Не дай мне сгореть

В их семье заметать следы лучше всего получалось у Элайджи. Он никогда не оставлял за собой даже капли крови, он всегда был чист. Клаус привык возлагать на него последствия кровавых пиршеств, Ребекка заставляла кого-нибудь другого прибирать остатки своих истерик, мгновенно забывая о них и не волнуясь о том, что что-то может пойти не так. Кол оставлял всё как есть, с лёгкой улыбкой читая о своих жертвах в утренних газетах или улавливая взволнованные разговоры прохожих, обсуждающих недавнее кровопролитие на мирных улицах их города. Так было интереснее, особенно если какой-нибудь талантливый сыщик всё-таки не поддастся своему здравому смыслу и не откинет версию о демонах и прочих созданиях Дьявола. Тогда Майклсону предстояла очень любопытная встреча и чистосердечное признание, после которого его руки погружались в новую кровь. Но теперь дела обстояли куда острее, и разгильдяйство пришлось отложить до лучших времён. Три мёртвых тела отправились в канализацию, лужи крови успешно прикрыты слоем песка, мешки которых так кстати стояли за мусорными баками у чёрного входа, а телефон с «компроматом» был разломан на части. Но на этом уборка не заканчивалась, ведь было ещё одно пятно, отмыть которое вряд ли удастся так быстро. Если вообще удастся. Первородный подумал о нём в последнюю очередь, хотя должен был предугадать всё прежде, чем идти напропалую. — Тебе всерьёз жалко их? Ты же понимаешь, чем всё это могло кончиться для тебя, если бы я не вмешался? Она немеет каждый раз, когда он пытается заговорить с ней. Ни одного слова, ни одного презрительного взгляда в ответ. Возможно, ей просто нечего было ему сказать, но это погружение в саму себя предвещало быть длительным, что, конечно же, первородного не устраивало. Внешне Алекс была в порядке — его кровь вкупе с её регенеративными способностями сработали на ура, — но после случившегося она словно впала в прострацию. Замедленные движения, трясущиеся руки и застывшие глаза, смотрящие мимо реального окружения. В какой-то момент вампир начал опасаться того, что неподвластное ему пятно обратится в новую дыру на её психике. Когда они вернулись домой, она не заметила Дэниела, который с характерным ему недовольством в отношении Кола сказал ей: — Знаешь, стоило бы сначала познакомить своего парня со всей семьёй, прежде чем приводить его в дом. Отец вряд ли будет рад внезапной встрече с ним. Девушка прошла мимо него на кухню, словно он был пустым местом. На его недоумевающий взгляд древний лишь пожал плечами. — Милашка не в духе: мы немного повздорили. — Я-то здесь причём? Или ты так накосячил, что теперь для неё весь мужской пол по значимости скатился до нуля? Мысленно усмехнувшись неостывающей ревности её старшего брата, он последовал за ним к синевласке, что в это время тянулась к полке за чашкой. — Саша, это не смешно. — Дэниел сжал плечо сестры в попытке повернуть её к себе лицом, но тут её рука дрогнула: чашка выскользнула из пальцев и, ударившись о край стола, разбилась вдребезги. Один осколок полоснул парня по предплечью, заставив его невольно прижать вспышку боли ладонью и сдержать пару ругательств, отчётливо прозвучавших в голове. — Милая, где у вас тут аптечка? — вздохнул Кол, заглядывая в первый попавшийся ящик. Нужно ведь как-то завоевать доверие этого местного аборигена, чтобы тот доверил ему своё главное сокровище? — Алекс? Она была неподвижна и смертельно бледна. Её взгляд, прикованный к крови, капля за каплей стекающей с руки брата прямо на белый кафель, был наполнен отчаянным ужасом. Дэниел тоже это заметил, потому мгновенно забыл о своём порезе и встряхнул сестру за плечи. — Саша, скажи что-нибудь, — попросил он взволнованным голосом, но Алекс будто не слышала, продолжая глядеть сквозь него на кровь среди осколков. Майклсон напрягся, зная, о чём он сейчас думает. Её молчание — одна из его главных фобий, которая в этот момент уже топчется на пороге