Реальная жизнь

-Что такое любовь? -Когда ты просто разрешаешь себе быть собой, и тому, кого любишь, тоже разрешаешь быть собой. Лорел Гамильтон «Сны инкуба»

Она уже стала забывать, каково это – просыпаться в объятиях мужчины, один взгляд на которого заставлял все ее тело гореть, а тонкие волоски на руках вставать дыбом. Раскинувшийся на кровати, громко храпящий Норман с неприлично отросшими за последнее время, растрепавшимися за ночь волосами – для его вечных фанатов вряд ли представлял сейчас восхитительное зрелище, но для нее никого не было лучше, чем он. Так хотелось запечатлеть в памяти этот момент и его, такого милого и кажущегося беззащитным. С новым островком седины в подстриженной бороде, с темной родинкой над губой, делающей его лицо идеальным, с появившимися за эти недели еще несколькими морщинками вокруг глаз – он был всем для нее. Раздавшийся со стороны комнаты Мингуса осторожный стук удивил вздрогнувшую девушку, увлеченную запоминанием изменений в своем мужчине и не привыкшую к такой вежливости от вечно влетающего без разрешения подростка. Поднимаясь с постели и не особо церемонясь в выборе того, чем бы прикрыть свое полуобнаженное тело, Дани взяла рубашку Нормана и, накинув на себя, застегнула несколько пуговиц. Отметив в зеркале, что грудь уже не грозит вывалиться из кружевной сорочки, а попа прикрыта тканью, девушка открыла дверь мальчишке и улыбнулась, желая доброго утра. - Он что, все еще дрыхнет? – насупился проходящий в центр комнаты Мингус, не сводя взгляда со спящего отца. - Видимо, ты его вчера совсем утомил своими аттракционами, – весело подмигнула Даниела, двигаясь в сторону ванной и намереваясь оставить отца и сына наедине. - А может, это ты его ночью утомила? – краснея и смущаясь, но все же произнося эти бесцеремонные слова вслух, Мингус сконфужено почесал нос. Даниела поперхнулась водой, которой пыталась утолить утреннюю жажду и обернулась к застывшему и хитро играющему бровями подростку. - Ты... – минуту Дани искала подходящее определение его поступка, но, так и не найдя нужного выражения, сказала первое, что пришло на ум, и скрылась за дверью. – Весь в отца! Счастливый смех мальчишки Дани услышала даже сквозь толстые стены. Знать, что этот ребенок счастлив и по-настоящему улыбается, было главным подарком для нее, вздохнувшей сейчас с облегчением. Бодрящий душ и напеваемая ею песенка помогли Даниеле окончательно проснуться и в приподнятом настроении вернуться к своим мужчинам. Потягивающийся и разминающий затекшие за ночь мышцы Норман в одних только боксерах делал что-то, с трудом смахивающее на зарядку, под пристальным присмотром сына. Выгнувший бровь Мингус наблюдал за странными потугами своего уже не столь юного отца, запыхавшегося и кряхтящего при очередном приседании. - Не помешала? – кашляя, обозначила свое присутствие Даниела, сдерживая истерический хохот, так и желающий вырваться наружу. - Нет! – вытянулся во весь рост старший Ридус, принимая боевую стойку и корча сползшему от смеха на пол Мингусу кривые рожицы. – Мы опаздываем на завтрак. Успеешь переодеться? - Так пойду, – на полном серьезе пожала плечами Дани и отправилась к выходу из номера. - С ума сошла?! – хором проорали мужчины и бросились к дверям, преграждая ей путь. - Да шучу я. Чего вы такие нервные? – хмыкнув, закатила глаза к потолку Дани и, взяв из сумки пару вещей, ушла в комнату Мингуса. Провести завтрак в относительном спокойствии было для всех большой неожиданностью. Норман так и норовил прикоснуться к Дани, то пододвигая ей тарелки, то просто прижимаясь боком к ее телу. Мингус, неотрывно следящий за, наконец-то, все вроде бы решившими взрослыми, замечал все изменения, произошедшие с ними за эти короткие два дня. Дани больше не огрызалась на его