***
Сижу на обустроенном мягкими подушками подоконнике, укрыв ноги пледом, и потягиваю маленькими глотками имбирный чай с корицей, наблюдая за мельтешащей из стороны в сторону сестрой. Та играет с большой немецкой овчаркой, кидая в нее периодически снежками и заливаясь звонким смехом. Бывают такие люди, которые заряжают позитивом и жизненной энергией. Смотря на которых, такому человеку, как я, хочется тянуться к ним и быть ближе, впитывать и забирать то тепло, которое от них исходят. Поначалу так было и с Сашей, хотя я не сразу поняла и приняла этого человека. Эта энергия исходила от нее совсем недолго, однако какая отдача была от этого… Снова выступают слезы. Снова встает в горле ком. Однако сейчас на губах играет улыбка. Грустная, печальная, но все же улыбка… Такое чувство, что я в каждом прохожем и знакомом постоянно пытаюсь найти ее, словно не желая отпускать, а потом разочаровываюсь в том, что нет ни единой похожей на нее души. ― О чем задумалась? ― чувствую, как меня приобнимают за плечо. ― Я даже не заметила, как ты по двору шел, ― сморгнув слезы, тихо говорю я и поворачиваюсь к темноволосому юноше. ― Я знаю, ― кивает парень, ― я пока шел, пару раз махнул тебе рукой в знак приветствия, но ты снова смотрела каким-то пустым взглядом в одну точку. Хватит уже, Нелли, ― взъерошив мои волосы, Богдан падает на стоящее возле окна кресло и, тяжело вздохнув, задумчиво смотрит на меня. ― Мне не нравится твой взгляд, ― по спине пробегает рой мурашек. Нет, теперь уже я не отвожу глаз и выдерживаю его тяжелый взгляд, в котором, несмотря на наше близкое и дружеское в последнее время общение, никогда не проскальзывало тепло. Тот лед, который однажды растопила в его сердце черноволосая бестия, снова застыл. И снова от него начинает веять холодом, как тогда, при нашей первой встрече. И я так боюсь потерять эту ниточку, которая нас связывает. Я так боюсь, что эта щель в дверном проеме его темной души исчезнет, из-за чего я не увижу тоненькой полосочки света, что от одной лишь мысли об этом сердце замирает. Но сегодня вокруг Богдана витает тяжелая и черная аура, не такая, как обычно. В воздухе висит какое-то напряжение, отчего у меня перехватывает дыхание. ― Богдан, ― дрожащим голосом зову я друга, ― что случилось? Юноша складывает руки в замок и подпирает ими подбородок, а я замечаю осунувшееся слегка лицо, опухшие покрасневшие глаза и мешки под ними. Словно он не спал несколько суток. ― Богдан, ― соскакиваю с подоконника и, присев на корточки напротив брюнета, кладу руку ему на колено, ― ты меня пугаешь, что происходит? Ты несколько дней уже сам не свой, на сообщения не отвечаешь, объявился только сегодня… ― Я долго думал, говорить тебе или нет… боюсь, что, услышав это, ты можешь решиться вернуться в школу, чего мне бы очень не хотелось. Ты ведь только в себя приходить начала. ― Богдан, ― медленно встаю я, а колени предательски дрожат. Опираюсь спиной о стену и обхватываю себя руками, ― я не знаю, что должно произойти, чтобы я вообще позволила себе думать об этом, ― холодно произношу я, но так тихо, что Неридов прекрасно улавливает настороженные и неуверенные нотки в голосе. Ведь оба мы знаем, что должно произойти, чтобы я вернулась… Словно нарочно перед глазами всплывает один из моих давних кошмаров, в котором я шла по подземным коридорам в поисках одного лишь человека, которого нашла в луже собственной крови. Тряхнув головой, пытаюсь отогнать от себя ужасные сцены. ― Белов снова что-то учудил? Если так, то ты знаешь, что мне наплевать. ― Нел, ври мне, сколько хочешь, но сама не обманывайся, ― спокойно отвечает юноша, заставляя меня прикусить губу. ― С ним все в порядке? ― шепотом спрашиваю я, словно у себя самой. ― Только с ним и в порядке, ― я позволяю себе на секунду расслабиться, а потом снова напрягаюсь. ― Что ты хочешь этим сказать? ― Вчера днем мы должны были поехать к Еве, разобрать какие-то бумаги, которые та накопала у своей матери. Дима поехал туда раньше, но… когда мы приехали туда с Алексом и Беловым, ― он замолкает и прижимает кулак к губам, а у меня начинает кружиться голова от одного лишь своего предположения. ― Дима с Евой… они живы? ― отрицательно качает головой. ― Нет… ― на одном лишь выдохе произношу я. ― Ты врешь! ― вырывается у меня из груди, хотя я прекрасно понимаю и знаю, что он не врет. ― Этого не может быть… ― шепотом произношу я, а кровь застывает в жилах от одного лишь моего взгляда на юношу, сидящего мрачнее тучи. ― Как? Парень молча достает запятнанную кровью бумажку из кармана джинсов и медленно протягивает мне, отчего у меня перехватывает дыхание. Разворачиваю лист, исписанный мелким почерком, а по телу начинает бить мелкая дрожь.Нет, ваша первая мысль при виде этого зрелища неверна. Нас никто не убивал. Формально. Фактически меня убили уже давно. Внутри. Не знаю, что мне вам сказать, ребята. Простите меня. Во всем виновата лишь я одна. Теперь я поняла, почему Саша так поступила… Она боялась умереть в беспамятстве или причинить кому-то из вас вред. Что произошло со мной. Я помню лишь темноту, а потом… потом лишь его бездыханное тело, покоящееся на полу. И свои руки, запятнанные кровью единственного любимого мной человека. Семь ножевых ранений. Я не знаю, как я смогла… почему он не сопротивлялся, почему просто не ударил меня, не убежал. Его глаза, устремленные в одну точку, я не забуду никогда. Этот взгляд будет преследовать меня на том свете. Это мой личный ад… Я подвела каждого из вас. Слишком наивно было полагать, что я справлюсь с этим. Слишком большой роскошью было надеяться на чудо. Это было роковой ошибкой. Я должна была последовать примеру Саши. Простите меня. Я любила каждого из вас. По-своему. Богдана. Сашу. Алешу. Диму. Нелли. Даже Белова, как ни странно. Передайте Нелли, чтобы она никогда не возвращалась в этот ад, чтобы держалась от него подальше. И не подпускайте к себе больше никого, чтобы не потерять. Отомстите им за то, что они сотворили с жизнями каждого из нас. Я не смогу смотреть вам в глаза после произошедшего. Бумаги находятся в нижнем ящике комода, под одеждой. Надеюсь, это хоть чем-то вам поможет. Прощайте.