его подсознания и грозится сломать дверь. — Чёрт возьми, ответь мне! На секунду крик брата, казалось, вышиб из неё весь ступор. Кол тихо выдохнул, когда она осознанно взглянула на него, но тут же понял, что так, как раньше, уже не будет. Отвращение и страх в её глазах перечеркнули последнюю надежду на реабилитацию. — Всё нормально, — медленно проговорила девушка, взглянув на Дэниела. — Я просто... — Она закрыла глаза и, дрожащими пальцами скомкав его рубашку, уткнулась носом ему в грудь. — Так устала. Мерсер глубоко вздохнул и крепко обнял её, пытаясь укрыть ото всех бед, но даже не подозревая, что их источник уже успел проникнуть ей под кожу. В эту минуту Кол смог вспомнить одно из самых ненавистных ему чувств, которое повсеместно преследовало его с ранних лет жизни. Лишний. Он был лишним в собственной семье, и пусть даже он не пытался влиться в эту — чувство неуместности посетило его вновь. Пока Дэниел укладывал сестру в постель, шёпотом рассказывая ей что-то забавное из повседневности студента-инженера, Майклсон успел убрать осколки и найти чемоданчик с медикаментами. Он слышал, как синевласка тихо посмеивается, и мог поклясться, что ему самому становится легче от этого. Она пришла в себя — это было самым главным на данный момент. — На ногах ещё держишься, — заметил первородный, услышав шаги за спиной, — думаю, ещё есть смысл обработать твою рану. Он не успел опомниться, как уже впечатался спиной в холодильник, сдерживаемый руками заботливого брата своей подопечной. — Что ты с ней сделал? — Осторожнее, тебя ведь могут выгнать из клуба дипломатов. — Древний не стал мериться с ним силами и оставил ему право чувствовать себя хозяином ситуации. — Я же сказал: мы просто поссорились. — У неё шок, кретин! — Дэниел взял его за грудки и со злостью толкнул в железную дверцу ещё раз, игнорируя рассыпавшиеся по полу магнитные фигурки. — Засунь свои сказки себе в задницу и говори правду, иначе улыбаться тебе будет нечем. Непривычно ощущать себя прижатым к стенке, но самым непривычным было то, что выйти из этого положения характерным ему способом было невозможно. Нельзя, чтобы с головы этого паренька упал хотя бы волос — вот одно из незыблемых условий на пути к освобождению. Но кто сказал, что первородный вампир не может быть хорошим актёром? Рассказать Дэниелу о нападении трёх мужланов на его младшую сестрёнку и о её последующем чудесном спасении оказалось достаточно, чтобы мрачный взгляд проникся благодарностью и относительным облегчением. Заглядывая в облако его размышлений Кол лишний раз убедился, что он готов на всё ради своей Саши, и не факт, что он поступил бы гуманнее с теми тремя. Если бы она только знала об этом. — Она просила не говорить тебе. — Древний накладывал бинт на руку пострадавшего, который даже не обращал внимания на его действия, раздумывая о чём-то своём. Ему хотелось расспросить о том, кем были те ублюдки, как они выглядели, где их можно найти, но он сдержанно молчал, убеждая себя в бесполезности своей жажды мести. — Иногда мне кажется, что она боится меня, — сказал вдруг Мерсер, заставляя первородного поднять взгляд, — того, что я сочту её ненормальной и помогу отцу оформить для неё палату в лечебнице. Но это невозможно в априори: я всегда буду на её стороне. Почему она этого не понимает? — Твоя сестра боится стать для тебя обузой, друг мой. Поэтому она намерена справиться со своими подростковыми проблемами сама, надеясь, что не оттолкнёт тебя своей замкнутостью. И, поверь мне, она это сделает, если будет ощущать себя частью семьи, а не её проблемой. Дэниел ничего не ответил на это и лишь внимательно посмотрел на Кола, который с видом скрупулёзного доктора закрепил бинт на его предплечье и захлопнул чемоданчик с лекарствами. — И откуда ты только появился такой безупречный и проницательный? — Блондин задумчиво хмыкнул и чуть погодя добавил: — У меня будет к тебе одна просьба... Если то, во что Саша не