***
В отличие от восхитительных квартир в центре Токио, в стиле Синто господствовало что-то парящее в самом воздухе, пропитывающее каждый квадратный сантиметр пространства теплом и уютом. Любой человек, хоть раз ступавший на территорию храма Хикава, это, безусловно, замечал. Широкая, но от этого не менее извилистая дорога, ведущая к самой верхушке холма на конце, казалось бы, прерывалась и сливалась с брусчатой площадкой. Место разрыва разных эпох люди увековечили с помощью тории — огромных, красных ворот, материалом для постройки которых послужила древесина криптомерии, отделявших вход в мир духов от нашего с вами, мира людей. Небольшая, но ухоженная площадка перед самим храмом была окружена большим количеством деревьев. От многовекового дуба, отбрасывающего тень на ступени перед входом, будто зазывая путников войти внутрь, до совсем еще молодых, не разросшихся саженцев, которые появились здесь этой весной. Во внутреннем дворике храма, вдоль дорожки к кумирне, и на прочей территории святилища, были установлены фонари, но включали их редко, так как посетителей приходило не очень много. Само здание производило величайшее впечатление на всякого входящего. Резные стены из красного дерева, ажурные подпорки под самой крышей, выполненной, как и во всех храмах, в неизменном восточном стиле, до блеска начищенный пол… Самобытность. Духовная, культурная, историческая. И поддерживала этот все еще горящий огонь, живущий вне времени и вне цивилизаций, известная уже по всей территории в районе храма мико — Рей Хино. — Простите?! — послышались громкие возмущенные крики из самого Хикава. — Полы ей драить? А талисманы как же? Талисманчики, обереги… Я же для этого сюда и пришла… — гневный крик сменился на надрывное хныканье и беспрестанное хлюпанье смазливым носиком. У входа в хайдэн — зала для молящихся — прыгала на месте от негодования Минако, облаченная в одежду мико. В руках у девушки был небольшой список дел, состоящий всего из трех пунктов, первый же из которых вызвал у девушки ужас. Старый деревянный паркет скрипел под натиском блондинки, создавая много ненужного святилищу шума. Но истерику быстро прекратил звон колокольчика на входе, который трогали только посетители храма для покупки чего-либо. Осенний прохладный ветер промчался по полу с таким же порывом, с каким ринулась в сторону окошка Айно. — Здравствуйте! — усевшись поудобнее, поклонилась она молодому, но хорошо сложенному человеку. — Я заменяю мико этого храма. Чем могу помочь? — Мне нужен амулет. Привлекающий удачу, желательно, мисс, — улыбаясь, произнес парень лет восемнадцати и поправил очки. — Удачу. Хмм, как вам эти обереги? — она показала на тоненькие деревянные бамбуковые палочки с высеченными на них иероглифами. — Есть еще омамори, если вас интересует… Хотя нет. Лучше Сёбай Хандзё, обычно такие амулеты приносят улучшение в денежных делах и жизни в целом. Во всех есть частичка светлой души нашего храма, конечно же. — Мне подходит, беру, — все еще не снимая радостной маски с лица, произнес покупатель и протянул Минако купюру в тысячу йен. — Спасибо, прелестная леди, сдачи не надо. — Постойте, господин! Он стоит гораздо меньше! — прокричала девушка, ошеломленно глядя в спину парня, махнувшего рукой на ее реплику. — Господин… — Айно вновь насуплено посмотрела на деньги и убрала их глубоко в ящик. — Так-то лучше. А то шаловливые ручонки дедушки Рей и сюда ведь смогут добраться, да-да, — Минако встала с колен, отряхнув красную ткань длинной юбки, и пошла обратно к хайдэну, чтобы подобрать свой листочек невыполненных поручений вспыльчивой подруги. Блондин