Та, что сильнее меня

Та, что сильнее меня, умная, жестокая и бесконечно красивая. Она любит светлые оттенки, носит белое платье, иногда заплетает золотистые волосы в косу… и если не смотреть на ауру – желтую, с малахитовыми прожилками – то можно подумать, что это она служит Свету, а я - Тьме. Каждое воскресение я ухожу из трактира пораньше, часам к восьми, забегаю домой за книгой из ее библиотеки и произношу заклинание телепортации. Ее остров встречает меня восходящей луной и волчьим воем. Я не вижу волков, но, направляясь по тропинке к ее замку, чувствую на себе их взгляды. Огромный замок выглядит пустынным. Я иду по коридору к резным деревянным дверям и прежде чем войти в комнату шепчу: «Прости меня, Светлейший.» Она стоит у окна… она всегда стоит у окна, когда я захожу, но тут же оборачивается, и властный изгиб губ превращается в довольную улыбку. Я говорю что-то о том, что пришла вернуть книгу. Я вечно ищу оправдания, а она позволяет мне их находить, и я опять осознаю, какая я девчонка по сравнению с ней. Она подходит, забирает книгу, усаживает меня на диван, наливает вина. Я жалуюсь на бестолковую сестренку, на толстого трактирщика, который жмот и каналья, на наглых посетителей, на мальчишек, что разбили фонарь напротив моего дома, на дождливый июль и на многие другие мелочи. Она тоже говорит о своих проблемах: что Кселлос совсем отбился от рук, что новый генерал Дайнаста – редкая дура («И где он ее откопал!»), что Дольфин опять что-то замышляет, и что даже Лордам Мазоку хочется забить на все дела и уехать на недельку к теплому морю. Иногда она рассказывает о Лине и деликатно не замечает, каким огнем загораются мои глаза. Сестра не появляется дома уже третий год, а в письмах пишет только самое необходимое: «Жива. Здорова. Не беспокойся. Привет родителям.» За разговорами проходит где-то час. За окном темнеет, и в недопитом вине тонут синие звезды. Я выпиваю их, и отголоски шума прибоя в моей голове становятся громче. Она всегда безошибочно ловит это мое состояние, когда я еще не пьяна, но уже готова совершать глупости. Тогда она поднимается со своего места и останавливается в шаге от меня. Она похожа на наркотик, и ее запах – полынь и сигаретный дым – рано или поздно сведет меня с ума. Наверное, уже свел. Но мне плевать, и я делаю этот шаг. Она усмехается, обнимает одной рукой мою талию, а второй сжимает волосы на затылке так, что я не могу пошевелиться, и целует меня. На вкус она – как все та же полынь, только с сахаром – слишком горько и слишком сладко одновременно. Слишком – чтобы я могла отказаться. От этого я немного трезвею, но она ни на секунду не дает мне пожалеть о том, что я сделала. Я обнаруживаю себя на широкой кровати с помятым покрывалом. Моя голова лежит у нее на коленях, и она осторожно распутывает мои непослушные пряди. Комната кружится перед глазами, и я опускаю веки и незаметно для себя засыпаю под едва ощутимыми прикосновениями. Каждый понедельник я просыпаюсь в своей постели, заботливо прикрытая одеялом. Рядом на стуле аккуратно сложена моя одежда. На тумбочке лежит очередная книга из ее личного собрания и записка. «Увидимся через неделю, honey».