хочет меня посвящать, будет представлять для неё опасность — ты скажешь мне об этом, даже если она будет против. Пообещай мне. Что он ещё мог ответить? Конечно, сдерживать обещание первородный не собирался, но доверие этого парня ему было на руку в любом случае. Вскоре Дэниел уехал, успокоившись уверением Майклсона побыть с Алекс. Но девушка мирно спала в своей постели и вовсе не требовала какого-либо внимания к своей персоне, особенно внимания того, кто стал новой причиной её ночных кошмаров. Древний не считал себя виноватым, и заставить себя жалеть её он не мог. Она должна была это увидеть. Строить перед ней принца оказалось невыносимой пыткой, ещё большим мучением было чувствовать себя эдаким клоуном, которого ей хотелось бы видеть рядом, с которым ей нравилось смеяться и разговаривать обо всём, что только придёт в голову. Все её симпатии обращались именно к этой фальшивой маске, которая скрывала его истинное лицо. И пусть Кол надел её добровольно, считая это единственно правильным решением для них обоих, ему отчаянно не хотелось, чтобы синевласка видела в нём того идеального, безупречного вампира, которым он не является. Возможно, поэтому он и не стал сбавлять обороты, решив избавить свою подопечную от ещё одной небольшой, но самой назойливой её проблемы. Сдавливая пальцами девичью шею, Майклсон в очередной раз вспоминал, как приятно было наблюдать страх в глазах людей, их трепет и подстёгнутые адреналином инстинкты. Потрясающее зрелище, восхитительное ощущение. Расчехлять серые души, один за другим сдирая с них слои их парадно-выходных образов, сшитых из равнодушия, надменности и пластмассовых улыбок. — Они не должны были... Я не хотела, не хотела этого!.. Слабые, пустые, безвольные. Они прячутся за своим мнимым превосходством, смотрят сверху вниз на тех, кто не стоит с ними на одной ступени вымышленной лестницы, ведущей к мифическому Олимпу. — Ну-ну, не нужно оправдываться. Я скажу тебе лишь одну вещь, на которую ты будешь опираться при выборе своих дальнейших действий. — Оскал в лицо мгновенно заставил напуганную школьницу забыть о самомнении и своём изысканном коварстве. — Читай по губам, дорогая: если ты ещё хоть раз выкинешь что-то подобное, то я сделаю с тобой всё то, что твои мёртвые дружки хотели сделать с ней. Уяснила перспективу? Убить её было бы сладко, но рискованно. Для Алекс хватит и одного показательного выступления, чтобы розовые очки, за которыми он так бережно прятал её глаза, лишились своего эффекта. Кол оставил всё как есть, зная, что главная интриганка и виновница произошедшего просто не сможет никому ничего рассказать. Её хитрости не хватит на борьбу с демоном, который так легко может забрать у неё всё, чем она так дорожит. Но легче не стало: он не мог перестать думать о том, что будет после, чем синевласка ответит ему на демонстрацию истинного себя. — Ты никогда не задумывался о том, что люди и вампиры могли бы жить в мире? Ведь рано или поздно настанет день, когда вы больше не сможете скрывать своё бессмертие. Ваша кровь спасла бы тысячи жизней, а мы сдавали бы свою, чтобы вам больше не приходилось воровать её из больниц. Ты представляешь себе такое будущее?.. Её смешные и вдохновляющие вопросы больше не прозвучат в тишине комнаты, и вряд ли теперь она позволит себе снова улыбнуться ему. Правильно ли он поступил, потешив своё Эго и в один миг убив всё, что выстраивал с самого начала? Кол знал ответ и злился на свою подавленность, забравшую способность мыслить холодно и расчётливо. Он должен был играть до конца. Он должен был позволить Алекс верить, что ей незачем беспокоиться, что он не станет тяжким бременем её совести после того, как всё прекратится. Но нет, необходимость проверить, сможет ли она принять его без нимба над головой, оказалась сильнее его прагматичности. — Не составишь компанию? — Стоя на пороге дома Кассандры, первородный не мог понять, что заставило его придти именно