По телу начинает бить дрожь, а я сажусь на пол, устремив немигающий взгляд, полный слез, в злосчастную бумажку, которую мне так неистово хочется порвать, словно это она виновата во всем, что произошло с Димой и Евой. ― Ты ни в чем не виновата, ― дрожащим голосом говорю я, словно Ева сидит рядом со мной. ― Мы отомстим. Я не допущу того, чтобы им сошло это с рук… ― Нелли, ― Богдан тяжело вздыхает и кладет руку мне на плечо, ― не стоит. ― Нет, Богдан, ― со злостью скидываю его руку с себя. ― Мы слишком долго отмалчивались. Слишком долго были мишенью. Слишком многое позволили этим ублюдкам. И потому сейчас рядом нет ни Димы, ни Евы, ни Ромы, ни Саши… ― встаю с пола и отдаю смотрящему на меня юноше письмо. Внутри меня полыхает гнев, злость, обида, ненависть. И жажда мести. ― Я не позволю им отнять у меня еще кого-нибудь. Я их из-под земли достану, ― сжав кулаки с такой силой, что ногти впиваются в тонкую кожу, цежу я сквозь зубы, чтобы не сорваться на крик и не созвать своих домашних на это не самое радужное совещание. ― И моя вендетта будет страшной. Я их уничтожу. Уничтожу их и все, что им дорого… ― перед глазами снова ванная комната в общежитии, в которой лежит мертвая подруга. И я с таким наслаждением хочу представить каждого их этих ублюдков, харкающего кровью и умирающего медленной и мучительной смертью, как вдруг замираю. Когда я стала такой жестокой? Когда я перестала сдерживать свой поток мыслей, свои эмоции и разъедающие душу чувства? И, самое главное, почему? ― Нелли! ― кричит на меня Богдан, чье лицо искажено от ужаса. ― Что с тобой? ― А что со мной? ― тряхнув головой, спрашиваю я, как ни в чем не бывало. ― Ты сама на себя непохожа, ― задумчиво произносит юноша, словно анализируя что-то у себя в голове. ― Такое ощущение, что ты готова была накинуться на меня, словно это я всех порешил, ― и опускает глаза. Проследив за его взглядом, понимаю, что он имел в виду ― я с такой силой сжимаю его предплечья, что у меня белеют костяшки. Отпустив его в следующую секунду, шарахаюсь в сторону и облокачиваюсь о стену. ― Что со мной произошло? ― тихо задаю вопрос самой себе, на что брюнет лишь пожимает плечами. ― Ты ведь помнишь, что говорила, как встала с пола? ― молча киваю я в ответ. ― Единственное, что я не помню, как меня охватил такой прожигающий внутренности гнев и злоба… Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Что со мной? ― бросаю испуганный взгляд на друга, который лишь качает озадаченно головой. ― Будем надеяться, что это всего лишь последствия того, через что ты прошла. Смерть близкого человека не может не оказать никакого влияния на психику или же мировоззрение. Во всяком случае, лучше думать так. ― Но ты… ― замолкаю, стоит встретить предостерегающий взгляд черных глаз. Сразу же вспоминаю, как он переживал первые две недели все происходящее, чуть ли не отправившись на тот свет. Он пытался забыться. Пытался притупить боль. Пытался вырубить свои эмоции и чувства. Но единственное, чего он добился ― койка в больничной палате и множество мучительных дней наедине с собой и со своими мыслями. «Не будь тебя рядом, я бы сошел с ума», ― сказал он однажды, заставив меня почувствовать себя хоть немного лучше. Я не смогла помочь и уберечь Сашу, но я помогла ее любимому человеку не уйти во все тяжкие. Не совершить поступков, о которых жалел бы он сам. И которые расстроили бы подругу. ― Прости, ― прикусываю губу и сажусь на подоконник. ― Я вернусь в школу. Мы должны положить этому конец. И не пытайся меня отговорить, Богдан, ― качаю головой, прекрасно понимая, что юноша уже собирался начать со мной спорить. ― Сейчас мы должны держаться вместе. Я никогда не прощу себе того, что, струсив, решила отсидеться в безопасном доме мамы и убежать от проблем, бросив вас на произвол судьбы, ― усмехаюсь своим же словам. ― Так бы поступила старая Нелли. Но не я. Парень встает и, подойдя ко мне, легонько целует меня в лоб и обнимает. Я знаю, что ему это не нравится. Так же, как знает и он, что пытаться переубедить меня бессмысленно ― теперь я не отступаю назад. Теперь я иду только вперед. И когда-нибудь мы все выйдем из этой ситуации победителями, чего бы нам это не стоило. И тогда каждый из нас начнет жить заново.***
За окном проносятся машины, которые встречаются все реже и реже по мере того, как мы удаляемся от города. Многоэтажки сменяются старыми хрущевками, а те и вовсе на деревенские домики и высокие деревья. Сейчас на ветках уже не лежит снег, снежинки не кружатся в неповторимом танце, и в воздухе начинает отдаленно чувствоваться весна. Давно пора ― ведь уже конец марта, и апрель не за горами. Помню, как месяц назад ехала по этой же дороге… и клялась себе, что никогда больше не вернусь сюда. Не встану на этот же путь. Помню, как месяц назад ехала по этой же дороге… разбитая, опустошенная и разочарованная в этой жизни. И я не видела впереди свет. Не видела надежду. Не видела новую жизнь. Я снова спряталась в своем панцире, пообещав себе больше никогда и никому не позволять делать мне больно. Так было ровно месяц назад. Сейчас, спустя месяц, я снова еду по этой же дороге. Чтобы снова встать на тот же путь. Чтобы завершить то, что мы начали несколько месяцев назад. Но теперь во мне есть силы бороться и идти вперед с высоко поднятой головой. По крайней мере, я буду стараться. Я не позволю себе снова плакать. Не позволю себе быть слабой. Это непозволительная роскошь, которая стоила мне однажды всего. Нет, я не стала другой. Мне кажется, я просто наконец-то смирилась с тем, что произошло. Я приняла это. И я учусь с этим жить. Я учусь жить заново, маленькими шажками ступая в новый мир, заново смакуя вкус жизни и искренних чувств: доброты, заботы и любви ― того, чего мне так дико не хватало на протяжении последних шестнадцати лет моей жизни. ― Не грузись сильно по поводу мамы, ― спокойно говорит сидящая на водительском сиденье девушка. ― Она просто не хотела тебя отпускать, все-таки мы только успели воссоединиться. ― Все в порядке, ― отмахиваюсь от сестры. ― Я вернусь домой в июне и тогда уже никуда от вас не уеду. Просто дистанционное обучение ― это не по мне. Плюс ко всему, ― поднимаю указательный палец вверх и собираюсь продолжить фразу с деловым выражением лица, как Кристина заканчивает за меня: ― За семь лет я привыкла к той обстановке, поэтому мне спокойнее будет готовиться к экзаменам там и бла-бла-бла. Я помню, ― улыбается сестра. ― И все же, какая настоящая причина твоего возвращения? Помирилась со своим парнем? ― Во-первых, он не мой парень, ― говорю я, чем вызываю смешок со стороны сестры. ― Я не сказала ничего смешного, ― отвечаю с ноткой раздражения и закатываю глаза, надув губки. ― А во-вторых, мне действительно проще будет готовиться к экзаменам в привычной обстановке. Там есть библиотека, в которой я занимаюсь каждый день, любимое кафе, где я провожу свободное время… ― А еще куча напоминаний о Саше на каждом шагу, ― скептически парирует Кристина, не отводя задумчивый взгляд от дороги. ― Нелли, я не скажу маме. Просто я хочу знать, что с тобой все будет в порядке. Не смогу простить себе того, что отпустила тебя, а ты снова вернешься домой вся разбитая. На душе от ее слов становится теплее. Я и в самым сокровенных мечтах о семье не могла и представить того, что обо мне кто-то будет так переживать и заботиться. Я бы очень хотела остаться, в уютном доме, рядом с любящими людьми, но я уже решила, что спокойствие, комфорт и мои предпочтения сейчас уходят на второй план. Возможно, это не самое рациональное решение. Возможно, это самая огромная ошибка, о которой я буду сожалеть. Но теперь я не боюсь рисковать и действовать, если есть хотя бы маленький шанс разобраться с этой ситуацией. ― Я боюсь встречи с ним, ― неуверенно произношу я, бросая беглый взгляд на русоволосую девушку, которая и ухом не повела, услышав мои слова. ― Да, я говорила тебе, что отказалась от него, что никогда не прощу за то, как он поступил со мной, что ненавижу его. Но я не знаю, как сложатся обстоятельства. ― Ты не отказалась от него, ― спокойно говорит Кристина, заставляя меня развернуться к ней в пол-оборота и навострить уши, сдвинув брови к переносице. ― Ты не отпустишь его и эту ситуацию, пока не решишь свой внутренний конфликт. Пока ты не найдешь силы простить его, Олег, как назойливая муха, будет кружить у тебя в мыслях, не давая покоя. ― Я не прощу его. Такое нельзя простить, ― категорично и уверенно, но очередной смешок со стороны сестры заставляет меня задуматься о сказанных мной словах. ― Простить можно все. Нужно лишь понять, стоит ли тебе искать в себе силы для этого шага или нет. Простив его, тебе станет легче. Ты отпустишь ситуацию, и твоя ненависть, или же неразделенная