Заставь себя жить

Как же я могла забыть зайти в библиотеку? Ах да, я же была до ужаса зла на Богдана, который выставил меня посмешищем перед своими друзьями, так еще и шлюхой на всю школу! Боже, даже вспоминать не хочу, какие звуки он заставлял меня издавать вчера и что говорить! Я же реально думала, что ты нормальный, но нет. Все-таки детки богатых шишек не могут быть нормальными по определению. Обидно, конечно, но ладно, я переживу как-нибудь. В любом случае, если бы я не согласилась сделать вид, что он меня изнасиловал, Бог знает, что бы он сотворил со мной. Даже думать не хочется об этом, передергивает всю: от макушки до кончиков пальцев на ногах. Обматываюсь шарфом, спрятав нос так, чтобы не замерз, накидываю зимнюю жилетку поверх белого свитера и выхожу из комнаты общежития. Соседки у меня не было после того, как моя подруга уехала, поэтому живется мне очень даже спокойно. Кто-то посчитает это скучным, но я уже привыкла. Нет, я не могу сказать, что мне это нравится, но всяко лучше, чем жить с какой-нибудь папенькиной дочкой. Отмечаюсь у консьержки и выхожу на улицу. Комендантский час начнется только через час, поэтому я успею взять книгу по литературе, которую нам задали читать, и вернуться в комнату. На улице уже темно, дорожки, которые вымощены каким-то камнем, расчищены и освещаются невысокими фонариками. Очень красиво: снег блестит в холодном свете фонарей, на деревьях лежит белая вата, а в воздухе парят снежинки. Я бы половила их ртом, но времени у меня нет: территория школы настолько велика, что от женского общежития до библиотеки идти минут десять-пятнадцать, а я еще хотела заглянуть в кафе, чтобы взять капучино, которое я бы могла купить и в автомате в общежитии, но если можно взять его из нормальной кофемашины, то зачем же отказываться от такой возможности. Забегаю по дороге в кафе, которое находится в пяти минутах ходьбы от общежития, достаю деньги из кармана жилетки и, сделав заказ, отдаю их и продолжаю стоять возле стойки в ожидании своего кофе. Вдруг сзади ко мне кто-то подходит и кладет руку на плечо. Оборачиваюсь и вижу Рому. Искренне удивляюсь: а ему-то что от меня надо? — Рома? — единственное, что приходит мне на ум. Убираю его руку с плеча и забираю стаканчик с кофе со стойки. — Серьезно хочешь сказать, что ты дала Богдану? — серьезно спрашивает он. Стоп. А какое вообще его дело до Богдана и его половой жизни? Тебе ли не должно быть откровенно насрать, каких шлюх трахает твой друг? — Серьезно хочу сказать, что тебя это не должно волновать, — спокойно отвечаю ему и смотрю пристально в его зеленые глаза, в которых, если мне не показалось, горел огонек недоверия. — Думаешь, я бы позволила выставить себя откровенной давалкой, если бы это было неправдой? — и сразу же запнулась. — Ну, в смысле, я не откровенная давалка. Я имела в виду, что если бы Богдан со мной не переспал, то я бы позволила такой слух распространять? Смысл? Конечно, я не хочу... — Ой, заткнись, — резко говорит он, внимательно вглядываясь мне в глаза. — Вы реально с ним сговорились? — Что? — удивляюсь я. — Когда бы? Он все время с вами тусуется, а до таких, как я, ему нет никакого дела. Ром, — хлопаю его по плечу. — Прости, но, думаю, что тебе показалось, — и выхожу из кафе. Отпив глоток капучино с корицей, ускоряю шаг к библиотеке. — Здравствуйте, Ирина Викторовна! — улыбаюсь я библиотекарше - замечательной женщине с доброй душой, лет сорока пяти. Я ее очень люблю: я всегда любила читать и, когда была возможность, приходила сюда и читала все подряд. Потом она мне стала советовать книги, спустя еще какое-то время мы с ней стали беседовать о книгах, да и вообще о жизни. Она стала мне почти подругой, с которой я могла хотя бы поговорить. Конечно, не обо всем, но и за эти разговоры я ей очень благодарна. — Привет, Нелли, — улыбается она. — Тебе что-то конкретное? — Ага. Булгаков «Мастер и Маргарита». Пойду поищу, — говорю я и направляюсь к стеллажу с книгами, помеченному буквой «Б». Дохожу до конца и все равно не вижу этой дурацкой книги! Что ж за черт?! Захожу в читальный зал в надежде, что, быть может, там на столе лежит забытая кем-то книга. Осматриваю пустой зал и останавливаю свой взгляд на единственном человеке, находящимся здесь, кроме меня. Богдан. Забавно, он теперь все время будет попадаться у меня на пути? Что он вообще забыл в библиотеке? Голову он не поднимает: весь в книге. Не знала, что он