сюда. Итальянка окинула его цепким взглядом и молча приоткрыла двери, приглашая войти. Впрочем, было ли это эффектом сил, которые зарядили его жизнью благодаря крови синевласки, или очередной шуткой ведьмы, но словесное приглашение зайти в дом ему не требовалось. Однако взамен этому бонусу он потерял способность внушать и, что было заметно острее всего, контролировать свою неадекватную жажду. Хотя, с последним он справлялся очень и очень неплохо. — Догадываюсь, что вогнало тебя в такую депрессию, — произнесла женщина не без ехидства. — Не думала, что ты решишься на такое, ведь Саша может отказаться от затеи возвращать тебя к жизни. Несколько неожиданно с твоей стороны. Кассандра достала бутылку красного вина из мини-бара и предложила гостю сесть. Кошка, не спускавшая враждебного взгляда с вампира, тихо заурчала на него и сбежала, решив, что находиться на одном диване с этим существом ниже её достоинства. — Она справится, — ответил Кол, пытаясь убедить в этом самого себя и понимая, что выходит у него скверно. — Хотя, это даже не имеет значения, ведь моё воскрешение — единственный способ, который сможет избавить её от твоего «подарочка». Улыбка итальянки заиграла лукавством под мелодию «Брунелло ди Монтальчино», заставив древнего почувствовать себя нагло обманутым. — Кто тебе такое сказал, mio caro*? Я бы могла сделать ей более выгодное предложение. Вернуть её матери рассудок, например, или очистить Землю от нескольких сотен таких тварей, как ты... Но, к сожалению, я осознала собственную выгоду в сложившейся ситуации. Потому я буду молчать даже о том, что Вероника умрёт, когда огонь погаснет в теле её дочери. И я позволю бедной девочке нести за тебя ответственность, пусть сия ноша и погубит её. — Прелестно, — протянул Майклсон, отставляя пустой бокал и сцепляя пальцы в замок, — чувствуются гены Лучианы: та же бесчувственная меркантильность заядлой стервы, спрятанная в личине доброй феи. — Именно это тебя в ней и привлекло, вампир. — Именно это и заставило меня истребить весь ковен Санта-Кроче и уничтожить все её учения. — Кол мило улыбнулся в ответ на злобный взгляд своей собеседницы. — Однако, как видно, кто-то из отпрысков Аудиторе смог выжить, и теперь обиженные потомки готовы положить свои жизни, чтобы мне отомстить. Но не ты. Она бы не ответила ему на вопросы о том, что за выгода может перепасть ей, ведьме, если весь потусторонний мир повернётся к ней спиной после возвращения первородного, и о том, почему она сразу не рассказала Алекс о маленьком нюансе относительно Вероники. Поэтому он даже не пытался утолить своё любопытство, осушая уже вторую порцию вина и наслаждаясь тихим раздражением брюнетки. Ему уже приходилось встречаться с выходцами из потрёпанного им ковена, но в отличие от их глубокой враждебности Кассандра была недовольна лишь тем, что из-за него она лишилась наследства, знаний, сил былого регента — Лучианы. И её настрой невероятно забавлял первородного, ведь ради собственного могущества она готова была проигнорировать принципиальность своего рода и пойти против традиций. Корысть и эгоистичность — два качества, разрушительные последствия которых всегда завлекали его внимание. Отвлечённые разговоры и игривые улыбки продлились недолго. В одну секунду воздух прорвался сквозь плоть, молниеносно и безболезненно разъедая её, отбирая у древнего ощущение границ собственного тела. Пустой бокал бесшумно упал на ворсистый ковёр, заставив задремавшую поодаль кошку повести ухом и провоцируя звонкий смех её хозяйки. — Кажется, твоё время вышло, — заметила она, изрядно повеселившись замешательством на лице Майклсона. — Интересно, захочет ли юная Саша продлить его для тебя? Кол криво усмехнулся в ответ, не находя взглядом собственных рук и внезапно осознавая, в каком подвешенном состоянии оказался. Конечно, Алекс больше не проявит такой щедрости без особого повода, но кто сказал, что ему не под силу дать его ей?