отца и не отодвигалась всякий раз при его приближении, а Норман словно наглядеться не мог на нее, такую свежую и яркую. Отлучившись всего на несколько минут в дамскую комнату, Дани вернулась к столику, застав гробовую тишину, сковавшую обоих мужчин. - Вы чего такие хмурые? – присела она на стул и осмотрела свою семью. Норман молча подвинул ей телефон, предлагая взять его в руки и взглянуть на что-то, успевшее расстроить его. - Ну и что я там должна увидеть? – не унималась Дани, не желая сдаваться и надеясь услышать от него все, что его беспокоит. Она не чувствовала за собой вины, и ей было неважно, что он там обнаружил. Оправдываться она точно не собиралась, просто было не за что. Ничего из написанного лично ею никак не скомпрометировало бы ее. Да и представить себе Нормана, роющегося в чужом сотовом в присутствии сына, Дани тоже не могла. Послушно снимая блокировку, она первым делом залезла в сообщения и тут же выругалась, крепче сжимая аппарат в ладони: «Я соскучился по твоим объятиям. По мягкому шелку твоих волос, рассыпавшихся по подушке, и по блеску твоих глаз, когда ты смотришь на меня. Жду, когда ты вернешься, и мы сможем отпраздновать получение мною этой роли». Вот неужели нельзя все это было сказать ей, просто позвонив? Хосе что, забыл, где она и с кем, чтобы бросаться такими словами, явно повергшими не в меру впечатлительного Ридуса в шок? Хотя сам виноват, незачем было лезть в ее телефон. - Пап, не надо, – начал было Мингус, но был прерван Норманом, взмахнувшим рукой и велевшим ему замолчать и отправиться в номер. Мальчишка испуганно взглянул на ерзающую на стуле Дани, умудрившуюся ласково ему улыбнуться и ободряюще кивнуть, и, понуро опустив голову, пошел наверх. Он не винил девушку, ведь она бы, наверняка, отшутилась, отсылая ответное сообщение. Ведь Дани любит его отца. Только его одного. Да и Хосе, скорей всего, тоже просто прикалывался, отправляя смс и надеясь развеселить этим Дани с самого утра. Все точно так и было, уговаривал себя Мингус, поднимаясь в номер. - Я бы начал с вопроса о том, не хочешь ли ты мне что-то объяснить, но понимаю, что внятного ответа я на него все равно не получу. - А я и не собиралась оправдываться, – спокойно подняла на него взгляд Дани, но сердце, отдающее своим стуком даже в ушах, сдавало ее с головой. - Я не понимаю... – потер взмокший лоб Ридус. – Ты клянешься, что между тобой и Кантилльо ничего нет, но он шлет тебе эти странные сообщения, и ты, кажется, не сильно удивлена, читая их. Что происходит? Я думал, у нас все хорошо. Думал, что ты простила меня и готова вернуться в мою жизнь. Норман протянул к Даниеле руку и с силой сжал ее тонкие дрожащие пальчики. Если она говорит, что не спала с этим придурком, значит, он должен в это поверить и принять это. Вот только какой смысл в словах Кантилльо, где он говорит про подушку и ее волосы на ней? Откуда он знает о том, какие они шелковистые на ощупь, и почему никак не оставит ее в покое? - Я не говорила, что простила тебя, – резко выдернула свою ладонь Дани, озираясь по сторонам и надеясь не привлекать к себе и разошедшемуся мужчине внимание. – Я никогда этого не забуду. Это тяжким грузом легло на мое сердце, и всегда будет напоминать мне о том, что ты можешь сделать... Но ради Мингуса и Алекс, и даже ради самой себя, я могла бы дать тебе шанс доказать мне, что то, что было тогда, больше не повторится, и я могу тебе доверять. - Дани, я так и не выяснил, было что-то у меня с Сесилией или нет. Но я собираюсь сделать это, чтобы точно знать, насколько виноват перед тобой. Я готов к тому, чтобы провести всю свою жизнь в заглаживании этой вины, если все реально окажется так, как Сингли себе напредставляла, – снова сократил расстояние до минимального Норман, медленно