любовь, ― иронично комментирует девушка, поправляя локон русых волос, ― которые сжирают и выжигают тебя изнутри, со временем исчезнут. И, возможно, однажды ты с благодарностью вспомнишь этот опыт. Но если ты решишь, что прощение выше твоих сил, ― тяжелый вздох, ― то он будет преследовать тебя еще очень долгое время в твоих собственных мыслях. Чем сильнее ты ненавидишь человека или же чем упорнее пытаешься его забыть, тем сильнее он врезается в твою память. И шансы забыть его стремятся к нулю. На губах начинает играть горькая улыбка. Я не пытаюсь его забыть, ведь то, что я испытывала к Белову, невозможно стереть из памяти. Есть такое понятие ― «мышечная память». Да, ты можешь не кататься на велосипеде год или два, но, научившись однажды, ты уже никогда не разучишься на нем ездить. Что ж, сердце та же мышца. И я боюсь, снова встретившись с Беловым, почувствовать то же, что чувствовала к нему когда-то. Я боюсь той боли, которую он мне причинит. И, зная Олега, могу с уверенностью сказать, что долго он себя ждать не заставит. Я стала сильнее, по крайней мере, я хочу в это верить, но я не смогу найти в себе силы и так просто простить его. Нет, я вряд ли вообще смогу когда-нибудь найти в себе силы и простить его. ― Не грузись, солнышко, ― из глубоких мыслей меня выводит голос сестры, которая, припарковав машину на школьном дворе, смотрит на меня изучающим взглядом зеленых глаз. ― Ты справишься. Ты еще покажешь этому козлу, кого он потерял, главное, ― нравоучительно говорит девушка, ― никогда, слышишь, никогда не позволяй ему видеть твою слабость, обиду или слезы. Иначе ты проиграешь, ― и, поцеловав меня в лоб, выходит из машины, направляясь к багажнику.***
С того дня здесь не изменилось ровным счетом ничего: все те же здания на территории, те же деревья, та же гнетущая атмосфера и те же инфантильные подростки, которые даже не подозревают, что происходит за их спинами, что, возможно, однажды на жизни кого-то из них поставят крест. Знакомый запах кофе заставляет зажмуриться от наслаждения и изменить свой курс от общежития к кафе. Войдя в теплое помещение, делаю глубокий вдох, от которого получают огромное удовольствие: не зря родители платят столько денег ― кофе здесь всегда был безумно хороший и качественный. Сделав заказ, стою возле барной стойки и смотрю на улицу через большое панорамное окно, краем глаза заметив юношу и девушку, идущих по вымощенной камнем тропинке. ― Девушка, ваш латте с малиновым сиропом готов, ― обращается ко мне бариста и протягивает стаканчик. Однако мой взгляд прикован к происходящему на улице. Положив руки на плечи невысокой девушки, чье лицо спрятано за капюшоном, парень говорит ей что-то с недовольным, как обычно, выражением лица и, обняв ее на пару мгновений, которые кажутся вечностью, направляется в противоположную от кафе сторону. Так просто… А чего я ожидала? Что он будет ждать меня тут с распростертыми объятьями после того, как я ясно дала ему понять, что не хочу иметь с ним ничего общего? Усмехаюсь своей секундной глупости и, схватив свой кофе, быстрым шагом направляюсь в общежитие.***
Стою в коридоре, уставившись испепеляющим взглядом в белую дверь комнаты, в которой жила семь лет. Выйдя отсюда месяц назад, я отправилась в новую жизнь, однако я снова стою здесь, не решаясь войти, ведь когда я зашла сюда совсем недавно и увидела лежащий в ванной труп, весь мой мир перевернулся с ног на голову. Сделав глубокий вдох, открываю дверь и захожу в светлую комнату, в которой, казалось бы, все стоит на своих местах, но… ― Привет, ― выглядывает из-за дверцы шкафа невысокая светловолосая девушка. ― Ты новенькая? ― задумчиво спрашивает она, подойдя ко мне. Карие глаза изучающе смотрят на меня, словно пытаются просканировать мои внутренности. Ее внешности можно лишь позавидовать: точеная фигурка привлечет внимание любого парня, мимо которого она пройдет, а миловидное личико с ярко выраженными скулами, слегка вздернутым носиком и большими глазами, обрамленными густыми ресницами, притягивает взгляд, и на него хочется смотреть вечность. ― Нет, ― отрицательно качаю головой, проходя мимо нее и бросая рюкзак на мою кровать, которую, по счастью, новая соседка решила не занимать. Новая соседка… от одного лишь словосочетания чувствую, как предаю Сашу. Я не хочу жить ни с кем, кроме нее. Пускай катится отсюда, кто ей рад. ― Тогда кто же ты? Знаешь, ― задумчиво говорит она прямо над моим ухом, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности и обернуться, ― вроде я тебя не видела в школе, но лицо твое кажется знакомым. ― Я уезжала на месяц по семейным обстоятельствам и обучалась дистанционно, ― отвечаю я, выставив руку перед собой, давая девушке понять, что ей лучше держать дистанцию и не нарушать мое личное пространство. Вдруг мое внимание привлекает красная зимняя куртка, висящая возле входной двери. Абсолютно такая же, как и на той, кого обнимал Белов… Перевожу взгляд на свою новоиспеченную соседку и улыбаюсь, правда, на улыбку это не особо похоже, скорее на злобный оскал или же усмешку. За последние полтора месяца Олег уже успел сменить столько девушек… Сначала я, потом Ольга, теперь эта… Я разочарована в тебе, Белов. Так быстро забывая девушек и с такой легкостью их меняя, ты словно кричишь о том, что не умеешь любить, что тебе не знакомо это чувство. И как же обидно, что я не увидела этого раньше. ― Подожди-ка, ― произносит блондинка, прищурив глаза, ― а ты случайно не Нелли? Каменская, кажется? ― услышав свою старую фамилию, недовольно морщусь. Увидев мою реакцию, она чешет затылок и начинает бубнить себе что-то под нос, разговаривая с самой собой. ― Мы с тобой разве знакомы? ― задаю вопрос, заставляя ее снова обратить на меня взгляд. ― Я сменила фамилию по некоторым обстоятельствам. Но да, я именно та Нелли, про которую ты подумала, ― и тут ее лицо озаряется, а на губах появляется улыбка, заставляющая меня затаить дыхание. Быть такого не может. Эту улыбку я узнаю из тысячи… ― Кто ты? ― выдавливаю из себя с трудом, не отрывая от нее взгляда. ― Оля, ― протягивает мне руку в знак приветствия. ― Оля Белова, ― повергая меня тем самым в настоящий шок. Она может улыбаться, как Саша, может жить со мной в одной комнате, но быть ко всему прочему сестрой Белова… ― Очень приятно, ― пожимаю ей руку, криво улыбаясь, и сразу же направляюсь к выходу из комнаты. ― Скоро вернусь, ― отсалютовав Оле, скрываюсь за дверью комнаты.***
В каждом прохожем или знакомом я отчаянно пытаюсь найти твои черты, однако каждый раз обжигаюсь о реальность, осознавая, что тебя больше нет, и ни один человек на свете на тебя не похож. Ты одна такая. Я хочу смириться с твоей смертью, но никак не могу найти в себе силы и отпустить тебя навсегда. Я все еще виню себя в том, что меня не было рядом, что я тебя не остановила. Как забавно, я помогла Богдану оставить эту же навязчивую идею и выбросить ее из головы, но сама продолжаю думать об этом. И сейчас, увидев ее улыбку, я снова вспомнила о тебе. Говорят, что быстрее всего забываешь голос человека, но я его отчетливо слышу в своей голове, слышу твой звонкий смех, когда ты рассказываешь какую-то забавную историю из своей жизни до нашего с тобой знакомства, слышу твой шепот в ночи, когда ты рассказываешь мне самые сокровенные моменты, связанные с Богданом… я вижу твое лицо и твой счастливый взгляд, который с каждым днем становился все тусклее и тусклее, пока навсегда не померк. От грустных мыслей меня отвлекает звук сообщения. Сморгнув подступившие к глазам слезы, опускаю взгляд и смотрю на экран телефона: «Мне сделать вид, что не заметил тебя, чтобы не останавливать тебя?» Резко вскидываю голову и устремляю взор на двух идущих мне навстречу юношей, которые о чем-то явно спорят, судя по недовольному лицу светловолосого парня. Сердце начинает биться чаще от одного лишь взгляда на него. Нет, я больше никогда не пойду на поводу у эмоций. Опустив голову, смотрю невидящим взглядом на экран телефона, пытаясь совладать с собой. Я смогу. Я сильная. И я докажу тебе это, Белов. Я докажу это себе. Сделав еще пару шагов, поднимаю голову и спокойно смотрю на парней, один из которых замедляет шаг, а в следующую секунду останавливается, заставляя мое внимание всецело обратиться к нему. А ты все такой же, совсем не изменился… все такой же озлобленный на весь мир и использующий чувства других людей для собственной выгоды. От одной лишь мысли об этом мне становится противно. ― Нелли… Слышу свое имя, и от одного лишь его голоса меня бросает в дрожь. В глубине души я знаю, чего хочу, но никогда в этом не признаюсь. Ты разрушил меня. И я никогда не позволю тебе сделать это снова. Я не позволю тебе приблизиться ко мне, а себе, в свою очередь, не позволю