Hooligans

Свой прогул мне пришлось отрабатывать в оставшиеся дни недели, потому что работа сама, увы, не сделалась, и нужно было обелить свою репутацию распиздяя самоотверженной работой на благо компании. Домой я приходил поздно и уставший, Серж маялся от скуки, сидеть в четырех стенах он не привык, на работу выходить было слишком рано - силы восстанавливались, но тело еще не пришло в норму, да и в паб ходить было не безопасно, а сопровождать его я не мог. Бэн, как я и думал, позвонил и извинился на следующий же день, он славный малый, я в нем не ошибся, и предложил Сержу сопровождать его, пока он не поправится, но почему-то Сержио ему отказал. То ли не хотел выглядеть слабым в глазах друзей, то ли не хотел ходить туда без меня. Это было очень мило, но меня мучила совесть, что он киснет сутками один под телевизором, и в пятницу я решил устроить нам романтический ужин. Настрой у меня был самый что ни на есть боевой, жутко хотелось нежности и, чего уж греха таить, секса. Этого мне не хватало ужасно, мой сексуальный аппетит возрос, и если после переезда в Лондон за повседневными заботами и дружескими посиделками я и думать забыл о девушках, то после нашего секса с Сержио я больше ни о чем и думать не мог, закрывал глаза, и сразу же видел его прекрасное тело, ждущее меня, манящее своей открытостью, я кусал губы в кровь на работе, чтобы только не представлять, как они скользят по его губам. Я стал одержим им, но вечером сил у меня оставалось только на поцелуи и сон в обнимку, а утром я торопился, и часто даже не будил Сержа, давая ему поспать, ведь для выздоровления важен здоровый сон. Когда становилось особенно невыносимо, я запирался в кабинке туалета, и дрочил, а потом, опустошенный и выжатый, как лимон, снова шел работать. И вот сегодня, наконец, я мог получить то, о чем так давно мечтал. Я зашел в китайский ресторанчик, взял еду на вынос, упаковку пива, и пошел домой. Искать ключи было лень, да и руки были заняты, поэтому я просто позвонил в дверь, и когда Серж открыл мне, то я первым же делом поставил пакеты на тумбочку, и набросился на него с поцелуями. В тот самый момент, когда я увидел его, я понял, что не хочу ни еды, ни романтики, а хочу его здесь и сейчас. Я потянул его голову на себя, и сразу же засунул язык ему в рот, мне не хотелось начинать издалека, хотелось завалить его прямо здесь, на полу в прихожей. Серж, видимо, опешил, и все пытался мне что-то сказать, но я тянул одной рукой вверх его футболку, второй гладил через ткань штанов его член, и уверенно перемещал нас в сторону дивана. Звуки поцелуев звонко разносились по квартире, Сержио что-то смешно мычал мне в рот, и только когда он, наконец, сумел меня отодвинуть, я заметил, что мы в квартире не одни. На том самом диване, на котором я только что мечтал овладеть Сержем, чей член все еще был в моей руке, так вот на этом самом диване сидел и смотрел на нас Дибс. Блять. Я стоял и охуевал, потому что иначе мое состояние было не охарактеризовать. Я был уже на взводе, мечтал поскорее стянуть с себя все, и заняться любовью, а в это время Серж принимал у нас дома Дибса, не сказав мне об этом ни слова. И тут до меня стало доходить... Так вот, что он пытался мне сказать! Хотя мог бы и позвонить, предупредить, тем более о таком госте, но Серж этого не сделал. На душе стало неприятно, я отодвинулся от Сержио, и посмотрел на Дибса. В прежние времена он сказал бы что-то язвительное и неприятное, но сейчас не осмеливался, потому что положение вещей давно поменялось, и я не был больше простым парнем Томом из Лестера, над которым можно постоянно подшучивать. - Привет, Том, - сказал Крис, и, опустив глаза, принялся разглядывать свои ботинки. Серж провел большим пальцем по моим губам, вытирая слюну, в которой мы оба измазались, но я оттолкнул его руку. - Какого хуя он тут делает, Серж? - Я позвал его сам, нужно было поговорить. - О чем, блять, тебе с ним говорить? О том, как твой дружок сдал тебя этим отморозкам, и стоял смотрел, сдохнешь ты, или нет? - Томми, не злись, - он взял меня за руку, которую я непроизвольно сжал в кулак, и принялся поглаживать ее пальцами, пока я не разжал свои, и наши пальцы не переплелись в замок. Я устало опустил голову. - Мне нужно кое-что выяснить с Дибсом, это очень важно, ты дашь нам время? Еда в коробках почти остыла, как и моя страсть, и я, психанув, вылетел в подъезд, громко хлопнув дверью. Посидев с минуту на ступеньках и не зная, что делать дальше, я вернулся в квартиру Пиццорно, и входя в гостиную услышал голос Сержио, говоривший: "Извини, Крис, он весь на нервах, слишком много всего случилось за последнее время, ему трудно", и это взбесило меня еще больше. Мне, значит, трудно? Я стараюсь изо всех сил, я принял на себя его функции в банде, веду расследование, работаю, я решился на отношения с ним, в конце концов, и чувствовал себя едва ли не супер героем, а оказалось, что со стороны я кажусь нервным и психованным. И мне он об этом не сказал, как и о Дибсе, и кто знает, о чем еще? Я поставил перед ними пакет с едой, открыл под удивленным взглядом Сержио два пива, и сказал: - Ты, наверное, голодный, чего еде пропадать? Приятного аппетита, парни. А затем снова вышел в коридор. Серж пытался остановить