шепча то, что, по его мнению, должно помочь ему. В том, чтобы выяснять свои отношения в кафе, располагающемся на первом этаже гостиницы, было мало приятного. Нельзя ни голос повысить, ни использовать неприглядные жесты, но в этом была своя прелесть для Ридуса: Дани сдерживалась и мило улыбалась всем проходящим мимо, а Норман изображал из себя побитого щенка, заглядывая ей в глаза. Такому его взгляду она никогда не могла отказать. - Хорошо, я не обещаю, что так легко все выкину из памяти, но я попытаюсь... - Дани... - Но с одним условием, – оборвала его Даниела. - Каким? – нахмурился Ридус, уже предчувствуя, что она скажет то, что ему не понравится, и это явно будет как-то связано с Кантилльо. - Ты начнешь мне доверять. Не только говорить об этом вслух перед другими людьми, но действительно делать это, – вздернув брови вверх и выжидательно уставившись на сидящего напротив мужчину, нежным голосом потребовала девушка. - Я постараюсь, – стискивая зубы и сжимая губы в тонкую полоску, парировал Норман, не желая сдаваться без боя. Ведь, по его мнению, не один он был виноват в той их размолвке, а значит, и идти на уступки должны они оба. И она могла бы тоже не только требовать, но и что-то предложить ему взамен, например: поехать вместе с ним на съемки, раз уж у нее официально взят отпуск до июля, или вернуться в Нью-Йорк к настоящей работе, а не быть девочкой на побегушках у слишком много о себе возомнившего Хосе. - Очень на это надеюсь, – хмыкнула Дани, легонько целуя Ридуса в сжатые губы и ласково касаясь его щетинистой щеки кончиками пальцев. Одно прикосновение, и он забыл то, о чем так усиленно думал последние минуты, полностью концентрируясь на замершей в сантиметре от него девушке. – Думаю, пора собираться и ехать за Алекс, – вернула Нормана на землю Дани, беря его за руку и уводя прочь из кафе, уже почти полностью забитого людьми, косящимися на довольно известную парочку. Подобрав все разбросанные вчера вечером в номере вещи, Даниела собрала и свою сумку, и рюкзак увлеченно погрузившегося в игрушку Мингуса. Он лишь мельком одарил взрослых взглядом, когда они рука об руку зашли в комнату и, не тратя больше на них свое время, снова уставился на экран. Ридус-старший, покачав головой, не выдержал такого игнора и выдрал из рук сына приставку, передав ее изумленной выходкой мужчины Даниеле. - Потом доиграешь, – скомандовал он Мингусу и всучил ему его же рюкзак. – Двигай к выходу. Дорога обратно в Лос-Анджелес проходила в более веселой обстановке. Мингус, у которого отобрали единственное развлечение, сначала дулся, но потом быстро пришел в норму и, не делая перерыва на лишний вдох, рассказывал отцу в подробностях о посещении премьеры «Люди-Х». Дани только успевала удивляться, когда же их любимый блондинчик умудрился так вырасти, что теперь замечает не только компьютерные игрушки, но и откровенные вырезы на платьях у девушек и длину их юбок. Эрика встретила их у порога, прогуливаясь с Алекс вокруг дома и укачивая малышку. Перед уходом она, шепотом попросив всех не шуметь, отозвала на пару минут Даниелу чтобы уединиться с ней по какому-то личному вопросу. Норман прищурился, проследив взглядом за удаляющимися женщинами, но не стал придавать этому значения, особенно когда Алексис открыла глазки и посмотрела на него. За своих детей Ридус готов был отдать жизнь и сражаться до последнего. Вот только уговорить Дани сопровождать его в Джорджию у него не получилось, как не вышло и с просьбой вернуться к работе в журнале в Нью-Йорке. Она что-то говорила про заключенный на два месяца контракт с Кантилльо, про свои обязательства перед ним, но Норман перестал слушать в тот момент, когда Мингус исчез на кухне, а ладонь Дани опустилась ему на ширинку. Он обещал ей доверять...