поверить ни единому твоему слову ― это непозволительная роскошь для меня. Из его руки падает сигарета, а я, приблизившись к нему вплотную, окидываю его мимолетным презрительным взглядом и прохожу мимо, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не обернуться. Мое сердце пропускает удар, как только я оказываюсь у него за спиной, но я продолжаю уверенно идти вперед, чувствуя на себе прожигающий взгляд черных глаз. Я знаю, нам еще предстоит с ним разговор о том, что творится у меня в душе ― я всегда хотела, чтобы рядом был человек, которому я могла бы открыть свои чувства, а взамен знала, что это останется только между нами. И я рада, что у меня есть такой человек. Неважно, поддерживает он меня в каких-то вопросах или же осуждает, он в любом случае будет рядом. Вдруг я чувствую чье-то прикосновение к своей руке, такое неожиданное, отчего я вздрагиваю, но в то же время такое знакомое, отчего я замираю и не могу пошевелиться долю секунды. Так мы и стоим, не двигаясь, видимо, боясь спугнуть момент: я смотрю немигающим опустошенным взглядом куда-то вперед, а он неуверенно держит меня за руку. Кажется, что этот момент длится вечность, хотя, на самом деле, проходит всего пара секунд, прежде чем его рука сжимает мою ладонь сильнее, а голос нарушает повисшее молчание. ― Зачем ты вернулась? ― от одного лишь его голоса по коже пробегает рой мурашек, а в следующее мгновенье юноша резко разворачивает меня к себе и кладет руки мне на плечи. ― Перед тобой отчитаться забыла, ― небрежно бросаю в ответ, смерив его презрительным взглядом с головы до пят. Как я уже успела заметить, он совсем не изменился: все та же небрежная укладка, тот же стиль, та же манера говорить с вечной претензией. Хотя издалека сложно было заметить его взгляд… встретившись с ним глазами, я вижу нечто неуловимое, что могу заметить только я: он не смотрит на меня сверху-вниз, словно я ― ничто, пустое место. Я вижу все ту же злобу, ненависть, скрываемую изо всех сил боль, но привычное высокомерие ― нет. ― Ты не должна была возвращаться, ― говорит Белов, то ли облегченно, то ли разочарованно вздохнув. ― Неужели Богдан не говорил… ― Олег, ― прерываю его я, не желая даже слушать, что он хочет сказать. ― Я не собираюсь отчитываться перед тобой, еще раз говорю. И ты, ― скидываю его руки со своих плеч, озлобленно глядя на человека, взгляд на которого когда-то заставлял мое сердце биться быстрее, ― не смей прикасаться ко мне, приближаться и говорить, ― с каждым моим словом выражение его лица меняется, а в глазах я вижу нескрываемое удивление, смешанное с неким восхищением, чего раньше я никогда не замечала, а потому я на секунду теряюсь, пытаясь осознать и принять нечто незнакомое для меня. Я разворачиваюсь и быстрым шагом направляюсь в сторону женского общежития, пытаясь привести вихрь мыслей в порядок. Никогда раньше он так не смотрел на меня. Никогда раньше я не чувствовала с его стороны неуверенность и робость в отношении себя. Никогда раньше я бы не подумала, что буду так неистово желать скрыться из его поля зрения. Погрузившись в свои мысли, не замечаю, как Белов обгоняет меня, и врезаюсь в него. ― Каменская, мы с тобой не договорили, ― сквозь зубы цедит Олег, смотря мне в глаза. Я не отведу взгляд, не в этот раз. Возможно, та Нелли, которая уезжала отсюда месяц назад и уставилась бы в землю, но вернулась она совершенно другим человеком. Я хочу в это верить, хотя прекрасно понимаю, что никогда не вытравлю из себя ту робкую и боязливую девочку, которой являюсь по натуре. Но я могу спрятать ее глубоко внутри, так глубоко, что никто и никогда не сможет ее разглядеть. ― Нам не о чем с тобой говорить, Белов, ― уверенно говорю я, смотря пристально в его серые, мечущие молнии, глаза, ― и да, к слову, я больше не Каменская, ― произношу свою старую фамилию с таким выражением лица, словно сплевывая яд с языка. ― Я Вересаева, а теперь, будь любезен, проваливай, ― чувствую вибрацию в кармане и, достав из куртки телефон, беру трубку. ― Да, мам, ― и прохожу мимо Олега, оставляя того стоять, словно вкопанного. Честно говоря, я думала, будет сложнее держаться. Думала, что его прикосновения, старые привычки, голос или же взгляд ― все это сможет разбудить во мне то чувство, которое я с таким остервенением пыталась вытравить из себя. Но все это разбудило во мне только презрение, отвращение и разочарование к этому человеку. Иду по коридору общежития, погрузившись в мрачные мысли, коих у меня в голове кружится огромное множество. Я не знаю, правильно ли я сделала, вернувшись сюда. Не знаю, что меня ждет завтра или через неделю. Я даже не знаю, смогу ли вернуться домой живой. Но сейчас это уже не имеет значения. Я решила вернуться сюда, чтобы отомстить. Я решила вернуться сюда, чтобы наконец сделать что-то, чтобы хоть на какое-то время утолить свою боль и печаль. Хотя прекрасно понимаю, что эти чувства будут преследовать меня всю жизнь. Снова ухожу в себя так глубоко, что не замечаю ничего вокруг. Вдруг я врезаюсь кому-то в грудь, чувствуя такой знакомый запах сигарет и кофе. Юноша меня обнимает и зарывается носом мне в волосы, а я широко открываю глаза, не мигая смотря в какую-то невидимую точку. Его сердце бьется быстро-быстро, дыхание прерывисто, а по его телу бьет мелкая дрожь. ― Я так скучал по тебе, ― обнимая меня еще крепче, шепчет Олег. ― Прости меня за все, я хочу тебе все объяснить. ― Пусти, ― неуверенно и еле слышно пищу я, упершись руками ему в грудь. Да, я думала, что вытравила из себя чувства к нему, как только ушла от него несколько минут назад с чувством озлобленности и презрения, но стоило мне оказаться в его объятьях, почувствовать его дыхание на своей коже, я поняла, что так сильно не ошибалась еще никогда. Я не могу позволить ему снова разрушить те стены, которые я целый месяц старалась снова возвести вокруг себя. Я не могу позволить ему разбить мое сердце, которое я до сих пор собираю по кусочкам. Я не могу позволить себе снова раствориться в этом человеке. ― Белов, пусти меня, ― глубоко вздохнув, я с силой выпрямляю руки, тем самым отталкивая его от себя. ― Ты вообще не понял, что я тебе сказала? Не смей приближаться ко мне. Не смей со мной говорить. И не смей ко мне прикасаться, ― вся моя уверенность и спокойствие, с которыми я все это произношу, настолько шаткие, что обними он меня еще раз, я бы не сдержалась и сдалась. И как мало ему нужно сделать, чтобы сломать мой внутренний мир, который я так долго восстанавливала. ― Нелли, дай мне тебе все объяснить, ― одной рукой он берет мою ладонь, а другой ― проводит по лицу, останавливаясь где-то в районе щеки. ― Я не хотел причинить тебе столько боли, прости меня, ― чувствую, как к горлу подкатывает комок, а к глазам ― слезы. ― Я люблю тебя и вел себя так, чтобы защитить, иначе никогда бы не оставил одну. ― Замолчи, ― мотаю головой, ― я не желаю ничего слушать, ― пожалуйста, замолчи. Пожалуйста, оставь меня в покое. Пожалуйста, исчезни из моей головы. ― Нелли, я тебя прошу, просто выслушай, ― сдерживаясь изо всех сил, говорит он. ― Олег, ― его слова для меня, как красная тряпка для быка. ― Закрой рот, ― сжимаю челюсти с такой силой, что желваки начинают двигаться. ― Просишь выслушать? Плевать я хотела на твои просьбы. Вспомни, сколько раз я валялась у тебя в ногах и молила выслушать меня, ― указываю пальцем себе в грудь, но стараюсь сохранять спокойствие. Я понимаю, что если не смогу совладать со своим гневом сейчас, то никогда не смогу сохранять самообладание вблизи Белова. Прекрасно понимая, что нам еще, как минимум, вместе учиться оставшиеся пару месяцев, а, как максимум, еще и работать, я хочу сохранить холодный рассудок и не позволить своим чувствам и эмоциям взять верх над собой. ― Да, я знаю, что ты сейчас чувствуешь, но… ― Откуда ты можешь это знать, Белов? ― от его слов мне становится настолько смешно, что я начинаю смеяться открыто ему в лицо, тем самым приводя его в негодование. ― Ты вообще ничего не можешь знать о том, что чувствуют люди. И твои слова о том, что ты меня любишь, ― тут улыбка сходит с моего лица, сменяясь чем-то наподобие оскала, ― не смей вообще произносить эти слова. Ты не знаешь ничего о любви. Ты не знаешь, что значит это слово. И ты никогда, слышишь меня? Никогда, ― интонационно выделяю последнее слово, ― и никого не любил. ― Блять, ― цедит он сквозь зубы, ― Нелли, хватит уже, нам надо поговорить. ― Хватит, ты прав. Говорить нам не о чем, и все это разговоры в пользу бедных, мы не придем ни к чему. А знаешь, почему? ― задаю вопрос, на который сама же и даю ответ. ― Потому что мне это не надо. Я не хочу видеть тебя рядом с собой. Никогда. Ах да, и еще, ― добавляю я, приложив указательный палец к губам, ― какими бы ни были