Драбблы

Она обняла его, вцепилась в брюки, прихватив ягодицы. Он испустил какой-то горловой звук, на секунду прерывая долгий поцелуй. Развернувшись, он пригвоздил девушку к стене рядом с входной дверью, задирая вверх ее не слишком длинное платье. Отстранившись, мужчина погладил ее волосы, и это нежное прикосновение заставило ее поднять голову. Она смотрела ему в лицо, открытая только ему одному. На лице его было то выражение, когда мужчина уверен в тебе, знает, что сейчас будет. От этого взгляда пронзительных голубых глаз у нее из горла вырвался стон. Он забрал в горсть ее волосы и едва слышно сказал: - Не отпущу. - Что? - не поняла она, более пьяная от его прикосновений, чем от всего выпитого за вечер вина. Мужчина поцеловал ее, не сдерживаясь – так будто хотел съесть ее. Медленно пополз по щеке к уху и обвел языком раковину, напоследок дерзко прикусив ее, переходя к шее. Руки его скользнули вниз по ее спине, потом ниже, на выпуклость бедер. Он поднял ее - просто руками за бедра, не отрывая губ. Это движение прижало ее к нему. Ощущение его твердости и готовности, так прижатой к своему телу, извлекло из нее тихий звук, и он проглотил его, будто пробуя на вкус. Между ними – только его штаны и тонкая ткань трусиков. Это странно перестало волновать ее совесть и стыд. С его губ слетали слова, которые он никогда не говорил ни одной девушке, но он давно уже перестал действовать осознанно по отношению к ней. Что-то первобытное и дикое вырвалось из него в тот момент, когда она его поцеловала. Даже не поцеловала, а скорее яростно впилась в его губы, собственнически дернув за галстук и вырывая из толпы разодетых женщин, прямо на глазах у всех гостей. Это было ей совсем не свойственно, но ее мотивы его уже не волновали. Все что произошло после можно выразить одним словом: «Дорвались». Путь до его дома они не запомнили совсем, только яростные, лихорадочные поцелуи, когда поднимались по лестнице и возились с входной дверью. Они так спешили, что все вокруг слилось в одно пятно, когда он на предельной скорости понёсся в спальню, ударяясь ими обоими о стены, чтобы развернуться в нужную сторону. К тому моменту, когда они закрыли дверь спальни, его брюки уже были расстегнуты. Руками он отодвинул ее тело от своего, а она все еще обнимала его за плечи, и рука бродила в мягкости его волос. На полпути к кровати он уже ворвался в ее влажную, шелковистую, жаркую глубину. Рубашка лежала где-то в коридоре, ее платье, не выдержав его напора, было разорвано и без жалости выброшено по дороге. Мужчина врывался в нее снова и снова, совершенно растворившись в том, как влажная плоть скользит во влажной плоти. Удовольствие пронзило его, но этого было мало. Он должен был обладать ею, заполучить ее без остатка. Он сделал несколько шагов и почти бросил себя и девушку на край кровати, и она была по-прежнему у него в руках, прижата к нему так тесно, как может быть. И медленно стал извлекать себя из ее тела, пока не вышел почти весь, а потом вбил себя обратно, и она вскрикнула. Светлое тело дрожало, поднимая навстречу бедра как можно сильнее. Золотистая кожа мужчины покрылась бисеринками пота, он двигался страстно, горячо, будто стараясь поставить на ее тело клеймо. Впечатать его в ее тело, навеки привязать ее к себе. Оргазм настиг ее неожиданно. Секунду назад она была захвачена ритмом его тела, и вот она уже кричит, извивается под ним. Не контролируя себя, она начала царапать его тело всюду, где могла дотянуться. Крики вторили друг другу, его тело напрягалось, соприкасаясь с ее, голову он откинул назад, и из его губ вырвалось сдавленное рычание. Он рухнул на нее сверху, тяжело дыша, и сердце его колотилось об ее кожу, как пойманная птица. Оба тела распластаны на кровати, тяжело дыша и постепенно успокаивая пульс, он посмотрел на разгоряченную девушку, и что-то было в его глазах серьезное и очень решительное. А голос профессионального певца был хриплым и запыхавшимся. - Ох, козочка, ты царапаешься не хуже тигрицы. Ее голос тоже был не лучше: - Что ты имеешь в виду? Он тихо засмеялся, тряхнув светло коричневыми волосами. По-мужски, самим этим смехом давая понять, как ему нравится эта ситуация. - Что смешного? - спросила Харука. Она покраснела, просто вспыхнув от кончиков волос до самой груди. Все время, пока он ухаживал за ней, соблазняя, она не краснела, а тут - на тебе. На его обычный подкол. - Р-рэн, прекрати, пожалуйста… - от его проникновенного взгляда и этого смеха ее тело пробила дрожь. - А раньше ты не хотела, чтобы я останавливался. - Рэн поднял свободную руку и показал кровавые царапины от ее ногтей. Харука вытаращила глаза, тихонько вскрикнув: - И на второй руке такой же ужас? - Да. Она нахмурилась, и он коснулся ее лба успокаивающим поцелуем лба: -Не переживай, козочка, я буду радоваться каждой ранке. И буду с нетерпением ждать новых. - Но... Он положил пальцы ей на губы, не давая договорить. - Никаких «но», я хочу ощущать все раны и царапины от твоей несдержанности как можно дольше. – Он картинно закатил глаза и притянул девушку теснее, - Я был в ужасе, когда после четырех лет знакомства, ты продолжала обращаться ко мне на «вы». Уже не думал, что привяжу тебя к себе чем-то, кроме музыки. - На самом деле, - она еще сильнее покраснела, становясь слишком красной, - я думала, что не интересую тебя в этом плане. Вокруг тебя столько красивых и сильных девушек… - Но не за одной я так не бегал. Ох, Харука, я же столько раз тебе говорил, что люблю. Если тебя это беспокоило, то со стороны не было видно. - Я пыталась подавить это, но когда ты наклонился к той девушке, как будто хотел ее поцеловать… Я думала, что сдержусь, - девушка стыдливо уткнулась ему в плечо. - Спасибо Господи, за твою проснувшуюся горячность, козочка. Твоя ревность просто настоящий подарок.