Rexenerar (Возрождённый)

      — Что он сказал? — спросил человек, который был ее братом.       В зале стало так тихо, что она слышала колокольчики в волосах кхала Дрого, мягко певшие при каждом его шаге. Кровные всадники следовали за ним, как три медные тени. Дейенерис похолодела.       — Он говорит, что ты получишь великолепную золотую корону, от которой затрепещет любой человек…       Визерис улыбнулся и опустил свой меч.       — Только этого я и хотел, он сам обещал мне!       Когда муж, солнце ее жизни, подошел к ней, Дени обняла его за плечи. Кхал произнес слово, и кровные всадники бросились вперед. Квото схватил человека, который был ее братом, за запястья, Хагго раздробил ему руку резким поворотом огромных ладоней. Кохолло вырвал меч из обмякших пальцев. Но даже теперь Визерис еще ничего не понял.       — Нет, — закричал он, — вы не смеете прикасаться ко мне, я — дракон, я — дракон, и я получу корону!       Кхал Дрого расстегнул пояс, медальоны его были отлиты из чистого золота, массивного и украшенного, каждый был величиной в руку человека. Кхал выкрикнул приказ. Рабы потянули с очага тяжелый кухонный котел, вылили отвар на землю и вернули горшок в огонь. Дрого бросил в него пояс и принялся невозмутимо смотреть на медальоны, покрасневшие и начавшие оплывать. Раб подал кхалу пару толстых перчаток из конского волоса, он натянул их на руки, даже не поглядев на невольника.       Визерис завопил отчаянным тонким голосом труса, увидевшего свою смерть. Он брыкался и вырывался, скулил как пес и рыдал как дитя, но дотракийцы крепко держали его. Наконец Визерис поглядел на сестру.       — Сестра, прошу… Дени, скажи им… пусть они… милая сестрица…       Когда золото наполовину расплавилось и начало растекаться, Дрого потянулся к пламени и выхватил горшок.       — А вот и корона! — взревел он. — Вот и корона для тележного короля! — Кхал перевернул горшок над головой человека, который был ее братом.       Вопль, который издал Визерис Таргариен, когда жуткий железный шлем прикрыл его лицо, ничуть не напоминал человеческий. Ноги его выбили отчаянную дробь по утоптанной земле, движения их замедлились, остановились. Капли расплавленного золота стекали на его грудь, воспламеняя алый шелк, но ни капли крови не было пролито. Закутанная в плащ фигура, притулившаяся в тёмном углу, где сидели нижайшие из нижайших, испуганно вскрикнула и, спохватившись, в тот же момент зажала рот ладонями. Не успела. Не остановила.       Хагго подозвал к себе двух дотракийцев и приказал им вынести тело несостоявшегося короля. Прихватив труп за ноги, воины вытащили его из залы, волоча по полу. Проследив за ними взглядом, фигура поднялась со своего места и незаметно прокралась следом.       Труп просто выбросили, даже не дотащив до свалки. К мёртвому телу уже начали подбираться голодные псы и вороны. Фигура стремительно сбежала по ступенькам, движением и криком стараясь отпугнуть падальщиков.       — Кыш! Кыш! — размахивая руками, на бегу женским голосом прикрикивала она. Склонившись над телом одного из Таргариенов, она прошептала, — О, нет… — И, оглядевшись по сторонам, подхватила труп под мышки и оттащила его за ближайшее здание — подальше от чужих глаз.       Уже сидя на земле, запыхавшаяся девушка скинула с головы капюшон и произнесла:       — Свет, я знаю, что ты меня слышишь. Мне нужна твоя помощь, — она нервно выдохнула, сглатывая выступившие от испуга на глазах слезы. Шмыгнув и нервно потерев пальцами нос, неизвестная продолжила, — За тобой — исполнение одного моего желания. Свет…       Девушка подняла глаза и увидела то, что заставило её громко вскрикнуть от удивления и резко отодвинуться к стене. Перед ней из ниоткуда возникло существо, столь яркое, что казалось, будто ночь прошла, и на небо вновь взошло солнце. Облаченное во льняную одежду и опоясанное золотом, оно имело тело по цвету как топаз и лицо — как вид молнии; очи его горели, как светильники, руки же и ноги — как блестящая медь. В звенящей тишине существо почти не касалось ногами земли и молчало.       — Ослепишь, творец огоньков и теней, — прошипела девушка.       — Не думаю, что именно этого ты так сильно желала, слепое дитя Ночи, — ответило существо, но исходящий от него свет стал понемногу тускнеть.       — Да, — согласилась неизвестная. — Мне нужно, чтобы ты воскресил этого юношу.       