Как тяжело быть злодеем.

Музыка резко обрывается, вынуждая обоих остановиться, настолько близко друг к другу, что, кажется, он отчетливо слышит ее трепетное сердцебиение. Мелодичное и идеальное, несмотря на ее сбивчивое дыхание. Чужие щеки напротив залиты румянцем, как при небольшой температуре, а глаза так и манят в свой омут. Джим медленно погружается в их бездну. Мужчина осторожно наклоняется вперед, чтобы окончательно убедиться, что больше ничего не мешает. И кажется, что все остальные посетители бара тоже чего-то ждут, широко разинув рты, внимательно наблюдая за их каждым движением. Вокруг совсем не тихо. Джим бы с удовольствием избавился ото всех лишних людей, но она не поймет, осудит и, что еще хуже, уйдет. Джеймс не может потерять ее сейчас, ведь он так долго искал ту, с которой возможно побыть другим. Ту, с которой не страшно проявить свою минутную слабость. Он слышит в своей голове тяжелые удары собственного сердца, бьющие о виски с безумной, тяжкой силой; он внимательно изучает ее лицо, желая покрыть поцелуями каждый сантиметр фарфоровой кожи. Где она была все это время? Почему он нашел ее только сейчас, когда оставаться никак нельзя? Он задерживает взгляд на полуоткрытых губах, и из его горла вырывается тяжелый выдох, как будто бы он давно уже разучился нормально дышать. Его темные глаза стали еще чернее. Он готов поклясться, что, находясь сейчас рядом с ней, чувствуя ее обжигающие прикосновения на своих плечах, между ними пробежал электрический ток. Резкая волна желания, окатившая разом обоих. Музыка закончилась. Музыка больше не играет. Он может позволить себе забыться хотя бы на этот вечер, на эту минуту, хотя бы с ней. Забыть про все, что ждет его за пределами этого заведения. Сегодня он не тот Джеймс Мориарти, о котором знает весь мир. Джеймс резко притягивает девушку к себе за талию, сокращая и так едва ощутимое расстояние между ними - она издает удивленный вздох, и этот звук моментально разносится по его телу, прожигая насквозь каждый нерв. На месте внутренней пустоты рождается нечто новое, манящее, будоражащее. Он может себе это позволить. Джеймс проводит рукой по ее спине, нарочно задерживая ладонь на пояснице - она сжимается, своими тонкими пальчиками впиваясь в его плечи. Мориарти смотрит прямо в глаза, наблюдая за реакцией, а она не говорит ни слова, никак не комментируя его действия, но глаза говорят именно то, что он так хочет услышать. Казалось бы, что некуда, но Джеймс прижимает ее к себе еще ближе, давая понять, насколько сильно его желание. Сейчас. В этом Богом забытом месте, на глазах у всех этих людей. Еще мгновение - он не выдержит. - Я сойду с ума, если не поцелую тебя сейчас же, - гортанным шепотом произносит Джим, не смея прерывать зрительного контакта. Она молчит. Даже это умудряется делать сексуально, заставляя мужчину сгорать изнутри. И только спустя некоторое время, что показалось для него вечностью, она кивает, и тогда Джеймс срывается. Зверя спустили с поводка. Свободной рукой притягивает ее голову к своей, плотно соприкасаясь губами. Он доминирует даже в поцелуе, настойчиво овладевая ее языком, терзает его в мучительной и долгой пытке. Он чувствует дрожь в ее теле, и это заводит еще больше. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем они разрывают поцелуй, дабы унять сбившееся дыхание обоих. Эта вечность была мучительно прекрасна. И Она. Мучительно прекрасна. Мысли спотыкаются, бешено цепляясь друг за друга, словно несущий водоворот, сметающий все на своем пути. Водоворот, в котором мелькает лишь ее имя, застывшее на губах Джеймса в немом стоне. Ее образы так настойчиво атакуют каждую клеточку головного мозга, постепенно стирая все воспоминания без ее участия; ее прикосновения, обжигающие даже через несколько слоев одежды, пропитывают кожу бешеным адреналином, выпуская его в кровь, словно выпуская хищника из клетки, заставляя темно-багровую жидкость носиться по неизменным кругам в ускоренном темпе. Мориарти не может оторвать от нее свой дурманный взгляд: приглушенный свет окутывает ее волосы, обрамляющие лицо, которые, вдобавок, крупными грациозными волнами скатываются с плеч; девушка кажется ему такой нереальной, неземной, особенной. Он крепко прижимает ее к себе, словно боится отпустить. Боится, что если она, плавная и грациозная, выпорхнет из его объятий, то