вышел за пределы храма и позвонил кому-то в спешке по телефону, шустро преодолевая ступень за ступенью, на ходу выбрасывая ненужный амулет в первую попавшуюся мусорку. — Да, босс, докладываю. Объект «номер два» оставил храм и уехал вместе с отцом загород. Приблизительно до вечера, точнее, до десяти часов, — незнакомец снял очки и положил их к себе в сумку. — Объект «номер один» сейчас здесь, на холме Хикава. Кто с ней? — переспросил он своего оппонента с другого конца провода. — Единственный человек, находящийся внутри — полоумный старикашка. Будет ли он проблемой? Не думаю. Смотря для каких целей, господин, сэр. Вы так и не объясните мне, для чего сейчас была совершена эта операция?.. — он замолчал, зажмурившись, и тут же тяжело выдохнул. — Да, простите, это не мое дело. Видео и досье будут через пару минут. До связи, босс. Парень присел на скамейку автобусной остановки и вытащил из кармана рубашки маленький чип с видеокамерой. Быстро достав из сумки ноутбук, он, не мешкая, перебросил нужный файл на рабочий стол и тут же отправил его шефу, который и поручил столь сомнительное дело компьютерному гению. — И сдались боссу две девчонки. Вроде бы уже не в тех кругах вращается, но все еще ведет себя как маленький. Случись что — сразу за подмогой, — к остановке подоспел красный автобус, идущий до телебашни Токио. — То, что надо, — блондин скрылся в транспорте, бросив напоследок хмурый взгляд в сторону храма.***
«Я все еще не нашла ни одного свидетеля, — Макото сидела у фонтана, задумчиво водя ладонью по поверхности бурлящей воды. — Не могу, ну не могу я защищаться. Доказать… Смешно, простите!», — девушка яростно ударила кулаком по воде, создавая мощный всплеск, обрызгавший ее лицо, волосы и кожаную черную куртку. Шатенка подскочила со своего места, вытирая лоб от неприятно пахнущей воды, что выливалась из кувшина маленькой водной нимфы. Эта часть городского парка постоянно привлекала меньше всего к себе внимания. Единицы таких, как Кино, углублялись в его дебри, чтобы найти укромное местечко. Девушка посмотрела вниз, на пожелтевшей траве лежали ее перчатки, которые упали с колен во время внезапного подъема. Вмиг все показалось таким ужасно несправедливым, давящим, принуждающим… Мако подбежала к скамейке, увитой пожухлыми голыми стеблями плюща и рухнула перед ней на колени, оперевшись руками о старую, прогнившую древесину. — Неправильно! Все должно быть не так! — надрывно прокричала она, устремив глаза куда-то ввысь. Воркующие рядом голуби тут же улетели, напуганные воплем. — Не так… — девушка обессилено опустила голову на руки, всхлипывая, как маленький ребенок, испугавшийся огромного несуществующего чудовища. — Мамочка, папочка, я же не смогу… Скажите, что мне делать, я совсем отчаялась… — шептала шатенка себе под нос. В уголках глаз уже застыли первые слезинки, готовые скатиться на розовые от мороза щеки. Порывы вечернего ветра рассекали воздух вновь и вновь, вторя страданиям молодой девушки. «Вам нужен свидетель. Хоть один из тех полицейских, которых подкупили. Или коллег отца. Также вы должны подкрепить то, что вы наследница документально, слышите? Неужели вы наивно полагаете, что в вашей ситуации от строгости суда и следствия, да к тому же и денег Санджойна, действительно спасут пустые слова и трогательный взгляд раненого котенка? Простите… — проплыло в голове у Макото самое яркое воспоминание из вчерашнего ночного разговора в ресторане с Мотоки Фурухата. — Кхм, простите, но я не работаю с безнадежными делами. Очнитесь. Это мир. Настоящий мир с жестокой жизнью. И знаете, что? Пока у вас ни единого