breathe underwater.

Минуты шли, а я продолжал хранить молчание, раскладывая в голове мысли. И впервые за этот вечер, тишина меня смутила. На миг мне показалось, что это все нереально. Что меня никто не спасал и я прыгнул. Быть может, так выглядит мой рай. Немедленно захотелось вскочить, подойти к краю и взглянуть вниз, дабы убедиться в реальности происходящего. Но, думаю, Зейн неправильно истолкует мои действия, а объясняться я не люблю. Правая нога нервно отстукивала, одному богу известен ритм, а в голове пчелиным роем жужжали мысли. Ухватиться за какую-то одну было тяжело и я попытался расслабиться. Мой новый знакомый терпеливо ждал монолога, не отрывая взора от моего профиля. Под изучающим взглядом карих глаз мне стало вдвойне неуютно и в голове поселились мысли о побеге. Дело в том, что ни одна живая душа не в курсе моих намерений. Я никогда и не с кем об этом не говорил. Не от того, что рядом не было достойного собеседника. Причина крылась во мне. Я привык переживать свои проблемы сам и никогда не считал нужным обременять кого-то своими суждениями. А сейчас настало время для разговоров и я не знаю, как начать свой монолог. Мысли путаются, а слова отказываются слетать с губ. Я и не предполагал, что откровение — труд. - Я осознал это где-то в двенадцать лет, но, думаю, с самого детства был таким, - если не знаешь как начать, начни с самого начала, - Сейчас я понимаю, почему моя мать отдала меня петь в церковный хор в восемь лет. Она уже тогда обо всем догадалась. Я был странным, наглым и полным ненависти подростком. Но полагал, что со временем это чувство пройдет. Этого не случилось. С каждым днем это чувство только крепнет и толкает на безумства. Я вновь ненадолго умолк. Кажется, мой лимит на откровенность исчерпан. - Ты делаешь это не в первый раз? – уловив момент, задал вопрос Зейн. - Да, не в первый. Попыток было много. - А способы? - Разные. - Расскажешь? Заинтересованность в голосе парня, заставила меня удивленно на него посмотреть. Он продолжал невозмутимо на меня взирать, подперев голову рукой. Впервые в жизни я понял, как это, когда тебя слушают. - Таблетки. Мой организм отторг их и я пару часов подряд выблевывал свои внутренности. Повешенье. Поломалась балка. В шестнадцать хотел вскрыть вены, но пристрастился к резке. А сейчас крыша. И тоже неудачна. - Ты же фанат Кобейна. Мог бы выстрелить себе в лицо из двустволки. - Слишком грязно. - Резка? Ты режешься? - Ежедневно. - Зачем? Задав вопрос, Зейн немного завозился, доставая из кармана пачку Lucky Strike и черную зажигалку. Подкурив, парень, прищурив глаза, взглянул на меня сквозь сизый дым: - Ну так? - Не знаю. Раньше я был убежден, что резка помогает справиться мне с внутренней болью. Знаешь, перенос душевных ран на тело. Но ни черта это не работает. А привычка остается. - Я всегда считал, что люди, намеренно причиняющие себе боль, идиоты. Это глупо – резать себя и думать, что это помогает заглушить сердечные раны. Самообман, не более. - Странно слышать это от парня, который хочет покончить жизнь самоубийством. Неужели ты никогда не пытался заглушить свои страдания? - Я заглушаю, - Малик поднял вверх недокуренную сигарету и указал на нее взглядом, - вот этим. - И как, помогает? - Не особо, на самом деле. Поэтому я делаю вот это,- зажав сигарету между губами, парень стал закатывать рукава куртки, обнажая предплечья и тонкие запястья. - Каждая татуировка – это моя боль. Чтобы быть счастливым, нужно помнить о своих страданиях. Жилистые руки были усыпаны многочисленными татуировками, которые были абсолютно не связаны друг с другом, но создавали вполне целостную картину. На матовой коже Зейна они выглядели превосходно и притягательно. Мне немедленно захотелось очертить их контур и прикоснуться к въевшимся чернилам. Но я мысленно одернул себя и обратил внимание на его вздутые вены. Обычно такие бывают у героиновых наркоманов, от частых жгутов. Еще раз, окинув взглядом руки Малика, я не обнаружил проколов и облегченно вздохнул. Ненавижу наркоманов. Они омерзительны. - Ты так и не рассказал о причинах, - закатывая рукава обратно, невнятно прошептал Зейн, все так же зажимая сигарету. - Я не нахожу себе места в этом мире, понимаешь, - я решил перейти к самой сути, никаких отступлений. - Я не знаю, нужен ли я ему. Я не ощущаю принадлежность этому миру. Как будто я здесь лишний, чужой. И мне до одури противно все, что здесь есть. Абсолютно все. Каждый день я просыпаюсь с этим чувством омерзения внутри, и засыпаю с ним. Оно преследует меня с детства, и я уже устал с ним бороться. - Твоя душа полна ненависти. Мир тут ни при чем. Главная причина — это ты. - Я знаю, что дело во мне. Но грязь этого мира и гнилые сердца людей каждый день убеждают меня в своей ненависти. - Ты видишь только то, что хочешь видеть. Мир на самом деле теплый, а люди дружелюбны. Тебе лишь надо раскрыть свое сердце и пустить в него свет. Успокаивающий и поучительный тон парня начал меня раздражать. Вот почему я никогда не открываюсь людям. Они постоянно лезут со своими советами и лживой добротой. Они наивно полагают, что могут очистить свою душу, предлагая безвозмездную помощь, но она мне не нужна. И люди тоже не нужны, и даже их тепло. - Неужели все так радужно, как ты говоришь? Так почему же самые близкие люди вышвырнули тебя из родного дома, не приняв твою ориентацию? - В тебе говорит злость. - Даже если и так. Но признай, что я прав. Люди – мерзкие твари. - Несмотря ни на что, я люблю своих родителей. Они подарили мне жизнь — самый ценный дар. А то, что я оказался бездомным по их воле, не заставит меня их ненавидеть. У каждого человека в голове свое государство. Надо уважительно принимать каждое суждение, даже если оно полностью не соответствует твоему. - Почему ты жаждешь смерти? Я действительно озадачился этим вопросом. Этот парень слишком любит жизнь, для суицидника. В моей голове закрались подозрения, что вся его история была выдумана от начала до конца. Или же он просто плод моего больного воображения. - Я уже объяснил. Я одинок, но счастлив в своей тоске. Я люблю жизнь, но моей любви никто не желает. Мне просто не хватает человеческого тепла. - Повторюсь, смерть — это не выход. Ты можешь пойти в бар или клуб и найти себе парня. В чем проблема? - Ты не понимаешь. Парни из клубов и баров не то, что мне нужно. Для секса на одну ночь они вполне годны. Но мне нужно другое. - Что именно? - Это невозможно объяснить, это нужно почувствовать. - Ты романтик. - Может быть. Малик усмехнулся и опустил глаза, говоря о том, что разговор окончен. Я был несказанно этому рад. Не люблю говорить о чувствах. Никогда их не испытывал, чтобы о чем-то рассуждать. Мне не свойственна эмоциональность. - Темнеет. - Тебе уже пора домой. - Нет, я еще хочу немного побыть здесь.