любит читать. Не похоже на такого, как он. Хотя, в принципе мне плевать. Разворачиваюсь и только собираюсь покинуть читальный зал, как вдруг слышу хриплый голос: — Рома к тебе не подходил еще? Резко останавливаюсь. Откуда он знает? Он его заставил ко мне подойти, что ли? Хотел проверить, расколюсь я или нет? Идиот. Стою и молчу. — Я привык, что на свои вопросы я получаю ответ, — говорит Богдан, и я слышу, как книга захлопнулась. — А я не привыкла разговаривать с такими хамами, как ты, — парирую я. После того, как сегодня ты меня выставил из-за стола, за которым сидела я, ты от меня не дождешься ответа ни на один твой вопрос. — Мне пора, скоро комендантский час, — смотрю на часы на стене и собираюсь выйти, так как было уже без пятнадцати десять. Вдруг передо мной резко появляется парень и загораживает проход к стеллажам, повернув ключ в двери. — Пока я не получу ответ на свой вопрос, я тебя никуда не выпущу, — говорит он спокойно. — Пока я не услышу извинения за сегодняшнюю выходку, я тебе не отвечу ни на один твой вопрос, — скрещиваю руки на груди и встаю в позу. Кто кого еще переспорит. Богдан замирает и удивленно поднимает правую бровь. Видимо, он не ожидал такой реакции от меня, видимо, не предполагая, что у меня осталась хотя бы капелька собственного достоинства. Я не собираюсь терпеть такое отношение... — Просто ответь, и я тебя отпущу! — немного повышает голос юноша. — Просто извинись, и я тебе отвечу! — парирую я. Богдан вздыхает и закатывает глаза. — Я никогда в жизни еще ни у кого не просил прощения. У тебя просить его тем более не собираюсь, — пожимает он плечами. — Я с тобой сейчас говорю по-хорошему. Могу по-плохому. — Никогда не просил прощения даже у той, которую любишь? — я очень надеялась его расколоть. — Любви достойна только мама, — холодно произносит он. Его глаза смотрят на меня отсутствующе. — А мамы у меня нет. Замираю. Я не хотела... я же не знала... — Прости... — опускаю глаза и смотрю на его кроссовки. Сейчас у меня выросло неистовое желание его обнять. Несмотря на то, как он со мной поступил, я не могу вот так вот взять и пропустить подобные слова мимо ушей. Слышу щелчок в замке, поднимаю голову и вижу, как Богдан открывает мне дверь и отходит с прохода. — Если Рома к тебе подойдет, просто пошли его, — говорит он и, подойдя к столу, за которым сидел, берет книгу и протягивает ее мне. На обложке читаю название «Мастер и Маргарита». Поднимаю на него взгляд и вижу, что он снова надел свою маску безразличия ко всему. — Богдан... — молвлю я, но он даже не смотрит в мою сторону. — Я сожалею... хоть у меня и живая мать, но у меня ее нет... — Мне все равно на тебя и на твою мать. И даже не думай жалеть меня, — бросает он и смотрит на меня презрительным взглядом. — Можешь уходить. И вот еще, — добавляет он. — Никто не должен знать об этом разговоре. Надеюсь, понятно, — после чего подходит к подоконнику и начинает смотреть в окно, на зиму, на порхающие в воздухе снежинки. Слабый свет от ламп бра, освещающий комнату, очень красиво падает на его лицо. С него можно рисовать портреты. Не знаю почему, но мне очень хочется его запечатлеть, поэтому я достаю телефон и включаю камеру. Фотографирую его, благо звук камеры у меня был выключен. Рассматриваю фотографию, как вдруг в следующую секунду с улицы доносится выстрел. Мне же не показалось? Это был выстрел? Кровь резко начинает пульсировать, подступая к голове, коленки начинают подкашиваться, я роняю телефон и книгу из рук и падаю на пол, потому что ноги отказываются меня держать. Богдан, сидевший на подоконнике, вскакивает, услышав выстрел, и на секунду замирает. Пара черных глаз смотрит на меня, как на пришибленную. После чего парень выбегает из зала, оставив меня одну. Встаю на ноги, беру книгу и телефон и выбегаю из читального зала, направляясь к выходу. Даже не попрощалась с Ириной Викторовной, которой, конечно, сейчас было не до прощаний. Выбегаю из библиотеки и вижу несущегося Богдана в сторону мужского общежития. Направляюсь за ним. Через минуты три я подбегаю к общежитию и останавливаюсь, чуть не врезавшись в парня. Выхожу из-за его спины и цепенею. Ноги прирастают к земле, а дыхание перехватывает. То, что я вижу, не поддается никакому объяснению. Смотрю на Богдана. Его и без того всегда бледное лицо, просто стало белым. Он смотрит на лежащего парня отсутствующим взглядом. Не может быть... Я не могу в это поверить. За что?