Как в наше первое лето

«И оглядев людей, пищу сварили всем Из шутовских затей и богословских дел». Король и Шут Детство кончается, ничего не поделаешь. Чёрная папка с рисунками и стихами лежит в рюкзаке вместе с несколькими кассетами, пачка самопальных флаеров заботливо завёрнута в целлофан. Прыщи сошли с лица, сыпь исчезла с шеи, больничная карточка уже давно без новых записей. Маленький мальчик с болезненным цветом лица помахал рукой, и исчез в прошлом. В раздолбанном автобусе вместе с ним ехал новый друг, мысли кружились над головами стаей птиц. Сколько времени прошло? Перевалило за совершеннолетнюю дату, всё можно, за выпивку не просят документов, пропускают в клубы, впереди так много нужно сделать. На одной из зачастивших попоек, когда Брайан с видом эстета любовался, как ребята на спор плевали по банкам, на диван рядом сел весьма подозрительный тип. Худой, длинный, мрачный, казалось, лихой причесон на голове был подавлен и давно не мыт так же, как и его хозяин. Субъект оглянулся и сообщил, что он, между прочим, гей. - Меня зовут Скотт Путески. Музыкант, философ, свободный художник с собственным четырёхдорожечным магнитофоном, - так запросто. - Ну что же мы сидим, давай я отсосу тебе за такую ценную информацию, - с напускным задором отозвался Уорнер. Никогда с ним ещё так не знакомились. - Всё шутишь? Говорят, сюда пришёл один человек с собственной группой, вот я и подумал, не ты ли это. - Конечно же я, разве здесь есть кто-то ещё с таким еблищем, как у меня. - И правда, никого. Они договорились созвониться на следующий день, и Брайан реально собирался набрать номер. Из разговора с Путески он вычленил несколько необходимых пунктов: реально музыкант, играл во многих командах, аппаратура настоящая, готов работать. Но не всё так просто. Потому что придурок поехал домой пьяным в хлам, и угодил за решётку. «Почему мне постоянно приходиться вытаскивать нужных людей из задницы?» - вопрос, не дававший ответа. Парень уже всё понял про себя, чтобы и дальше прохлаждаться в родительском доме без дела. Ночь, в которую родился Мэрилин Мэнсон, стала маяком на много миль вперёд. Деятельность понеслась как снежный ком, он писал рассказы в журнал «25 параллель», брал интервью у знаменитостей для газеты, сочинял песни. Это оказалось просто, если распирает от гнева и ненависти, желания размазать всё дерьмо в мире по мордам людей. Отвратительный червяк жил внутри, кусался, извивался и не желал превращаться в бабочку. «Или ты или тебя. Если ты недостаточно гений-притворись им. Заставь их, заставь себя». Слова стучали в мозгу каждый день, не давая покоя. Теперь ориентир определён, осталось самое сложное. Скольких бы музыкантов Брайан не встречал – ни у кого не было ничего, ни инструментов, ни амбиций, нихрена. И вот, удача сама приземлилась рядом, а потом нажралась как не в себя и угодила в полицию. Скотт вышел под расписку, а тем же вечером они обсуждали новый проект. Старая квартира со всеми неудобствами, пустые бутылки, и идеи льются рекой от заката до рассвета. - У нас ничего, Брайан, поэтому я считаю, давай найдём ребят. У меня есть знакомый басист, заставим его делать аранжировки. Я знаю где достать драм – машину, остался клавишник. - Дейзи Берковиц. - Чего? – Путески недоумевающе посмотрел на собеседника. - Тебя будут звать Дейзи Берковиц. Дэйзи Дьюк и Дэвид Берковиц. Это псевдоним, привыкай. Он придумал это только что, но озарение бомбануло ядерным взрывом. Что если… что если назвать так каждого? Это уже не один, это команда таких же порождений тёмного и светлого. Стратегия! От радости Уорнеру захотелось расцеловать самого себя. - Умно, - Скотт цокнул языком, - я согласен. А как зовут тебя? - Мэрилин Мэнсон, - карие глаза сверкнули, щёки горели от вновь приобретённой великолепной задумки. – Вы и я. Я и вы. Мэрилин Мэнсон и его жуткие порождения Преисподней на земле. Назовёмся Marilyn Manson and The Spooky Kids. Басист, предложенный Путески не только не умел делать аранжировки, играл-то с трудом. Брэд Стюарт оказался добрым, милым и тихим торчком. Наркотики правили его сутью практически безраздельно, но выбора не было. Дейзи взялся за гитару, получалось весьма недурно. Драм-машина вместо обычного барабанщика. Из всего новоиспечённого состава Брайан любил машину больше всего: бухая по дорогам не ездит, в обезьяннике не сидит, героином не ширяется. Практически всё готово, сколько ночей потрачено, тысячи? Он больше не мог себе позволять сидеть на месте. - Мы не готовы, нужно ещё раз всё переиграть. И клавишник…у нас его нет. Хитрожопый Скотт пропихивал в группу своего человека, но места не было ни для кого, кроме избранных. Избранных Мэнсоном, не Берковицем. - Окей, я просто пойду и найду клавишника, заткнись ты уже, - зашипел фронтмен, лишь бы умник замолчал. На самом деле, сырее материала не придумаешь, в текстах вся жизнь, они