Как в наше первое лето

"Тебе нет места в моём доме, На моей кухне, в моей гостиной И даже в списке "слегказнакомых", Только если в "разлюбимых". Кевин Дэйл Что случилось с Твигги после самой странной ночи из тысячи странных ночей? Впрочем, этот вопрос не самый главный. Как умирает любовь? Закрывает глаза и опрокидывает крышку гроба? Вряд ли. Люди расходятся каждый день по тем или иным причинам. Плач и страдания - словно путеводители по реке в царство Аида. Что делать и думать, если слёз нет, а голова пуста? Джорди каждый вечер садился пореветь, но не мог выжать из себя ни капли. Нечто внутри сдерживало истерику, откуда-то брались силы жить дальше. Он смотрел на себя в зеркало, а там ничего красивого, да что находят в худом косматом парне поклонницы? Девчонки странно себя вели. В то время, как к другим участникам группы фанатки лезли в штаны, его обожали потискать, погладить, поцеловать в шею. И их около Уайта всегда больше, кучка дурёх. На что они надеятся? Да, у басиста тоже есть кумиры, но желание переспать с ними отсутствовало. Брайан нет-нет, а появлялся из толпы, окружённый всеобщим обожанием. Жизнь играла с Твигги в игрушки, подкидывала варианты. Менеджер тура приносил ящик халявного пива, а спустя час явился Мэнсон с банками дорогущего бухла. Только Рамирес уже пьян и правда, очень хочет спать. Потом знакомый запах за спиной, дыхание обдаёт теплом замёрзшие плечи. Мэрилин принёс другу кардиган, но громкий писк мобильного - мама звонит, брат Уэсли влип в историю, нужно немного денег. Джорди срывается с места и бежит на балкон, где потише. На одной из вечеринок Трента басист хочет подойти к Уорнеру, но люди облепили как мухи с вопросами, момент потерян. Твигги не считал себя красавчиком ни разу, кривой нос, анорексичная худоба, жёсткие волосы. Не сгодится для фотосессий в журналах. А танцы в платье с гитарой, да что в этом сексуального? Несмотря на депрессию, подстёгиваясь мрачными мыслями, он вёл наркотично-алкогольно-одинокий образ жизни. Даже секс с поклонницами больше похож на душ в пять утра - скучный, тихий, без грамма удовольствия. Он жутко выматывался, поэтому сон дороже траха. Но иногда работа заставляет продержать лицо пару часов, ради пиара, ради карьеры. Группа прибыла в дорогой отель, где для них арендован зал. Нью-Йорк, вечно молодой город огней. Никогда Джорди не видел таких шикарных мест, не пил настолько вкусного шампанского. Все одеты с иголочки, в костюмы, которые никому не к лицу. Щёлк фотоаппарата над ухом, улыбка, небольшое интервью. Мэнсон громко толкал речь про новый клип, Дейзи хорохорился рядом, вставляя свою физиономию под каждую вспышку. Пого и Сара методично таскают со столов угощение. - А вы молчите. Однако, журналистам хочется послушать именно вас. Твигги обернулся и увидел высокого мужчину, типичного прожигателя жизни при деньгах. Он вспомнил незнакомца, этот субъект подошёл в тот злостсчастный вечер за автографом. - Мне нечего сказать, - пожав плечами, - мистер Мэнсон лучше пояснит по всем вопросам. - Ооо, это ваш папочка? - засмеялся человек, протягивая руку, - извините-извините, я не то имел ввиду. - Да мне всё равно, вообщем-то, - сухой ответ на рукопожатие. - Геральт. - Джорди. Вечер дал свежий виток. Геральт назвался биржевым брокером, который по совместительству заправляет собственным продюсерским центром. Названия некоторых фолк-групп, вышедших из-под крыла этой конторы, Рамирес знал. - Фолк мало меня интересует, я занимаюсь совсем другим. И нас ведёт Nothing Records, что Трент Резнор. - Вот как, - улыбнулся новый знакомый, - то есть лейбл - это господин Резнор, а группа - господин Мэнсон? В чём же твоя роль? Запросто на "ты". - Басист и композитор, - Уайт начал уставать от разговора. Подобный вопрос задавали раз сто, на языке мозоль. Можно подумать, у других команд не так! "Люди невыносимо нудные". - Лично я так не считаю. Давно наблюдаю за творчеством, а Трент - мой знакомый, я оказался с вами в одном городе, помнишь, взял твой автограф? - Геральт спокойно отреагировал на бурчание Джорди, краешки тонких губ дрогнули в улыбке. - Помню. Не понимаю только, зачем тебе моя подпись. Мужчина приблизился и заглянул в глаза Твигги снизу вверх. Серый аристократичный лёд против сотни карих омутов. - Я бы спел романс твоим пальцам. Рамирес сглотнул, от виски и комплимента стало горячо. Румянец скудно покрыл щёки, хотя уж он-то не из стыдливых. Нечто в Геральте пугало и притягивало. Эти богатые парни с кучей денег и подружек...