меня словами: "Том, ну куда ты, давай поужинаем все вместе?", но я ничего не ответил, и вышел в ночь. Дико захотелось выпить, и я не стал себе отказывать, тем более, что так проще было переносить промозглый осенний вечер и разлуку с Сержем. Когда бутылка с бурбоном опустела больше, чем на половину, я понял, что не хочу возвращаться к нему в квартиру. Телефон показывал десяток не принятых звонков, я покрутил его в руках, и выключил. Сделав еще глоток, я почувствовал, как приятное тепло разливается по телу, но лицу почему-то было холодно. Я провел по щеке рукой - она стала мокрой, но я так и не понял, от чего. В своей квартире я не был уже очень давно, и мне показалось, что я попал назад, в беззаботные теплые деньки, но скомканный плед на диване напомнил мне о ночных звонках и больнице, и снова стало паршиво. Я улегся на диван, не удосужившись разуться, прикрыл плечи пледом, и уснул. Бурбон из брошенной на пол бутылки растекся по грязному полу, но мне было все равно. На утро у меня болело все: тело затекло от одежды и неудобной позы, а голова шумела от выпитого. Кое-как раздевшись и приняв душ, я переоделся в свои вещи, которые так и не перевез к нему, и принялся за уборку, это отвлекало от грустных мыслей. Работы было много, в холодильнике пропали продукты, и пришлось его размораживать, мыть, а затем идти в магазин. Вернувшись, я приготовил обед, без аппетита поел, и сел смотреть футбол по телеку. Играл мой Лестер, но к середине второго тайма я понял, что даже счет не знаю, и все это время думал о нем. Я выключил телек, запер дверь, и поплелся знакомой дорогой назад, к нему, с видом побитой собаки позвонил в дверь, и когда она открылась, нерешительно замер. - Серж, я... Но тут мне стало трудно дышать, потому что лицом я уперся в его грудь, а сильные руки сжали меня так сильно, что я едва не задохнулся. Стало так спокойно и хорошо, я обнял его, он гладил меня по спине и целовал в макушку, и нарушил тишину лишь один раз, чтобы сказать: "Поклянись мне, что никогда больше так не сделаешь, Том", и я прошептал "Клянусь", а затем он снял с меня куртку, и повел в спальню. Мы занимались любовью долго, Сержио был очень нежным, я очень страстным, мы менялись ролями несколько раз, пока, наконец, не упали на подушки, полностью обессилевшие. За окном светало, рассвет окрашивал стены спальни в розовый цвет, день обещал быть ветреным. Серж играл с моими волосами, я рисовал узоры пальцем на его животе. За все это время мы не сказали друг другу ни слова. Сержио перевернулся на бок, чтобы видеть мои глаза, и сказал: - У меня нет от тебя секретов, Том. Ты ведь поэтому ушел? Можешь спрашивать меня, о чем угодно, я все тебе расскажу. - Я дурак, прости меня. Ревнивый идиот. Но я люблю тебя. Я мягко поцеловал его в губы. - Я боялся, что ты не вернешься, - и по его глазам я понял, что он не врет, и что эта короткая разлука и ему далась нелегко. - Я пытался уйти, но меня тянет к тебе, ты же видишь. Я дотронулся пальцем до кончика его носа, и улыбнулся. Вот бы пролежать так всю жизнь, но неумолимо близилось утро, и жизнь требовала от нас действий. Я собирался наведаться в участок, чтобы узнать точно, где был Билли в тот день, и с Дибсом нужно поговорить, но после вчерашнего видеть его совсем не хотелось. - Зачем ты встречался с Крисом, Сержио? Я не могу этого понять. Он сел повыше, облокотившись о спинку кровати, и закурил. - Он сам позвонил мне, Том, еще во вторник, но я не хотел тебя расстраивать. После подозрений Бэна я тоже решил кое-что пробить по своим каналам, а тут позвонил Дибс, и я решил поговорить с ним тоже, он ведь имеет к этому непосредственное отношение. Нам так или иначе надо было с ним поговорить после всего произошедшего... Так вот, Дибс точно не стучал, но он рассказал мне кое-что интересное. Когда вы были в полиции, он слышал, как один офицер говорил другому: "Который здесь наш?", и поначалу Крис не обратил на это внимание, но сейчас все указывает на то, что среди наших парней есть шавка, шпионящая на легавых. Я забрал у него сигарету, и затянулся. - Не может быть, ты же сам отлично знаешь, что они все одна семья, и готовы жизнь за тебя отдать! А ты веришь этому слизняку, который предал тебя! - Не кипятись, Том, я знаю его много лет, и понял бы, если бы его совесть была не чиста. Это был один из вас - Йен, Бэн, Джей... - Или я, - я закончил эту фразу за него. - Я не могу исключать никого, Том. Ведь ты появился из ниоткуда, и я толком ничего о тебе не знаю. - Я понимаю, понимаю... Знакомый враг лучше незнакомого друга, все верно. Я передвинулся на пустовавший край кровати, и закрыл глаза в надежде уснуть. - Том, - его пальцы коснулись моей спины, и я дернулся, будто меня ударили током. - Что, Сержио? - Ты не обиделся? - Не знаю. Одно могу сказать тебе точно - я больше никуда от тебя не уйду. Он поцеловал меня в шею, ниже волос, заставляя поежиться, а затем прижался сзади к моей спине, обвив меня руками, и уснул, а я прокручивал в голове три имени, и наше пребывание в участке, вспоминал испуганные лица парней и не верил, что среди них есть предатель. Этого просто не могло быть. Но сдал кто-то из своих, и по всему выходило, что один из троих был Иудой, продавшимся полиции. Вот только кто из них?