шанса…». — А впрочем, на чьей он стороне, черт подери?! — злобно воскликнула девушка, вставая с места. — Вчера я уехала от туда, сказав всего два слова: «Здравствуйте!» и «Извините!». Больше такого не повторится! — кристаллики соленых слезинок застыли у нее на скулах. Макото выпрямилась, глядя на грозовые облака, опустившиеся так низко, что закрадывалась невольная мысль — вот-вот можно будет прикоснуться рукой, прямо пальцами, подушечками до этой сереющей ваты. В глазах, стеклянных от слез, отражалась надвигающаяся буря. Буря мятежных криков и смертельных переживаний. Так сможет ли перед ней устоять сама мисс Кино? Без родных, близких… Без какой-либо опоры. — Я же… все равно продолжу, — серьезно проговорила она, меняя эмоции друг за другом, как театральные маски. — Продолжу просто идти вперед.***
По узкому, едва освещенному переулку бежала Усаги Цукино, укрыв голову рюкзаком от страшного ливня, начавшегося меньше минуты назад. Репетиция сегодня была в университете. Правда репетировали только Ами и Банни. Не хватало троих — и уже не та атмосфера. «Ладно, Минако и Рей… Ой! — перепрыгивая лужи и маленькие ручейки, в которых плыли опавшие листья, мысленно пробормотала Цукино. — Но вот Макото… Я не видела ее целый день, и дозвониться ведь не можем. Ни в универе, ни дома… Ну где же ее носит?!», — обеспокоенно пропищала у себя в голове блондинка, ступив в глубокую яму на тротуаре. Нога тут же погрузилась в грязную воду по щиколотку, утопая в месиве листьев и веток. Усаги промокла насквозь. Челка прилипла ко лбу, аккуратные оданго съехали почти на затылок, а из формы можно было чуть ли не выжимать дождевую воду обратно в грозовые тучи — хватило бы на еще один ливень, это точно. Она вынула ногу из лужи — гольфы были уже не белыми, а коричневыми. В туфельке на небольшом каблуке мерно хлюпала вода. Девушка прошагала пару метров с этим аккомпанементом не очень приятных звуков и ощущений и встала посреди дороги, топнув ногой. — Какого ж… — начала было возмущаться юная леди, но вдруг прямо ей в спину врезалась еще одна жертва неприятных погодных условий. Цукино не успела опомниться, как распласталась на мокром асфальте. Портфель отлетел в сторону, а прохожие обернулись на звонкое, душераздирающее «А-а-а-а-а-ащ!». На глаза маленькой плаксы навернулись слезы отчаяния. Девчушка рада бы убежать куда подальше, да не выйдет, ведь она даже встать не может. — Яй! — стукнула Усаги кулаком по ближайшей лужице. — Ты что, не смотришь, куда прешь?! — блондинку взяли за талию сильные мужские руки и подняли вверх. Тот, из-за кого ей пришлось упасть, лишь насмешливо отмахнулся. — Я не виноват в том, что всякие одангоголовые тормознутые девицы долго загружают карту Токио у себя в блондинистой кочерыжке. Что, мелкая, забыла, в какой стороне дом находится? Не удивлен, знаешь ли, — о, этот голос узнаваем из тысячи. Фонарь отбрасывал на лицо тени, но это не мешало разглядеть в нахальном незнакомце Мамору Джиба. Девушка задохнулась от негодования и подоспевшей сверхэмоциональности, которые проявились в полившихся из глаз слезах. — Ты, как ты можешь! Я вся грязная… И мокрая… И все это из-за тебя! — давя в себе всхлипы, из последних сил стараясь быть сильной, Банни обернулась и подняла из лужи портфель. — В тебе нет ни капли хорошего. Эгоист, не думающий ни о ком — так о тебе отзываются даже твои друзья. Но ты продолжаешь.