***

Открывая глаза, он ожидал очутиться в тёмной комнате, которая стала для него уютнее любого квадратного метра былой резиденции его семьи, однако связь с объектом воображения привела первородного в шумное помещение, до отказа забитое людьми, тонной запахов и раздражающей светомузыкой. Искать героиню своих мыслей было бы бесполезно, если бы она не блистала на барной стойке под подбадривающий гул зрителей и брызги алкоголя. Недоумение от того, что после основательной потери крови и небезосновательного шока она находит в себе силы держаться на ногах, перебивала тревога, вызванная её состоянием. Нездоровое веселье и явные порывы пуститься во все тяжкие не могли возникнуть без вспомогательных средств, к которым она прибегала в моменты слабости, боли, страха... Кол знал, что последствия его выходки подкосят Алекс, и совершенно не думал, что это может вызвать в нём какие-либо чувства по отношению к ней. Но сейчас, глядя на неё со стороны, он искренне пожалел о содеянном с девочкой, которая и без того находилась на краю. Без возможности воздействовать, докричаться, привлечь её внимание, он дождался того момента, пока знакомые руки не спустят её на пол и не проведут сквозь толпу, подальше от эпицентра музыки и танцов. — Твой брат тебя убьёт, — причитал чуть более трезвый Эмет, придерживая хихикающую девушку за талию и попутно расталкивая людей на своём пути. — Нет, конечно, сначала под раздачу божественной кары попаду я, а потом он проест тебе мозг праведными речами. Знаешь, существуют менее болезненные способы самоубийства. Не то чтобы я гуглил, но всё же... — Куда ты меня ведёшь? Где мой кальян? Парень отмахнулся от попытки Алекс потеребить бусины на его косичках и еле успел схватить её покрепче, когда она чуть не упала, споткнувшись на ровном месте. — Веду тебя к выходу, пока я в состоянии это сделать. — Не-е-ет, не хочу, не хочу я, отпусти!.. — Она смогла оттолкнуть его и прижалась спиной к стене узкого коридорчика, в котором они оказались. — Мне нужно выпить ещё. — Тебе нужно проспаться, Лекс. Я бы спел тебе колыбельную, а наутро мы бы боролись с похмельем и вспоминали, как оказались в одной постели. Как ты смотришь на такую развлекательную программу? — Просияв довольной улыбкой, Эмет прислонился к стене напротив и начал щёлкать пальцами в такт музыке, гремевшей вдали множества комнат ночного клуба. Мерсер засмеялась. Она выглядела настолько беззаботной и пьяной, что становилось жутко при одном лишь столкновении с её пустым взглядом. Кол не сказал ни слова, когда синевласка взглянула на него. Несколько секунд вокруг неё всё ещё витала та дымка болезненного веселья, но вскоре она растворилась, рисуя на бледном лице неподдельный страх и оставляя сознание без какой-либо защиты от реальности. — Я не хочу, — произнесла она с тихой мольбой, вжимаясь в стену и медленно опускаясь на пол. — Я не хочу возвращаться. Отчаяние в её глазах убивало последние крохи самообладания. Не хочет возвращаться обратно, не хочет оставаться с ним один на один, не желает принимать на себя воображаемую ответственность за смерть людей. Первородный не имел никакого права называть её слабой, но именно такие моменты человеческого бессилия в её исполнении его безумно раздражали. — Лекс, ты чего, эй? — Эмет в миг протрезвел, испугавшись внезапной перемены в настроении девушки, и ринулся к ней, пытаясь понять, что происходит. А она продолжала лить слёзы из своих кукольных глаз и не могла издать ни звука, беззвучно моля постоянного свидетеля своих приступов лишь о том, чтобы он исчез, сгинул, оставил её в покое. Он не имел права обвинять её в том, что она оказалась невероятно посредственной, восприняв