резоны и мотивы твоего поведения, я никогда и ни за что тебя не прощу. А теперь уйди с дороги, ― однако парень смотрит на меня потерянным взглядом, не двигаясь с места. Я раздраженно вздыхаю и, фыркнув, тем самым показывая ему свое «фи», обхожу его и направляюсь в сторону своей комнаты. Однако меня тут же хватают и, развернув на сто восемьдесят градусов, толкают в стену. Поставив руки по обе стороны от моей головы, Олег наклоняется ко мне настолько близко, что его дыхание обжигает кожу лица. ― Мне плевать, что произошло в твоей голове за этот месяц. Плевать, что ты там себе надумала и что решила. Ты меня знаешь, Каменская, если я чего-то хочу, я этого добиваюсь. Неважно, какими методами и путями. И сейчас я хочу тебя. Значит, ты будешь моей, усекла? Не сегодня, так завтра. И ты выслушаешь меня, хочешь ты этого или нет, ― тут он хватает меня за подбородок и вздергивает голову вверх, тут же ловя мой взгляд. Олег смотрит на меня с раздражением, смешанным с болью, обидой и чем-то еще. Я знаю, что это, но не хочу это принимать. Я не верю в это. И не поверю никогда. Тут на его лице начинает играть зловещая улыбка, которая не предвещает ничего хорошего, заставляя меня нервно сглотнуть и вжаться в стену. В следующую секунду я чувствую, как его губы накрывают мои в поцелуе, таком вожделенном нами обоими, таком собственническом и жадном. У меня вот-вот сорвет крышу. Я вот-вот растаю и отвечу. Вдруг Белов прерывает поцелуй и делает шаг назад, смотря на меня потемневшими глазами, в которых танцуют чертики. Самодовольная ухмылка не сходит с его лица. ― И после этого ты хочешь сказать, что… ― его прерывает звонкая пощечина, от которой Олег распахивает широко глаза и непонимающе смотрит на меня. ― Еще раз ты выбросишь нечто подобное, Белов, я тебе обещаю, что никогда в жизни даже не посмотрю в твою сторону, не то, что не заговорю, ты понял? Я плевать хотела на то, что ты хочешь, на что у тебя стоит член, а на что нет. Думаешь, если твоя шлюха сдохла, теперь можно ко мне яйца подкладывать? Думаешь, я готова быть твоей подстилкой? Думаешь, что у меня вообще нет чувства самоуважения и достоинства? ― меня охватывает неведомая мне доселе ярость, под влиянием которой я хватаю его за шиворот куртки и заставляю его наклониться ближе ко мне. Мой голос срывается на крик. ― Ты просто ничтожество, Олег. С таким отношением к людям, как у тебя, ты никогда не найдешь себе нормальную девушку. Господи, если бы ты только знал, как же мне в душе поебать на тебя, на то, как ты себя когда-то вел. Просто. Оставь. Меня. В. Покое. И, будь так любезен, освободи меня от своего общества. Я никогда не буду с тобой. Я никогда не выслушаю тебя. А знаешь, почему? ― злобная усмешка искажает мое лицо. ― Потому что я ненавижу тебя. И не смотри так на меня, ― только сейчас, осознанно взглянув ему в глаза, я вижу в них неподдельный ужас. ― Ты меня такой сделал, ― и с силой оттолкнув от себя, направляюсь прочь быстрым шагом. Оказавшись в комнате и захлопнув за собой дверь, скатываюсь по ней на пол и шумно выдыхаю. По телу бьет дрожь, а я смотрю перед собой потупленным взглядом. Я не узнаю себя. Когда я стала такой злой? Когда я перестала контролировать себя? Со мной случалось такое однажды. Тогда, когда я разговаривала с Богданом. Неужели теперь моя психика, в самом деле, неустойчива из-за произошедших со мной событий? Меня передергивает. ― Вот это ты дала просраться моему братишке, ― женский голос заставляет меня вздернуть голову и устремить взор на сидящую возле открытого окна блондинку, держащую в руке сигарету. ― Слышала я уже о девушке, покорившей однажды его сердечко, ― с какой-то иронией говорит она, ― слышала, что была она робкой и спокойной, очень любила книжки, а вот людей ― как-то не очень. Либо меня обманули, либо в тебе осталась только ненависть к людям, ― на ее лице играет довольная улыбка, а я совершенно не понимаю, что от меня хочет эта девица. ― Я не собираюсь обсуждать это с тобой, ― огрызаюсь я, заставляя ту недовольно надуть губки. ― Я вообще-то подбодрить тебя хотела, разговор завязать, но если ты такая неприкосновенная цацка, ― спрыгивает та с подоконника, предварительно выбросив туда сигарету, ― то прошу меня извинить. Оля подходит к зеркалу и, подкрасив губы, хватает с вешалки куртку, уставившись на меня. ― Тебя пинком от двери отогнать или сама догадаешься свалить? ― А как-нибудь поуважительнее можно разговаривать? ― раздраженно спрашиваю я, вставая с пола. ― Как ты со мной, так и я с тобой в ответ, ― пожимает светловласка плечами. ― Я никогда не позволю людям об меня ноги вытирать или относиться с пренебрежением. Ну, ничего, я все понимаю. Мой брат не самый приятный в общении человек, но и ты постарайся в следующий раз не унижать его при всем общежитии. Честно говоря, я даже удивлена: то, какой описывал тебя Олег, очень сильно отличается от того, что я вижу. Пора бы снять с его глаз розовые очки, ― хлопает она меня по плечу и выходит из комнаты, оставляя наедине с моими мыслями и воспоминаниями, которые уже начинают накрывать меня с головой.***
― Эти бумаги были найдены у ее матери, ― передает мне через стол файл с какими-то документами и записями Алекс, ― я пытался в них что-то разобрать, но с химией у меня не лады, с биологией тоже не особо как-то, ― чешет он затылок, смущенно улыбнувшись. ― Единственное, что я заметил, ― задумчиво говорит Леша, ― это различие в формулах здесь и, ― открыв фотографии в телефоне, протягивает мне его. Смотрю в экран, на котором запечатлен один из документов, найденных в кабинете директрисы, ― здесь. Видишь, тут формулы отличаются немного. Я думаю, это потому что в этой платежке покупка, ― парень достает из файла еще одну бумагу, ― не мет-, а дексамфетамина. Задумчиво смотрю в полученные бумаги, пытаясь прикинуть, что к чему. Да, я изучила весь Google в поисках информации о составе и действии мета, однако про дексамфетамин я пока не могу ничего сказать ― для меня это что-то новое. ― Здесь дата не такая уж и давняя, ― подперев подбородок руками, задумчиво говорю я, погружаясь в свои мысли, ― середина февраля. Думаешь, они за полтора месяца смогли разработать это? Я даже не знаю, что это будет, если честно… ― Нел, не заморачивайся, ― чувствую прикосновение к своей руке и опускаю глаза. Алекс держит мою ладонь, заставляя меня краснеть от смущения. ― Мы разберемся с этим, ― смотрю на него и неуверенно улыбаюсь. ― Знаешь, разработать-то эту хрень ― фигня полная. А вот проверить ее в действии уже проблема, ― наш диалог прерывает чей-то бас, заставляя меня обернуться и встретиться взглядом с Олегом, который стоит, облокотившись о стеллаж с книгами. ― Хотя стоп, даже это уже не проблема, ведь у них целый зоопарк подопытных, ― иронично говорит он, проводя рукой по светлым волосам. Вдруг его взгляд падает на наши руки, и юноша резко меняется в лице: его самодовольную ухмылку как рукой снимает, спокойствие в глазах сменяется на раздражение, а в следующее мгновение Белов оказывается возле нас, с грохотом поставив руки на стол, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности. ― И да, Неридов уже заждался нас, ― цедит он сквозь зубы. ― Не пройдете ли в машину? ― желчь из него так и льется, вызывая у меня то ли жалость, то ли отвращение, уж не знаю. ― Если бы он заждался, ― спокойно встаю я из-за стола и беру куртку со спинки стула, ― то позвонил бы уже. Пойдем, Леш, ― убираю файл с документами в сумку и направляюсь к выходу. ― Каменская, ― в проходе мимо стеллажей меня догоняет Олег и хватает за руку, заставляя остановиться и развернуться к нему с недовольным выражением лица. ― Ты совсем Даун? Я уже говорила, что сменила фамилию, поэтому не обращайся ко мне «Каменская», ― раздраженно говорю я, уверенно выдерживая его пристальный взгляд. ― Окей, Вересаева, ― язвит Олег. ― А теперь давай поговорим. Что это была за фигня? Там, за столом, ― уточняет он. ― Что там было, а чего не было, тебя не касается, Белов. Тебя вообще не касается ничего, что связано со мной, сколько раз тебе повторять? ― закатываю глаза и утомленно вздыхаю, вспоминая прошедшую неделю, в течение которой он не давал мне ни шагу без него ступить, каждый раз огребая за это. ― Неужели ты не понимаешь? Я с тобой разговариваю исключительно из-за того, что нам вместе еще разбираться со всей сложившейся ситуацией. Не строй иллюзий. И убери от меня свою клешню, ― дергаю руку вниз, освобождаясь от его хватки. ― Ну, уж нет, ― усмехается Олег, ― я не просто так бегаю за тобой, как дурак, отхватывая у тебя за это каждый день. Неужели ты не понимаешь? ― передразнивает он меня. ― Я за тобой бегаю исключительно из-за того, что мне нужна только ты. И никто больше. Неужели так сложно это принять? ― Белов, ты