свяжешься и потеряешься. Жизнь отчаянно давала уроки, а Джорди понемногу выполнял домашние задания. И точно понял, что как бы мягко не стелили словами, спать всё равно жёстко. - Какого Дьявола тебе нужно, чувак? - опрокидывая остатки алкоголя залпом. - Что если я хочу потанцевать с тобой. Убежишь или согласишься? - заговорщицким шёпотом. - Чё? Здесь, что ли? На глаза у всех? - Джорди непонимающе посмотрел на него как на полоумного. - Нет. Пойдём, - Геральт взял басиста за руку и уволок из зала. Они поднимались на верхний этаж, а рабочий персонал будто и не замечал прямое нарушение безопасности. Твигги решил, что всё равно не отвяжется, а детское любопытство, как всегда - палки в колёса. Оказавшись на крыше, Рамирес охнул, позабыв обо всём. Роскошное полотно Нью-Йорка расстилалось миллионами фонарей под звёздным небом. Эту картину не описать, не воспеть и не забыть. Конец времён и начало вечности. Ветер нежно гладил волосы, а шум ночного кутежа смешивался с музыкой из плеера Геральта. Сердце трепетало в груди, на глаза наворачивались слёзы...боли? Чёрт, нет, восторга! Казалось, что впервые за долгое время, Джорди смог сделать вдох. В больших глазах отражались огни, чувства обострились, он снова жив. Этот момент сильнее любого наркотика, потому что радость - настоящая. Красивая мелодия и тихие, ненавязчивые слова. Рука в руке. Уайт не умел танцевать, но не мог вспомнить об этом и забыл смутиться. "Но я в порядке. Потому что я прятался в своих бесконечных делах. И я излечился сериалами и случайным сексом". Их плавные движения, ровные шаги, рваное дыхание. "Я ходил самыми длинными тропами, чтобы только избежать нашей встречи. Потому что я не знал: я поцелую тебя, трахну или ударю." Геральт пахнет дорогим парфюмом, пыльными дорогами Нью-Йорка и цветущей сиренью. "Трахну или ударю. Трахну или ударю." Рамирес небрежно наступал ему на ноги, но этого не замечали. Страх и неловкость испарялись в воздухе. Отчаянно верилось, что они на вершине целого мира. И готовы шагнуть вниз. "Несмотря на то что я вспоминаю тебя – и всё кружится в моём разуме. Я не просто влюбился в тебя - я втюрился. Ну и как тебе ощущения? " Двое самых нелюбимых людей на свете танцевали под звёздным небом. Ни один не помнил, что познакомились несколько мгновений назад. Геральт давно ждал этот танец, с того самого дня, когда увидел Джорди. Плачущего в кожаной куртке после концерта. Мужчина размышлял, какое горе постигло молодого музыканта? Почему люди убегают из обожающей толпы навстречу сквознякам в переулках? Несмотря на разговоры журналистов, у брокера сложилось иное мнение о Твигги. Наверное, посчастливилось увидеть его настоящего. В тот вечер, решив не вмешиваться, серые глаза проводили одинокую фигуру до клуба. Потом автограф, пара слов, пора бежать. Геральт был серьёзным человеком и творчеством Marilyn Manson не интересовался. Тощие ноги в тяжёлых ботинках, нелепое зелёное платье. Образ в голове болезненно дорисовал картину бесконечно потерянной...её. И как много лет назад, мужчина бросился за мечтой. Мечта ныне предстала в мужском обличье, но какая разница? Разве у любви есть пол? "Сегодня я выберу дорогу, на которой мне не избежать встречи с тобой. Как думаешь, я достаточно в порядке, чтобы мы повторили? " Они не отводили взглядов. Твигги трепетал в его руках, словно взмахивая крыльями. Ни грамма пошлости, их судит город. Огни повсюду, сверкающий Нью-Йорк рукоплескал. Рамиресу ничего не нужно говорить, как никогда хочется молчать. После танца, Джорди спустился в зал, где праздник заканчивался для его друзей. - Ты где был? - Мэнсон скрестил руки на груди, - ты должен находится на виду, пусть привыкают, пусть фотографии сделают. Меня чуть ли не каждый спрашивал о тебе. - Я гулял, - отозвался басист, натягивая куртку. - Где ты гулял? - Брайан злился, это читалось по сжатым губам. - Какая разница, захотел подышать, что ты пристал, - устало вздохнул Джорди, закатывая глаза, - вся эта суматоха не для меня. Да даже в самом сраном клубе Форт-Лодердейла комфортнее находиться! - Ребята, - вежливо вмешался Стефен, - шеф говорит, нам можно сваливать. Геральт не оставил номера телефона. И не спросил ничего в ответ. Просто поцеловал кончики пальцев, и горячо выдохнул Твигги в висок... - Тебе нужно идти. Рамирес дышал через раз. Этот прекрасный момент среди привычной грязи, доводил до слёз. Но его ночное приключение ничего не потребовало более. Один танец. Одно касание. Через неделю после случившегося в Нью-Йорке, группа разбирала вещи в одном из отелей Сиэтла. Курьер позвонил в номер Джорди и протянул ему небольшую коробочку. - От кого это? - Не знаю, распишитесь. Твигги открыл посылку, и сел туда, где стоял, прямо на пол. Тонкий браслет из белого золота, покрытый россыпью маленьких камней. От одного вида побрякушки впору сознание потерять, не говоря уже о цене. Записка. Дрожащими руками он открывает конверт, где красивым подчерком выведено всего одно предложение: "Я за тобой слежу, басист и композитор".