убийство трёх жалких гопников как немыслимую дикость и убедив себя в том, что любая жизнь является ценной. За всю свою вечность Майклсон смог осознать, что смерть — это не самое страшное, что может произойти с человеком. Однако объяснять шестнадцатилетней девочке истины, которые были до банальности просты для тысячелетнего вампира, не входило в его планы. — О, давай пропустим эту часть, — небрежно предложил Кол, хватая Алекс за запястье и тут же, не дав шанса себя заметить, ударяя Эмета в затылок кулаком. Она не успела вскрикнуть, глядя, как парень заваливается на бок, но всё-таки попыталась вырваться, хоть её потуги нисколько не помешали вампиру переместиться за пределы прокуренных стен. Снаружи народа было не меньше. Расставленные возле клуба машины мерились мощностью своих движков, басы сотрясали воздух, приглушая оживлённые голоса и смех ночной молодёжи, до развлечений которой никому не было дела в заброшенном районе Денвера. — Убери свои руки от меня! — Она царапалась и кричала, но этого никто не замечал в пылу яркой вечеринки и азартного ажиотажа вокруг местных стритрейсеров. Первородный стремительно пробивался сквозь толпу, игнорируя усилия своей подопечной, и через мгновение он уже усаживал девушку на капот проржавелого Форда, забытого в этом переулке не один год назад. — А теперь успокойся и послушай. — Кол навис над ней, придерживая её за предплечья и смотря прямо в глаза. — Ты можешь срываться, ненавидеть меня, испытывать ко мне отвращение, но тебе стоит принять то, что я уничтожу любого, кто захочет навредить тебе даже мысленно... — Меня от тебя тошнит. — Тебя тошнит от дешёвого пойла и сомнительной травки, которыми ты накачалась в сим замечательном заведении. — Я боюсь тебя! Я боюсь смотреть на тебя, я боюсь разговаривать с тобой и прикасаться к тебе! — выпалила Алекс на одном дыхании и сжалась, поджимая дрожащие губы. — Ты мог остановиться, не убивать их... Ведь не обязательно было убивать их, но ты сделал это, тебе это нравилось, и я... Мне стало так страшно. Старательно выбранные охмелевшим разумом слова оставались без ответа какое-то время, пока Майклсон не сковал её подбородок пальцами и не заставил посмотреть на него. — Я никогда не пускал тебе пыль в глаза, ни разу не солгал о том, кто я. И если тебе привелось обмануться в оценке моей персоны, то это целиком и полностью твоя проблема. Мы не друзья, милая. Я не присягал тебе на святость и меняться не собираюсь. Я буду убивать и дальше, я буду рушить жизни, потому что в этом и заключается моя сущность. Ты должна с этим смириться, потому что другого пути нет. Её бил озноб, зрачки были сужены. Бледность кожи оттеняла круги под глазами, с которыми не справилась даже её косметика. Синевласка не отвечала и, казалось, с каждым глубоким вдохом находила в своих мыслях всё новые и новые открытия. — В том-то и дело, — сказала она тихо, и уголки её губ дрогнули в нервной улыбке, — даже после всего, что ты сделал, я не хочу отступать. Я готова обречь кого-то на страдания, лишь бы спастись самой... Боже, я ужасный человек. Кол смотрел, как Алекс опускает голову и прячет лицо в ладонях, и еле сдерживался, чтобы не расхохотаться во весь голос. Какое нелепое признание, но, по крайней мере, оно смогло перебить желание древнего не самым деликатным способом вправить этой девочке мозги и тем самым наломать ещё больше дров. Он присел рядом с ней, обратив внимание на сбившуюся повязку на её шее и на то, что следов их совместной ночи практически незаметно на тонкой коже. — В желании жить нет ничего ужасного. И, сама подумай, если ты не будешь бороться за свою жизнь, значит жертва Вероники была напрасной, а