выстраданы, каждое слово, каждый грёбаный аккорд вымучен, а у них «не готово, нужно всё переиграть». Слава благоволит храбрецам, творцам, защитникам своего дела. Мэрилин снова слонялся по барам, в поисках не столько члена группы, сколько самого себя. Разбросанный по забытому Богом городишке, он видел себя в множестве лиц. Иногда казалось, что выступление начнётся ровно в тот момент, когда все осколки будут собраны воедино. Ещё один старый вонючий кабак. Внимание привлекла девица с большой грудью, но идти в номер она отказалась, зато тыкнула пальцем в парня, распластавшего свою тушу по барной стойке. Он смеялся, глядя пустыми глазами впереди себя. «Обдолбан в хлам? Может, подскажет, где дурь найти». - Мужик, ты чего? – Брайан сел рядом и попросил у бармена пиво, - над чем ты так угораешь? - Я смеюсь над всем, чем хочу. – Тяжёлая голова поднялась, отсутствующий взгляд блеснул то ли интересом, то ли желанием «давай я сейчас отвечу, а ты потом отъебёшься». – Чего надо, чё пристал-то. - Я ищу здесь музыкантов, создал банду, готовлюсь выступать, но мир словно палки в колёса вставляет. - Тут все ищут музыкаааааантов… или траха….или приключений на свою упругую, что в совокупности означает одно – нам просто чертовски скучно. Чуваааак, - странный человек ткнул Уорнера в бок, - здесь же нет ничего. Ни – ху – я – шеньки. Зато перед тобой Стефен Биер-Младший. - Прямо «младший»? –Мэрилин рассмеялся, тип серьёзно приколол. - Ну не во всех местах-то. Младший по возрасту, но не младший по уму. - Заебись. Брайан Уорнер, будем знакомы, - кривое рукопожатие, и субъект снова ржёт над невидимыми клоунами. - Ага. Я, кстати, отказался работать в NASA, чтоб ты знал, - Стефен даже выпрямился, дабы показать важность сказанного. - Почему же ты не ещё не в космосе? Мог бы я свалить с этой земли – сделал бы сиюминутно. - А кто тебе сказал, что я не в космосе прямо сейчас? – улыбка Чеширского кота, полнейшего психопата и второго Нострадамуса в одном флаконе. - Кароч. Бармень! Пивасику! – Биер окончательно проснулся, чему-то очень обрадовался и отобрал у сидящего рядом паренька сигарету, - хорош курить, молодёжь, а то потом нарожаете дебилов, а они станут управлять этой страной. Напуганный приличными габаритами «заботливого нахала» несчастный, назад отжатого не потребовал. - Так вот, - Стефен продолжил, - я играю на барабанах. На различных барабанах! Ещё на басу чуть-чуть и на пианино самую малость. Брайан победоносно улыбнулся. Условия при заключении контракта с тёмными силами выполнялись беспрекословно. - Покупай клавишные и приходи ко мне. Нанятые друзья, друзья друзей, друзья друзей друзей, подружки и сами члены Marilyn Manson and The Spooky Kids раздавали флаеры как сумасшедшие. Брайан обращался ко всем знакомым хозяевам газет и журналов, ходил на нужные тусовки, потому что до первого выступления оставалась одна неделя. Активнее всех работал Дэйзи, от басиста Бреда толку не было, парень бесконечно пропадал в госпиталях или у своих любовниц, обдалбливался наркотой. Какого это, практически вдвоём оборудовать сцену, придумывать шоу, работа валиться из рук. - Если мы не сделаем идеально, всё пойдёт по пизде! Тогда я сожгу всех нахер! – Брайан метался по сцене, устанавливая декорации, даже Скотт напугано молчал и налаживал аппаратуру. Ребята третью неделю не спали, практически не ели, Мэнсон изводил себя, по сто раз перечитывая тексты, а Дейзи изводил его, жалуясь на драм-машину или Брэда, ставшего Гиджетом Гейном. Стефен появился на репетиционной базе два раза. Два, мать его, раза. Утверждал, что выучил партии и рассовал демо-записи всем, кто хотел и не хотел брать. «Революция, шанс показать, на что мы способны, возможность проорать Америке, что её ценности давно в аду горят. Не могу, не могу, не могу облажаться!» - Эй, Скотт…почему он так орёт всё время, это из-за меня? – театральный взгляд Гиджета, полный отчаянной вины и желания за всё извиниться. - Он боится сцены, только не говори, что я это сказал, - Путески буквально шепнул на ухо басисту. – Брайану очень это важно. До сего момента, было не так видно, - плюхнулся рядом, - я познакомился с обычным парнем из Огайо, как-то сразу нашли общий язык, решили писать музыку, сошлись по полной. А сейчас я вижу Мэрилина Мэнсона…я его ощущаю, он как дух, который вселяется в Уорнера. Понимаешь? Все слова о великом, предназначении, Апокалипсисе в сердцах людей… повторял «я смогу, только я один могу это сделать». Я не понимал, зато сейчас мне как глаза открылись. Больше ни у кого не получиться так любить свою музыку. Мы на пороге чего-то, если только он будет вести нас. Завтра сюда, - Скотт указал на пустой зал, - придёт много народу, и знаешь, что мы сделаем? Устроим вакханалию, вырвем души, а потом засунем в глотки и пускай решают, идти за нами или нет. Давай…давай поверим в Мэрилина Мэнсона, Бред. Давай поверим.