… Продолжаешь вести себя так, будто мир и люди подвластны тебе! — оданго Цукино в конец расплелись. Мокрые волосы сосульками спадали по плечам и спине до колен. Тушь потекла у самого краешка глаз, отчего они стали казаться больше. Брюнет смотрел на нее сверлящим взглядом, впитывая, как губка, слово за словом, звук за звуком, вздох за вздохом. А в мыслях его вертелась одна фраза: «Какая же она нелепая…». — Но запомни, золотой ты мальчик, — блондинка ткнула его пальцем в грудь. — Запомни мои слова для дальнейших размышлений! Я тебе не тупица! — яростно чеканя каждый слог, каждую букву, девушка переместила палец с его груди на переносицу. Шокированный парень тупо хлопал глазами, глядя на ее жалкий, но очень и очень грозный вид. — Мне надоело унижаться. Пресмыкаться перед таким, как ты — равно что унижать саму себя в глазах окружающих. Уяснил? — она наклонила голову чуть в бок и, не дождавшись от него хоть слова, щелкнула Мамору по носу, словно хозяин, ругающий провинившуюся собаку. Ошарашенный Джиба секунд пять не мог прийти в себя. Он переводил взгляд с кончика носа на лицо Цукино и наоборот, пока до него не дошла вся суть происходящего. Глаза парня вмиг округлились. Он поднял руку и… Схватился за живот, содрогаясь в приступе безудержного смеха. Н-да, так его еще никто не смог проучить. Пока Банни кипела от возмущения, Мамору пытался прийти в себя, но это удавалось с трудом — каждая реплика наивной мисс Цукино, вроде: «Что смешного?» и «Невежа!», заставляли его смеяться с новой силой. Вскоре она все же не выдержала и, топнув ногой, развернулась, что-то пропищав. Опомнившись, Мамору успокоился и поймал мелкую злюку за руку. — Эй, ладно тебе гнать. Подожди. Мы все равно уже мокрые, — принялся ее успокаивать Джиба. Но девушка не отступала, вырываясь из его мертвой хватки. — Что за дела? Отпусти меня сейчас же! — Нет, вы только гляньте на нее: хочу как лучше — уйди, ничего не хочу — тоже сгинь. Определись с выбором сторон, глупенькая. Девушка встала на месте, как вкопанная. «Глупенькая? — не веря своим ушам, переспросила она внутренний голос. — Не тупица, не тормознутая, а глупенькая?.. Не верю, смешно же, Бог ты мой. Посмотрите-ка на него. Не хочет, поди, чтобы кто-то из уника узнал, вот и ластится». — И говорю заранее — плевать мне на мнение окружающих, — максимально раскрыв глаза, Усаги посмотрела на него с испугом — показалось на миг, что он и мысли умеет читать. — Не пытаюсь я ничего загладить… Просто, да, я виноват, — Мамору попытался выдавить из себя улыбку в ответ на шокированную физиономию Цукино. Только вот его улыбка под фонарным столбом была больше схожа с оскалом маньяка. И да. Черт возьми, он признал свою вину! Когда это такое видано было, чтобы холопской кровью царскую мутили? — Я живу в этом доме… — брюнет кивнул на высотку справа. — Я дам тебе одежду, пищу и кров. — Я похожа на нищенку или дурочку? — с подозрением спросила блондинка. — Иначе почему ты разговариваешь со мной, как с умалишенной? — она попятилась назад, но ее рука все еще была в железных тисках этого благодетеля. — Нет же. Ну, просто не так выразился, с кем не бывает? — огрызнулся парень. — Я тебе помощь предлагаю, а ты еще и отказываешься. Слушай, что за херня, а? Шустрей давай в дом. — он потянул ее на себя, заставляя сделать шаг вперед, но вместо этого Усаги со всей силы наступила ему на ногу, крича на всю улицу: «Помогите, насилуют!». Мамору всего на секунду слабил хватку, и вот уже чудаковатая одногруппница убегает от него за ближайший угол. — Стой, чокнутая! — вновь рассмеялся парень, быстро догнав Банни, хоть и прихрамывая теперь на одну ногу. За поворотом, как и во многих фильмах ужасов, был тупик. Девушка остановилась, спиной к подбежавшему парню, и в панике запрыгала на месте. Джиба был всего в шести шагах от нее. — Привет, Сидни… — брюнет