Заставь себя жить

Стою, прислоняясь лбом к стене, сжимаю от досады кулаки и пытаюсь сдержать подступающие к глазам слезы. Сегодня я буду сильной. Я выплакаюсь, как только вернусь в общежитие. Одно обидно: почему Полина так сказала? Неужели она, в самом деле, считает, что я такая? Вдруг я слышу пошаркивающие шаги, которые с каждой секундой становятся все громче. Интересно, кого это принесло сюда? Оставив грустные мысли на потом, поворачиваюсь и застываю на месте, как статуя. Передо мной стоит Юрий Анатольевич и улыбается. Смотрю ему в глаза и ловлю в его взгляде ледяной огонек, который ничего хорошего не предвещает. По спине бежит рой мурашек, и я облокачиваюсь спиной о стену, потому что не уверена в том, что ноги мне не откажут. — Каменская, — с удовольствием протягивает он и подходит ближе, — а что это мы тут делаем? — Не думаю, что вас это должно волновать, — отвечаю я и опускаю глаза в пол, потому что больше не могу смотреть на его противную рожу. Сейчас он меня пугает. Нет, если обычно он вызывает во мне раздражение, и при каждом взгляде на него я бешусь, то сейчас я просто боюсь. Мне страшно видеть подобного рода улыбку, которую я никогда не видела на его лице; мне страшно встречаться с ним взглядом, потому что не могу понять то, что он выражает. Мне страшно, потому что он одной рукой облокачивается о стену, а другой проводит по моей щеке. Если я его ударю, то все равно не смогу убежать, потому что он меня схватит. Все-таки он мужчина, он сильнее. Если я начну кричать, то не думаю, что кто-то прибежит мне на помощь. Все-таки я никто, а в школе у нас не водится людей, которые обладают подлинными человеческими качествами. В нашей школе учатся дети людей, у которых деньги, престиж и репутация стоят на первом месте. А, как говорится, яблочко от яблони недалеко падает. — Ну, если спрашиваю, значит, мне это интересно, — говорит он мне на ухо. Твою мать, слишком близко. Наши щеки соприкасаются, и он продолжает: — Вот значит, как ты хочешь пятерку по физике. С каким-то слащавым сопляком ты перепихнулась, а мне сказала идти к шлюхам, — и вздыхает. — Как грубо… — Уберите от меня руки, пожалуйста, — говорю я ровным тоном. Однако дается он мне с огромным трудом и требует большой выдержки, чтобы не завопить или не вмазать ему. Вдруг его рука оказывается на моей талии и притягивает к себе. Другой рукой он берет меня за подбородок и поднимает голову так, что наши взгляды снова сталкиваются. Я отворачиваюсь и закрываю глаза. — Думаешь, если отвернешься, то я не поверну тебя обратно? — сквозь зубы шипит он. Ох, видимо, я не на шутку его разозлила, но… — Зачем вам это? — спрашиваю в лоб. — Неужели вам мало тех, кто готов ради оценки с вами переспать? Как же вы не поймете, ни мне, ни моим родителям оценки не важны. Тем более, по такому предмету, как физика, — и чуть ли не плюю ему в лицо, но сдерживаюсь, потому что понимаю, что так только усугублю свое положение. В течение нескольких мучительно долгих мгновений он смотрит на меня, не давая ответа, а потом просто накрывает мои губы своими. Грубо. Сразу же врываясь своим языком в мой рот. Слюняво. Меня сейчас стошнит. Упираюсь руками в его грудь, пытаюсь оттолкнуть, вот только он еще сильнее прижимает меня к себе одной рукой, а второй — держит голову, не давая возможности отвернуться от него. Начинаю кричать. Выходит не очень успешно: результат моих стараний — какое-то отчаянное мычание. И возможность того, что его кто-то услышит стремительно приближается к нулю. — Тебя не учили, что, капая слюнями на чужое добро, можно и по роже получить? — резкий бас разрезает тишину. Юрий Анатольевич отстраняется от меня