Не надо

Хрупкая блондинка стояла посреди комнаты и теребила в руках ткань собственного платья. Изящная осанка выдавала в ней аристократку. Яркие голубые глаза смотрели куда-то сквозь пространство. Люси была полностью погружена в свои мысли, которые были далеко от места, где она находилась. В комнату вошел дворецкий и слегка кашлянул, привлекая к себе внимание девушки. Она подняла на вошедшего свой отстраненный взгляд. - Мистер Грей просил еще немного подождать. Он спустится с минуты на минуту. Люси нервно улыбнулась и еле заметно кивнула, после чего дворецкий откланялся и удалился. Она выпустила из рук ткань и принялась медленно расхаживать по просторной комнате. Каждый, даже небольшой, шаг стоил ей неимоверных усилий, но Люси прикладывала все силы для того, чтобы выглядеть естественно. Дорога до этих владений была для нее намного труднее, чем обычные шаги по комнате. Если она выдержала дорогу, то и остальное должно быть проще и легче. По крайней мере, так рассуждала мисс Вестенра. Через какое-то время послышались уверенные мужские шаги, и в комнату вошел Дориан. Он посмотрел на стоящую чуть в стороне девушку и заметил в ней некую перемену. Словно и без того хрупкая фигура стала еще меньше. Люси посмотрела на Дориана, и на ее губах появилась измученная, но искренняя улыбка. Молодой человек подошел в ней и, приобнимая за талию, поцеловал девушку в щеку. - Не ожидал тебя сегодня увидеть. Почему не предупредила о своем приезде? Улыбка сползла, а на смену ей на лице Люси появилось какое-то подозрение вперемешку с глухой болью. - У тебя кто-то есть наверху? Или ты не рад меня видеть? - тихо произнесла она. - Не говори глупостей, я всегда рад тебя видеть, - проговорил Дориан и как бы случайно убрал руку с талии блондинки. - Ты не ответил на первый вопрос. У тебя кто-то есть в спальне? На лице Грея мелькнула тень беспокойства. Люси словно видела его насквозь и всегда знала, когда он не один. От нее ничего нельзя было скрыть, как бы он не пытался, а пытался он много раз. Ее интуиция работала просто безупречно, и это делало ее настоящей женщиной. - Люси... - Не надо. Я же знаю, что ты был не один. Знаешь, я, наверное, уже смирилась с этим фактом, что ты постоянно где-то с кем-то пропадаешь. Я не осуждаю, честно. Тогда почему Дориан слышал осуждение в ее голосе? Почему он явно услышал совсем другое? Она как будто бы говорила: "Я принадлежу только тебе. Почему же тебе нужны другие?" - Люси, я не... - Не надо, Дориан. Не надо вранья. Я же сказала, что я не осуждаю тебя, - произнесла девушка и улыбнулась уголками губ. Он посмотрел ей прямо в глаза и наконец понял, что же именно в ней изменилось. В ее взгляде уже не было того блеска. Он всегда любил эту небесную лазурь и зелень моря, которыми отливал цвет ее глаз. Цвет морской волны? Нет. Ее глаза были другими. Какими-то особенными. Такими, что он даже не мог их описать. Но сейчас эти цвета поблекли. В них не было того блеска, который он так полюбил. Дориан перевел взгляд на лицо Люси и ее фигуру. Она сильно побледнела, щеки впали и даже губы потеряли цвет. Бледные бескровные губы. Раньше они были пурпурными и напоминали ему розы, которые росли в саду, куда он спускался всего лишь однажды. Казалось, он полюбил розы в тот момент, когда впервые прикоснулся к этим губам. Талия была сильно истощена, и все громко кричало о болезни, которая если еще и не наступила, то в скором времени обязательно постигнет девушку. Он молчал, будучи не в силах сказать ни слова. Ее состояние напугало его. У этого бессовестного человека не было других слабостей, кроме вина и женщин. А теперь выяснилось, что вот она - его слабость. Слабость со светлыми кудряшками, уложенными в изящную прическу, и глазами цвета небесной лазури и зелени моря. И имя этой слабости - Люси Вестенра. - Если бы меня не стало, что бы ты сделал? - вдруг сказала она. - Что? - удивленно спросил Дориан, не веря своим ушам. Он не хотел даже думать об этом, не то, что говорить. - С чего у тебя такие мысли? - Ничего. Ничего, - сказала Люси, мотая головой из стороны в сторону. Она снова попыталась улыбнуться, но выступившие на глаза слезы выдали ее полностью. Она плакала тихо, без истерик, лишь изредка всхлипывая. Он провел большим пальцем по ее щеке, вытирая слезы с ее нездорово-бледной кожи. Дориан посмотрел ей в глаза и слегка улыбнулся. - Не надо. Не плачь. Я с тобой. Я рядом, - уверенно произнес он. О, как же она хотела верить этим словам! *** На следующее утро Дориан сидел за столом и спокойно завтракал, когда вошел дворецкий, молча протянул ему запечатанный конверт и так же молча удалился. Молодой человек посмотрел на конверт, на котором было выведено аккуратным почерком с закорючками "лично Дориану Грею". Он вытер руки о салфетку, взял конверт в и встал из-за стола. Он бы соврал, если бы сказал, что не узнает этот почерк. Это был ее почерк. Люси. Пальцы быстро справились с конвертом, и уже в следующее мгновение он держал письмо, написанное ее рукой. "Мой милый Дориан! Я знаю, что тебя смутил мой вопрос, но все же он был уместен. Наверное, стоит рассказать тебе все. Дело в том, что я уже больше двух недель чем-то больна. Врачи не знают, в чем именно заключается моя болезнь. Вот уже почти каждый день мне переливают кровь. Это помогает, но не больше, чем на сутки. Затем я снова становлюсь ужасно вялой и не могу подняться с кровати. Врачи поддерживают меня, как могут, и стараются заверить, что вскоре болезнь уйдет, но я знаю, чем все закончится на самом деле. Ты вряд ли будешь по мне страдать или даже грустить. В твоей жизни полно развлечений, а я была лишь одним из них. Но несмотря на все это, я хочу, чтобы ты знал. Мои чувства к тебе не были поддельными. Я действительно любила тебя, поэтому и приехала сегодня утром. Я лишь хотела увидеть тебя в последний раз. Это письмо я пишу уже вечером. Силы снова начинают меня покидать. Служанка позвала за врачом. Она так же пообещала мне, что отправит тебе это письмо в случае моей смерти. Поэтому если ты его читаешь, то знай, что сердце твоей Люси остановилось навсегда. С безграничной любовью, Люси" Когда он дочитал письмо, его руки сначала начали трястись, а потом резко сжали бумагу в комок. На все поместье раздался душераздирающий вопль отчаяния.