяснить... Вроде бы такая же часть группы, как остальные, полноправный участник, но... Когда все отдыхают и хлещут пиво, он общается с фанатами и журналистами. Когда все, опять же, отдыхают и хлещут пиво, он помогает технарям с инструментами. Когда у группы намечается хоум-пати, именно этот несчастный человек принимает их у себя. А потом долго не может привести квартиру в порядок... В интервью и в интернете о нем говорят и пишут полную чушь. Что он ростом метр с кепкой, что он недавно бегал по улицам нагишом, распевая рождественские гимны, что он женщинам предпочитает игуан... Обычно такое отношение бывает либо к новичкам в команде, либо к не очень профессиональным музыкантам. А у нас... сами видите. А самое главное, стоит мне разозлиться или начать качать права, как коварные ухмылки тут же сменяются ангельскими улыбками. Сразу все принимаются говорить, какой я хороший, незаменимый. Что без меня все они гнили бы в трущобах, да и вообще мир бы был не тот, а солнце замерзло бы. И при этом смотрят настолько честными и преданными глазами, что аж на слезу прошибает. И даже верить хочется. И злость куда-то пропадает... Вот и сейчас наблюдаю очередной спектакль: – Брат, не злись! – Мы без тебя ничто! – Никто и ничто! – Ну, тебе правда хватит, ты уже дерешься... – Тсс! А так ты у нас хороший, умный, талантливый... И красивый... – Отвалите... – я хмурюсь, с трудом сдерживая улыбку. Нет, ну сам вид этих двух лосей, притворяющихся литл энджелами, убивает... – Ахола, прости нас, презренных!! – орут эти идиоты на весь автобус. Сползают на пол и бухаются на колени передо мной. Возвращают бутылку, где водки уже осталось на один глоток. Затем ржут и подсаживаются ко мне с обеих сторон. – Weee loooove youuu! – тянут они высокими голосами, подражая визгу истеричных фанаток. Я не выдерживаю и смеюсь тоже. Водитель неодобрительно смотрит на нас, на остальных, что в упоении щелкают фотоаппаратами, дабы запечатлеть сию дивную семейную сцену. Так же неодобрительно заявляет: – Приехали. Кажется, он нас и правда не очень-то любит. Оулу. Оулу на севере. На севере холодно. Но летом нормально... Так, все, мне уже точно хватит. Вон какие мысли гениальные. А впереди еще интервью и концерт. На сцену хочется, а вот вести разговоры - нет. Опять эти вопросы: «почему вы выступаете без рубашек?»; «как вы охарактеризуете свой стиль?»; «твоя песня Orjatar, ты что, ненавидишь женщин?!» Одинаковые вопросы - это скучно. Потому что на них скучно отвечать. Потому что они одинаковые... Все, пошел я прогуляться и протрезветь, а то скоро по моим мудрейшим мыслям можно будет написать философский трактат. Никого с собой звать не буду. Куоккайнен снова скажет, что ему впадлу, с всякими расставителями бутылок протрезветь невозможно, скорей наоборот. А Вильо и Арто я вообще опасаюсь. Дело в том, что когда мы выгружались, я случайно услышал их разговор. Я копался в своем чемодане, сидя на корточках, и они меня не видели. – Ярвинен, кончай нашу приму стебать, а то после гига сбежит куда-нибудь без нас. – А сам-то хорош... – Ну вообще-то ты всегда начинаешь. А я просто не могу удержаться. Смотри, нажрется он, свалит куда-нибудь депрессовать, и мало того, что по всему городу будем его искать, так еще и наш план сорвется! – Око, да понял я! И, продолжая обсуждать понятно кого, они зашагали вперед. А я напрягся. Особенно мне не понравились слова «наш план»... Понятно, что за этим стоит какой-нибудь очередной идиотский прикол. Пора уже это все прекращать. Вот после гига устрою им разбор полетов. Потому что меня это все достало. Потому что... достало все! Тааак, срочно на свежий воздух, и чашку крепкого кофе! Планы у них, понимаешь... Неужто пойти ко мне в номер и нарисовать спящему мне на лбу витту несмываемым маркером? Одна из излюбленных шуток среди финских музыкантов. Нарисуй витту на лбу своего коллеги. Так развлекаются даже те, кому уже далеко за тридцать. Как там говорят, мы не умственно отсталые, мы - творчески отвлеченные... *** Моя попытка протрезветь окончилась полным провалом. Угораздило же меня встретить хароновского Лаури! *** На интервью я надел черные очки. Может, прокатит. Хотя если учесть, что я чуть было не свалился прямо на журналиста и забыл название нашего нового альбома... Во время интервью я почему-то жутко нервничал и дергал свою куртку. В итоге все содержимое карманов со звоном высыпалось. А ведь интервью снималось на видео. Ну ничего, повеселю поклонников хоть. Группа моя стояла неподалеку, с возмутительно довольным видом распивала пиво и самым подлым образом угорала. Однако, когда я освободился, меня ждал сюрпрайз... Сначала Вилииарто вместо того, чтобы заснять, как я иду, качаюсь и выделываю невероятные синусоиды, взяли меня под руки и довели до нашей гримерки. Там