Светящееся существо наклонилось и провело ладонью над тем, что когда-то было головой Визериса Таргариена. Свет становился то ярче, то темнее; форма его тела искривлялась и заходилась волнами с каждым движением. Послышался тихий звук — казалось, создание недовольно фыркнуло, колыхнулось, как пламя затухающей лампады, но не прекращало своего странного занятия.       Девушка дернула головой и скрестила руки на груди; свет молочным огнем отражался в ее ярко-синих глазах. И она, и существо казались совершенно неправильными в этом месте, да и в самом мире, но не было никого поблизости, способного хоть каким-либо образом обратить на них свой взор. Лишь вороны, падальщики, лишившиеся добычи, недовольно следили за ними, выжидая, осматривая, надеясь, что кусок плоти останется на их долю. Неизвестная, обведя птиц мрачным взглядом, бросила:       — Владыка Света сомневается в своих силах?       Тот, сверкнув, не сказал ничего — лишь продолжал касаться пальцами застывшего, уже не такого обжигающего золота. Он простирал руки свои над коркой, скрывающей лицо мертвеца, и маленькие язычки пламени танцевали по расплавленному поясу. Светящееся создание склонилось над Таргариеном, внимательно посмотрело на него и подышало в виднеющийся рот, и что-то неестественное, похожее на золотую дымку, отделилось от него и проникло внутрь.       Девушка ледяным взглядом с неприязнью смотрела на его движения, и существо чувствовало это. Неприязнь невидимыми копьями ощенилась вокруг нее; светящемуся созданию не оставалось ничего, кроме как разочарованно покачать головой и, вновь переведя внимание на юношу, сказать:       — Я лечу его ещё с момента моего здесь появления.       Эта фраза ударила девушку, как плетью. Пораженная, она попыталась задать вопрос, но голос подвел ее, а дыхание сбилось. Все, что удалось ей сказать, было лишь жалкое:       — Но почему же…       Свечение сменило свой цвет с грязно-желтого на насыщенно-пшеничный.       — Потому что я лелеял надежду, что слепое дитя потратит свое единственное желание на что-то более существенное. Гляди, — сказал Свет, указывая на постепенно проявляющееся из золотой корки лицо молодого человека. — Так взаправду выглядит возрожденный человек. Он не будет желать смерти любому встретившемуся на пути, не будет бесцельно бродить по земле, не зная, кто или что он; нет, он будет жить, как живешь ты, Кира.       Девушка взглянула на тело и поразилась виду, открывшемуся её глазам. Юноша, лежащей подле неё, был Визерисом… И в то же время не был им. Белоснежных лохм, делавших его Таргариеном, больше не было — теперь на их месте росла копна коротких волос цвета золота. Цвета золота, недавно лишившего его жизни.       Она склонилась над телом и, осторожно коснувшись шеи юноши, с облегчением вздохнула, ощутив под пальцами пульсирующую жилку. Грудь бывшего Таргариена медленно вздымалась, доказывая Кире, что человек под ней жив. Девушка обернулась к лениво переливавшемуся всеми оттенками жёлтого Свету:       — Не знаю, как выразить…       — Я лишь чту клятву, Кира, — прервало её светящееся существо, подняв колышущуюся ладонь. — Чту клятву. Но из-за того, что ты, холодная, была рядом, касалась его своими почерневшими руками перед смертью, боюсь, ты никогда не увидишь, какой он был при жизни. Характер, цель, мечты — их больше нет. От дичайшей боли он забыл себя. Тебе придётся заново учить его всему, хотя и быстрее, чем младенца.       Девушка ухмыльнулась.       — Как-нибудь справлюсь.       От светящегося существа отделилось пара лучей, которые солнечными зайчиками прыгнули в ладони к девушке и превратились в горку золотых монет, настолько большую, что монеты вываливались из ладоней и падали на холодную землю.       — Они сделаны из золота, которое я вытащил из твоего… — создание замялось, подыскивая подходящий термин. — Знакомого. Мне оно ни к чему, — сказал Свет, исчезнув так же незаметно, как и появился.       Кира, пересыпав монеты в свой небольшой кошель, ещё раз удостоверилась, что парень дышит, после чего сорвалась с места и подбежала к месту пира. Убедившись, что празднество ещё идёт и на неё никто не обратит внимание, девушка отвязала двух лошадей - те испуганно заржали, почувствовав ее прикосновения, но, встретившись с ее взглядом, несколько успокоились.       Сейчас им надо уезжать из города. И быстро.