твоё существование совершенно бессмысленным. В твоих силах не допустить такого исхода. Она промолчала в ответ, отнимая руки от лица и рассматривая кляксы туши на своих ладонях. Несколько минут тишины показались ему бесконечными, и, как бы он не хотел признаваться себе в этом, но немая отстранённость синевласки вселяла в него беспокойство. Странно, однако в эту самую секунду первородный осознал, что абсолютно не в силах предугадать её мысли и действия. Пока он перебарывал своё смятение, девушка опустилась на землю и, отойдя на несколько шагов, повернулась к нему лицом. Горечь усмешки на её губах заставила его напрячься. — Возможно ты и прав, неважно. Но в одном я с тобой точно согласна. — Неловко убирает прядь волос и стирает первые капли дождя со своих влажных щёк. — Мы не друзья, Кол Майклсон. Ты дал мне это понять, когда стоял и смотрел, как меня избивают... Наверное, я должна сказать тебе спасибо за то, что избавил меня от нелепых розовых очков?.. Все возможные слова тут же исчезли из головы. Разочарование и досада в её дрожащем голосе мгновенно отбили его самоуверенность и заставили вспомнить о том, чему он не придал и малейшего значения. — Не будь скучным, Юджин, мы давно не веселились... И он стоял и смотрел, как она даёт отпор, а после падает на землю и претерпевает серию жёстких ударов ногами. Мог ли Майклсон объяснить этот свой поступок? В этом он был не уверен, как и в том, что чувствовал, глядя на страдания своей подопечной. Хотел ли он убедиться в том, что привязанность к ней ещё не успела окрепнуть, или ублажал прихоть садиста внутри себя — неважно, ведь вспоминая всё это сейчас, он помнил и ярость, оборвавшую его связь с разумом. — Итак, кто тут хотел повеселиться?.. Кол встретился взглядом с глазами, оттенок которых смог бы распознать из тысячи, и ощутил себя отвратительно раненым, когда Алекс фальшиво улыбнулась и произнесла: — Спасибо. Надеюсь, утренние новости не расскажут мне об остальных твоих приключениях. На этот раз без всяких разговоров было ясно, что его присутствие нежеланно. Однако первородный настойчиво внушал себе, что следует за ней только за тем, чтобы уберечь, и запрещал себе думать о том, что она вновь возвращается в другой дом. Стучится в дверь и, не дожидаясь удивлённого «привет», целует заспанного хозяина скромной лачужки. — Ты пьяна. — Ты сексуален. Разве мы не созданы друг для друга? — Она поднимается на носочки и пытается обнять его за шею, но парень отстраняется, удерживая её руки и вглядываясь в заплаканное лицо. — Если ты думаешь, что это поможет тебе сбежать от проблем, то сильно ошибаешься. — Это будет самой лучшей моей ошибкой за последние несколько дней. Стивен пристально смотрит на Алекс и не препятствует, когда она делает ещё одну попытку приблизиться к его губам. — Нечестно, — говорит он хмуро, — ты знаешь, что я не могу отказаться от тебя. — Сейчас мне нужен именно тот, кто не откажется от меня, — шепчет она и целует снова, подталкивая его внутрь квартиры и не замечая того, кто в очередной раз остался по ту сторону двери. Кол продолжает стоять в тёмном коридоре, борясь с желанием выпустить пар и закричать, ведь она может его услышать. Он не хочет понимать её стремление забыться, не хочет признавать, что сам бесчисленное множество раз поступал так же. Ведь в моменты падения так необходимо ухватиться за кого-то, кто сможет подарить тепло, кто не осудит и не задаст лишних вопросов. И сейчас он чувствовал себя невероятно опустошённым, потерявшим нечто важное, от чего невольно зависел и к чему тянулся, забывая о том, что всё ещё падает. Падает и смотрит вслед единственному человеку, к которому мог и желал вернуться.