они спихнули с единственного кресла дрыхнувшего там первого помощника второго пивоналивателя и усадили меня туда. А затем мне вообще стало страшно. – Тебе кофе принести? – Или пива, мы тут тебе оставили... Не рекомендую, конечно, но если хочешь... – У тебя голова не болит? У меня таблетки есть... – До гига еще два часа, может, спать хочешь? А мы весь народ отсюда выгоним... Ну прям мечта, а не гитаристы! Только вот слишком хорошо я их знаю. Нет, спать я точно не буду. Еще не хватало выступать потом с витту на лбу! Разговорились с Яри. Вилииарто куда-то ушли. Очевидно, обсуждать свои планы. Не выйдет у них ни фига. Я предупрежден и вооружен. *** На сцену! Все на месте, чувствую себя на удивление бодро. Эффектно выплываем. – Hyvää iltaa, Ouluuuuu!! – Голос на месте, начинаем. *** Я был полностью вымотан, но это была приятная усталость. Даю народу спеть предпоследнюю строчку Taivas. Заключительную пою сам, из последних сил. А теперь, кто-нибудь, держите меня! Спрыгиваю со сцены, иду пожимать руки людям из первых рядов. Множество счастливых лиц и горячих ладоней... Фотографии, много фотографий. Я уже почти падаю, но мне даже приятно находиться среди толпы. Фото? Окей, только, парень, держи меня, ладно? Киитос. Не говорите по-фински? Вы откуда, девушки? Да, сенкью вери матч... Нет, меня зовут не Ж’АрккО, а Яркко! Что? Неважно. Пивоо! О, да ты просто мой спаситель! Так, давай твоя подруга нас "щелкнет", а ты меня подержишь? И тебе киитос! Ой, а я тебя видел где-то... На Рованиемироке? Откуда? Стокгольм - это круто! Так, внимание, я сейчас буду падать... А, кстати, банди мою никто не видел? *** Отель. Эти лоси в душе. Оба… Тут же валяются их шмотки. Таак, а что это у Арто торчит из кармана? Ну вот, что и требовалось доказать. Несмываемый маркер. Так, это я изымаю. А теперь спать, спать, спать... *** Из приятного мира сновидений меня вырвал стук в дверь. Надо было, конечно, сделать вид, что я не слышу, и продолжать спать, но я на автомате пересек расстояние от кровати до двери. Открыл – и скорей обратно, под одеяло... – Ахола, ты спишь? – обожаю этот вопрос. – Ну чего? – я недовольно смотрю на Вильоиарто и тру глаза. Они ведут себя странно, это понимает даже мой дремлющий мозг. Рантанен присаживается на край моей кровати. Ярвинен стоит и глупо на меня таращится. – Яркко, это самое... как у тебя дела? – спрашивает он. Я взрываюсь. – Вам нужно было разбудить меня, только чтобы это спросить?! Нет, ну вы уже полностью охренели!! Весь день... – я по-прежнему пьян и поэтому дальше, не стесняясь в выражениях, озвучиваю все, что думаю об этих двоих. Они слушают, не перебивая, даже когда я принимаюсь за их родственников. Вопил я долго, пока не устал. – Честно говоря... – голос Ярвинена на удивление спокоен. Он кладет руки мне на плечи, и у меня даже сил нет оттолкнуть его. – Мы не только за этим пришли. С этими словами он наклоняется и целует меня в губы. !!! – это все, что успел подумать я, когда губы Арто от губ сместились к моей шее, а затем к животу и ниже, когда Вильо присоединился к нему, и единственная мысль, что тогда промелькнула в моей голове – удивление от того, что его ручищи способны на столь бережные прикосновения. Я просто не мог сопротивляться им, поначалу, как мне показалось, из-за того, что я был вымотан, но потом я понял, что отвечаю им. В голове была какая-то пустота, но в тоже время странная ясность. *** Северная летняя ночь длинна, и пока она тянется, многое успеваешь обдумать. А когда слегка начинает рассветать, тебе кажется, словно ты родился заново, словно начал жизнь с новой страницы, а мир на удивление добрый и приветливый. И потихоньку гаснут звезды, а это чувство в тебе все крепнет, и ты улыбаешься в тишину утра. Мои воины крепко спали с обеих сторон от меня. Вили – самый младший в нашей группе; в тусклом освещении его слегка грубоватые черты лица почему-то кажутся трогательными. Арто, кажется, даже во сне сочиняет тексты, и его лицо сосредоточенно, веки то и дело вздрагивают, а рука сжата в кулак. Я осторожно вылезаю из нашей «Veljeyden sänky» и крадусь к своим вещам. Как бы не хотелось прерывать эту идиллию… В кармане джинсов обнаруживается что-то непонятное. Маркер. Я слегка усмехаюсь. *** Братья, я вас очень люблю, но издеваться над бессменным вокалистом, обладателем золотого голоса и просто хорошим человеком – это плохо. И нечестно врываться к нему в комнату большими группами по два тестостероновых лося и пользоваться его беззащитностью, даже если потом выясняется, что вышеупомянутый вокалист не сильно против. В память об этом я, пожалуй, оставлю две подробно прорисованные витту на ваших высоких лбах. А я пойду досыпать к Куоккайнену. В уши плеер, дверь запереть: скорее всего, соседи, как проснутся, будут буйствовать.