Капитаны небесных сфер

Небо у каждого своё. Кто-то бежит в небо от одиночества, кого-то оно само манит свободой. Для кого-то космос так и остаётся пугающим тёмным пространством. А есть рождённые летать, которые неразлучны с ним даже тогда, когда стоят на твёрдой земле. Летать учатся по-разному: для Веджа полёты были так же естественны, как школьная скамья; Тикхо стал пилотом почти в знак протеста. Но все дороги ведут в небо: особенно для тех, кому действительно суждено летать. Ведж был почти самоучкой. Осваивал лётную науку, наблюдая и неловко пытаясь повторить увиденное — хоть на земле, хоть в мыслях. Ему посчастливилось прожить детство на заправочной станции родителей, среди механиков и практически в космопорте. Так Ведж наконец близко познакомился с кораблями и узнал их изнутри. Тогда же ему впервые доверили водить транспортный шаттл — под присмотром, конечно — и для уже выросшего Веджа не было воспоминаний детства ярче. Высшему же пилотажу пришлось учиться уже в Альянсе, на тренажёрах и отстреливаясь и уходя от погони. Этот метод обучения был экстремальным, эффективным, но, чего греха таить, его не каждый переживал. Веджу повезло: он учился быстро, быстрее многих, и смекалка и интуиция, развитая за годы скитаний, компенсировали отсутствие лётных часов в академиях и неизученную теорию. Работа с механизмами помогала чувствовать машину как себя и ощущать малейший дисбаланс в двигателях, а юношеское бесстрашие только подстёгивал тот факт, что возвращаться ему было некуда. Тикхо прошёл, в отличие от Веджа, всю классическую школу. Начиная с того, как с честью выдержал вступительные в Академию, и заканчивая выпуском из неё же — тоже с отличием. "Подающему надежды кадету", конечно, тогда ещё было далеко до звания аса, но в полёте Тикхо чувствовал себя как рыба в воде — и куда комфортнее, чем в скучной до зевоты наземной рутине. Единственной проблемой для Тикхо, пожалуй, была необходимость убивать, которой он, коренной житель мирного Альдераана, старался избегать всеми силами. Но имперская армия чаще выступала в роли охотников, чем обороняющихся, хоть это и было вполовину не так благородно, как защищаться. Быть может, врождённый пацифизм был тем толчком, что заставлял Тикхо прорабатывать невероятные варианты и виртуозно выписывать лишние фигуры, чтобы попасть точнее и одновременно не даться не страдающему гуманизмом противнику. Позже в Альянсе так повелось, что Тикхо отправляли в прикрытие, в то время как Ведж вёл за собой группу. Им обоим повезло присоединиться к повстанцам в жаркую пору: когда имперцы разносили эскадрильи вдребезги, практически не напрягаясь. Их было мало — катастрофически мало, и из тех немногих самоубийц, что садились за штурвал, опытными назвать можно было отнюдь не каждого. Против них была вся многотысячная, многомиллионная армия Империи, и даже приблизительно высчитывать, по сколько пилотов противника приходилось на каждого из них, было совершенно бесполезным занятием. Они удирали, отступали, оборонялись, — одним словом, пытались выжить. Свои боевые вылеты Ведж перестал считать ещё после первой Звезды смерти. Тикхо, попав в Альянс, не вёл подсчётов вовсе — из принципа. Проныры, закадычные друзья — и слаженный механизм в бою. Им не нужно было пресловутой джедайской Силы, чтобы знать, где находится другой и о чём он думает. Темпераментный уроженец гордой Кореллии и сдержанный сын уничтоженного Альдераана — они могли быть сколь угодно разными, но предугадывали друг друга, как братья-близнецы: при всех своих различиях в бою они поступали одинаково и за своих стояли насмерть. После Явинской битвы из всей эскадрильи выжило двое, после Эндорской — немногим больше, и встречая своих — живых — в зелёных джунглях Эндорской луны, они словно возвращались из небытия. Казалось бы, с их пилотской смертностью было бы легче вообще отказаться от лишних привязанностей — к жизни и окружающим, но правда заключалась в том, что с каждым новым пережитым вместе боем узы больше, чем дружеские — узы почти кровные — становились крепче. Потому, по мнению Веджа, не было ничего невыносимее, чем терять старых товарищей, тех, с кем ускользали от смерти и смеялись, выбираясь из закоптившихся крестокрылов. Когда они умирали в бою — часто глупо, из-за какой-то сущей мелочи — это было невыносимо больно, неправильно, но хотя бы понятно. Когда пропал Тикхо и его сочли погибшим, это было отвратительно несправедливо: ему не давали даже шанса уйти в бою — чужие, а свои — не давали шанса выжить, отказавшись искать. Когда Веджу сообщили — сверхзасекреченную информацию, ну да ситх с ней! — о том, что Тикхо бежал из плена, ему было наплевать даже на то, что теперь Тик на положении подозреваемого у разведкорпуса. Настоящий проныра не сдался бы Исард, и Ведж готов был устроить новое Восстание, если потребуется, но твёрдо знал, что Тикхо должен вернуться в строй. У пилота нельзя отнять небо, и это зависело даже не от бюрократов: это было из тех законов, что установлены Вселенной. Вера в непоколебимость этой истины пошатнулась, лишь когда Веджа в очередной раз попытались "отправить на наземную службу". "Почётная генеральская пенсия", — так называли они с Тикхо предполагаемое «повышение». От этого выстрела начальства — даже не выстрела, пожалуй, а целой протонной торпеды — пилот-ас, комэск Ведж Антиллес ускользал не раз, но итог противостояния был предрешён, так или иначе. И в каком-то смысле "пенсия" — это был, конечно, хороший знак. Знак того, что в космосе наконец-то было спокойно, что Республика (уже Новая) получила передышку. Только со взрывом второй Звезды смерти и гибелью Императора Палпатина война не закончилась. Не закончилась она и с взятием Корусанта, и с гибелью Исард. Галактику не переставало трясти от конфликтов и ужасов. И пока бюрократы писали манифесты и уже рассчитывали бюджет, морщась на военные расходы, в космосе снова разгорались войны — без особой надежды на полную и безоговорочную победу. Космос всегда был слишком велик кому-то одному. — Раньше я бы не задумываясь прыгнул в кокпит по первому сигналу тревоги, — сказал Ведж, когда они праздновали в кои-то веки победу в очередной войне, которая обещала быть ещё кровавее, чем предыдущие. Тикхо, сидевший рядом, улыбнулся, понимающе, будто читал мысли. — А теперь ты сначала думаешь "я ведь вышел в отставку, ситх побери, я стар для этих авантюр!" — и всё равно бежишь к ангару? — Один раз Проныра — всегда Проныра, — нарочито вздохнул Ведж, пожимая плечами, и отсалютовал бокалом кореллианского. — За нашу несостоявшуюся пенсию, Тик. Чтобы она когда-нибудь всё-таки наступила. Галактике пора отдохнуть от передряг. А нам — уже уступить дорогу молодым. В конце концов, он всегда хотел летать, а не отстреливаться. Космические пейзажи смотрелись гораздо красивее без лишнего металлического мусора. Жаль только, судьба обычно звала его в небо тогда, когда оно не было мирным. Но оно того, пожалуй, стоило.