и с ужасом смотрит на стоящего буквально в двух шагах от нас юношу. Серые глаза метают молнии, а кулак уже летит на встречу с наглой физиономией физика. Тот, не ожидая удара, пошатывается и хватается за глаз, издавая какой-то странный стон. Или визг, или я не знаю, что это было. В ту же секунду меня хватают за руку, и парень стремительным шагом направляется прочь. Оказавшись в пустом кабинете, он отпускает меня и садится на парту. В суматохе мой мозг не успел проанализировать ничего, но… Встретившись взглядом с серыми глазами, которые с интересом наблюдают за моей реакцией, я опираюсь о парту и таращу глаза. Передо мной собственной персоной сидит Белов. Я ведь сейчас правильно понимаю? Только что Олег спас меня от этого паразита, так еще и ничего язвительного не говорит. Однако мой внутренний голос подсказывает, что это только «пока». — Так и будешь молчать? — вскидывает он бровь в удивлении от моей наглости. — П-прости… — только и могу вымолвить я, потому что чувствую, как горлу подступает ком. — Только вот давай сопли жевать не будем, — говорит он и подходит ко мне. — Мне будет достаточно простого «спасибо». Интересно, ему ведь точно что-то нужно, иначе он не стал бы мне помогать. Только вот вряд ли я смогу ему чем-то помочь, даже если хочу отплатить ему и не быть в долгу. — Спасибо, — тихо говорю я. — Но ведь тебе точно что-то нужно, — и, подняв голову, пристально смотрю ему в глаза. — Учитывая то, как ты ко мне относишься, ты не стал бы мне помогать за простое человеческое «спасибо». — Я не думал, что ты такая циничная, — пожимает он плечами и подходит к двери. — На самом деле, я хотел накричать на тебя за то, что ты нагрубила мне возле входа в столовую, поэтому пошел за тобой. Плюс ко всему, я не вмешиваюсь в бабские разборки, но, если к девушке откровенно пристают против ее воли, я не буду стоять в стороне. Не до такой степени я ублюдок, как ты думаешь, — открыв дверь, выходит. — Но это не говорит о том, что я начну к тебе нормально относиться, не обольщайся, — и удаляется. — Господи, какие же вы все странные, — вздыхаю я и прикладываю руку ко лбу. Выхожу из кабинета и направляюсь на третий этаж, где с минуты на минуту должен начаться урок. Навстречу мне идут Регина и Оля. Странно, но почему-то Жанны с ними нет. Неужели поругались? Хотя меня это не особо волнует. Отвожу от них взгляд и собираюсь начать подниматься по лестнице, как вдруг меня окрикивает звонкий голос. Оборачиваюсь и вижу Олю, скрестившую руки на груди и выжидающе смотрящую на меня, словно ждет каких-то объяснений. Не могу сказать, что сегодня она выглядит идеально, как всегда. Что-то с ней не так, но не могу понять, что именно, если не учитывать особенно обозленное выражение лица. — Что ты с Олегом делала в кабинете? Это и все? Господи, какая же она глупая все-таки. И вообще, думаю, это не ее дело, что я делала с Олегом, о чем говорила и в каких мы с ним отношениях. Мне кажется, что со стороны и так все ясно, что отношения у нас с ним находятся на стадии «готов выпотрошить эту тушу», и говорить мы с ним можем только о том, какой я отброс. Ладно, этот раз был исключением, хотя его мнение обо мне осталось неизменным. Хоть какая-то стабильность в этом мире. — Может, ответишь? Или снова получить хочешь, как в тот раз? Сегодня можешь с лестницы полететь, — после этих слов она подходит ближе ко мне и обнажает белоснежные зубы. — Ничего я с ним не делала, — отвечаю я и отхожу от нее дальше. Оля вздергивает бровь и снова начинает приближаться. В глазах у нее полыхает гнев, а лицо искажается от злобы и, кажется, ненависти. Ну, тут ничего удивительного. Отношение ко мне со стороны