все еще улыбался, весьма довольный таким раскладом дел. А вот зашуганная Усаги со всех ног кинулась к нему навстречу, положившись на удачу и умение проскальзывать мимо. Но не тут-то было. Мамору схватил ее за талию и закинул себе на плечо. — Попалась, Мышка! Я же сказал, что действительно хочу извиниться — так что мы идем ко мне, — смеясь, произнес он, игнорируя то, как маленькие кулачки и портфель колотятся об его спину. — Кстати о мышках… — натужно вздохнул он, немного подкинув девчушку вверх. — Весишь ты точно больше! — парень скрылся за дверью — входом в многоэтажку — весело улыбаясь с напуганной Усаги на руках.***
К счастью Минако, дождь не застал ее врасплох. Когда девушка выходила на улицу, закрывая за собой двери храма, вокруг было лишь сыро и до неприятности скользко. Во влажном воздухе витал запах небесной глади, слякоти и мокрого асфальта. Каблучки блондинки весело отстукивали ритм, пока та шла до остановки и напевала песенку, которую сегодня должна была отрепетировать их так называемая группа. Вдохнув полной грудью, Айно обняла себя за плечи, на улице стало намного холоднее, и драповое пальто уже не особо спасало. Странно, что такой солнечный день мог разразиться ливнем и грозой. Ее ноги, облаченные лишь в капроновые колготки и ботильоны, уже изрядно покраснели от прохлады, пока она сумела-таки дойти до остановки и сесть на скамью. Ей осталось лишь дождаться последний автобус, который должен был подъехать сюда к без пятнадцати минут одиннадцатого вечера. Минако, как ни странно, успела выполнить все поручения подруги до того, как та вернулась, оказавшись расстроенной и уставшей. Конечно, Айно попыталась выведать у Рей, что случилось, однако та вовсе не хотела говорить с кем-либо — просто поблагодарила и попросила уйти. Если блондинка и расстроилась, то это все равно не перекрывало ее впечатлений от прошедшего дня. Было довольно… интересно, хоть и немного скучно. Время уже подходило к одиннадцати, а автобус все не приезжал. Блондинка уже начала нервничать: денег на такси отчаянно не хватало, Хино уже спала — возвращаться было неудобно. Встав со скамейки, она посмотрела по сторонам и обнаружила, что машин на дороге оказалось немного. Одна из них — серебристая тойота — остановилась возле Айно. Стекло опустилось, а из окна высунулось упитанное лицо мужчины лет сорока. — Сколько берешь, малышка? — неприятно улыбаясь, нараспев протянул он и облизнулся. Минако испугалась и попятилась назад, сминая ручку сумочки. — О чем это в-вы?.. — заикаясь, пролепетала она. — Не строй дурочку! — закричал водитель. — Или цену набиваешь? Давай, я дам десять. Десять тысяч йен тебя устроит, детка? — он открыл дверцу и вылез из машины, направляясь к девчушке. — Отой-отойдите! Как вы можете говорить такое! — девушка сжала кулаки и зажмурилась. — Чего?! — рявкнул на нее мужчина и поднял руку, готовясь к удару. — Повозмущайся еще, грязная… — Закрой свой рот, гнида! — с этими словами прямо в челюсть владельцу тойоты прилетел смачный удар кулака. — Садись в мою машину! — бросил защитник в сторону вскрикнувшей Минако. — Живо! А ты… — вновь обратился он к толстяку. — Хоть раз еще увижу рядом с ней — все мозги выбью и твои же потроха жрать заставлю, понял меня, тварь?.. — напуганный до смерти, оппонент кивнул, содрогаясь в страхе. — Ушел отсюда. Ушел, блять, с моих глаз! — этот рев, кажется, слышала вся улица. Мужчина трусливо убежал к своей машине, а рыцарь Минако сел в свой BMW, тяжело вздохнув. — Вот урод… Испугалась? — побелевшая от страха девушка едва кивнула. — Ничего, все уже в порядке, поехали домой…