I Just Want You To Love Me

      Когда это все, блядь, успело начаться? Казалось, жизнь просто шла своим чередом: обычные грязные делишки Шайки, обычные пьянки, обычные бабы, и, вроде бы, вот она настоящая свобода, она пахнет не морем и не домашним кофе, а сигаретами и недельным перегаром. Только горечь постепенно разъедает легкие, и ты начинаешь задыхаться. Мне казалось, я любил то, что делаю. И до сих пор это гребаное чувство адреналина, которое охватывает тебя, когда сзади палят пушки, а ты бежишь, не разбирая дороги, прижав заветный кейс к себе - его ни с чем не сравнить. Лицо горит, ты давишься резкими вдохами, и пусть скула разбита, а глаза застилает плотная пелена пота и, может быть, крови, но ты счастлив. Счастлив, несмотря на то, что ребра трещат так, что больно дышать, а лицо, так обожаемое многими девицами, разукрашено дивными встречами с жесткими кулаками. Счастлив, потому что потом Раз-Два радостно похлопает тебя по плечу, или, может быть, даже дружески прижмет тебя к своей груди и одобрительно пробасит своим сводящим с ума ирландским акцентом: - Молодчина, Бобби, если бы не ты...я думал, я оттуда свой зад не унесу. А ты будешь стоять, как полный идиот, вдыхать слабый горьковатый запах сигарет, смешанный с каким-то странным парфюмом, чтобы затем в спасительной темноте своей комнаты судорожно вспоминать его...жмурясь, представлять, каковы на вкус эти выступающие на руках прожилки...тихо стонать в подушку от подступающих болезненных чувств...а затем стыдливо прижиматься к прохладному стеклу душевой кабинки, тихо ненавидя себя. - Бобби, ты совсем, блядь, сдурел???       Я вздрагиваю и испуганно смотрю на разъяренного мужчину перед собой. На миг с ужасом представляя, что он прочел мои мысли, или я что-то сказал вслух. Может, даже простонал его имя... Но затем встречаю этот раздраженный взгляд и слышу отменные ругательства, которыми так любит разбрасываться Раз-Два, и не могу сдержать улыбки. - Чего ты, твою мать, лыбишься? Эти амбалы тебе что последние мозги вышибли? - он нервно хватает меня за плечо, и я чуть вздрагиваю от веса и тепла его руки. - Чего ты дергаешься? Он не убирает свою руку, чуть наклоняется ближе ко мне и ожидающе заглядывает в глаза. Я бы мог сделать маленький шаг и попробовать его губы, или просто, вытянув руку, коснуться небритой щеки. Так легко, и в то же время практически невозможно. - Слушай, Раз-Два, в чем дело? Все же пучком, деньги у нас, все живы-здоровы... Ладонь на моем плече сжимается до боли, и Раз-Два разъяренно толкает меня к стене. Невольно морщусь, вспоминая сколько ударов пришлось по моим ребрам пару часов назад. В глазах Раз-Два вспыхивает что-то отдаленно напоминающее беспокойство, и я позволяю себе жалобно охнуть. Просто пытаясь найти в нем проблески чего-то, понять, что я ему небезразличен...чтобы потом додумать. На пару минут представить, что он меня даже любит, что я ему нужен. - Прости, но ты сам виноват, - хрипит он, и толкает стоящий недалеко мусорный бак. - Блядь, Бобби, какого хрена ты туда полез?       Я медлю с ответом, позволяя себе просто на него смотреть. На его крепко сжатые губы, заметную складку между бровей, нервно раздувающиеся ноздри. Позволяя себе просто замечать все мелкие детали. То, как он быстро проводит грубыми пальцами по седеющим вискам, как резко вытирает рот, стараясь не сказать ничего лишнего, как осторожно смотрит на меня исподлобья. - Их было много, вы бы не справились. Я бы не хотел тащить ваши с Мямлей трупы, уж поверь.       Я не хотел, чтобы с ним что-то случилось. Чтобы он возвращался с этими ссадинами и кровоподтеками, и смеясь, рассказывал, как ему вмудохали трое-пятеро-семеро?... А еще хуже, чтобы вдруг он не вернулся... Это гребаное ожидание в машине убивало меня. Я должен быть там, рядом с ними, рядом с ним, плечом к плечу. И если я не мог любить его, то я должен был хотя бы защищать его. - И поэтому ты, гребаный идиот, полез в эту кучу с дикими воплями? Боб, мы не деремся, забыл? Мы хватаем добычу и убегаем. Тебя могли там просто забить до смерти! - И что?       Я бы умер ради них...я бы умер ради него. Так просто и легко. И был бы благодарен этой чертовой судьбе, что она позволила мне сделать хоть что-то для него. Быть ему полезным. Быть нужным хоть какие-то пару минут. - И ЧТО???? - мои слова вызывают в нем новый взрыв гнева и раздражения. Он снова впечатывает меня в стенку и, кажется, вот-вот его кулак размажет меня по грязным кирпичам, но вместо этого его ладонь опускается мне на шею, пальцы, загрубевшие, и, наверняка, пропахшие сигаретами, сжимают мой загривок, и я невольно поднимаю удивленные глаза на мужчину напротив. - Бобби, ты мой лучший кореш. Ты и есть наша Дикая Шайка. Ты ее гребаное сердце. И если вдруг ты... - он замолкает, и мне кажется, будто его голос дрожит на последних словах, - если с тобой что-то случится, нас больше не будет. Меня больше не будет. Ты же это знаешь, мудак. Так какого хуя ты говоришь подобные слова??       Я опускаю глаза, чувствуя жгучее чувство стыда и какой-то глупой радости. Ведь я ему нужен. Хоть немного. - Прости, Раз-Два, я идиот.       Он отпускает меня и криво улыбается: -Так-то, тоже мне герой нашелся. В следующий раз даже не смей вылезать из машины, ты меня понял?       Я киваю, понимая, что снова его не послушаюсь. Как всегда. Поэтому этот разговор будет повторяться вновь и вновь. И каждый раз Раз-Два, брызжа слюной, будет орать на меня и доказывать, что ему не плевать на меня. Что он беспокоится за меня, переживает. И пусть он это говорит как другу, как брату, как сыну...где-то край сознания неуверенно, но цепко хватается за крохотную надежду на то, что он это говорит мне, как любимому человеку...