совсем идиот? ― начинаю шипеть на него. ― Мне в душе поебать, кто тебе нужен, а кто ― нет. Еще раз говорю, если твоя шлюха сдохла и тебе некому присунуть, ты обратился не по адресу. Если ты осознал, что вел себя, как последний мудак и хочешь все исправить, опять же, вопрос не по окладу. Я не собираюсь тебя прощать. Не собираюсь выслушивать твое нытье. И верить в то, во что не вижу смысла верить. Говоришь, что я тебе нужна? ― скрещиваю руки на груди. И несмотря на то, что я ниже его на две головы, если не больше, сейчас я смотрю на него сверху-вниз. ― Это все прекрасно. Жаль, что ты не нужен мне, ― поставив интонационно точку, разворачиваюсь и уверенно иду к выходу. ― Вересаева, ― замедляюсь, но не останавливаюсь, ― я без понятия, что с тобой произошло за тот месяц, ― его голос становится громче, а звук шагов ― все ближе, ― можешь выебываться, сколько твоей душе угодно, только знай, ― тут меня снова хватают, разворачивают и толкают в стеллаж, из-за чего пара лежащих небрежно книг падает недалеко от меня, ― мне плевать на это. Я справлюсь, заслужил. Говоришь, я сделал тебя такой? Значит, я найду в тебе ту девочку, в которую однажды влюбился. Говоришь, ненавидишь меня? Тогда я заставлю тебя влюбиться в меня вновь, ― чувствую легкое прикосновение губ к моему лбу, после чего Белов, довольно хмыкнув, направляется в сторону выхода. ― Не забывай: последнее слово всегда за мной, ― отсалютовав мне, парень заворачивает за угол, а я остаюсь стоять возле стеллажа с бешено бьющимся сердцем и покрасневшими щеками. Пожалуйста, уйди. Оставь меня в покое. Оставь в покое мое сердце. И не заставляй меня желать тебя против воли разума. Я не хочу снова поддаться чувствам и эмоциям. Я не хочу снова разбиться, бросившись с утеса в пропасть.***
Распустив собранный несколькими часами ранее пучок, подхожу к зеркалу, в очередной раз даваясь диву, каким человеком сделали меня мама с сестрой. Если бы мне сказали пару месяцев назад, что я буду выглядеть не то, чтобы красиво, а хотя бы сносно, я бы в этом не поверила ни за что в жизни. Собственно, как и то, что за мной будет бегать, как собачонка, Белов Олег, который сидел возле моей комнаты битый час в надежде, что я открою ему. Расчесав теперь уже длинные рыжие волосы, беру мицеллярную воду, чтобы смыть макияж, как вдруг слышу стук в дверь. Раздраженно фыркнув и закатив глаза к потолку, говорю на повышенных тонах: ― Белов, проваливай уже, ты меня утомил. Я же не открою, сам понимаешь. ― Нелли, это Жанна, ― слышу знакомый женский голос и сдвигаю брови к переносице. ― Открой, пожалуйста, у меня для тебя кое-что есть. Интересно, с каких пор Жанна стала привозить мне сувениры? Насколько мне известно, она уезжала на несколько недель во Францию. В любом случае, я всегда хотела статуэтку Эйфелевой башни. Открыв дверь, вижу перед собой статную шатенку, чьи длинные волосы уложены в крупные локоны и ниспадают по плечам. Зеленые глаза с нескрываемым интересом оценивающе меня разглядывают. ― Ничего себе, ― довольно улыбается она. ― Я приятно удивлена. Месяц у родителей пошел тебе на пользу, ― вскидываю бровь в удивлении и выжидающе смотрю на девушку. Сейчас мне точно не до того, чтобы выслушивать от нее комплименты. ― Спасибо, ― сдержанно отвечаю я. ― Что ты хотела? ― девушка начинает копаться у себя в сумке и, достав оттуда конверт, протягивает мне его. ― Когда его нашли у тебя в комнате, ты уже уехала, а я не успела передать его ребятам, потому что улетела на следующий день, извини. Но это принадлежит тебе. Что-то мне подсказывает, что не уборщица должна была его найти, а ты, ― вижу на конверте свое имя, написанное размашистым и таким знакомым почерком, и сердце пропускает удар. Дрожащими руками беру его и, поблагодарив девушку неуверенным голосом, закрываю перед ней дверь. Сажусь на кровать, а на щеках чувствую мокрые от слез дорожки. Я не знала, что она оставила мне письмо. Я и подумать не могла… Я тогда вообще ни о чем не могла думать.Милый мой рыжик, прости меня. Если ты сейчас читаешь это письмо, значит, я сдалась. Решила, что больше не могу бороться и хвататься за эту жизнь из последних сил. Я боюсь навредить кому-то из вас. Боюсь однажды впасть в беспамятство и не очнуться. Пожалуйста, пойми меня. Пожалуйста, не злись на меня. Пожалуйста, прости. Я знаю, ты у меня сильная девочка. Ты справишься. Очень жаль, что я не смогу наблюдать за тем, как ты выбираешься из своего панциря. Но я рада, что со мной ты не пряталась в него, не закрывалась от меня. Спасибо тебе за то, что открылась. Я тебя прошу, иди вперед. Не оглядывайся. Я уже пройденный этап. Знаешь, люди входят в нашу жизнь, чтобы в нее что-то привнести. И если их долг выполнен, они уходят. Неважно, каким образом. Мое время на этом свете подошло к концу. Значит, я сделала то, что должна была. Кстати, я не осмеливалась тебе сказать, знала, что ты снова будешь возмущаться. Я бы очень хотела, чтобы ты отрастила себе длинные волосы. Уж прости, но твои огрызки короткие всегда меня раздражали. А если серьезно, за пару месяцев, которые мы были вместе, ты помогла мне стать сильнее. Я смотрела на тебя, видела, как ты справляешься со своим одиночеством, с тем, что от тебя отвернулись «родители»… И восхищалась. Может, ты не рвешься в бой, как я. Может, не бьешь себя кулаком в грудь, как Белов. Но ты тихо и стойко выдерживаешь все трудности, с которыми сталкиваешься. Пожалуйста, не потеряй это. Оставайся такой же сильной. Я знаю, ты сможешь. Я горжусь тобой. И надеюсь, моя смерть не сломает тебя. Пожалуйста, не оставляй Богдана. Ему будет сложнее, чем тебе, я это знаю. Помогай ему, будь рядом и поддерживай. Хоть я и писала в письме к нему, чтобы он помогал тебе, я знаю, что он в тебе будет нуждаться сильнее, чем ты в нем. Я тебя умоляю. Не оставляй его. Приглядывай за ним, чтобы он не натворил глупостей. Ведь в душе он все еще тот ранимый ребенок, на глазах у которого убили его родителей. И если вдруг увидишь рядом с ним достойную девушку, которая будет его любить, сделай все возможное, чтобы он открылся ей. И последнее. Не проклинай Олега. Он тебя любит. Не знаю, как все повернется после того, как я уйду, но я не могу промолчать. Пускай это будет мой дар тебе, хотя я пообещала самой себе, что буду молчать, но раз я покидаю тебя, я хочу, чтобы ты знала: ты не одна. Знаешь, я люблю оказываться не в то время не в том месте. Я была свидетелем разговора Олега и Томилиной, когда ты лежала в больнице. Перед ним стоял ультиматум: если же он будет встречаться с тобой, то Оля, которая, как оказалось, одна из этих ужасных людей и в курсе всего, что здесь происходит, сделает так, чтобы с тобой случилось то же самое, что и со мной. Сама понимаешь, Олег не мог поставить свои желания и чувства выше твоего здоровья и твоей жизни. Наверное, ты сейчас подумаешь, почему он не сказал тебе ничего? Оля и об этом позаботилась. Если бы он тебе рассказал хоть что-нибудь или же намекнул на это, она бы «передала привет в Германию», к слову, процитировала я ее дословно. Нелли, он не мог рисковать жизнями двух любимых им людей, ради которых он переступил через свое самолюбие, через свой эгоизм, через свою гордыню. Надеюсь, ты поймешь его. И не будешь держать на него зла. А твое письмо, которое ты со злости порвала, он все-таки прочитал. Мы вместе с ним ползали по кабинету и собирали эту бумажку по кусочкам, а потом сидели весь вечер и склеивали. Представляешь? Я и Белов. В замкнутом помещении. На протяжении нескольких часов. Сейчас я понимаю, может, он и не идеален, но никогда не желал тебе зла с тех пор, как осознал, что хочет быть с тобой. Я слышала тот ваш разговор, видела, как ты влепила ему пощечину. С каждым днем ты становилась взрослее и увереннее в себе. Возможно, ты сама не замечаешь этих изменений, но их вижу я. Также, как и ты, Белов тоже сильно изменился. Он стал более человечным, что ли. Научился признавать свои ошибки и слабости. Научился наступать на горло самому себе. В тот вечер он мне сказал, что, если бы не ты, он бы так и не посмотрел на мир другими глазами. Нелли, моя любимая подруга, будь сильной. Не оглядывайся назад. Иди вперед с высоко поднятой головой. Я верю в тебя. И всегда буду следить за тобой с неба. Я знаю, ты будешь много раз перечитывать это письмо, иначе это будешь уже не ты. Но с каждым разом слез будет все меньше. С каждым разом будет все легче. А со временем ты уберешь это письмо в далекий ящик и больше к нему не притронешься. Тогда ты меня отпустишь. И я надеюсь, произойдет это, как можно скорее. Будьте счастливы. Пускай будет счастлив каждый из вас. Каждого из вас я безмерно люблю. Но мое время подошло к концу. Прости меня, Нелли. Я всегда буду рядом с тобой. Твоя Саша. P.S. Не плачь.