он уже никогда не сможет вернуть. Он знает, что это придется сделать совсем скоро. Покинуть ее так же быстро, как он вошел в ее жизнь этим вечером. Так пусть хотя бы последние минуты, проведенные вместе с ней, станут настоящим подарком, о котором он еще очень долго будет вспоминать. *** Тень окутывает с головой, когда она, слегка отклонившись назад, тянет его за собой на темную сторону помещения. На темную сторону его разума, тонкую границу его неозвученных желаний, стирая все нормы приличия. Теперь осталась только она. Где они находятся? Который час продолжается эта пытка? Джеймс медленно закрывает глаза, с новым порывом страсти прижимая девушку к стене, появившейся, кажется, из ниоткуда, но ставшей настоящим спасением для них обоих. Теперь расстояния между ними нет совершенно. Оно растворилось, сливаясь с тяжелым, раскаленным воздухом. Джим отрывается от нее лишь на секунду, чтобы оглядеть то, что сейчас по праву принадлежит только ему. Ее губы опухли от долгого поцелуя, а волосы помялись от настойчивых рук Джеймса, взгляд помутнен, но она все так же прекрасна. Становится нечем дышать, и Джеймс, понимая, что находится без ее поцелуя слишком долго, тут же вновь припадает к ее губам. Одежда кажется ненужной, от нее хочется избавиться. Избавиться настолько быстро, насколько это возможно сделать. Он дрожащими пальцами стягивает с себя галстук, решая, что это - максимум, на который они сейчас способны. Предмет гардероба мягким шелком охлаждает кожу, вместе с тем только распыляя дикое желание. Джеймс опускает ее руки вдоль тела, не прерывая поцелуя, и заводит ей за спину, завязывая вокруг них символическим узлом галстук. Она в любой момент может развязать его, однако, пока этого не случилось, Джеймс, пользуясь полной свободой действий и ее беспрекословным подчинением, перекладывает ее пышные локоны на левый бок, покрывая поцелуями освободившуюся часть шеи, спускаясь все ниже, до широкого выреза на ее платье, оказавшегося на данный момент настоящим подарком. Кажется, ее сердце сейчас выпрыгнет из груди. Грудная клетка начинает все чаще вздыматься вверх, когда его раскаленные губы касаются нежной кожи ее полусферы. Запах тела прекрасен, манящий медовый аромат добирается до нервных окончаний Джеймса, пуская по ним многовольтовые разряды тока. Его руки подхватывают ее за талию и поднимают выше, в то время как губы все еще блуждают по ее манящей груди, а язык выводит незамысловатые узоры. Он постепенно начинает терять сознание и забываться - через мгновение ее платье брошено где-то в углу, там же, где спустя некоторое время оказывается и его рубашка. Кажется, соприкасаясь, их голая плоть вызывает на теле Джеймса болезненные язвочки, которые тут же залечиваются, благодаря ее пухлым и нежным губам. Его минутная слабость, которая длится уже несколько часов, будет стоить ему очень дорого. Мысль терзает его разум, заставляя отвлекаться от самого главного - от нее. Ему пора уходить, пора покинуть это место, вновь вернуться к своему привычному ритму жизни, пора вернуться к Лондону, стонущему под его напором так же, как сейчас под ним стонет она. Но он не уйдет, пока не услышит, как ее сдавленные мольбы, чтобы тот не останавливался, не сменятся беззвучными блаженными стонами. Он не уйдет, пока вся манящая сладость не будет собрана с ее губ. Ее уже обмякшее податливое тело содрогается под натиском Джеймса, а любое движение отдается в ее теле нескончаемой дрожью. Ее тонкие пальчики оставляют длинные белые, а вскоре и ярко-розовые полосы на его спине. С изнеможенных губ в который раз немым криком срывается только его имя, которое он каждый раз ловит своим ртом. Джеймс доволен, он получил даже больше, чего успел пожелать, едва заметив ее в самом начале вечера. Как бы он хотел остаться в ее жизни, но он сам создал условия, в которых выжить ему возможно лишь одному. - Как тяжело быть злодеем, - шепчет он ей на ухо, попутно ведя молнию ее платья вверх от поясницы. Она не понимает всего смысла сей фразы, и тем лучше для него. Тем лучше и для нее. Она лишь улыбается и поворачивается к нему лицом, вновь уводя своими бездонными глазами в свой плен. Он вовремя останавливается, прекращая свою слабость последним поцелуем. После чего он покидает ее. Покидает навсегда, возможно, когда-нибудь навестив ее квартиру заголовком утренней газеты.