элиты уже предопределено. Либо презрение, либо ненависть. Пока я не начала как-то контактировать с ребятами, о моем существовании никто и не знал. Порой мне хочется, чтобы все стало, как прежде. Чтобы я снова стала тенью, серой мышкой, чтобы обо мне никто и слова не слышал. Жаль, что это невозможно. — Если хочешь остаться без переломов, то в твоих же интересах ответить мне, — сквозь зубы цедит она и берет меня за ворот рубашки. Смотрит мне за спину и довольно усмехается. Я оборачиваюсь и понимаю, что еще шаг и я полечу с лестницы и пересчитаю позвоночником каждую ступеньку. Сглатываю. Поворачиваюсь и смотрю ей в глаза. — Ты же не сделаешь этого. — Оль, правда, ты перегибаешь, — впервые за весь разговор подает голос Регина, видимо, почувствовав, что попахивает жареным. — Твою мать, Регин, не хочешь ли ты сказать, что ты на ее стороне? — шипит Оля на подругу. — Я хочу сказать, что, если с ней что-то случится, тебе влетит. Поэтому не в твоих интересах толкать ее с лестницы, — ровным тоном заканчивает девушка. — Господи, мои предки замнут этот вопрос с администрацией. Мне ничего не сделают. — Я не про администрацию. Просто, если бы ты не была такой тупой, а более внимательной, то обратила бы внимание на то, что сейчас она общается с компанией Богдана, и, если с ней что-то случится, ни я, ни Жанна тебя не будем выгораживать. — Твою мать, Камина, — взрывается белокурая девушка, — какого черта они будут за нее заступаться? Она же мусор! После этих слов она толкает меня вниз с такой силой, что я лечу вниз и готовлюсь в лучшем случае проснуться в больнице с кучей переломов. Последнее, что я вижу полный ненависти взгляд Оли и искаженное от ужаса лицо Регины. Зажмуриваю глаза и чувствую, как сзади меня обхватывают чьи-то руки и не дают упасть. — У вас с головой все в порядке? — слышу женский голос рядом. Открываю один глаз и поворачиваюсь к говорящей. Вижу стоящую рядом с собой Сашу, уверенным шагом поднимающуюся к Оле, которая оказалась ниже её почти на голову. Схватив ее за блузку, девушка резко поворачивает ее спиной к лестнице и, наклонившись, ледяным тоном говорит: — Я хоть и не такая мразь, как ты, но тоже могу столкнуть тебя с лестницы, что ты своим милым личиком все ступеньки пересчитаешь, поэтому еще раз выкинешь что-то подобное, поверь, в аду гореть будешь, — и, дернув ее на себя, усмехается ей в лицо, обнажая острые резцы. — Я не элита, но могу с легкостью творить то же, что и вы. Усекла? — Саш, успокойся, пока она от страха не умерла, — слышу мужской голос у себя над ухом. Точно. Я и забыла, что меня поймали, настолько я увлеклась, наблюдая за этой сценой. Уверенно встав на ноги, поворачиваюсь и вижу Алекса, который озабоченно смотрит на меня. Немного наклонив голову, он вкрадчиво заглядывает мне в глаза и говорит: — Ты в порядке? Молчу и киваю. Вдруг меня сзади обнимает Саша и говорит: — Не пугай так больше. И не уходи никуда одна. Опускаю голову и смотрю на носки балеток. Интересно, почему она так печется обо мне? И что она делала с Лешей? И где Полина? Что вообще происходит? По сути, я должна была распрощаться со своей жизнью после этого случая, если бы не они. Но почему? Мне никогда так не помогали и не думали о моем благополучии. Чувствую, как слезы подступают к глазам, уже не первый раз за день. Сглатываю ком в горле и говорю: — Спасибо вам, ребят, — и кладу свою руку поверх Сашиной. — А теперь пойдем на урок, — говорит Леша с легкой улыбкой на губах. — Мы и так уже опаздываем. — Встретимся на обеде, — кивает Саша и отпускает меня. — Проследи, чтобы с ней больше ничего не случилось, — подмигивает парню и быстрым шагом направляется прочь.