Письмо падает из ослабленной руки, а я начиню содрогаться в рыданиях. Столько времени я была в неведении. Столько времени я думала, что Саша ушла, не попрощавшись. И была уверена, что она не сказала мне ничего, потому что была зла на то, что меня не было рядом, когда я была ей так нужна. И теперь у меня словно гора с плеч свалилась. Я уже давно не чувствовала такого облегчения, как сейчас. Теперь столько вопросов получило свои ответы. Теперь я не буду изводить себя, пытаясь найти причину всех моих проблем и переживаний только в себе самой. Я наконец-то могу почувствовать себя свободной. Олег. Сколько времени я была на тебя зла. Обижена. Разочарована. Сколько времени я пыталась заставить себя поверить в то, что ненавижу тебя. И только сейчас, узнав, что же все-таки тогда случилось, я понимаю, насколько была неправа. Сразу вспоминаются слова, которые я говорила ему изо дня в день на протяжении недели после возвращения. Сколько неотвеченных звонков и сообщений. И сколько времени было потрачено впустую, ни на что ― на то, чтобы возненавидеть человека, который хотел защитить меня. ― Олег, ― произношу я на одном лишь дыхании, а в следующее мгновение выбегаю из комнаты, схватив по дороге толстовку и куртку. ― Эй, ― в коридоре я сталкиваюсь с Олей, которая бросает на меня холодный взгляд карих глаз, ― смотри, куда несешься, а то инвалидом меня сделаешь еще. ― Где… ― пытаюсь отдышаться я, ― где твой брат? Олег. Где он? ― схватив ее за шиворот куртки, спрашиваю я, заставляя девушку замереть. ― Я видела его в школе, Маргарита Александровна запрягла его разбираться с какими-то бумажками, ― оторопело говорит Белова, ― но это было часа два назад, а что? Но я не удостаиваю ее ответом и стремглав бросаюсь в сторону выхода. Прости меня, дуру. Я хочу начать все заново. С тобой. И больше я уже никогда тебя не отпущу.***
― Олег, ― врываюсь я в пустой кабинет химии и разочарованно вздыхаю. Если Маргарита нагрузила его бумажной работой, то слишком быстро он с ней справился. Почесав затылок, выхожу из помещения параллельно открывая список пропущенных вызовов, первый среди которых номер Белова. ― Пожалуйста, возьми трубку, ― обращаюсь я к гудкам, как вдруг слышу знакомый голос на том конце провода. ― Нелли? ― удивленно спрашивает юноша, а мое сердце начинает биться со скоростью света. ― У тебя все в порядке? Вдруг я чувствую чье-то прикосновение к своей талии и вскрикиваю от неожиданности. ― Каменская, а что ты в такое время делаешь в школе? Да еще и одна… ― горячее дыхание обжигает кожу, заставляя меня застыть на месте. ― Юрий Анатольевич? Что вы… ― Рот закрой, ― одной рукой он закрывает мне рот, а второй ― проникает под мою кофту. У меня начинается паника. Я роняю телефон из рук и пытаюсь вырваться из его объятий, как вдруг он хватает меня за волосы и, намотав их на кулак, затаскивает в первый открытый кабинет. ― Каменская, я всегда добиваюсь, чего хочу, ― толкнув меня на пол, он заламывает мне руки за спиной, а в следующее мгновение я чувствую укол в районе предплечья, ― и неважно, как именно. Тут он переворачивает меня на спину, и нависает сверху, поставив руки по обе стороны от моей головы, а ногами ― сжимает мои бедра. ― Сейчас ты получила дозу афродизиака, скоро он начнет действовать, а ты будешь умолять отыметь тебя, изнывая от желания. Его голос режет слух, горячее дыхание обжигает кожу лица и шеи, а внутри просыпается какое-то незнакомое ощущение, от которого мне становится не по себе. ― Пусти меня! ― начинаю кричать я сквозь слезы, пытаясь вырваться изо всех сил. Но все мои попытки тщетны. ― Пусти, прошу… ― уже меньше сопротивляясь, то ли кричу, то ли молю я. Все происходит, словно в тумане. Я пытаюсь сопротивляться, пытаюсь бороться. По щекам льются слезы. Голос срывается на крик. С меня стянули куртку и толстовку, оставляя лишь лифчик. Чувствую, как с меня стягивают джинсы. И самое ужасное, что каждое его прикосновение сейчас не такое противное и мерзкое, как было когда-то. Каждый его поцелуй заставляет внизу живота трепетать. Но, осознавая всю сложившуюся ситуацию, я прихожу в дикий ужас. Я не хочу быть изнасилованной. Спасите меня… Олег, спаси меня. Вдруг я чувствую некую легкость, словно с меня стащили тяжелый груз. Бросив лихорадочный взгляд в сторону, вижу высокого юношу, держащего Юрия Анатольевича за шиворот пиджака и кричащего ему что-то громко в лицо. А в следующую секунду он бросает его на пол и накидывается сверху, оставляя удар за ударом у него на лице. Смотрю немигающим взглядом за происходящим, не понимая, что здесь творится. Нахожусь в состоянии апатии, не могу пошевелиться. На щеку попадает что-то теплое, заставляя меня вздрогнуть и пару раз моргнуть. Принимаю сидячее положение и, проведя рукой по лицу, смотрю на алый развод на руке. Кровь. Вдруг в нос ударяет железистый запах и, бросив взгляд на избивающего мужчину парня, издаю истошный вопль. ― Олег! ― резко вскакиваю с пола и подбегаю к ним. ― Олег, молю тебя, остановись! ― беру его лицо в ладони, тем самым заставляя его остановиться. ― Ты его сейчас убьешь, не надо, прошу тебя… ― в моих глазах стоят слезы. Он кладет свои ладони поверх моих, и по моему телу пробегает электрический разряд. Широко распахиваю глаза и, шарахнувшись от Белова, быстро встаю с пола и выбегаю из кабинета, оставляя весь этот ад у себя за спиной. Желание, пылающее во мне, разгорается все с новой и новой силой, а я совершенно не знаю, что с ним делать. Влетев в женский туалет, открываю холодную воду в раковине и умываюсь. Подняв взгляд в зеркало, смотрю в свои потемневшие голубые глаза с расширенными зрачками и пытаюсь осознать, что произошло несколько минут назад, и решить, что мне делать дальше. Без толстовки и куртки… прикладываю ладонь ко лбу и тяжело вздыхаю. ― И зачем я вернулась, ― в горле стоит ком, который не позволяет мне произнести ни слова. ― Я тоже задаюсь этим вопросом, ― чувствую, как мне на плечо кладут толстовку. ― Олег, уходи, прошу тебя, ― тихо говорю я, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься ему в объятия. ― Нелли, пожалуйста, давай поговорим. Я… ― Олег, проваливай! ― яростно выпаливаю я, развернувшись к нему и скрестив руки на груди. ― Сейчас нам не о чем говорить. ― Но ты же зачем-то мне позвонила, значит, хотела что-то сказать, ― осторожно произносит парень, проведя рукой по светлым волосам. ― Я снова хочу повториться, что не хотел поступать с тобой так, Нел. Правда, не хотел… ― Я знаю, ― тихо шепчу я, медленно подходя к нему и упираясь лбом ему в грудь. ― Просто сейчас я не готова говорить об этом, пойми меня… ― ощущаю его прикосновения к моим волосам, как он убирает их от моего лица и поднимает мою голову за подбородок, ловя мой взгляд. ― Нелли, прости. Я не знаю, что со мной будет, если я… Но я не слышу его. Я вижу только его глаза. Я чувствую только его руки на своем лице. И трепет внутри. ― Олег, замолчи, ― прикладываю указательный палец к его губам и, привстав на носочки, беру его лицо в свои ладони, смотря пристально ему в глаза. ― Во мне сейчас афродизиак. Сколько, я не знаю. Но по ощущениям, я готова переспать с первым встречным парнем. И первый встречный парень на моем пути ― ты. И если честно, никто другой, кроме тебя, мне никогда не был нужен. Олег, я тебя… Его глаза широко открываются и смотрят на меня недоумевающим взглядом. Юноша отстраняется, недоверчиво глядя на меня и хлопая ресницами. ― Нел, давай я тебя отведу в комнату, хорошо? ― он протягивает мне руку, однако я отталкиваю ее. ― Олег, пожалуйста, ― я снова подхожу к нему, обвивая руками его шею. ― Если не ты, то я найду кого-нибудь другого. А мы уже давно хотели этого… ― Нелли, ― убирает он мои руки с себя, ― ты сама говорила, чтобы я к тебе не прикасался, это раз. И если тебе, в самом деле, вкололи афродизиак, я ни за что не воспользуюсь твоим состоянием. ― Господи, Белов, ― закатываю я глаза к потолку, ― ты порой бываешь таким невыносимым. Как целовать меня, когда я тебе запрещаю это делать, как таскаться за мной, когда я из раза в раз тебя посылаю, так ты первый в очереди. Но как выполнить мою просьбу… ты снова говоришь мне «нет», ― по щекам текут слезы. ― Если я хоть немного важна тебе, пожалуйста… ― Ты не немного важна мне. Ты для меня значишь практически все, именно поэтому, ― я вижу, как сложно ему даются эти слова, ― я не могу и не буду с тобой так поступать. ― Тогда не удивляйся, если с утра я выйду из комнаты Алекса, ― огрызаюсь я и, забрав у него из рук свою куртку, прохожу мимо. ― Ты пойдешь в свою комнату, а не в общежитие к парням, ты поняла? ― сквозь зубы цедит Олег, схватив меня за руку. ― Иначе на нем, ― кивает он куда-то в сторону коридора, явно намекая на Юрия Анатольевича, ― я не остановлюсь, и ты это знаешь. ― Ты невыносим, Белов. Говоришь, что я тебе важна, но когда я предлагаю тебе то, чего ты так желал, отказываешься. Ревнуешь меня к каждому столбу, не даешь мне прохода, но не хочешь быть рядом… как же я тебя порой ненавижу, Олег, но в то же время так люблю, ― голос срывается на шепот, а я дрожу, словно осиновый лист. ― Больше всего на свете я хочу быть с тобой, Нелли, ― выдавливает из себя парень. ― Но сейчас… это все не… ― но я не даю ему договорить, впившись в его губы поцелуем, на который он не ответил, заставив тем самым мое сердце замереть, а новую обиду ― засесть глубоко внутри. ― Я поняла, ― отойдя от него на пару шагов, произношу я в расстроенных чувствах. ― Поговорим в другой раз, если я буду в настроении. А теперь я иду спать, ― и предвещая его следующий вопрос, добавляю, ― к себе в комнату. ― Стоит ли мне положиться на твое благоразумие или все же проводить? ― задает он риторический вопрос, не требующий ответа, поскольку берет меня за руку, пропуская по моему телу электрический разряд, и направляется к выходу из школы.***
Стою перед белой дверью, не осмеливаясь сделать шаг вперед и постучать. Откуда бы мне взять столько смелости, чтобы решиться войти туда, когда Олег строго-настрого запретил мне вообще выходить из комнаты, оставив меня под присмотром сестры, которая в скором времени уснула. Сказать, что мы не сошлись с ней характерами, ― ничего не сказать. Однако сказать, что у нас с ней какая-то скрытая вражда, я тоже не могу. Возможно, нам просто стоит получше узнать друг друга, хотя я не уверена, что мне это нужно. Вдруг дверь комнаты открывается, и оттуда выходит Олег, который при виде меня, замирает и раздраженно вздыхает. ― Ты вообще ополоумела? ― шикает на меня парень, заводя к себе в комнату и оглядываясь по сторонам, чтобы никто не заметил. ― Я же сказал тебе… ― Тише, ― шикаю на него я. ― Лучше скажи, где твой сосед? ― Отчислился, ― пожимает плечами юноша. ― После всего, что произошло здесь, многие адекватные ребята решили дать заднюю и слиться из этого ада. ― Так, получается, мы с тобой здесь вдвоем? ― довольно ухмыляюсь я. ― Вересаева или как там тебя, ― закатывает глаза Олег, прекрасно понимая, на что я намекаю, ― тебя накачали чем-то типа Виагры, и ты решила притащиться в мужское общежитие, ничего умнее не придумала? ― Нет, ― качаю головой, ― я притащилась не в мужское общежитие, а непосредственно к тебе, Олег. И если сейчас ты снова скажешь мне «нет», больше никогда ко мне не приближайся, ― от одного лишь взгляда на него меня бросает в жар, а внизу живота начинает трепетать. ― Нелли, это в тебе говорит афродизиак, но никак не твой разум, ― утомленно отвечает Олег, почесав затылок. ― Если тебе так будет спокойнее, можешь спать здесь, но между нами ничего не будет. Я не хочу усугубить и так натянутые между нами отношения, воспользовавшись твоим состоянием.***
― Белов, ты ломаешься, как целка, ― чуть ли не хныча, говорю я капризным голосом, когда парень укладывает меня в постель и слегка касается губами моего лба. ― Вересаева, ты мне потом еще спасибо скажешь, ― усмехается тот. ― И не смей вставать отсюда, иначе я привяжу тебя к кровати, ― Олег направляется к постели и, взяв со стола телефон, принимает горизонтальное положение. ― Белов, ― тихо говорю я, наблюдая за ним уже в течение долгих минут. В нем идеально все: его волосы, задумчивый взгляд, слегка пухлые губы, тонкие пальцы, его привычки, которые я выучила наизусть. После каждого отправленного сообщения он легка щурится, перечитывая, что написал. После каждого поста в ленте новостей, он задумчиво смотрит в экран, слегка прикусив губу. Видимо, переваривая полученную информацию. И мне так хочется коснуться его, но он кажется таким недосягаемым. И я не смогу доказать ему, что все это не введенное мне вещество. Возможно, оно просто усиливает то, что я чувствую к нему, но не предопределяет этого. Это было предопределено уже давно. Еще тогда, в доме у Алекса, когда мы во всем признались друг другу. Мои эмоции на пределе, зашкаливают до такой степени, что я не могу сдерживаться и просто начинаю плакать. Тихо встав с кровати, подхожу к постели уже дремлющего Белова и ложусь рядом, прильнув к нему всем телом, будучи одетой в одну лишь его футболку и трусики. Засунув руку ему по футболку, начинаю водить узоры по его груди, уткнувшись носом ему в шею, и вдыхаю запах ментолового геля для душа и сигарет. ― Я же тебе говорил, ― приобнимает меня за талию и притягивает к себе еще ближе, ― не вставать с кровати. Ты даже представить себе не можешь, как мне тяжело сдерживать себя, ― он зарывается носом в мои волосы. ― Хоть ты и сделала с ними какую-то загадочную хрень, из-за которой они резко стали длинными, ты все так же пахнешь кофе и апельсиновым шампунем. ― Олег, я не знаю, как тебе доказать, что здесь дело не в том, что мне вкололи. Возможно, это вещество обострило мои чувства, но ты сам знаешь, они всегда были и никуда не девались, как бы я не пыталась это отрицать. ― Я знаю, ― спокойно говорит он, заставляя меня отстраниться от него и взглянуть ему в глаза. В них нет какого-то осуждения за мое неадекватное поведение, нет злости, обиды и еще чего-то, что я боялась там увидеть. ― Поцелуй меня, пожалуйста. ― Буквально неделю назад за это ты мне влепила хорошую такую пощечину, ― ухмыльнулся Олег, притягивая меня к себе. Наши губы встречаются и происходит то, чего каждый из нас так долго ждал и жаждал: наши чувства, наши мысли, эмоции и ощущения сливаются воедино, словно мы одно целое. И все это настолько правильно, будто где-то высоко на небе было решено, что нам суждено быть вместе. И мне почему-то кажется, что это, в самом деле, так. Его язык переплетается с моим в бешеном танце, а я теряю голову от ощущений, в которых начинаю тонуть. Стянув с меня футболку, Олег переворачивает меня на спину, нависая сверху и смотря на меня потемневшими глазами. Я видела его уже таким несколько раз: в больнице и после смерти Саши. И каждый раз я без раздумий сдавалась в его плен. Как же он красив: его взъерошенные волосы, слегка покрасневшие, в отличие от моих, щеки, его опухшие от поцелуя губы, ― и мне сложно поверить в то, что он хочет быть со мной. По-настоящему. ― Нелли, мы либо ложимся спать, либо на утро пожалеем о произошедшем, ты ведь понимаешь? ― Я не хочу и не буду ни о чем жалеть, ― беру его лицо в свои ладони и, слегка приподнявшись, прислоняюсь к его лбу своим. ― Я уже не та трусиха, которой была. Я изменилась, по крайней мере, хочу в это верить. Единственное, что осталось неизменным, это мои чувства к тебе. Пожалуйста, не переживай о том, чего не будет… Тряхнув головой, Белов стягивает с себя футболку, заставляя меня снова восхититься его телом и почувствовать легкое покалывание на кончиках пальцев. Это словно какое-то наваждение. Я плохо помню, как последние одежды были сброшены, плохо помню, как я оказалась в итоге прижата к полу, я вообще плохо помню, происходящие события. Но я никогда не забуду ощущения, в которых я утонула. Рваные вздохи, стоны, жадные поцелуи, искусанные до крови губы. Прикосновение холодных пальцев к разгоряченному телу. Между нами будто несколько сотен вольт, и напряжение все еще продолжает нарастать. ― Олег, пожалуйста, ― на выдохе стону я, после очередной дорожки поцелуев от губ до низа живота, ― я хочу быть твоей. Ты же знаешь это. ― Не торопись, ― только и говорит Белов, целуя меня в губы. Я снова теряюсь в нем. Теряюсь с головой и не хочу находиться. Каждое его прикосновение отдается электрическим разрядом по всему телу, заставляя трепетать меня внутри. Каждый его поцелуй, каждый его взгляд, полный любви и нежности, заставляет взрываться на сотни маленьких осколков снова и снова, а низ живота ― неистово тянуть. Потерявшись в мыслях и ощущениях, я не замечаю того, как он дотрагивается до желанного комочка нервов средним пальцем, начиная делать круговые движения, вздрагиваю от неожиданности и прогибаюсь в спине после накатившего на меня с головой наслаждения. Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем он начал шептать мне что-то на ухо, но к тому моменту, как я осознаю, что он сказал, я широко раскрываю глаза от дикой боли внизу. По щекам текут слезы, а мой крик слышало бы все общежитие, если бы Олег не закрыл мой рот ладонью. ― Я же сказал, что будет больно. Прости, ― виновато смотрит на меня юноша. ― Я начну медленно двигаться, если тебе будет невыносимо больно, скажи, хорошо? ― лишь киваю в ответ, не в состоянии что-либо сказать. Я тебе доверяю. Каждое его движение, хоть и медленное, отдается внутри меня болью, сопровождаемой всхлипами и слезами. Он покрывает меня нежными поцелуями, шепчет что-то на ухо, а я с каждой минутой ощущаю боль все меньше. Возможно, афродизиак как-то заглушает боль, позволяя мне снова чувствовать наслаждение. Каждый его толчок внутри меня приравнивается к стону с моей стороны. Я впиваюсь в его спину ногтями, оставляя на ней царапины. Припадаю к его шее, чтобы заглушить очередной стон, оставляя на ней засосы. Выгибаюсь в спине все сильнее и сильнее от накатывающего на меня чувства наслаждения. Его движения становятся быстрее. Дыхание учащается. Словно в забытье, Олег произносит мое имя мне на ухо. Мое сердце колотится, как бешеное, и вот-вот выпрыгнет из груди. Я извиваюсь под Беловым, как змея. Сжимаю простыни (как мы оказались на кровати, я все так же не помню), его руки, плечи. Не могу найти себе места. Бешеный ритм, с которым мы двигаемся с ним в такт, в одно мгновенье замедляется: я прогибаюсь в спине, и с моих уст слетает его имя вместе с протяжным стоном наслаждения; а Олег жадно впивается в меня поцелуем и, простонав мое имя мне в губы, делает еще несколько поступательных движений, резко выходит из меня, и я чувствую что-то теплое, стекающее по моему животу. Рухнув рядом со мной и тяжело дыша, Олег просто смотрит в потолок немигающим взглядом, а я беру валяющуюся на полу футболку и, вытерев с себя доказательство нашей близости, ложусь рядом и прижимаюсь к нему. Можно любить кого-то до боли в сердце. Главное, при этом нужно осознавать, что тебе придется раствориться в этом человеке без остатка, как сахар в чае. Я отдала тебе свое сердце, тело и душу, Белов Олег. Я люблю тебя. ― Давай попробуем начать все заново? ― уже в полудреме спрашиваю я. ― Мы начали заново еще тогда, когда ты вернулась сюда, Нелли, ― он притягивает меня к себе и, зарывшись носом в мои волосы, начинает тихонько посапывать. Завтра я скажу тебе, что знаю все, что произошло тогда. И не держу на тебя зла. Но сейчас мы оба слишком устали, чтобы о чем-то говорить.